Tag Archives: издано в 2016

Виктор Пелевин «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами» (2016)

Пелевин Лампа Мафусаила

Вот вымрет человечество, и не дай Бог будут раскопаны книги Пелевина. Это каким же человечество предстанет пред далёкими от нас во времени существами? Примерно в схожей степени само человечество думает о собственном прошлом, вполне доверяясь тем же раскопанным источникам, либо прошедшим через горнило арабских хранилищ, благодаря которым для невежественной Европы тёмных веков сохранилась добрая часть античной истории. Судить приходится по малым крупицам. Например, древнегреческая история и мифология восстанавливалась по трудам драматургов — по своей сущности являвшихся выдумщиками. Другого выбора у человечества попросту нет — оно привыкло доверять письменным источникам. Теперь нужно представить, что всё это кануло в небытие, остались только книги Пелевина. Одно радует — нас тогда это перестанет волновать.

А если первой раскопают книгу «Лампа Мафусаила»? Окажется, что контроль над людьми пытались взять две противоборствующие силы — масоны и чекисты. Хотя, по правде говоря, первые существовали умозрительно, ежели хоть какую-то силу имели, а вторые — члены чрезвычайных комитетов, чьё имя превратилось в символ обладания большими возможностями. Однако, в котёл бросались все, в том числе и масоны с чекистами. У Пелевина выходит несколько иначе. Есть две силы — они противоборствуют. Причём, под масонами понимайте «цивилизованный» Запад, а под чекистами — «варварскую» Россию. Остальное не требуется. Получается, человечество достигло такой точки взаимодействия, когда на политической карте остались два оппонента, одинаково стремящиеся к гегемонии.

Спасает повествование оговорка Пелевина, будто всё им описываемое происходит в параллельной вселенной. Оно и понятно. Человечество не умеет перемещаться во времени, на чём задействовано содержание одной из частей. Не имелось и прочих эпизодов в прошлом, о которых так красочно взялся писать Пелевин. Но никуда не делось человеческое стремление к развращённости, проистекающее из побуждения: я хочу! Потому Пелевин не боится читательского восприятия, с удовольствием преподнося в качестве одного из действующих лиц — выступающее в качестве рассказчика — коим является человек с нетрадиционной ориентацией, да настолько, что его однополая любовь служит прикрытием похотливого побуждения обладать деревьями.

На самом деле, если уж говорить существенно важные вещи, Пелевин ничего нового не сообщал. Байки про масонов ходят уже несколько веков, благополучно принявшие вид заговоров планетарного масштаба. Его откровения про возросшее влияние доллара — скорее данность. Каждый знает историю возвышения американской валюты, подменившей золото в качестве гарантии обеспечения денежных знаков ценностью.

Пелевиным излагается четыре истории, друг с другом взаимосвязанные. Говоря о них серьёзно, так и собираешься отнести сии творческие изыскания не к альтернативной истории, даже не к фантастике, никоим образом к модернизму, сугубо в трэш, так как подобное жанровое определение подходит к трудам Пелевина. Впрочем, труды Пелевина читают, серьёзно обсуждают, нахваливают. Значит, в них есть необходимость. Правда, часто популярный при жизни писатель растворяется в безвестности после смерти. Думал ли о том сам Пелевин? Или всерьёз надеется, будто обнаружат его литературные работы некие археологи будущего, возведя автора на вершину? Каким бы это не было странным, но такая вероятность имеется.

Не будет ошибкой назваться Пелевина Гофманом наших дней. У Эрнста Теодора Амадея ведь в сюжетах похожее имелось, ещё не поддавшее тлетворному действию миазмов разврата. Суть произведений сводилась к той же сказочности. Но кого сегодня удивишь найденным жучком на огороде, способным дать обладание возможностями, либо хоть заключением контракта с сатаной. Нужно удивлять! Вот и сошлись в битве чекисты с масонами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Виктория Миленко «Куприн. Возмутитель спокойствия» (2016)

Миленко Куприн Возмутитель спокойствия

Таким Куприна прежде никто не представлял. Его жизнь оказалась переосмыслена Викторией Миленко в полном объёме, оставив от ранее написанных биографических трудов сомнение, будто современники Куприна писали не о нём самом. Кто же прав в данной ситуации? Нужно обязательно в этом разобраться. Слишком модно стало иначе видеть былое, подменяя действительность мнимой иллюзорностью мира. Куприн оказался подан на контрастах. Он был за всех одновременно. Вдруг оказалось, что он даже очень любил Совдепию, симпатизировал убеждениям Максима Горького, считал Ивана Бунина дураком, был представлен верным борцом за право рабочих и крестьян на достойную их существования жизнь. Либо как-то иначе, о чём Миленко не раз скажет, постоянно переворачивая всё с ног на голову. Так и останется непонятным, каким образом создавался именно такой портрет Куприна.

Традиционно считается, успех Александр обрёл после публикации «Поединка». К тому склоняется и Виктория. Она безапелляционно заявила — до того к писательству Куприн вовсе не склонялся. Так было выкинуто более десяти лет плодотворной работы в различных периодических изданиях. Стало неважным жизненное обстоятельство, после которого Куприн иным трудом профессионально не занимался, стоило ему оставить военную службу. Что же, его становление — столь же неоднозначно Викторией рассмотрено. Сын оскандалившегося отца, умершего в относительно раннем возрасте, Александр был кидаем по воле матери от одного учреждения к другому, словно некий брошенный сирота. Он и военным потому стал, ибо иного быть не могло.

Ладно, пусть Куприн будет таким, каким его показала Виктория. Он стремился критиковать власть, чему в доказательство статья о севастопольском восстании под руководством Шмидта. А коли так — значит тяготел к социалистам. И коли так — значит дружил с Горьким. И более того — непосредственно Горький написал «Поединок», потому как почерк рукописи сего произведения не принадлежит Куприну. Читатель опять задаётся вопросом: откуда Миленко черпала информацию? Отчего Куприн какой-то иной? Да и знает ли читатель, почему Александра быстро отпустили с полей Первой Мировой войны? Власть опасалась впоследствии создания ещё одного «Поединка» — таково предположение Виктории.

Получается, Куприна постоянно травили. Говоря так, Виктория подводила читателя к непониманию случившейся эмиграции Александра. Ежели он так ратовал за Совдепию, почему ушёл с белыми через Эстонию? Разве ответ не очевиден? Где-то нашлись очевидцы, как Куприна едва ли не оглушили, связали и без согласия перевезли через границу. Остаётся непонятным, почему сам Куприн никогда о подобном не писал? Наоборот, сокрушаться он мог происходящему в государстве советов, никаких восторгов не выражая. Как же Миленко описала пребывание в эмиграции? Никак! Продолжительное белое пятно, наполненное различными обстоятельствами, никак не объясняющими, чем занимался Куприн вне пределов России и какую литературную деятельность он вёл.

Под конец жизни Куприн оказался в Советском Союзе. Виктория утверждает — он хотел умереть на родной ему земле. И он умрёт, якобы радостный за так долго ожидаемое возвращение домой. И напишет пару очерков, пропитанных соцреализмом. Иным стал Куприн. Далеко не тем, каким он представал в сказке о стране красивых людей, царить над которыми должна была некрасивая девушка. И не в описаниях французской и испанской корриды. Нет, пламенное сердце его тлело, наполняя душу смрадом: судя по версии Виктории Миленко. Совершенно не такого Куприна ожидал увидеть читатель. Это не тот человек, который представлялся. На деле Куприн вышел советским гражданином с азиатской внешностью, склонный придерживаться разных убеждений, ни с чем не соглашающийся до конца.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Анна Козлова «F20″ (2016)

Козлова F20

Анна Козлова представила вниманию читателя эротические фантазии от лица больного шизофренией подростка. Насколько они правдивы — пусть судят психиатры. Читателю достаточно понять, насколько может быть отягощена наследственность, выраженная необходимостью существовать при заранее предугадываемых неблагоприятных обстоятельствах. Становится известно, больная на голову мать — супруга преуспевающего бизнесмена, рожает с виду здоровых девочек, в скором времени слетающих с катушек. Не стерпев атмосферы сумасшедшего дома, отец семейства покинул жену и детей, предоставив их самим себе. И выросла из гнилого семени гниль, должная дать жизнь очередному подобию. Так оно и будет, пока же читателю предстоит внимать, как героини повествования удовлетворяют похоть, после развешивая выстиранные трусы.

Для передачи содержания, обозначенного согласно десятого пересмотра международной классификации болезней — F20, Анне хватило одной трети представленного для ознакомления текста, тогда как всё остальное — вольная фантазия уже её самой. Действительно, повествование построено от лица девушки, чья сестра страдает шизофренией. Вскоре читатель поймёт — шизофренией больна и рассказчица. Более того, скорее всего такой диагноз должен быть выставлен их матери, о чём нет никаких свидетельств. Откуда вообще возникло заболевание — Анна не сообщает. Нужно просто смириться и принять за факт — случилось крайне неприятное событие, вынуждающее жить в неимоверно сложных условиях.

Шизофрения страшна не тем, что больные ею люди отличаются в плане психического здоровья. Отнюдь, беда в них самих, не понимающих, каким изменениям подвержено их сознание. Они всё воспринимают реально происходящим. Разве не поверит человек, если перед ним кто-то стоит или ему кто-то говорит? Здоровый человек рано распознает галлюцинации, предприняв меры к устранению. Но шизофреник на такое не способен. Впрочем, нет нужды размышлять огульно, имея по данному вопросу лишь приблизительное знакомство, выраженное чтением той же самой медицинской литературы, на которую должна была опираться и Анна Козлова, сочиняя текст произведения «F20″.

Анна как раз показывает людей, осознающих с ними происходящее. Они видят, слышат и осязают галлюцинации, редко воспринимая это за нормальное положение вещей. Они пытаются бороться, употребляя прописанные им лекарственные препараты. Более того, они настолько продвинутые, что подобны диабетикам, регулирующим дозу инсулина перед употреблением обильного количества пищи, то есть дозируют сугубо по потребностям. Если понадобится словить глюк, дабы ощутить сексуальное желание, тогда лекарства будет принято меньше. Если же нечто угнетает и давит негативом — выпивается двойная или тройная доза, гарантирующая дальнейшее отрешение от действительности.

Но как быть с двумя третями произведения, где перед читателем, вместо описания будней шизофреника, дневник нимфоманки? Изначально воспринимаемая за эротику, работа Анны Козловой скатывается к порнографии, ничем не примечательной с художественной точки зрения. Внимать разудалым фантазиям о половой распущенности — удел не совсем здоровых психически людей. Впрочем, подобного уровня текст — признак причастности к современной западной литературе, где редкий именитый автор не показывает личную пристрастность к сексуальной распущенности. Только читателю должно быть ясно — всякая интимная сцена, если она присутствует в коротком произведении, добавляется сугубо для заполнения объёма. И у Анны Козловой то обосновывается, каким образом повесть достигла удобоваримого размерами, чтобы допускалось считать чем-то похожим на роман.

Пусть читатель сам решает, насколько нынешние литературные стандарты соответствуют его внутренним потребностям. К Анне не может быть претензий — она написала произведение в духе современных реалий. Всё нужное в тесте присутствует: от половой распущенности до психической лабильности. Не хватает гомосексуальных отношений, но это видимо от того, что главная роль была отведена сёстрам, тогда как «цивилизованный» мир более интересуется однополой любовью между мужчинами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Наринэ Абгарян «Зулали» (2016)

Абгарян Зулали

Высоко-высоко в горах, где женщины истекают кровью от месячных и сходят с ума мужчины от проблем различного происхождения, там творятся страшные вещи, о которых лучше не рассказывать, если не желаешь сообщить ещё раз о том, о чём прежде уже делился со страницами. А вдруг получится зацепиться и раскрыть содержание произведения шире? На это и остаётся уповать, каждый вечер усаживаясь за написание очередной истории. В голове формируются навязчивые образы, приходившие в воображение вчера, неделю назад и на протяжении последних лет. Это не то, чему следует уделять внимание. Но куда-то пробы пера определить необходимо. Так появляются сборники рассказов, ничем не примечательные, кроме самого факта их наличия в перечне написанного автором.

Вот перед читателем Зулали, некогда притягательная девушка, теперь же нечто несуразное, у одних вызывающая отвращение, у других, как у Абгарян, симпатию. Подобное действующее лицо схоже с ранее задействованными Наринэ персонажами. Стоило ей это понять, как повествование оборвалось, дабы сюжет произведения «С неба упали три яблока» вновь не повторился. И тут кровянистые выделения из мочеполовых путей, только на этот раз хотя бы известно, в чём их причина. Нужно отбросить начинание и искать вдохновение в ином. Пока поиски будут продолжаться, сам собой получится сборник, за неимением лучшего заслуживший право на публикацию. Либо имелся контракт с издательством, о чём остаётся предполагать. Ибо, если действительно контракт, тогда всё понятно и до крайней степени печально.

Двигаясь на ощупь, хватаясь за идеи, Наринэ прилагала усилия, но не могла сдвинуться с мёртвой точки. Она предалась унынию и неизменно использовала литературный приём, называемый потоком сознания. Её несло, словно по бурному течению реки, без надежды оказаться на берегу, приводя к прежнему итогу в виде водопада. И падала тогда Наринэ, не имея сил найти больше слов, поскольку из-за борьбы с потоком силы иссякли, заставляя вернуться назад, вновь броситься в реку, чтобы повторить прежний путь. И снова водопад разверзался в качестве неизбежного окончания повествования.

Осталось единственное — рассказывать о себе. Страницы наполнялись воспоминаниями давно минувших лет, отчего пробуждалась надежда и появлялось желание продолжать сочинять истории. Каково оно — расти? Какие они — годы до школы? А какие они — годы первых впечатлений от школы? И чем приходилось заниматься — будучи в школе? Ведь приятно поделиться событиями, особенно учитывая мнимость оставшихся в памяти деталей. Многие ли вспомнят про первый класс? Абгарян помнит довольно подробно, и вполне вероятно — о чём-то домысливает самостоятельно, пробуждая у читателя желание знакомиться с излагаемыми подробностями.

Ложка мёда борщ не наполнит вкусом. Нужно отдельно подходить к понимаю автобиографических историй, если они таковы на самом деле, и потока сознания Наринэ, заблудившегося среди кривых зеркал. Всегда допустимо предполагать и фантазировать — это право никто не отнимет у человека. А ежели человек — писатель, значит ему следует искать вдохновение, либо придумывать, каким бы образом это не получилось. И не беда, хоть сколько не наполняй канву, так как мысль рано или поздно остановится на должном быть обнаруженным. Не всегда в конце пути водопад, течение может успокоиться и вынести в благодатный край. Никто не знает, когда то произойдёт, поэтому приходится стараться искать. Остаётся верить, будто Наринэ так и относится к творческому процессу.

Промелькнул сборник рассказов, укрепив во мнении. Предстали действующие лица перед глазами и навсегда пропали.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Анна Воропаева «Первый Феникс» (2016)

Воропаева Первый Феникс

Наполнение должно соответствовать содержанию. Если есть наполнение, но нет содержания — такое наполнение не имеет значения. Если есть содержание, но отсутствует наполнение, значит и содержание не будет иметь значения. Много синонимичных слов, а смысл сказанного остаётся неясным? Никуда не денешься, если речь заходит о произведениях, написанных во славу наполнения страниц текстом. Сопутствуй рассказываемой истории хотя бы худая идея — всё не было бы настолько печально.

Анна Воропаева — начинающий писатель. Её стремление излагать мысли на бумаге должно удостоиться похвалы. Пусть на данный момент это у неё не получается. Мало кто на первых порах способен выдать достойный стараний результат. Нужно работать над собой, писать больше… и ещё больше отсеивать. Думается, «Первый Феникс» недолго проживёт, если Воропаева создаст произведение на порядок качественнее, путь ему на уничтожение. Он подвергнется той же опале, какой подвергаются на страницах те самые фениксы.

Что предлагает Воропаева читателю? С её слов — хоррор. Хоррор ли? Что от хоррора в «Первом Фениксе»? Посещение морга способно сильнее напугать, нежели предлагаемая Анной расчленёнка. У читателя не поползут мурашки по коже, ночью он будет спокойно спать. Единственное вероятное последствие чтения — непродолжительная потеря аппетита. Может на японском книжном рынке «Первый Феникс» и будет пользоваться спросом. Почему так? Давайте постараемся понять.

Во-первых, автор не объясняет происходящего. Читатель должен сам понять, почему человечество опасается рождения фениксов, под которыми изначально желается подразумевать людей, обладающих бессмертием. Возможно, они им и обладают, но люди ли они? А если люди, то откуда в них патологическая страсть к убийству? Не получив ответа на вопросы, читатель быстро охладевает, более не стараясь понять, к чему ведёт действие автор.

Во-вторых, действие никуда не продвигается. Конечно, автор развивает повествование, появляются новые обстоятельства, происходит перемещение персонажей, возникают неприятности, они с ними пытаются бороться. Только можно ли подобное движение сюжета назвать движением? Как с первых страниц начался экшн, так он не прекращался до конца. О чём рассказывать после читателю? Они шли и шли, говорили и говорили, видели и видели, отвечали и отвечали?

В-третьих, действительно нельзя рассказать о произведении. Поэтому, думается, на японском книжном рынке «Первый Феникс» всё-таки не будет пользоваться спросом. Идея всегда важна — в любом литературном произведении. Без идеи не имеет смысла писать. Допустимо отточить навык писательского мастерства, что Анна Воропаева продемонстрировала. Потому и не жить данному произведению в последующем, какие бы надежды на него автором не возлагались. Безусловно, обидно читать такие слова, но зачем говорить неправду. Есть вера в перспективность Воропаевой. Может она уже сейчас загорелась идеей и собралась нести её в массы.

В-четвёртых, у критика не поднимается рука поставить книге низкую оценку, по причине её рекомендации ему к прочтению самим автором. Анна, не серчайте и не держите обиды, не удостаивайте саркастических высказываний и не ищите повода к ответным излияниям. Критик осознаёт бренность бытия, понимает свойственное людям различие вкусовых пристрастий. Если он не оценил по достоинству, то оценят другие. Критику хочется видеть мир полным идей, их же он старается найти в литературных произведениях, и очень серчает, когда в тексте не находит ничего, кроме заполненных буквами страниц.

Ежели кто имеет иное мнение о «Первом Фениксе» Анны Воропаевой, им вы можете поделиться у себя или там, где нашли сей критический отзыв.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Марина Нефёдова «Лесник и его нимфа» (2016)

Нефёдова Лесник и его нимфа

Принять можно любую крайность, но вот следует ли? Иная крайность скорее является психическим отклонением. Изолировать таких людей от общества следует обязательно, пока они не подпали под чьё-то влияние и не совершили антиобщественный поступок. Склонны к крайностям даже дети. Остаётся ссылаться на то, что дети — существа неразумные. Они не могут контролировать эмоции и у них нет жизненного опыта, чтобы понимать, как поступать всё-таки не следует. Если ребёнок легковозбудимый, не слушается родителей, не ценит доброе к нему отношение, не посещает школу, склонен к авантюрам и лишён инстинкта самосохранения, то необходимо с ним работать. Не факт, что любовная привязанность его образумит, как то произошло в произведении Марины Нефёдовой. Велик риск скорого срыва, особенно при использованной в «Леснике и его нимфе» тотальной депрессивной обстановки. Так и веет со страниц печальной развязкой. Разве нет?

Главная героиня произведения Нефёдовой — семнадцатилетняя девушка. Она не чувствует социальных обязательств, мысленно принадлежит одной себе. Если у неё появляется желание бросить всё и уехать автостопом на другой край страны, сразу его осуществит. Что думают об этом родители её не интересует. Трудно представить, что вообще интересно главной героине. Друзей нет. Если и есть, то они в произведении в достаточной мере не прописаны. Вроде бы явного бунтарства в поведении не прослеживается, скорее легкомысленность и аморфность. Уж коли одевается не лучше бомжа и, видимо, не моется, то где-то недоглядели родители. Не станем разбираться с проблемами воспитания главной героини. На глазах читателя из семьи ушёл отец. К нему главная героиня никогда не стремилась.

Нефёдова не оговаривает многого, в том числе и симпатий. Автор не разъясняет, отчего главной героине полюбился такой же аморфный человек, как она. Может быть два одиночества встретились, поняли сродство душ и между ними появилось чувство взаимной привязанности. Он — Лесник из названия — приехал с Урала, из интеллигентной семьи, одарённый человек, скромный парень, думает уйти в монастырь. Простых отношений между ними быть не может. Ему настолько же безразлично происходящее вокруг, что организм не выдержит потрясений и даст сбой.

Главная героиня всё же девушка — все девушки желают любить и быть любимыми. Как бы она не показывала личную независимость, должен наступить момент, когда она к кому-нибудь потянется. Нефёдова не стала одаривать главную героиню любовью, отдав предпочтение развитию трагических событий. Лучше шокировать читателя, выжав из него слёзы. Но подобный сюжетный поворот набил оскомину и адекватно воспринимается лишь трепетными натурами, остальные читатели глупо улыбаются. Безусловно, если сюжет не полностью выдуман автором, а имеет в основе реально случившееся, тогда не будем столь категоричными: в жизни всё случается.

Не стоит обсуждать и медицинские аспекты повествования. Читатель, знакомый с медициной изнутри, сочтёт описанное автором не совсем соответствующим правде. Но читатель, к медицине отношения не имеющий, согласно будет кивать, поскольку представленное на страницах соответствует его собственным предположениям.

Одна крайность сменится другой. И вероятно так произойдёт ещё не раз в жизни главной героини. В любом случае, печальными будут её последние дни. Они были таковыми с начала произведения, такие же и в конце. Иного не представляется. Читатель о том не должен думать. Нет нужды заглядывать дальше предложенного автором. Главная героиня изменилась, стала лучше, задумалась над прежними поступками. Это самое главное. Остальное — наши с вами домыслы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Юлия Яковлева «Дети ворона» (2016)

Яковлева Дети ворона

В страшные будни советские случались страшные страшности. Чёрные вороны могли маму с папой унести. Это самая страшная страшность. И мама с папой больше никогда не возвращались. Поэтому их нужно найти, расспросив округу и вызнав, куда уносят вороны людей. А коли вороны, то значит к воронам и нужно идти. Стоило читателю доехать по сюжетным рельсам Юлии Яковлевой до станции с птицами, как адекватное восприятие закончилось и началась фантасмагория. Не городская легенда, не мистическая история, не фэнтези и не сказка, а именно фантасмагория, не содержащая в себе начало и не имеющая конца, как не содержит сути, вместо неё омонимизированные повествовательные элементы.

Найти что-то — распространённый приём в литературе. Герои всегда отправляются на поиски, когда им это необходимо. В случае героев Юлии Яковлевой — они занимаются этим вне своего желания, ведь они лишены родителей, а к ним в квартиру вселились другие люди и их видеть вместе с собой на одной жилплощади не желают. Зачин понятен. Сколько птиц обитает в городе, столько и нужно опросить. Разумеется, птицы умеют разговаривать, у каждой свой характер и найти с ними общий язык довольно затруднительно, хотя действующие лица и будут это пытаться сделать.

Кого под чёрными воронами подразумевает автор — читателю понятно. Действительно, в любой момент к любому человеку могли приехать люди, после о нём уже никогда не слышали. Созвучие прозвания помогло Юлии Яковлевой представить ситуацию так, словно это можно связать с птицами. А так как не одни вороны по небу летают, значит они все знают важную тайну. Но какую? Зачем им нужны люди и почему они их похищают? Главным героям трудно понять — они дети. Причём дети не по годам, а скорее умственно, поскольку отставание в развитии очевидно.

Вдаваться в происходящее и соотносить представленное на страницах с историей не следует. События произведения поданы в антураже мрачных моментов прошлого и показываются ради самих событий. Стоит опросить всех птиц, как читателю станут доступны следующие локации, где найдётся место другим говорящим животным. Для пущей живости в сюжет добавлено жестокое обращение с детьми. Остаётся сочувствовать и вопрошать к разуму. Почему же люди столь жестоки по отношению к себе подобным?

В отношении оригинальности к Яковлевой тоже остались вопросы. Идея разбавить мрачную атмосферу детской наивностью, усилив до жуткого её восприятия — кажется необычной. Но нет других предпосылок к созданию толкового литературного шедевра. Яковлеву не станешь сравнивать с Гофманом, скорее с Крапивиным, который изредка обращается к мрачным сюжетам. С мистиками же и вовсе не может быть сравнений, в виду изначальной ориентации Юлии на детскую аудиторию и использование примитивных приёмов искажения реальности, таких как говорящие животные и переход героев в состояние оторванности от действительности.

Нет в произведении «Дети ворона» накала страстей. Читатель не будет испытывать разнообразных чувств, его дело следить за перемещением героев, оставаясь при этом безучастным. Понятно, найти родителей не получится, добраться до унёсших их воронов тоже. Детям вполне по силам разобраться, когда поиски стоит прекратить. Переходить в иную плоскость для этого не требуется. Яковлева решила не останавливаться на настоящем, разделяя фантасмагорию на несколько уровней. В таком случае до мамы с папой добраться получится, но дорога обратно будет закрыта.

Пусть будет такая трактовка изложенного. Она способна запутать. Ну и что с того? Тоже фантасмагория.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Алексей Смирнов «Виолончель за бумажной стеной» (2016)

Смирнов Виолончель за бумажной стеной

Желаешь рассказать, а не сказывается. Желаешь написать, а не пишется, Желаешь найти слова, а не находишь. Что в таком случае делать писателю? Правильно. Необходимо писать обо всём подряд. Но нужно, чтобы мысли казались связанными. Тогда задаёшь себе рамки и стараешься за них не выходить, причём не возбраняется жевать на один мотив, порою разбавляя повествование чем-нибудь другим. Пользовался ли Алексей Смирнов данным приёмом? Если да, то вышло у него всё как и следовало. Рамки заданы детством главного героя и его воспоминаниями о сталинском послевоенном и частично военном времени.

Говоря честно, Смирнов любит подолгу детализировать сцены. Понятно, Алексей не знает, какой сюжет дополнительно придумать к имеющимся, значит надо расширять уже написанное. Оттого-то и покупает читатель вместе с действующими лицами невыносимо долго ткань, пьёт невыносимо долго чай, невыносимо долго голосует на выборах, невыносимо долго следит за Олимпиадой и невыносимо долго пережидает авианалёт.

Детализация душит динамику и грозит уйти в поток сознания. Излишняя информация могла бы навредить сюжету, благо его нет. Смирновым поставлена задача воссоздать моменты прошлого, не прибегая к проработке остального. Если нужно что-то купить, значит действующие лица будут только покупать, внимать честному продавцу и радостные нести покупку домой. А если предстоят выборы, и не простые, а союзного значения, то ознакомиться придётся со всеми плюсами и минусами процедуры, плюсами и плюсами единственного кандидата и минусами да минусами участия в подобных плебисцитах. Полезное будет чтение, ежели читатель захочет погружения в особенности сталинского послевоенного времени.

А уж вдруг читатель забыл, какие жаркие баталии разворачивались на олимпийских аренах, то ему предстоит внимать различным тонкостям, вроде обоснования превосходства санников над конькобежцами и далее в этом же духе. И как бы случайно темой одного из следующих рассказов может оказаться проблематика религиозной казуистики устами мальца, вопрошающего бабушку о глупостях, озадачивать которыми верующих людей не следует.

Есть многое на свете, друг читатель, чего готов порассказать тебе писатель. Упомянутое уже чаепитие будет возведено до наивысшей точки рассмотрения каёмок с прихлёбыванием и солнечными зайчиками. Будет время разобрать причины наименования Камчатки Камчаткой, вспомнить парня, приехавшего из тех краёв. И про забавы пионеров Смирнов обязательно расскажет, как ели пончики на скорость, как дыхание долго пытались задерживать. Всегда есть о чём вспомнить, когда приходится рассказывать о детстве, даже если не о своём, а о чужом.

Своего рода связующей частью становится «Виолончель за стеной», события которой начинаются до рождения рассказчика и повествуют о бомбёжке города немецкими самолётами для начала, а после обо всём другом, о чём можно ещё рассказать. Хоть о деле врачей, хоть о бумажных стенах или игре на виолончели. Всему находится место, при условии, что писать о чём-то надо и писать весьма необходимо, наполняя строчки словами. Так рождается на глазах читателя сборник воспоминаний, появляется на свет тяжело, но всё-таки он выйдет весь и обязательно порадует создателя получившимся результатом.

Вот и сказано обо всём, что тревожило душу. Произведение прочитано, мнение высказано, книга навсегда отложена в сторону. Найдётся ли ей место в литературном мире? Вполне может быть. На соискание премии «Ясная поляна» сей авторский труд был выдвинут, значит кому-то он запомнился и показался достойным пристального внимания. Лауреатом «Виолончель за бумажной стеной» не стала, в короткий список не вошла. Главное, критики удостоилась, и это уже само по себе отлично.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Евгений Водолазкин «Авиатор» (2016)

Водолазкин Авиатор

Если бы Олег Рой в предисловии книги поблагодарил Дэниела Киза за «Цветы для Элджернона» и Михаила Булгакова за «Собачье сердце», то он написал бы нечто вроде «Авиатора» Евгения Вололазкина. К печали или к радости был упомянут сей факт? Скорее к печали, ибо оригинальности читателю автором предложено не было. Сюжет вышел фантастическим из разряда ala Александр Беляев, пиши он про попаданца. Общее же впечатление начинает страдать со второй части, вымученной во имя придания произведению определённого размера, в который автор заведомо не укладывался. Как итог, размороженное тело главного героя представляет интерес, а слитая вода в виде оголтелой критики Советского Союза окончательно губит задумку.

Главный герой родился в 1900 году — он ровесник века и ровесник крейсера «Варяг», героически затопленного в бухте Чемульпо. Если рассматривать совокупно главного героя, двадцатый век и крейсер, то они имеют ряд сходных черт, начиная от бурной молодости, тяжёлых первых лет, опрометчивости и долгого простоя в виде мишени для стрельбы с последующим стихийным вечным потоплением вне всякого почёта и должной доброй памяти за последние годы своей жизни. Это лишь занимательное наблюдение и не более того. Но коли сам Водолазкин предпочитает сообщать читателю в чём-то схожую информацию, то надо быть последовательным и при изложении впечатлений.

Повествование построено на дневниковых записях. Сперва пишет главный герой, потом ему помогают все остальные. Постепенно картина проясняется. Водолазкин по капле предоставляет информацию, смакуя моменты пробуждения потерявшего память. За главным героем следит доктор, в количестве одного специалиста, и медсестра, в качестве объекта любования нижним бельём и совместного лежания на кровати. Далее рождается фантастика. И читатель начинает понимать, что в сюжете не хватает размороженного грызуна, как лучшего друга, компаньона и показателя грядущей беды.

Искусственно Водолазкин насаждает главному герою любовные переживания и пробуждает ненависть к мучителям. Без любви, разумеется, беллетристика никогда не обходится. А вот касательно проступков главного героя в прошлом с прохождением исправительных кругов в условиях колонии на Севере, автор «Авиатора» переусердствовал. Впрочем, произведение фантастическое, поэтому оставим детали ему на усмотрение. Водолазкин сам обмолвился, что прямых свидетельств зверского отношения к отбывающим наказание не зафиксировано, сохранились лишь материалы для позитивного восприятия быта заключённых.

Что есть вообще позитив? Соловки в тексте произведения обруганы. Обругано и всё остальное. Никто не стесняется. Говорится прямым текстом о подпирающем дверь стуле (скажем мягче, нежели автор). Вот накопился, понимаешь, стул в организме, переизбыток стула в душе. Выйти ему наружу дверь мешает, ведь его много и он её тем самым и подпирает. Гибнет организм от излишнего давления, сам себя толкая на гибельное восприятие реальности. Излечить сможет доброе слово, которое зайти внутрь не может — дверь-то изнутри подперта. Замкнутый круг получается. Либо главный герой такой по характеру, либо описавший его человек в мыслях не может смириться с жизнью: уловить правду бытия, если сказать тремя словами. Былое не перепишешь, нужно думать о благе для будущих поколений.

Гуд бай, Ленин!.. кхм. Гуд бай, Авиатор! Ты проспал свой дом, всё изменилось и от тебя будут скрывать правду. А когда ты всё поймёшь и захочешь продолжать жить, ничего у тебя не получится. Ибо наука не созрела, ибо наказание надо отбывать до конца, ибо автор захотел подвести повествование к драматическому финалу. Ты был зверем, тебе дали право стать человеком, а ты снова обратился в зверя и стал искать зверей в окружающих тебя людях.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак «Открытый финал» (2016)

Жвалевский Открытый финал

Фёдор «Наш-Любимый-Писатель-со-Школьной-Скамьи» Достоевский частенько прибегал к использованию в повествовании весьма далёких от разума персонажей, наделяя их склонностью к впечатлительности от всего, особенно от сущих мелочей, при впадении в прострацию, случись нечто посерьёзнее. А если таковыми персонажами сделать всех действующих лиц произведения, то получится примерный вариант «Открытого финала» Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак. Истерики начинаются с первой страницы и не покидают текст до последней точки. Истерят молодые парни и девушки, истерят их родители, истерят прочие взрослые, включая сотрудников органов внутренних дел.

А всё почему? Для главных героев произведения причина понятна — они в пубертате, мучимы неуравновешенной психикой и являются людьми творческими, а именно — занимаются танцами, к тому же скоро состоится важное соревнование. Страсти накаляются. Девушки рыдают, парни стремятся привлечь к себе внимание мнимыми попытками суицида. Что делать? Стоит ли искать в продолжении сходные с творчеством Чернышевского моменты? Причин к тому особых нет. Авторы привлекли к происходящему внимание читателя, а дальше уже не важно, о чём они будут писать. Это есть главный сходный момент.

При кажущейся цельности сюжет раздроблен. Жвалевский и Пастернак заранее определили ряд обстоятельств, вокруг которых они выстраивают повествование. Одним из важных для сюжета эпизодов становится судьба тренера молодых людей, человека печальных обстоятельств, в молодые годы ставшего жертвой слабовольности преподавателя, отчего в своей практике исповедует агрессивные методы обучения. При присущей ему холодности, он единственный держит нейтралитет и не распространяется в поступках и мыслях дальше должного, чего не скажешь о людях его окружающих, готовых съесть его, себя и других.

Весьма любопытно наблюдение действующих лиц касательно их же поведения. Они сами осознают творимые ими истерики, задаются вопросами об этом и продолжают дальше истерить. Авторы тоже легки на подъём, создавая не самые логичные ситуации. Впрочем, Жвалевский и Пастернак вольны подавать ситуацию в любом угодном для них виде — это ведь их собственное представление о придуманной ими же реальности, а значит и не требуется пытаться придти к правильным выводам из повествования. Если только не в духе представленного вниманию, таким же образом впасть в неадекватное состояние и пойти кошмарить окружающих.

Существенный минус повествования — оно не предусматривает предыстории, как не подводит читателя и к выводам. Действие на страницах происходит ради действия, ни к чему не побуждая и уходя в неизвестность, стоит книгу закрыть. История ни о чём, просто история, история потехи ради. Прочитать и забыть, забыть и не вспомнить. Но вспомнить, возможно, придётся, поскольку повествование оборвано. Значит ли это, что читатели увидят продолжение? Вполне вероятно.

Оправданием произведению служит отсылка к читательской аудитории. Конечно, юный читатель проглотит предложенную ему историю без особых раздумий. Юный читатель вообще не склонен думать о том, что он читает. Ему претит заниматься анализом, ведь под анализом литературного произведения им, в силу посещения школьных занятий, понимается ряд несуразных обсасываний тем, которые никогда не беспокоили самих писателей. Много позже, когда читатель подрастёт, он поймёт назначение литературы, его уже не будет в прежней мере волновать сюжет, значение обретёт понимание цельности произведения и вкладываемый автором в него смысл. Собственно, в «Открытом финале» лучше анализировать взаимоотношения действующих лиц, нежели задаваться изучением проблем общества на основании предложенного Жвалевским и Пастернак текста.

А теперь читатель может с удовольствием рыдать, третировать родных и панибратски общаться с власть имущими — этому его будет учить «Открытый финал».

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3