trounin.ru

Отчего советский литератор непременно должен обращать внимание на несуразности имевшейся в его окружении действительности? Потому как иных проблем он не замечал. Его удовлетворял уровень жизни, но полному осознанию нужного мешали портящие настроение обстоятельства. Ещё со Сталина пошла традиция строить литературные сюжеты, исходя из необходимости воспевать лучшее во имя ещё более лучшего. А раз так, значит должно существовать и нечто не совсем лучшее, достойное порицания. Не потому ли советская литература наполнялась сюжетами умышленного раздолбайства? С этим непременно начинали бороться сознательные граждане. Вот и у Шукшина в рассказе про Лёлю Селезнёву с факультета журналистики происходила похожая ситуация. Читатель узнавал — из-за халатности простаивают машины, не способные переправиться на пароме. Нужно срочно разрешать ситуацию. За оное и взялась Лёля Селезнёва.

Спрашивается, зачем тебе это надо, ежели никому другому подобное не требуется? Спокоен председатель колхоза, не выражает беспокойства глава райкома. Что до всех прочих — пусть терпят! Ситуация обязательно разрешится не мытьём, так катаньем. Какая разница — переправа произойдёт сейчас или немного погодя? Посевная компания не страдает, возможные издержки учтены заранее. Но нет! Лёля Селезнёва рвётся из последних сил, требуя восстановить переправу. Она переживает прежде всего за простаивающие машины, способные выдать больше, нежели у них в итоге получится. Вроде бы её поведение похвально, если бы Лёля не стремилась добраться до сути проблемы, вслед за её решением намереваясь разбираться основательно. Что тут скажешь? Товарка Селезнёва — подлинный житель социалистического государства, стремящегося к коммунизму. Похоже, только она одна понимает, насколько страдает общее положение, воспринимаемое ею за личное поражение.

Так почему переправа пришла в неисправность? Денежные средства на поддержание выделялись. Вопрос: куда делись деньги? Другой вопрос: где искать деньги снова? Раз уж они прежде были выделены, значит повторно на то же давать не полагается. Хорошо, Лёля добьётся требуемого. Она получит необходимое. Вслед за её инициативой обязательно полетят головы. Это произойдёт потом. Пока следует озаботиться восстановлением переправы. Кто этим займётся? Опять Лёля. Не своими руками, но усилиями плотников. И как же быть с тем, кому полагается заниматься ремонтом? Они бы рады, но трудиться сверх им положенного — их не устраивает. Как тут не вспомнить стахановцев? Однако, шестидесятые годы — не тридцатые. Ныне нужно убеждать работать в три смены, забыв про покой и сон, лишь бы сделать дело, которое изначально не следовало допускать до аврала. Энтузиазм Лёли поможет починить переправу в короткий срок.

Читатель недоумевает. А советский читатель и подавно недоумевал. Не так важно, отчего деньги не были потрачены по назначению. Как знать, они могли быть использованы на другие нужды, заполняя прорехи, требующие немедленного реагирования. Не всё прогнило в Советском Союзе, как о том могло подуматься. Не случись инцидента с переправой, могли накрыться хоть пресловутые коленчатые валы. Тогда бы не до переправы было вовсе, ибо, при отсутствии транспортных средств, всё вовсе встанет намертво. Впрочем, в рассуждении можно касаться различных ситуаций, должных происходить в неимоверном количестве комбинаций. И оправдания изыскивать столь же отличные друг от друга. Сам Шукшин говорил однозначно — денежные средства ушли не по назначению, значит райкому следует разобраться и наказать виновных.

Василий доказал роль личности в происходящем. Какого бы не случилось коллективного хозяйствования в будущем, без твёрдой руки горящих идеей людей не обойтись. Ведь всё рухнет, когда каждый будет надеяться на товарища, поскольку и тот начнёт надеяться на каждого. Следовательно, лучшего ждать не приходится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы «Классный водитель» и «Гринька Малюгин» неразрывно связаны со снятым в 1964 году фильмом «Живёт такой парень». Вместе с тем, они способны выступать в качестве самостоятельных произведений, каковыми их и представил читателю Шукшин. Оба они связаны с профессией водителя и создают впечатление об её неоспоримой важности. Читатель и прежде в этом косвенно убеждался, запомнив, какая ответственная задача возлагается на плечи водителей транспортных средств. Теперь предстояло лично познакомиться с теми парнями, от умений которых зависит не только успех посевных компаний, но и порою спасение народного хозяйства.

В «Классном водителе» сообщается о Пашке — лёгком на подъём парне, выходце из староверов, в Сибири прозываемых кержаками. Пашка сразу приглянулся председателю колхоза, которого взялся подвезти. Заметив лихость водителя, председатель предложил поработать у него в колхозе. А чем заняться водителю в новом для него месте? Работа будет выполнена в срок, но и о досуге нельзя забывать. Прикипит он к местной красавице, стараясь показать себя с лучшей стороны. Да за дурашливостью трудно разглядеть серьёзность намерений. К тому же, намечалась в повествовании культурная баталия между московским инженером (женихом той красавицы) и Пашкой (нигде не бывавшим, кроме Алтая). Каким бы не был герой повествования отчаянным, всё-таки он не собирается разрушать чужое счастье. Наделав дел, осознав вину, он ретируется, уступив красавицу тому, кто её и должен любить. На этом в рассказе ставилась точка.

Разумеется, для сюжета фильма такой сценарий не годится. Нужно больше деталей. Тогда Шукшин добавит в действие эпизоды из других рассказов, подведя в окончании к тому, о чём он сообщал в повествовании «Гриньки Малюгина». Сам рассказ ставил для читателя дилемму понимания стремлений людей с советским образом мышления. Не раз говорилось, насколько важно заботиться об общем имуществе и не жалеть жизни, всегда действуя на благо других. Что же, Гринька Малюгин — практически идеал. Он поступил геройски. Долго не думая, заскочил в горящий бензовоз, загоревшийся среди прочих автомобилей, и отвёл его в сторону обрыва, чудом выпрыгнув в последний момент и сломав ногу. Теперь он попал в больницу, где и происходит основное действие сообщаемой истории.

Парень — определённо герой. Но оправданно ли? Шукшин изначально представлял Гриньку тридцатилетним, холостым и скорее всего с недалёким умом. От такого не знаешь чего ожидать — ему скорее нравится дурачиться. О чём его не спроси — вечно нафантазирует. Как оказался в больнице? На Луну летел да свалился. Зачем бросился бензовоз отводить? Сдуру. Лишь на вопрос о прошлом отвечал уверенно — танкист! Когда спросили об образовании, замялся. Стыдно сказать — пять лет школы за плечами, всего лишь. Как же быть с подвигом? Думайте, что хотите, главное, чтобы потом в глаза людям не стыдно смотреть было. И читатель невольно мог провести параллель с классным водителем Пашкой, о чём Шукшин позаботился заранее, представив в фильме их в качестве одного персонажа.

Оба рассказа публиковались в «Новом мире». Сказать о том, какое это имело значение для писателя тех лет — ничего не сказать. Публикация в журнале такого уровня обеспечивала пристальное внимание всего Советского Союза. Кто такой Шукшин? О нём могли начинать говорить даже в самом глухом углу. Особенно это не могло обойти внимание жителей Алтайского края. Из прозаиков сих мест практически никто не добивался столь широкой известности, как не отмечался оной и в дальнейшем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Говори всегда правду: понимает читатель, продолжающий знакомиться с творчеством Василия Шукшина. При любых обстоятельствах, какой бы та правда не оказывалась излишне громко звучащей. Нельзя допускать недоговорённостей — они приравниваются ко лжи. Это становится понятно из таких рассказов, названных «Правда» и «Артист Фёдор Грай». Впору вспомнить жаркие речи большевистских вождей, вещавших в десятых годах с трибун одно, в итоге получивших отнюдь не запланированное. Чем тогда отличается речь председателей колхозов, открыто говорящих о проблемах, только столь незначительного порядка, что их наличие и скрыть не стыдно, зато у слушателя создаётся ощущение честности и открытости. При этом не сообщается о затруднениях более серьёзного уровня, на которые закрываются глаза. В том и состоит правда жизни — в незнании истинных проблем, прикрываемых для виду мишурой.

Сообщив всё терзавшее естество, укорив сложившуюся систему поощряемой риторики из правды и недоговорённостей, Шукшин переходил к представлению людей, не готовых мириться с для них неугодным. Василий не стал тревожить колхозы изнутри, доверив право говорить театральному артисту. Ведь и его нечто может угнетать. Например, будучи простым человеком, он отрицательно относится к надуманной простоте. От него требуют играть роль сельского жителя, измыслив для роли выражения и модель поведения, свойственные совсем уж древней деревенщине, коих он в глаза никогда не видел. Причём не от собственной слепоты, а так как таковых людей на селе не водилось. Задумываться о существовании пасторального реализма Василий не стал, ибо чего нет, того допускать на театральную сцену не следует.

Артист Фёдор Грай молча мирился. Он худо-бедно исполнял требуемое, неизменно находя возможность дать зрителю понимание наигранности происходящего. Шёпот Фёдора еле можно было расслышать. Нести чушь он не хотел. Зачем сообщать зрителю всю ту ерунду, о которой советские драматурги толком ничего не знали. Те писаки заражены общей идеей, не желая увидеть действительность собственными глазами. Что же, Фёдор тогда и будет говорить тихо. Как же к его выходкам относился режиссёр? Он бесился! Показывал, как надо играть простых людей. Впору оказывалось необходимым смеяться над его потугами. Настроившийся на зрелище, невзыскательный зритель мог и улыбнуться, тогда как серьёзный человек отнесётся к таким сценам со скепсисом. Вот и Фёдор держался, пока у него хватало сил.

Шукшин готовил бурю. Должна быть выездная проверка театров, вроде конкурса. К оной все начнут готовиться. Мудрено ли читателю узнать, каким образом артист Фёдор Грай поступит? Будто не хотел продолжать молчать, а на личном примере показать приезжим гостям собственное отношение к проблемам. С громким голосом он выйдет на сцену, подойдёт к человеку, исполняющему роль председателя, и вместо робкой покорности с заискивающим взглядом, обрушит груз скопившихся эмоций. Представление пойдёт не по сценарию, никто не окажется готовым к доминированию над Фёдором, взявшимся нести правду в массы. Наоборот, риторика тех дней требовала, чтобы развенчание социалистических достижений показывалось с истинной стороны, чтобы за словами об успехах открывалась истина. Правда ведь в том и заключалась, что об имеющем место быть не сообщалось: замалчивалось.

Не желал молчать Шукшин. Раз он писал рассказы, снова и снова затрагивая проблемы сельских жителей, значит к тому и стремился. Время Василию способствовало, иначе не знать читателю ни режиссёра, ни писателя, в качестве которых Шукшин состоялся. Когда-то фильм о проблемах общества в разрезе неурядиц жизни простых людей ценился на вес золота. Жаль, всё былое кануло в Лету, кроме людей, оставшихся прежними.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Определённо, рассказ «Коленчатые валы» в том или ином виде, но существовал до написания киносценария «Из Лебяжьего сообщают». Просто ныне трудно установить, предварительно не проведя изысканий, что чему и как именно предшествовало. Однако, читатель должен согласиться, всякий труд о Шукшине хоть в чём-то должен претендовать на самостоятельность высказываемых суждений. А ежели считать именно так, значит трактовать нужно, исходя из знакомства с произведениями. Так всё же: что считать за основу? Вполне логично пальму первенства отдать рассказу. Объясняется это просто — не доведённой до конца логичностью повествования. И снова — опять же — трудно делиться подобными суждениями, поскольку проза Василия на том и основывается, будучи переполнена жизненностью. Это может означать многое. Проще говоря, читатель всему должен давать собственную оценку, косвенно опираясь на становящееся ему известным от других.

В колхозе «Заря коммунизма» накрылись коленчатые валы. Не потому ли колхоз именуется «Зарёй коммунизма»? Не по причине накрывшихся валов, а от бессознательности людей, вроде стремящихся к наступлению светлого будущего, научившись главному — перекладывать ответственность на других. Потому и накрылись валы — от безразличия механиков. Им де без разницы, ведь без разницы всем остальным. Кто дал испорченное масло? С того и должен быть спрос. Иного выбора у них не было. Залили испорченное масло — накрылись валы, не залили бы этого — накрылась бы вся система. Читатель видит в повествовании сознательное вредительство. И читатель крепко задумывается, понимая, проблема исходит не с низов. Проблема опускается с самого верхнего уровня. Как же быть? Трудно измыслить для России выход из положения. Учитывая и то обстоятельство, что советские писатели начали активно писать о проблемах, которых прежде будто бы не существовало в Советском Союзе, якобы русский человек в тридцатые годы был совсем другим.

Ладно: решал читатель — всякое случается. И валы накрываются, и масло по недосмотру заливают испорченное. Где теперь искать требуемые для ремонта детали или сами валы? Должна помочь взаимовыручка. Рядом есть другие колхозы, стремящиеся к тому же коммунизму. Они не откажут. В действительности иначе. Ближайшим колхозом управляет председатель по прозвищу Каменный человек. У него и крохи не выпросишь. Отнюдь, он не скуп, просто знает цену всему, и разбазаривать припасённое на нужды безалаберных не собирается. Возьмись он каждому помогать — сам разорится. Скрепя сердце Каменный человек всё-таки одолжит валы. Не сразу это произойдёт. Но возврат валов он обязательно потребует.

До разрешения ситуации валы придётся искать на стороне. Главный герой повествования станет спрашивать едва ли не каждого встречного, в результате чего и сойдётся с тем злостным алиментщиком, который знаком читателю по киносценарию «Из Лебяжьего сообщают». Встреча произойдёт при несколько иных обстоятельствах и будет протекать не с той же степенью экспрессивности. Вынести суждений можно порядочное количество, как и во время просмотра фильма — сугубо негативных. Как бы не пришлось поймать мысль о не такой уж зловредности алиментщика. Просто он говорил открыто, не скрывая намерений, тогда как механики из колхоза «Заря коммунизма» поступали разве только не хуже, всего лишь не задумываясь, насколько их дела сходны с помыслами настроенных против коммунизма людей.

И сам Шукшин активно критиковал советский строй, точно не говоря — за него он выступает или против. И так становилось ясно: критики Василия удостаивают внимания не сложившиеся порядки в государстве, а продолжающие одолевать людей нравы. Разве с таким населением построишь коммунизм? Разве только и пробудешь на границе зари, не зная, ожидать рассвет или готовиться к вечной ночи.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вновь Шукшин сталкивал в рассказе старое поколение и юное. Теперь он сообщал про деда с внуком, как отправились они с раннего утра на рыбалку и провели в общении до наступления позднего времени суток. Случиться с ними случалось разное, единожды дед едва не утоп, благо спасённый сноровистостью внука. По глупости, разумеется, дед запутался, разговорившийся не в меру. И внук его спасал, не прилагая мысли, действуя по наитию. Два сапога — пара: сказали бы про них люди. Может и говорили они так. Между ними малая разница. Заключается она в том, что дед жил по заветам предков, зная всё о с ним происходящем, ибо ту мудрость до него донесли наблюдательные отцы. Внук от него не отставал, умея и сам сообщить полезные сведения, которыми дед не располагал. Почему так? Всё-таки юнец учился в школе, в которую дед, надо полагать, не ходил.

Читатель каждый раз вспоминает — дед с внуком пошли на рыбалку. И Шукшин о том помнит, но ловить рыбу у героев повествования не получалось. Они шли вдоль реки и высматривали место получше. Какое бы не выбрали — всё не то. Где-то одна причина, где-то другая. Почему не тут? Мог спросить деда внук. И затягивал в ответ дед историю про утопленника, вроде как именно тут и нашедшего упокоение. А разве это мешает рыбачить? Для деда это очевидно. Он живёт верованиями предков, такой же суеверный, какими были они. Внук к тому склонности не имел, объясняя школьными знаниями. В самом деле, как утопленник может повлиять на рыбалку? Умер он давным-давно, может более полувека с той поры прошло. Да и дед не имеет уверенности, будто всё в здешних местах случилось.

Конечно, разговор о рыбалке порою лучше самой рыбалки. А выловленная рыба в чьей-то с жаром рассказанной истории, приравнивается к собственноручно выловленной такой же. Поэтому удить у деда с внуком не получалось. Они шли дальше, продолжая травить байки. В своих историях они насаживали червя на крючок, затем умело одолевая хитрость очередной речной обитательницы, в совершенстве владея мастерством рыболовов. Как обычно и случается — за теоретическими знаниями практические навыки могут не поспевать. Стоит ли удивляться, видя в героях Шукшина краснобаев, едва стоило им отважиться на ужение, как по воле случая удалось избежать трагедии.

Нет, ничего не огорчало героев повествования. Они продолжали перед друг другом строить всезнающих. Дед твёрдо знал, почему реки наполняются водой не только по весне, но и летом — по причине таяния снега и льда в горах. Знает дед и о земле, твёрдо уверенный — бывает она жирной. Внук не поверит ему. Разве возможно такое… жирная земля? Не маслом ли она вымазанная? Есть отчего читателю усмехнуться и взгрустнуть. Но дед передаёт внуку знания прежних поколений, которые юное поколение должно обязательно суметь принять. Прочему действительно научат в школе.

Как же всё-таки быть с рыбалкой? Солнце близилось к закату, улова не свершилось. Матери юнца останется развести руками. Честно говоря, она и не ожидала пойманной демагогами рыбы. Шукшин ввёл её в повествование специально, так как, без вмешательства в происходящее нового лица, поставить точку в рассказе не получалось. Вместе с тем, читателю преподносилась суть содержания, характеризующаяся многословием без какого-либо результата. Только читатель и сам понял, что результат не всегда зрим — порою он сугубо умозрителен.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О селе без слёз не скажешь. И не по наличию каких-то причин, а в силу привычки думать о сельских жителях не в лучших чертах. В самом деле, отчего бы не взъесться на деревенский образ жизни? Казалось бы, Шукшин с таким трепетом относился к далёким от крупных городов поселениям, вместе с тем рассказывая довольно неприятные вещи. Пусть то он делал с юмором, но ведь делал. Вместе с тем, Василий понимал, сельский житель сельскому жителю рознь. Не из села ли вышли герои его произведения, первоначально названного «Перед полётом»? Для читателя разворачивается полотно, где двое — внук и его бабка — обсуждают, каким образом ответить на письмо, присланное им с приглашением прилететь на самолёте. Послание отправил сын бабки — лётчик-герой. Надо понимать, некогда бывший таким же сельским жителем. Получается, село способно давать стране замечательных людей, только продолжают жить и те, кто не склонен изменять уклад, прежде существовавший веками.

Представленная вниманию бабка — сама по себе анахронизм. Откуда Шукшин её такую вообще взял? Этой бабке неведом телеграф. Она думает, будто телеграммы требуется писать с той же основательностью, какая полагается для писем. Что уж говорить про самолёты? Существует и многое из того, к чему бабка и близко не подойдёт. Хотя Шукшин и не говорит, чтобы не перегружать повествование, да должно быть ясно — сия бабка испужается и автомобиля. Ещё удивительны познания в существовании поездов. Читатель уже начинал думать: бабка поедет до аэропорта в Толмачёве на телеге… и никак иначе. Впрочем, Шукшин не желал излишне прямолинейного понимания текста. Отнюдь, читателю полагалось увидеть старого человека, не успевшего подстроиться под изменяющийся мир.

Возможно — только возможно — в качестве предположения — Шукшин отвечал собственному прошлому. И он — выходец из села, уроженец Сросток, тогда ещё относившихся к Сибирскому краю, весьма далёких от административного центра Новосибирска, пускай и недалеко от Бийска — одного из самых старых городов Юго-Западной Сибири. Теперь для Василия наступала пора новых возможностей, и воспоминаний об обидах. Поскольку нет ничего лучше сарказма, к оному он и решил прикипеть, позволяя читателю вволю посмеяться над заблуждениями сельских жителей. Вроде бы ничего особенного, да некоторым деревенским могло стать обидно. Как знать, не подвигло ли то их позабыть об одолевавших их страхах?

На селе хватает разных жителей. Есть среди них бывалые — ходившие по городам и весям, вернувшиеся продолжать жить старым укладом. Всегда к ним и идут за советом. А они не говорят доброго, лишь заставляют больше сомневаться. Бабка могла вполне полететь, если бы знала дорогу. Ей укажут путь, дав заодно и наставлений, перепугав до смерти. Вся надежда оставалась на внука — единственного здравомыслящего человека среди деревенских. Парень знал премудрости городской жизни, ведал о правилах отправления телеграмм и самолётов не боялся. Только где ему переубеждать бабку? Оставалось смириться и согласиться поехать когда-нибудь потом на поезде.

Шукшин давал читателю уверенность — нужно не бояться перемен. Читатель может посмотреть на самого Василия. Вроде и представляется он сельским жителем, незнамо каким образом оказавшийся в числе городских, ещё и выучившийся на режиссёра и начавший снимать собственные киноленты по собственным же сценариям. А ведь мог остаться в Сростках, прожив жизнь, в итоге оставшись в памяти лишь поселян. Тому не суждено было оказаться именно так. Наоборот, Шукшин подал пример необходимости следовать за переменами, никогда не задерживаясь на уровне ранее живших поколений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Другой мальчик из рассказов Шукшина — герой повествования «Племянник главбуха». Перед читателем ставилась проблематика понимания, когда происходит взросление. Установить то получится ближе к концу сообщаемой истории. Сначала Василий расскажет о неуживчивом характере молодого человека, всерьёз не считающего, будто профессия счетовода должна почитаться за полезную обществу. Тут сказывается и воспринимаемое за классическое советское мышление — почитания достойны люди труда и зримых свершений, а не работники, не поднимающие головы от стола с бумагами. Но понять это — очень сложно. И осознание взросления произойдёт совсем из других побуждений. До того момента нужно следить за представляемым для внимания сюжетом. Опять же, говоря о Шукшине, сюжет в его рассказах — вещь условная.

Человек, проживший жизнь, не пожелает близкому доли, не обещающей ему ничего, кроме трудовых свершений. Разумеется, хорошо, когда твоё имя используют репортёры для воспевания очередного подвига. Но как это помогает в жизни? Действительность времён Советского Союза воспитывала угодное государственному строю поколение, с чем юные граждане не спорили, стремясь соответствовать. Потому и герою повествования Шукшина казалось лучше встать за станок или прослыть за лучшего в стране конюха, лишь бы не оказаться в числе счетоводов. Он юн, что его и оправдывает.

За юный возраст главного героя говорит его отношение к противоположному полу. Никакого уважения или трепета у него не возникает. Женщин в бухгалтерии он именует довольно обыденно — дурами. Своё мнение он изменять не собирается. Разве станет адекватный человек тратить дни на бесконечные суммирования, вычитания, умножения и деления? И разве можно назвать упражнение с цифрами тренировкой? Ответ главного героя вполне очевиден. Он согласен тренироваться на турнике, но с цифрами тренироваться нельзя: такова его уверенность.

Читатель обязательно предположит исправление мыслей молодого человека. Женский коллектив должен изменить отношение к профессии счетовода. Кому-то ведь полагается пленить мальца? Но Шукшин не изменил своей привычке не доводить повествование до логического конца. Может по той причине, что логического конца существовать не может? Велика ли разница сказать, якобы племянник главбуха остановится на том или ином выборе? Можно подумать, он не успеет ещё порядочное количество раз переменить однажды высказанное мнение. Нет, Василий пошёл другим путём. Конечно, бухгалтерское дело главный герой забросит.

Так в чём же кроется его взросление? Снова выступает за главную побудительную силу мать. Станет известно об одном мужчине, вполне способном стать её мужем. Не значит ли это перемен в доме? И не значит ли это изменения отношения матери к сыну? В чём-то он определённо виноват, ежели мать решила искать другого хозяина, каковым себя только-только начал ощущать сын. В том и будет заключаться взросление. Оно характеризуется появлением ответственности. Может, осознав это, главный герой переосмыслит существование и вернётся к дяде, чтобы продолжать учиться искусству счетовода. Об этом читателю узнать не получится — этому не нашлось места на страницах.

Читатель так и не поймёт — было ли чего или не было. Одно устанавливается точно — счетоводом главный герой старался не стать. Прочее — домыслы, возможно имеющие отношение к настоящему, либо специально придуманные, дабы убедить в необходимости наконец-то взяться за ум и делать действительно полезное дело, пусть и воспринимаемое с огромным скепсисом.

Сообщит читателю Шукшин и собственное мнение об описанном. Вполне становится ясным, почему молодого человека отправили к дяде — он не должен был мешаться матери, решившей заново устроить личную жизнь. Тогда да — бухгалтерское ремесло стало для него отвлечением.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кому-то описываемое Шукшиным далеко. Чаще в географическом плане, но и в жизненном не менее далеко. А брался он повествовать о простом, нисколько не претендуя на оригинальность. Мог он вспомнить и себя. Именно так бы хотелось думать читателю, внимая сюжету рассказа «Далёкие зимние вечера», написанному в 1961 году, опубликованному несколько лет спустя, став заглавным для первого сборника Шукшина — «Сельские жители». Сообщал Василий о ситуации, случившейся с мальчиком, что вместе с сестрой ждал возвращения мамы. Тот мальчик — в меру шебутной ребёнок, живущий теми увлечениями, которые ему и должны быть свойственными. Такому мальцу сколько не указывай на благоразумие, он всё равно не поймёт, продолжая проводить дни в проказах. Но возвращение мамы домой — это особый случай, заставляющий забыть обо всём на свете.

От проказ мальчика с утра стояла на ушах школа. Только учитель выходил за дверь, как начиналось! Ребята бросали занятия и с увлечением играли в бабки. Лучше всех метал кости Мишка — главный герой повествования. А как он умело сморкается, как щурится и как мастерски бьёт при игре: загляденье. После школы не находит он покоя — проказничает. Может снести снежную бабу, без задней мысли. Это спустя десятилетия про него скажут, будто у него синдром дефицита внимания и гиперактивности. Тогда же — такое считалось нормальным для ребёнка. Не должен мальчик пребывать в спокойствии, никуда и ни к чему не стремясь. Но для него должен существовать авторитет, которому он будет беспрекословно подчиняться. Так как об отце и речи нет, то малец должен принимать и иную социальную роль, поскольку должен ещё заботиться о матери и о сестре.

Что до детей — они счастливы. Ничего они не хотят, кроме общения. Могут и голодными побыть, пока будет готовиться блюдо — именуемое пельменями. Принесла мать домой теста и мяса. Обидно, конечно, сразу это есть не станешь. Тем лучше! Закипит в семье работа. Сразу озадачатся отсутствием дров. Делать нечего, пойдут в ближайший лесок, рубить берёзу. С особой ответственностью подойдёт главный герой, пускай и малый годами, зато способный держать топор в руках и бить по месту, указываемому матерью. Где ещё найдёшь описание приготовления блюда, когда должен быть учтён столь немаловажный момент, как выбор дров? Да и не сваришь пельменей, не разведя огня.

Дело будет спориться. Мать заведёт с детьми разговоры. Сын покажет свою ответственность, сестра — наоборот — станет настаивать на свойственной ему безответственности. Главное во всём этом другое — сообщаемая Шукшиным атмосфера детства. Годы спустя это принимается за архаику. Но стоит ли говорить о перемене взглядов? Когда-нибудь описываемое Василием повторится, а где-то и поныне мать покупает тесто и мясо, зовёт сына пойти нарубить в лесу дров. Потому чаще всего и далёк от читателя Шукшин. Им описываемое словно безвозвратно ушло, хотя ничего навсегда канувшим не бывает.

Поверит ли читатель предположению о прямом отношении Василия к им рассказываемому? Не где-то приметил и решил записать, а прочувствовал и выдал за данность, некогда с ним происходившую. Не Мишкой того мальчика звали — сам Шукшин стал главным героем повествования. Впрочем, домысливать можно о чём угодно, многажды ошибаясь и оказываясь правым. Должно быть понятным — полной правды не знает и сам человек, о котором берёшься рассуждать. Василий мог отказаться и высказать другое мнение. Однако, оставим всё таким, каким тут измыслили.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Шукшин обязательно потом скажет — пишет он таким образом специально, поскольку иначе не мог рассказывать. Сама жизнь наполняла его прозу, либо проза как раз и соответствовала жизни. Как с человеком ничего определяющего не происходит, так и герои произведений Шукшина ни к чему себя не подталкивают, просто существуя, ведь им другого не суждено. Хорошо о таком писать и литературные произведения. Рассказы Василия становились основой для сценариев, да и сами сценарии порождали новые рассказы. Ещё не став талантливым прозаиком, Шукшин нашёл возможность написать сценарий фильма «Из Лебяжьего сообщают», известный ещё одним названием — «Посевная компания».

Читатель и зритель друг друга не поймут. Пока читатель узнаёт в происходящем на экране уже хорошо знакомые истории, зритель внимает всему с особым чувством. Даже интересно, какие эмоции овладеют зрителем, узнай он фрагменты из увиденного в рассказах, где действуют иные герои? В любом случае, отделить одного от другого трудно. Пусть между рассказами и их адаптацией, либо наоборот, можно провести границу — она окажется не настолько уж существенной. Если брать для рассмотрения «Посевную компанию», видишь, из чего Шукшин впоследствии сверстал рассказ «Коленчатые валы», хоть и написанный позже, но имеющий мало отличий от сценария фильма, снятого в 1960 году. Ежели это о чём-то и говорит, то только об умении Шукшина бережно относиться к имевшимся у него идеям.

Канва первого самостоятельного фильма не так сложна. Зритель должен был понять тяжесть посевной компании. Пока у некоторых горят сроки, другие страдают от семейных неурядиц. Всё равно страда останется за кадром. Иное должно беспокоить зрителя! Ладно, председатель выгнал наглого алиментщика, которому впоследствии наваляют за антикоммунистические воззрения, но как быть с судьбою простого ответственного человека, редко показывающегося дома из-за аврала на работе? А как помочь тому, кто говорит о проблемах другого плана? У товарища стоят машины, ибо не хватает деталей, вышедших из строя. Понятно, ко всему нужно быть готовым заранее. Однако, не каждый подготовит всё, обязательно о чём-то забыв. Вот потому кому-то нужны валы, а кому-то пора вспомнить про жену.

Есть у Шукшина и сентенция для зрителя. Его персонаж доставал со дна колодца ведро с водой и вручал его людям, отпив несколько глотков, сообщая, что всё в любви происходит с той же степенью необходимости. Что делать с ведром, успев напиться малым? Разумеется, придётся его опорожнить. Никто не станет пить лишнее! Вот и любовь — пара глотков устроит человека, тогда как больше того ему не требуется. И коли пришла пора расходиться, нет смысла продолжать удерживать рвущиеся нити. Стоит ли говорить, что председатель не сможет убедить героя, роль которого и исполнит Шукшин в экранизации. Плюнь на посевную компанию и наладь семейную жизнь. Но жизнь не стоит на месте, значит и человеку нет нужды останавливать должное произойти.

По идее, читатель ожидал увидеть, после описания семейной трагедии, погружение в будни трудового люда. Этого дождаться он так и не сумел. И был ли смысл о том Шукшину повествовать? Страда никуда не денется. По желанию или против воли, но советский гражданин выполнит долг перед собою и отечеством, честно оправдав возложенные на него надежды. А с семейным разладом предстоит разбираться потом, невзирая на упущенное время.

Кажется, для начала подход к изложению у Василия выдался излишне суровым. Вместе с тем, подход оказался переполненным от избытка обыденных проблем.

Автор: Константин Трунин

» Read more