trounin.ru

Решившись написать книгу о человеке, как поступить? Рассказать о нём самом или окружавшей его обстановке? Может и важно знать, кто именно был у власти, какую проводил политику, каким образом это сказывалось на ислледуемом. Можно сообщить и о людях, с которыми человеку приходилось иметь дело. Но куда денется сам человек, чьё жизнеописание более прочего интересует читателя? В том проблема всякого, берущегося составлять биографии. Чётких критериев не существует, поэтому допускается любой вариант повествования. Степанов предпочёл о Крылове сообщить постольку-поскольку, сосредоточивших более на прочем, нежели на нём самом.

Начинается жизнеописание с характеристики времён правления Екатерины Великой. Она-де, мол, изначально желала править, потакая представлениям французских мыслителей о должном быть, то есть действуя во благо доставшегося ей в управление народа. Ею был издан «Наказ». На том всё и закончилось — в дальнейшем появилась боязнь утерять власть, не совсем по закону ей доставшуюся, особенно по достижении совершеннолетия сыном Павлом, в тот же момент должного заменить Екатерину на престоле. Того не случилось, зато политика императрицы становилась всё более суровой к подданным. Вполне очевидно, годы молодости Крылова пришлись как раз на момент последних десятилетий царствования Екатерины. И это не могло так просто сказаться на нём, проживавшем в городе, едва ли отличном от провинциального — в Твери.

Он — Крылов — рано лишившийся родителя, испытавший горечь потерь от восстания Пугачёва, представитель беднейших из дворян. За семьёй Крылова не водилось ни накоплений, ни имений, ни крестьян. Единственная ценность — библиотека, доставшаяся от отца. В оной-то Иван обрёл подлинное счастье, особенно проникнувшись баснями Лафонтена и прочими литературными трудами, среди коих должны были иметься и драматические произведения. Как раз в качестве драматурга Крылов и пробовал себя изначально. Читатель об этом знает — содержание «Кофейницы» должно быть ему известно, но Степанов считает нужным пересказать сюжет. Таким же образом Николай будет поступать каждый раз, когда возникнет необходимость обсудить очередную работу Крылова.

Степанов постарался объяснить, почему Крылов уехал из Твери, из-за чего последовал розыск, как протекал конфликт с Княжниным. Сообщил и про «Почту духов», разглядев в оном периодическом издании влияние французской Революции. Нашлось место даже для мыслей о Наполеоне. Что же до басен, то Степанов останавливался на некоторых из них, считая необходимым объяснять, откуда Крылов черпал вдохновение. Оказывалось, что басни, написанные непосредственно Иваном — это едкая сатира на российские реалии, особенно на проводимую царём Александром политику. Возможно оно и так. Басни для того и существуют, чтобы в них всякий находил угодное именно ему.

Касательно же похожести некоторых басен на написанные Сумароковым, на это Степанов смело уверял читателя, якобы Крылов написал свои варианты ещё до знакомства с оными. Такое допустимо предположить. Мешает единственное — стоит сравнить хрестоматийную басню «Ворона и лисица», как выяснится удивительная похожесть. Либо взять басню «Стрекоза и муравей», где явно прослеживается влияние Сумарокова, и нисколько не Лафонтена. Вообще о баснях говорить тяжело, так как требуется обладать недюжинной памятью и интеллектом, дабы уметь соотносить одну с другой, учитывая множественные их вариации, написанные авторами из разных народов и даже из разных тысячелетий.

Обязательным моментом для обсуждения Степанов посчитал факт участия Крылова в кружках, из которых выросли декабристы. Получается, баснописец шёл по пути постоянного противления власти, хотя у читателя складывалось обратное впечатление. Ведь всегда думалось, насколько Крылов одумался и перестал выступать с яркой гражданской позицией. Да было ведь уже сказано — всякий находит угодное именно ему, о чём бы не велась речь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Разве власть существует не для противления? Ещё ни одна власть не сумела сохранить своих позиций, неизменно вырождаясь заслугами потомков. Какие бы светлые идеалы не вкладывались, они неизменно принимают вид человеческого стремления к осуществлению личного благополучия. Такое случается не только со светскими правителями, но и с религиозными деятелями. Взять для примера римских пап, греховными помыслами которых издревле ужасаются. И ежели папская власть в средневековье могла не иметь ограничений, то с Возрождением должен был наступить конец и пафосу католической веры. Пока ещё не грянуло реформационное брожение, но воле пап смели высказывать противодействие. Не обошёл оного и Микеланджело Буонарроти, сперва робко противившийся, а после и вовсе знавший, чему стоит следовать, а от чего воздерживаться. Собственно, Мережковский взялся отразить порыв первого противодействия, случившийся против папы Юлия II.

Микеланджело понимал необходимость угождать папе. Но разве оправдано протягивать руку помощи тому, кто желает брать, ничего не предлагая взамен? Юлий II настойчиво требовал исполнения поручений, забывая выполнять договорённости. Должный созидать гробницу, Микеланджело терпел финансовые убытки. Он создавал творение за собственный счёт, приближаясь к банкротству. Если бы так и дальше пошло, влачить ему жалкое существование, пребывая в услужении у римского папы, забывшего о том, что люди могут нуждаться в еде и крове. Продолжать творить в подобных условиях Микеланджело не мог, вследствие чего он пошёл на разрыв отношений с Юлием. Возможно ли такое? Оказывалось, да.

Что же печалиться римскому папе? Не будет одного творца, на его место придёт другой. Благо Италия не бедна талантами. Так и случится. На освободившееся место придёт Рафаэль Санти. И пусть Рафаэлю не суждено прожить столь же долгую жизнь, каковая досталась Микеланджело, в сущности его роль не так важна, ежели её соотносить с дальнейшей жизнью Буонарроти. Как будет понимать себя Микеланджело после конфликта с Юлием, такого же рода неважность. За главное воспринимается само противление, поставившее римским пап в положение сторонних сил, способных призывать к себе на службу, но не являющихся большим, нежели они могли бы быть. После Юлия II — до самой смерти Буонарроти — пап сменится порядочно, и мало кому из них должна отводиться хоть какая-то роль. Да и помнят добрую их часть постольку-поскольку, чаще и не зная вовсе, зато имея твёрдое представление о самом Микеланджело, хотя бы опосредованно представляя, кем тот являлся.

Микеланджело поступил твёрдо и решительно. Осознав крах личного благосостояния, потеряв надежду получения от Юлия заслуженной платы, он развяжется с Римом, предпочтя ему Флоренцию. Оттуда он не станет соглашаться возвращаться назад, какими бы карами ему не грозил римский понтифик. Даже более, скорее Микеланджело покинет Италию вовсе, уехав помогать османам возводить мосты. Снести подобного Юлий не мог. Достаточно прецедента, как влиятельность католического священства окажется под сомнением. Микеланджело не требовал значительного вознаграждения, он лишь хотел располагать правом на получение ему положенного. Оттого и противился папским требованиям.

Как жил и существовал Микеланджело при следующих папах, Мережковского не интересовало. Реализовывая замысел по написанию цикла романов о рождении религии, её смерти и нивелировании, Дмитрий подводил читателя к осознанию истинной стороны человеческого бытия. Становилось очевидным, ежели кто трактует власть Бога, дозволяя себе говорить от имени Творца, тот скорее поступает от лукавого, являясь пособником дьявола, чей мрак души не может слыть за излучающий свет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Грабарь взялся рассказать об учителе. Около года он пробыл в мастерской Ильи Репина, прежде переезда в Европу. Спустя полтора десятилетия он задумался о необходимости осмысливать творческое наследие учившего его художника. И ещё два последующих десятилетия писал монографию, в итоге удостоившись за неё Сталинской премии. Так получается сказать вкратце. Но говорить о Репине нужно подробно, обязательно знакомясь с оставленными им рисунками и картинами. Всему этому Грабарь уделит внимание. Одно продолжит печалить читателя, в основном тогда ещё советского — после эмиграции талант Репина оскудеет, и сообщить там практически не о чем.

Репин вышел почти из крепостных. Отличие состояло в том, что он рос в семье военного поселянина, чьё положение мало отличалось от зависимых от помещика крестьян. Дабы было понятнее — проще вспомнить аракчеевские поселения. Отца Репин смог увидеть всего один раз, остальное время тот вынужденно находился вне дома. Очень рано в Илье проявился интерес к художественному искусству, его воспитывали талантливые мастера, чьи имена потомку знать необязательно. Впрочем, всё же следовало бы знать, кто ковал сей бриллиант. Для этого Грабарь отведёт отдельное место в повествовании. Всё же нужно проследить за другим — как Репин отправился поступать в Академию, уже имея собственный стиль. Тогда позиции Академии начали ослабевать, Крамской вёл разрушительную деятельность, создав сперва Артель, из которой образовалось общество передвижников. Было суждено, чтобы Репин с лаской был примечаем повсеместно, минуя всевозможные препятствия.

Грабарь не раз старается акцентировать внимание на изначально бедственном положении Репина. Художник показывался едва ли не нищенствующим. Репин перебивался рисованием портретов, получая за них от трёх до пяти рублей. Со временем ему станут платить и сто, и тысячу рублей, и даже за одну из работ ему будет выплачено тридцать пять тысяч рублей от заказавшего картину императора.

Ещё до заграничной поездки Репин задумается о тяготах трудового народа. Он начнёт работать над «Бурлаками». Это станет первым выступлением против Академии, предпочитавшей видеть работы на тему мифологии. За «Бурлаков» Репин получит от Третьякова четыре тысячи рублей.

Заграница не станет радостью для Репина. Вену он назовёт постоялым двором, где в музеях пылятся копии, причём плохого исполнения. Флоренцию похвалит за строгость архитектуры, но увидит лишь повсеместную скуку, её галереи набиты «дрянью». Рим станет для него отжившим и омертвевшим городом. Общее впечатление разбавит Венеция. Из Италии Репин решительно пожелает бежать в Париж, и тот ему тоже не понравится. Однако, придётся задержаться во Франции на три года. За это время Париж окажется привычным, перестав вызывать антипатию, всё равно не став приятным для жительства. Мешала и мысль о заработке денег. Академия средствами в требуемом объёме не снабжала. Осталось рисовать портреты. Очень помог случай сойтись с Тургеневым, чей портрет поныне воспринимается за основной — пусть и отобразил Репин Тургенева скорбящим. И уже в 1874 году, будучи ещё в Париже, Репин начнёт выставлять картины вместе с передвижниками.

Вернувшись в Россию, Репин подастся в Москву. Там проживёт до 1882 года и переедет в Санкт-Петербург. Он успеет побывать в качестве частого гостя в усадьбе Мамонтова — в Абрамцеве. Создаст такие замечательные картины, на одной из которых царевна Софья с грозным ликом взирает из монастырских стен, а на другой — крестный ход. Что же до взаимоотношения Репина с русскими художниками — Грабарь об этом говорит особенно подробно. Рассказывает и про прижимистость Третьякова, которому требовалось хотя бы самую малость уступить, иначе он и вовсе отказывался покупать картину.

Грабарь неизменно показывает Репина со стороны его принятия советскими гражданами. Да, он серчал от тягот трудового народа, гнобимого царским режимом. Важно оказалось показать и сочувствие художника к революционному движению. Репин создал такие произведения искусства, вроде «Не ждали», в том числе и «Иван Грозный», где царь убивает старшего сына. Опять же, Грабарь отметил отсутствие в картине об Иване Грозном исторического сюжета. Будто, если о чём и хотел сказать Репин, то о современной ему России.

В последующие годы Репин создал «Запорожцев», «Николая Марликийского», написал портрет молодого — тогда ещё безусого — Максима Горького. В целом же Грабарь ничего примечательного уже затем не отмечал. К 1905 году и вовсе отметил болезнь Репина — у него начала сохнуть правая рука. Последующие работы покажут, насколько снизится острота создаваемых картин — они потеряют чёткость и скорее будут иметь вид расплывчатых образов. Тогда же Репин создаст множество набросков Льва Толстого. И в 1917 году — будучи сорока пяти лет — Репин уедет из России в Финляндию. Грабарь отметил — ничего примечательного более создано не было. Репин в очередной раз поменял взгляды на жизнь, как поступал всегда. Теперь из убеждённого атеиста он превратился в истово верующего. Между строчек можно прочитать, что бегство от революции превратило его в маразматика. Это будто бы подтверждалось Чуковским, встречавшимся с Репиным в 1925 году.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всего Булгарин опубликовал шесть частей воспоминаний, вышедших тремя отдельными книгами. Издателем выступил М. Д. Ольхин. Первая часть завершалась смертью императора Павла, вторая подводила читателя к семнадцатилетию автора. Так и осталось непонятным, из каких побуждений Булгарин предпочтёт александровской России наполеоновскую Францию. Об этом сказ будет впереди. Пока же Фаддей сообщал общие сведения о себе, отчасти показывая становление взглядов. Что же, Фаддею было два года перед вторым разделом Речи Посполитой, сам он шляхетского происхождения. Бабушки и дедушки воспитывали его на рассказах, воспевая Карла XII и горюя о его судьбе, при том, что имели знакомство с Петром Великим.

Как описывает Булгарин Польшу? Он нисколько не жалеет об упадке. Даже уверен, Польша на протяжении последнего века не являлась жизнеспособным государством. Всякий мог заявить о праве на её земли, чего не происходило по условиям Вестфальского мира. Стоит ли говорить, что демократические принципы польского народа были тому виной? Фаддей так не скажет, однако должно быть ясно: всякая демократия — есть прикрытая олигархия. Каждый в Польше стоял за собственное право на власть, вследствие чего единство народа утратилось. Даже пресловутые конфедерации, создаваемые польской шляхтой, не смогли найти точек сопротивления, потерпев поражение и допустив первый раздел.

На страницах воспоминаний Фаддей нашёл повод порассуждать о многом. В том числе и о нравах польских мужчин и женщин. Например, мужчина не должен был передвигаться на карете — только верхом. Ежели он поступал согласно французской моде, отказываясь от верховых поездок и пересаживался в карету — его высмеивали. Помимо этого, Булгарин делает широкие исторические отступления, считая необходимым своими словами рассказать историю Европы. Он сообщил ещё одну причину упадка Польши — никто не хотел воевать. Для этого шляхте служили наёмники из немецких земель и Шотландии. А ежели нужно было больше войска — собиралось непрофессиональное ополчение со всех земель, да и то не под власть короля, а для нужд собравшего их шляхтича. Кроме того, в Польше не имелось крепостей, вследствие чего Карл XII и передвигался по польским владениям, нигде не встречая сопротивления. Не забыл Фаддей пересказать историю России вплоть до воцарения Петра Великого.

С 1798 по 1806 Булгарин обучался в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, располагавшемся в Санкт-Петербурге, выпускниками которого числились именитые литераторы Сумароков и Херасков. Теперь предстояло рассказать, как Фаддей обрусел, совершенно позабыв польский язык. Читатель бы поверил, если бы не знал о литературной деятельности Булгарина, первоначально писавшего по-польски. Сам Фаддей говорит, что имел успехи в учёбе, шёл он через класс. Он же говорит, что рано полюбил литературу и театр, предпочитал самовольно покидать расположение конкурса и посещать пьесы по Озерову.

Сообщая о себе, Булгарин давал представление и о времени. К сороковым годам XIX века сложилось иное мнение о действительности, мало схожее с бывшим в его юности. Тогда в обществе полагалось носить парики и пудриться, без чего выходить в свет считалось зазорным, ибо это показывало неуважение к окружающим. На французском языке дозволялось говорить с иностранцами, и нисколько не среди своих. Да и сами военные — это не бравые гусары, готовые к свершениям ради дамы или готовые делать карточные долги, проводя время в жарких ломберных сечах, а истинные солдаты, готовые постоять за честь на настоящем поле боя, без каких-либо дуэлей и прочей мальчишеской суеты.

Булгарин считал себя католиком, посещая при этом русскую церковь. Он говорит, что так ему казалось более правильным. Пойти против католичества вовсе он, разумеется, не мог, хотя бы из чувства уважения к родителям. Ежели читатель этому верит, значит Фаддею получилось создать благоприятное впечатление. Для усиления чувства приятия, Булгарин как раз и обмолвился, будто позабыл польский язык. Утверждает он присутствовавшее в нём уважение к наставникам кадетского корпуса — истинно ратовавшим за учеников, пусть и выгораживая за явные проступки.

В 1806 году Фадддей зачислен корнетом в уланы. Вскоре ему предстоит быть раненным под Фридландом, сражаясь против наполеоновской армии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1792 году Денис Фонвизин умер, а Пётр Вяземский родился. К 1830 Пётр написал ряд статей о Денисе, не планируя публиковать их в виде отдельного издания, но спустя почти два десятилетия — отдельная книга всё-таки вышла. Это хорошо заметно по содержанию, где прослеживается чёткое разделение на определённые интересы к личности Фонвизина, более связанные не с первым периодом его жизни, скорее с последним: о времени мучений от заболеваний с последующей смертью в довольно молодом для зрелости возрасте.

Жизнь Фонвизина складывалась из необходимости преодолевать страдания. Главным затруднением являлись постоянные головные боли, порою нестерпимо сильные. Это обстоятельство сыграет значение позднее, когда Дениса парализует. До того момента рассказывать о его жизни предстояло иное. Например, Фонвизин не знал французского языка. Каким образом такое могло случиться в обществе, где среди дворянства культивировалась галломания? Денису пришлось спешно исправлять данное недоразумение, чтобы избежать постоянного подтрунивания. Впрочем, Фонвизин слыл за выходца из немецкой среды, поскольку о том говорила уже сама его фамилия, написание которой в бытность его жизни принято было отображать как «Фон-Визин», ведь был он из рода фон Визиных.

Вяземский считает важным сказать, что Денис пользовался покровительством Шувалова. Другая важная особенность становления — стезя переводчика. К языкам Фонвизин проявил склонность и многие его литературные труды — переводные, пусть и переставшие интересовать потомка, кроме некоторых самостоятельно сочинённых пьес. Первая крупная работа — перевод басен Гольберга, выполненный без особых изысков, не содержащий необходимости задуматься над содержанием, объясняя читателю всё, что тому следовало понять из приводимых коротких историй. Но на самого Фонвизина нравоучительная составляющая басен повлияла заметно, иначе и не объяснишь, отчего Денис неизменно прибегал к сатирическому отображению действительности.

С 1762 года Фонвизин состоял на службе именно в качестве переводчика. Расценивать делаемое им за литературное творчество никто никогда не пытался, на века отставив сию данность в сторону. Того и не требуется, хотя потомку то может быть весьма интересно. Всё-таки, как же ещё может быть, если будни Дениса заполнялись рутинными обязательствами? Если только найти ещё одну причину, которая явно влияла на приступы головной боли.

Имя литератора Фонвизин заслужил написанием «Бригадира» в 1769 году. С той поры он стал вхож в дома влиятельных лиц, принимаемый на специально устраиваемых вечерах. Каждому тогда желалось послушать декламацию Дениса, ибо, говорят, он замечательно читал на разные голоса. Прочее уже не воспринималось столь важным, даже поздний «Недоросль».

Ещё один аспект, упоминаемый Вяземским, это четыре заграничные поездки. Ныне о них хорошо известно по письмам самого Фонвизина, обязательно публикуемых в собраниях его сочинений. Но для Петра в приоритете последняя, из которой Денис вернулся парализованным. Дни его казались сочтены, мучения многократно возросли. Причём мучиться приходилось скорее от методов лечения, более традиционных, нежели должных возыметь действительный эффект. Так, например, доктор заставлял обкладывать парализованную сторону шпанскими мушками. И это не самое странное. Доктор ещё принуждал оказываться в лавке мясника, где полагалось погружать руку во внутренности коровы или свиньи. Принимал Денис и разнообразные ванны.

Фонвизин в качестве писателя важен потомку. Вяземский справедливо заметил — прежде литературная деятельность не была направлена на извлечение прибыли, поэтому писатель творил угодное его душе, а не на потеху публики. Может потому не создано Денисом сверх ему потребного. Достаточно и того малого, благодаря чему он продолжает оставаться в памяти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джеки — первая жена Даррелла. Та, кто шёл за ним в огонь и в воду. Она решила честно рассказать, кем её муж является в действительности. И рассказать именно в 1967 году, так как сам Джеральд публиковать тогда собственные книги не пожелал. У него — Джеральда — собственно, наметился творческий кризис, ибо он не знал, какими ещё натуралистическими заметками порадовать читателя. Более того, он — Джеральд — принялся за сочинение беллетристики. Кризис затянется ещё на несколько лет. Потому требовалось внести ясность в с ним происходящее. Что же, пришлось Джеки браться за перо, дабы сообщить о том, как всё на самом деле начиналось. А начиналось всё с очень больших проблем.

Они были молоды — Джеки и Джеральд. Но каждый хотел от жизни определённого. Для Джеки — оперное пение, для Джеральда — ловля или содержание зверей. Мечтания Джеральда имели больший вес. Как-никак, существовало намерение изменить подход к зоопаркам. Тут бы пошутить, вроде: нашёлся наконец-то Фёдоров от зоологии. Да шутить не получится. Джеральд всерьёз намеревался проявить заботу об ещё сохраняющихся на планете живых существах. Ни одно из них не должно исчезнуть с лица Земли. Только чего стоят мечты безработного юнца, чьё собственное существование не стоило и ломаного пенни?

Жизнь скудна на возможности, если не прилагать усилий к изменению такового её восприятия. Отговорка чаще следующая: денег нет. Тогда нужно заработать хотя бы ломаный пенни! У Дарреллов появилась к тому возможность. Джеральд любил рассказывать истории про им уже совершённые путешествия по Африке. Почему бы не предоставить их для эфира на радио? Там же сообщают такое, что даже близко не несёт такого же интереса. Подсобил и брат Лесли, подбивая начать писать о пережитом. Даже готов был помочь связаться с издателем, у которого публиковался сам. Джеральд пребывал в тягостных размышлениях. И Джеки полна уверенности — именно она сумела склонить его к решению наконец-то взяться за перо.

Теперь Джеки писала практически инструкцию для каждого, кому хочется стать знаменитым писателем. Конечно, у Джеральда были братья, уже испробовавшие прилив сил от получения авторского гонорара. Но не скоро он сам стал писателем. Он продолжал создавать тексты для радио, лишь после объединив их в сборники. Где же искать собственного издателя? Неужели придётся действовать через литературного агента? Страхов хватало. Оказалось, мир не без добрых людей. Говорят, литературные агенты — акулы? Отнюдь, дыра в кармане Джеральда была любезно заштопана и наполнена как раз литературным агентом, позволившим себе дать денег без обязательств на срочные нужды, а после и помогая в дальнейшем. Читателю лишь остаётся думать, каковым же везунчиком был этот Джеральд. Всегда ему встречались нужные люди, готовые делить с ним печали и радости.

Повествование на этом не остановится. Джеки продолжит рассказывать истории, порою в духе самого Джеральда. Она опишет Африку, Южную Америку, Австралию, Новую Зеландию и Малайзию. Будет ли то интересно читателю? Если он не успел познакомиться с воспоминаниями непосредственно Даррелла — возможно, в ином случае — определённо, нет. Даже можно сказать, Джеки вторит Джеральду, сообщая всё то, о чём он успел написать сам. Получается, творческий кризис настиг и её. Хватило бы ограничиться созданным зоопарком, не будь мир литературы излишне требователен к писателям. Как? Очень просто. Нужно выдерживать определённый объём. Либо заканчивать повествование брался непосредственно Джеральд. Впрочем, догадки высказывать не требуется. Главное, читатель узнал, с чего начинался путь Джеральда в качестве писателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В Америке обязательно должен был появиться писатель, подобный Джеку Лондону. Само устройство государства к тому располагало. Американские штаты склонялись к империалистическому восприятию: таково мнение Богословского. А раз созидается империя, значит появляется угнетаемый класс, на принижении которого зиждется мнимое величие богатеющей прослойки населения. Приход Лондона казался ожидаемым. До него писатели Америки не раз пытались обратить внимание на нужды народа, особенно в среде крестьянства. Это у них не получалось, в чём повинна свойственная им прямолинейность. Пока ещё не требовался отход от предоставляемых читателю романтических сюжетов. И Лондон стремился соответствовать необходимому. Он писал о тяжёлых буднях, не переступая грань дозволенного. Когда же он стал читаем, тогда-то и появились в его произведениях призывы к необходимости обратиться к осознанию существующего в Америке социального неравенства.

Богословский категоричен. Он постоянно ссылается на труд Филипа Фонера, представлявшего читателю Джека Лондона в качестве бунтаря. Добавить новое в понимание жизни и творчества писателя он словно и не пытался. Лондон хорошо известен по прежде написанным про него трудам, поэтому насколько важно составлять ещё одну книгу, ничего существенного не проясняющую? Есть единственное исключение — Богословский стремился показать Лондона продолжателем новой литературной традиции, где необходимым считалось говорить о проблемах. Но и не сообщить о юных годах было нельзя, чему Богословский уделил место в начале монографии.

Читатель вновь вспоминал о происхождении Джека. Про увлечение матерью оккультистом-передвижником, о её знакомстве с отчимом, о тяжёлых условиях жизни, продолжая вплоть до появления интереса к написанию рассказов. Тщательного изучения жизни писателя Богословский не предложил, он писал подобно предшественникам, хаотично двигаясь вслед за Лондоном. Всплывают отсылки к путешествию к берегам Японии, бродяжничеству с армией Келли, тюрьме, Аляске. Пока не наставал черёд пересказа ряда написанных Джеком произведений. К тому же, обязательно следовало увидеть в Мартине Идене самого Джека Лондона. Обо всём этом Богословский писал, оставляя интригу, разобраться с которой каждый исследователь и биограф старается на собственное усмотрение.

Речь о смерти. Джек убил себя приёмом дозы медицинского препарата для обезболивания или всё-таки организм его истощился от уремии? Богословскому ближе первый вариант. Им даже выведена экспонента. Однажды в творчестве случился перелом, Лондон уже не писал о чём он хотел, вынужденный удовлетворять запросы издательств. Соответственно и его произведения от призыва к обсуждению социальных проблем вернулись в русло романтизма. Это его угнетало. Писать приходилось много, и далеко не о том, к чему он желал стремиться. Да и стремления угасали. Будучи сломленным жизненными неудачами, Лондона подвело здоровье. Последовала уремия, появились мучения от нестерпимой боли. Надежд на лучшее не осталось. И, как следствие, закономерный итог.

У Богословского был иной социальный заказ, он писал во благо представлений советских граждан о социализме. Требовалось показывать Лондона так, чтобы читатель возненавидел Америку, ежели у него прежде имелись хоть какие-то симпатии. Капиталистическая Америка предстала Кроносом, пожирающим собственных детей, боясь потерять власть. Для того в тексте упоминались работы Энгельса, более широко представлялся Горький. Богословский порою забывал, о ком он всё-таки пишет. Читатель мог подумать и так, будто данный труд Богословского обрамляет статью, расположенную внутри повествования, о посещении Горьким Америки.

Часто сбивался Богословский и на обзор произведений прочих американских писателей. Всё это говорит, что монография о Джеке Лондоне объединила труды, написанные ранее в рамках единой темы. Теперь же их все решено было издать под одной обложкой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ради поставленной цели Ленин был готов на всё. И цель эта — добиться власти. С 1902 года он — создатель конспирологической организации, ведшей агрессивную политику, исповедовавшей принцип террора. И никаких других обеляющих слов быть использовано не может. Волкогонов твёрд в таком убеждении. Но кем Ленин был до 1889 года? Почитай, что никем. Он — дитя Европы и Азии, имевший в роду евреев, немцев, шведов, калмыков и русских. Он — потомок буржуа и крепостных. Его дед по матери — Сруль Мойшевич Бланк из Житомира, принявший крещение. Для советских граждан Ленин явился подобием Бога, ибо за Вседержителя он и почитался. И этот Бог — истинный Сатана, бравшийся судить, кого расстрелять, кому быть повешенным. Таким Ленин стал как раз с 1902 года, встав на путь борца за диктатуру пролетариата. Впрочем, кроме диктатуры он ни в чём другом не нуждался, какие бы обещания людям не раздавал. И в таком убеждении Волкогонов был не менее твёрд.

Снимем нимб с образа Ленина — таков призыв к читателю. До конца не станут известны все обстоятельства его жизни. Опирайтесь на имеющееся. Ежели у Ленина спрашивали совет, как ему поступить с Великим князем Михаилом, симпатизирующим большевикам, то прямо не отвечал, полностью полагаясь на благонадёжность спросившего. Ежели узнавали, как поступить со сторонниками белых, тем суждена одна участь — казнь. Говорят, Ленин не повинен в терроре, развязанном Сталиным. Волкогонов возражает! Ленин умер, хотя как раз готовил почву для террора, дабы убрать всех, кто оспорит его власть, в том числе и прежние соратники. Ленина и убить пытались как раз из-за того, что он предал социалистические убеждения, создавая государство, нисколько не близкое к воззрениям Маркса, ведь убивать его шли эсеры, столь же радикальные в представлениях, какими являлись большевики, якобинцы Октября.

Любопытный факт: Ленин учился в школе, директором которой был отец Керенского. Как раз Керенский выступит главной преградой на пути к власти. Эту преграду Ленин устранит. Волкогонов утверждает, что через семьдесят лет случится обратное — дело Керенского одержит победу над делом Ленина. И всё-таки, почему Ленин загорелся идеей вести революционную борьбу? Казнь брата тому не явилась причиной — выразил уверенность Волкогонов. Может прочтение «Капитала» тому способствовало? Учиться царская власть ему не позволила, сослала в родовое имение, где Ленин и принялся за штудирование труда Маркса. Кстати, за всю жизнь Ленин работал всего два года, будучи адвокатом. Более трудиться ему не приходилось, если не считать за труд партийную деятельность. Потому стало важным аспектом обсудить — на какие средства Ленин жил.

Жил Ленин за счёт государства. Его мать выбила пенсию в сто рублей по смерти кормильца семьи, то есть отца Ленина. Это не те восемь рублей — заработок Ленина в ссылке. На такие деньги можно было спокойно совершать заграничные поездки, никогда и ни в чём себе не отказывая. С созданием РСДРП дополнительно кормить стала партийная касса. Деньги приходили от сочувствующих, а также пополнение происходило за счёт разбоя, за каковое направление ответствовал Джугашвили. Получается, Ленин воплощал собой тот тип оппозиционера, что существует за счёт пожертвований, ибо иначе деньги он зарабатывать не умеет. То есть, может и не желал Ленин так существовать, но иного выбора у него не было, кроме как создавать определённое представление.

Чем именно занимался Ленин на протяжении десяти лет после 1905 года — Волкогонова не затрагивает. Сей временный отрезок почти полностью выпал из повествования. Читателю должно быть интересно, как события развивались после отречения царя в 1917 году. Однако, с 1914 года Ленин задумал перевести империалистическую войну в гражданскую, стремясь через поражение России в Мировой войне раздуть всеобщий пожар революции. Волкогонов посчитал таковое намерение схожим с поступком генерала Власова, во время Великой Отечественной перешедшего на сторону Третьего Рейха. Да и разве не обвиняли Ленина, будто он брал деньги на революцию у немцев? На самом-то деле Ленину было безразлично, кто его снабдит средствами, отчёта за то он никому предоставлять не собирался, как и угождать тем благодетелям.

Нет нужды излишне вспоминать про Плеханова, Мартова и Николая II, как то делает Волкогонов. Достаточно сказать, что первый разочаровался в революции, второй — пострадал за слишком мягкие политические представления, а третий — за ещё более мягкое отношение к действительности. Николай нисколько не был кровавым, он всегда ратовал за мир во всём мире, и если случалась война, то её следовало вести без лишней жестокости: гуманно относиться к военнопленным и не применять отравляющих веществ. Не стоит вспоминать и прочих, кто противился революции, либо ей содействовал, едва ли не абсолютное большинство впоследствии оказалось уничтожено, ежели смерть их не наступила раньше в силу естественных причин.

Во Франции была Великая революция, в России начиналась столь же Великая революция: опять запускалась гильотина, срубавшая головы всем. Ленин всё же сумел добиться власти. Значит и торжество советских якобинцев зальёт государство реками крови.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У России осложнение во внешней политике? Ищите концы в Польше. Они обязательно есть, но доказать правоту таковых суждений никогда не сможете. Из-за чего поляки могли взъесться на Екатерину II? Конечно, вследствие первого раздела Речи Посполитой 1772 года. Тогда же зародился ряд польских конфедераций, ставивших целью вернуть Польше утраченное. Одним из участников Барской конфедерации был Кароль Радзивилл, более известный под прозвищем Пане Коханку. Именно ему приписывается создание мифа о княжне Таракановой, будто бы дочери царицы Елизаветы Петровны. Он же мог стоять за бунтом Емельяна Пугачёва, что остаётся на уровне грубого предположения. Мельникова более озадачила фигура Таракановой, интерес к которой проявился в шестидесятых годах. Художник Флавицкий поддержал версию смерти княжны при наводнении, будучи заключённой в Петропавловской крепости. Требовалось разобраться – так это или нет. Заодно понять, кем в действительности являлась самозваная принцесса Владимирская.

Действительной истины установлено не было. Исследователи её жизни пытались найти факты, чего сделать не сумели. Прошлое княжны окутано таинственностью, как и её смерть. Мельников в той же мере утверждал – княжна сама не знала о себе. Она и на следствии постоянно ссылалась на безвинность, поддерживавшая суждения о происхождении, не придавая им значения. Может она и не дочь царицы Елизаветы – того ей знать не дано. Но если так говорили другие, она того не отрицала. Во всяком случае, ходивший по Европе слух побудил Екатерину II взять ситуацию под личный контроль и направить в Италию графа Орлова-Чесменского. Обманом Тараканову пригласили на корабль и заключили под стражу. Может показаться, самозванка не могла причинить беды. Однако, некогда поляки уже пришли в Москву с самозваным сыном Ивана Грозного – Дмитрием. Повторение такого следовало избежать.

В княжне Таракановой смущало многое. Но самое основное – её склонность именовать себя принцессой Владимирской, каковых никогда в России не существовало. Другие сомнения – богатый набор впечатлений, пережитых самозванкой. Она побывала во многих местах Европы, была с поездкой в империи Османов. Осталось думать про стремление к впечатлениям, для чего требовалось обязать кому-то её содержать. А как не сыграть на чувствах противников России, предоставив им право на мечту о казавшемся неосуществимым? Сама или по подсказке Радзивилла, Тараканова раздавала обещания, лишь бы сыскать поддержку. Что же, сказочность аппетитов княжны охлаждала благодетелей. Незадолго до заключения под стражу, от неё отвернулись практически все, в том числе и Пане Коханку.

Мельников занял однозначную позицию – Тараканова умерла от чахотки. Наводнение случится через несколько лет после её смерти. Впрочем, для создания негативного мнения о России, в Европе допускалось широкое отступление от имевшего место быть. Жестокостей на допросе Мельников не упоминает. Самозванку допрашивали, но без пристрастия. Не желала она сообщать о себе так интересовавшее Екатерину II. Требовалось узнать имена заговорщиков. Пусть известен Кароль Радзивилл, чего казалось мало, и уже стало не столь важным. Кто стоял непосредственно за его действиями? Этого Тараканова точно не знала. Да и как судить о допросе, опираясь лишь на официальные источники? Всё равно известно малое, остальное могло быть уничтожено.

Про княжну Тараканову Мельников рассказал в духе исследования. Это не художественный текст, и даже не исторический детектив. Требовалось разобраться в личности человека, одного из числа самозванцев, так часто заявлявших о правах на престол. Однако, Тараканова таковых требований не предъявляла. Скорее нужно судить так: она стала жертвой интриг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Булгарин дружил с Грибоедовым, они имели совместную переписку и одинаково хвалили творчество друг друга. И вот Александра Сергеевича не стало — он трагически погиб вдали от родного края. Как это случилось? Фаддей не знал, он лишь мог предполагать, объяснив причину ненавистью персов к армянам, в результате чего и случилось непоправимое, случайной жертвой чего Грибоедов и оказался. Надо сказать, Александра Сергеевича обычно любили. Он был вхож в императорские и шахские дворы, всюду принимаемый с воодушевлением. Даже смерть заставила скорбеть всех, с кем он был знаком. Его гибель опечалила население России, Грузии и Персии. Теперь же — на 1830 год — становилось важным опубликовать произведение «Горе от ума», так ещё и не получившее официального издания.

Несмотря на посмертный почёт, юный Грибоедов симпатий у людей не вызывал. Он спокойно взрослел, выучился и определился с жизненными предпочтениями, тогда как до его нужд никто, кроме родных, не нисходил. Когда у него появились друзья вроде Булгарина и Греча, симпатии к нему наконец-то проснулись. По причине способности к овладению иностранными языками, Грибоедов получил направление в Персию, с чем связано последующее его существование, в том числе и творческие порывы.

Если читателю интересно, при каких обстоятельствах произведение «Горе от ума» создавалось, то Булгарин поясняет — делал это Грибоедов далеко от России: в скуке по родным и по друзьям. Когда ему становилось невмоготу, Александр Сергеевич садился и работал. Поэтому, невзирая на случившееся в 1829 году трагическое событие, необходимо признать — стремление к России позволило Грибоедову создать «Горе от ума». Расценивал ли он сам подобный творческий порыв за нечто для себя важное? Он давал читать текст друзьям, получал восторженные отклики, и всё же оставался известным в узких кругах. Пусть Булгарин и говорит, будто к концу двадцатых годов представление о содержании «Горе от ума» имело значительное количество россиян.

Пребывая вне России, Грибоедов отчего-то чувствовал себя в изоляции. Персия для него стала подобием далёкой страны, куда не доходят известия о происходящих в Европе событиях. Какие политические процессы имеют место, например, во Франции? Чем живёт французская нация? Не письма он ответные просил слать, а сведения о событиях, совершенно разного содержания. Хотя бы нечто иное, что на самую малость способно приблизить к европейским реалиям.

Фаддей показал Грибоедова противником войн. Якобы не терпел Александр Сергеевич насилия, более склонный к мирному течению жизни. Вместе с тем, он был рад успешной осаде Россией турецкого Карса в 1828 году. То есть Булгарин продолжал создавать противоречивое мнение. Говоря, будто Грибоедова любят, сказывал — прежде не любили. И вот касательно продолжения политики военными методами: должен стремиться к мирному разрешению конфликта, сам же выражая удовлетворение противоположной событийности. А может путался непосредственно Фаддей, писавший заметку по поводу столь неожиданного для него происшествия, каковым явилась преждевременная гибель друга.

Цели сообщить о Грибоедове больше Булгарин не ставил. Он сказал ровно то, что укладывается в рамки воспоминаний, дав некоторую вольность, кратко изложив ряд моментов взросления. Но ни про участие в Отечественной войне 1812 года, ни про семейную жизнь — он оговариваться не стал. Вполне хватило для создания определённого портрета, которого для Фаддея было вполне достаточно. Сообщать более тог не требовалось. Да и читателю нет нужды знать абсолютно всё — о том успеют рассказать биографы из современников Александра Сергеевича, а также далёкие потомки.

Автор: Константин Трунин

» Read more