Чарльз Дарвин «Происхождение видов. Главы I-IV» (1859-72)

Дарвин Происхождение видов

При жизни «Происхождение видов» Чарльза Дарвина выдержало шесть изданий, постоянно пополнялось и наконец в 1872 году приняло окончательный вид, который ныне принято считать за основу для понимания основополагающих моментов. Труд монументальный и не так прост для чтения, как может показаться на первый взгляд. С ним лучше разбираться по частям, не пытаясь охватить всё содержание сразу. Ныне текст трактата, будем далее труд «Происхождение видов» называть именно так, содержит предисловия от различных маститых академиков, автобиографию, исторический очерк воззрений от автора, введение, пятнадцать глав и иногда встречается библиографический очерк от сторонних специалистов.

Автобиография. Дарвин рассказывает о себе. Каким он был доверчивым человеком, как ему везло и не везло одновременно. Сперва он отцом был отправлен учиться на медика в Эдинбург, там ему захотелось учиться на пастора в Кембридже. Когда же ему выпала уникальная возможность совершить бесплатное кругосветное путешествие на «Бигле» в качестве натуралиста, то судьбу будущей теории естественного отбора чуть не решил дарвиновский нос, не понравившийся капитану корабля, поскольку выдавал в Дарвине человека, которому, мягко говоря, лучше не доверять. Желание систематизировать всегда сопровождало Дарвина. Благодаря этому пристрастию он научился предугадывать, что ему следует ожидать в местах, где он до того не бывал. Также ему помогали труды Лайеля по геологии — он постоянно ими восхищался, настолько они облегчали ему работу.

Исторический очерк воззрений о происхождении видов до появления первого издания. Дарвин прямо говорит о работах, предшествовавших его теориям. Не в результате одних наблюдений был написан трактат. Дарвин постоянно думал о необходимости написать Зоологию путешествия на «Бигле». К тому его склоняли размышления многих людей, особенно Уэлса, Ламарка, Сент-Илера, Гранта и Мэтью. То есть научный мир уже не раз успел обсудить следующие идеи: все виды животных (за исключением человека) произошли от других видов, все существа стремятся к самосовершенствованию и лучшему приспособлению, допущение борьбы животных за существование, виды по мере изменений совершенствуются, периодическое опустошение мира и заселение его заново.

Глава I — изменчивость в прирученном состоянии. Человек с древних времён вёл селекцию, неосознанно улучшая домашних животных и растительные культуры. Делал он это под свои потребности, дабы получать требуемые характеристики от животного или повышать вкусовые, эстетические и прочие качества у растений. Работа велась по наитию и согласно негласным порядкам. Использование сторонних источников информации, вроде сочинений Вергилия, облегчало процесс. Наблюдений за происходящими изменениями не велось, на глаз их оценить не представлялось возможным. Получается, человек искусственно улучшал виды под себя, устраняя дефекты и допуская для размножения только лучших представителей. Этот очевидный факт сам по себе служит показательным примером изменчивости видов, но он не до той степени самодостаточен, чтобы предполагать происхождение одних видов от других.

В качестве примера Дарвин предлагает голубей. Благодаря стараниям человека, они настолько различны, что найди их орнитолог в наши дни, он никогда бы не стал их относить к одному виду, хотя общим предком принято считать продолжающего здравствовать горного голубя. С собаками сложнее. Даже Дарвин не уверен в существовании для них общего предка. Впрочем, Дарвин в те годы не понимал принципов наследственности, либо он не стал включать предположения об этом в трактат, ограничившись предположениями в другом своём позднем труде.

Для наступления изменений должны действовать разнообразные факторы. Сказывается не только окружение видов, но и задействование или незадействование частей и функций организма. Из чего следует развитие или регресс. Например, Дарвин предполагал, если домашнее животное поместить в дикую среду, то оно предастся обратному развитию. Эволюция наоборот возможна? Проблема усугубляется сомнениями Дарвина, когда он не имеет представлений о предыдущем виде, ежели тот, допустим, вымер. Не имея свидетельств о чём-то, никогда не сделаешь правильных выводов. Остаётся предполагать.

Дарвин правильно сделал, начав с допущения изменчивости в прирученном состоянии. Человек обязательно задумается и соотнесёт его слова с имеющимися под рукой примерами. И задумается над собственной бессознательностью, найдя сходство во многом. Разве не улучшал он тех же голубей или не отбирал лучших представителей для получения улучшенных пород собак, овец и лошадей? И разве не видел, как потомство получалось лучше родителей? Благодаря Дарвину это нашло объяснение. Пускай и более расширенное, нежели требовалось.

Глава II — изменчивость в естественном состоянии. Природа удивительна многообразием. Она постоянно изменяется и нет в разных местах похожих друг на друга животных — обязательно имеются отличия. Пусть в цвете или форме, но имеются. Это будет объяснено Дарвином в последующих главах. Пока же нужно придти к осознанию доступного пониманию многообразия, едва ли полностью позволяющего его осмыслить. Достаточно посадить чуждое местности дерево, как жизнь вокруг него меняется, вступают в действие новые процессы, но и объяснение этого тоже впереди.

Дарвин постоянно сомневается. Он не знает, что считать видом, а что подвидом. Ему не хватает материала, поэтому он говорит в общих словах. Да и не так важно, данной проблемой предстоит заниматься другим учёным. Дарвин же поставил задачу объяснить теорию естественного отбора, для чего сперва нужно исходить из простых доказательств. Доведя до сведения принцип изменчивости одомашненных животных и растений, настало время рассказать о происходящих процессах в мире вне влияния человека.

Предполагается следующее — широко расселённые, распространённые и обыкновенные виды наиболее изменчивы. Вопросов тут не возникает. Такие виды действительно более подвергаются изменениям, поскольку на них это проследить получится лучше, нежели на видах, обитающих в одной местности и потому не имеющих дополнительных факторов, способных на них повлиять иным образом. Другими словами, чем вид шире распространён, тем он обладает большей способностью к изменчивости, иначе он не сможет приспособиться к новым условиям. Рассматривая сию особенность за краткий отрезок выводов не сделаешь, поэтому Дарвину ещё предстоит озадачиться фактором требуемого для изменений времени и количества поколений.

Из этого проистекает проблема трудности систематизации видов. Природа контролирует сама себя. Запускаются механизмы приспособления, изменяется потомство, либо вид исчезает, не сумев приспособиться. Теперь человек пытается бороться с природой и сохранять обречённое на вымирание. Интересно, как бы к этому отнесся Дарвин? Как бы он отнёсся вообще к той степени влияния деятельности человечества на всю планету, то есть на множество процессов одновременно, ставя тем самым животный и растительный мир перед точкой невозврата? Понятно, кто изменится — тот и выживет.

Глава III — борьба за существование. Дарвин последовательно излагает теорию происхождения видов. Трактат построен по типу единого доказательства. Одно в тексте вытекает из другого. Сперва объяснив простому обывателю ему понятные явления, через вещи посложнее дело подошло к важнейшей составляющей части его теории. Собственно, что означает термин «борьба за существование»?

Под борьбой за существование Дарвин понимает именно борьбу, но не только с неблагоприятными обстоятельствами, а также внутри каждого вида. Любое существо тянется к солнечному свету, источнику с водой и корму, старается продлить род. Все факторы учесть невозможно. Разве можно предположить, что рост количества кошек служит причиной исчезновения анютиных глазок? Причина заключается в промежуточных звеньях: мышах и шмелях.

Как проявляется борьба за существование? Во-первых, размножение с геометрической прогрессией, как способ преодолеть неблагоприятные условия среды (пара слонов за тысячу лет даст жизнь невероятному количеству особей). Во-вторых, особенно сильное размножение при неблагоприятных условиях, когда есть угроза исчезновения (чем меньше убивают кроликов, тем медленнее они плодятся). В-третьих, преодоление между всеми животными и растениями сложных соотношений (достаточно изменить одну составляющую, чтобы запустились новые процессы борьбы). В-четвёртых, борьба на уровне каждого вида (что Дарвином объясняется введением понятия «половой отбор»).

Глава IV — естественный отбор, или переживание наиболее приспособленных. Необходимость борьбы объяснена с достаточной убедительностью. Теперь общественность была готова к пониманию теории естественного отбора. Для начала Дарвин оговаривает вероятность случайного уничтожения видов, как неподдающийся учёту фактор. И сразу переходит к обсуждению внутривидовой борьбы, именуемой им половым отбором.

В чём суть полового отбора? Например, рога у оленя, грива у льва, оперение у птиц: требуются именно для продолжения рода. Самый сильный или красивый, либо голосистый, способен завоевать самку, спариться с ней и произвести более лучшее потомство, способное превзойти родителей. Тем самым вид совершенствуется — неугодные представители отбраковываются.

Дарвин приводит обстоятельства, способствующие образованию новых форм, размышляет о разных процессах, влияющих на естественный отбор. Тема сложна для понимания, особенно трудно она даётся Дарвину. Необходимо искать примеры для доказательства теории, делая её более наглядной, дабы убедить сомневающихся и отрицающих. Но теория кажется одновременно с этим понятной и логичной. Однако, Дарвин прибегает к помощи формул и схем, делая теорию поистине научной, основанной на доказательной базе. Чарльз оговаривает высший предел, к которому стремится любая организация. Оговаривает и редкость видов, как неминуемую угрозу вымирания.

Основное Дарвином сказано. Борьба за существование им обоснована. Есть ряд сомнений в теориях, неизбежно устраняемых невозможностью оценить влияние абсолютно всех факторов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Юрий Бондарев «Батальоны просят огня», «Последние залпы» (1957-59)

Бондарев Батальоны просят огня

1. «Батальоны просят огня»

И воюет человек, защищается, нападает, побеждает, либо проигрывает. И живёт потом с чувством пройденных испытаний, заново пытаясь переосмыслить былое. Что дала ему война? Что он дал войне? Почему уцелел, а товарищи пали? И приходит к объективному выводу — благодарить нужно не себя, благодарить нужно везение. Его не послали на тот участок, где бойцы должны были погибнуть полным составом, выполняя приказ командования, не зная истинную сторону задания, заключавшуюся в отвлекающем манёвре. Кто-то должен был обязательно погибнуть. Сможет ли человек пережить подобное испытание? Юрий Бондарев попытался дать ответ на этот вопрос.

Не сможет человек принять факт необходимости умереть во имя высоких целей, особенно не зная, из-за каких именно целей погибает. Для него очевидно другое — он предан командованием. Ему не сказали прямо в глаза о необходимости отдать жизнь ради выполнения манёвров, вводящих противника в заблуждение. И он не понимает, почему многосильная армия не желает прислать на помощь войска для сохранения едва сдерживаемого рубежа. Он не в окружении, он просит, но вынужден видеть умирающих товарищей и готовится к смерти сам. Происходящее на страницах логично, кроме реакции действующих лиц.

Воплями отчаяния и постоянными истериками наполнены мысли героев, полных героизма, однако постоянно недоумевающих, почему до сих пор не подошло подкрепление. Гибнут одни — гибнут следующие: Бондарев пишет о каждой смерти в отдельности, показывая истинную отвагу обречённых людей. Им удача улыбнётся лишь в единственном случае — при быстрой безболезненной смерти. Иначе предстоит долго мучиться и изводить себя риторическими размышлениями, внутренне понимая их бессмысленность. И когда уцелевшие крохи окажутся вне опасности, тогда они потеряют контроль над собой и, забыв о героизме, так и не осознав, чего добились, изойдут на немощные сотрясения воздуха перед виноватым за их беды командованием. Так обстоит дело у Бондарева.

Не могут действующие лица Юрия Бондарева принять факт необходимости принесения людей в жертву. Не добиться армии победы, не возложи она на алтарь бога войны требуемые жертвы. Принять сей факт трудно, но это обосновано обстоятельствами. И всё равно действующие лица Бондарева не могут с этим согласиться. А может сам Юрий взывает к чувству справедливости читателя, должного поддержать павших бойцов, принявших смерть, с одной стороны, за правое дело, а, с другой стороны, погибнув напрасно.

Пусть батальоны просят огня — они итак в огне, они горят и быть им развеянными по ветру. Следовало сохранять мужество и достойно принять смерть, ежели иного выбора у них не было. Бондарев решил иначе. Он дал действующим лицам достойную смерть, в прочем же лишил погибающих человеческого достоинства. Более не было веры в идеалы, а были потоки слёз, соплей и разлетающихся от гневных упрёков слюней. Кто выжил, тот бил себя в грудь и надрывно кричал. Кричал, после сойдя с ума, о чём Юрий не стал рассказывать.

Жертва оказалась оправданной. Красная армия одержала локальный успех, позволивший укрепиться на новых позициях, обеспечивающих скорое форсирование Днепра. На чувства подчинённых командование внимания не обращало. Не десятком оно жертвовало во имя миллионов, а сугубо ради выполнения поставленных целей. Люди погибли, ибо люди — расходный материал. Люди сами так захотели. Так зачем давить на жалость, Юрий? Иного быть не может. Только везение позволит выжить, но и у везения есть пределы. Поэтому истерики лишние, хотя без них обойтись тоже нельзя.

2. «Последние залпы»

Со взятием Берлина война не закончилась. В Германии оставались очаги сопротивления. Противоборствующая сторона понимала необходимость продолжения боевых действий. Её пепел смешают с грязью и унесут на сапогах за пределы униженной поражением страны, если она откажется от сопротивления и не погибнет хотя бы в отчаянной жажде призрачной надежды на восстановление пошатнувшего баланса. Советским солдатам это трудно понять — раз они победили, значит врагу полагается капитулировать и сложить оружие. Но враг на это пойти не соглашается. Его солдаты также верны погибшей отчизне, как погибавшие на полях сражений товарищи, как погибали советские солдаты, также верные собственной отчизне. О войне всегда тяжело говорить, особенно рассказывая о проигравших.

Но сопротивляющиеся очаги всё равно следует погасить. Солдаты продолжат погибать, насколько бы им обидно не было. Сама война закончилась, пришло время подводить итоги. Кто отличился, тот достиг высоких званий, иные не переступили доступный им порог соответствия. Вследствие этого, возможен внутренний конфликт несоответствия количества прожитых лет и достигнутого в армии положения. Более взрослые оказываются в подчинении у молодых, что не каждому понравится. Пока данное обстоятельство ещё имеет весомое значение, с которым приходится считаться.

Это же обстоятельство влияет на межличностное общение. Некогда товарищ и друг в мгновение оказывается надменным командиром, ставящим долг перед Отечеством выше, нежели общение с боевыми сослуживцами. А если столкнувшиеся с такой проблемой окажутся ещё и по разные стороны любовного треугольника, как тогда быть? Можно устроить истерику и развести болтологию, переливающуюся со страницы на страницу и не находящую окончательного разрешения, как часто бывает в прозе у Юрия Бондарева. И ежели возникает межличностный конфликт, следует ожидать пробуждение совести, к коей автор произведения начнёт взывать в нужные моменты, а чаще просто так, дабы обосновать очередную истерику действующих лиц.

Война закончилась — война продолжается, никакая это не борьба с очагами сопротивления. Враг продолжает минировать территорию, свои саперы — заняты тем же самым. Разминированием никто не занимается — все спокойно ходят по полям и, если подрываются, то получается — подрываются. Состав Красной армии редеет: люди гибнут, чаще от глупости, ибо идут на смерть осознанно, надеясь на «авось пронесёт». И проносит, разнося на части. Окончания военного времени не видно, Бондарев наполняет повествование множеством мелких трагедий, не объединяя их в одну большую трагедию.

Кто герои «Последних залпов»? Артиллеристы. Бондарев сам — командир миномётного расчёта. Ему близка данная тема, поэтому часто действующие лица его произведений связаны именно с этим родом войск. Есть свои специфические особенности несения службы, завесу над которыми Юрий изредка открывает. Откроет и в «Последних залпах», а потом случается страшное — солдаты начинают погибать. Не может Бондарев обойтись без нагнетания атмосферы — обязательно ему требуется драматизировать события.

Путь Юрия Бондарева в художественную литературу следует признать удачным. Шёл он уверенной твёрдой поступью, зная, каких сюжетов ждёт от него читатель. Он умел драматизировать и показывать эпизоды войны с непривычной стороны. Он — очевидец описываемого, поэтому любое возражение — лишь возражение. Хочется думать о другом, видеть представленное им в другом виде, самому представлять другими образами, но от правды жизни не уйдёшь — людская крепость рассыпается, стоит столкнуться с настоящими трудностями. Отчего же не изойти на эмоции, когда смерть ходит рядом… Быть уверенным в себе не получится — останется кричать от ужаса, а после второго боя кричать будет нельзя, позволительно только скрипеть зубами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джек Лондон «Кража» (1910)

Джек Лондон Кража

Капитализм схож с проказой — общество начинает гнить, если долго с ним соприкасается. Не менее он схож с раковым процессом — поглощает всё его окружающее, от него нельзя избавиться, не прибегая к радикальным средствам. При капитализме постоянно растут цены на товары и услуги, как гарантия хорошего самочувствия их производящих и оказывающих лиц. Стоит денежному потоку ослабнуть — случается кризис, служащий разрядкой для переосмысления достигнутого и возможности власть имущим и богатым укрепить достигнутое положение, улучшив собственное финансовое благополучие. По сути, общество само себя обкрадывает, не представляя, каким образом ситуацию можно исправить. В таких случаях всегда появляются доброхоты, желающие открыть людям глаза. Об одном из них Джек Лондон решил рассказать в виде пьесы.

Допустим, у человека есть компромат, способный объяснить гражданам прегрешения избранных ими людей. Кто из народных избранников оного не испугается? Кто согласится стать причиной обсуждения, поношения и неизбежного остракизма? Начнётся борьба, и хорошо, ежели обладателя информации не устранят или превентивно не опорочат. У Лондона проще — разборки происходят на уровне диалогов: случается любовь, разгораются семейные конфликты, каждый из героев минимум по разу оказывается в дураках. В итоге обязательно победит смирение с обстоятельствами.

А так ли важно, обличат власть имущих или позволят им далее работать «во благо»? Они себя считают частью народа, трудятся ради него и в силу необходимости «страдают» от переизбытка денежных средств. Выбери на их место других — ничего не изменится. Джек Лондон это наглядно показывает, Выводы из пьесы очевидны: во-первых, нельзя позволять капиталистам уподоблять пролетариат рабам; во-вторых, лучше обойтись меньшим из зол, нежели опрокидывать страну в хаос.

Компромат уже кажется бесполезным. Чехарда вокруг его обладания — пущенные кругом юмористические зарисовки с обязательными цитатами от имени Авраама Линкольна. Боролись американцы за справедливость, добились её и сами же посеяли семена новой зависимости. Лондон старается усилить впечатление читателя от произведения с помощью фраз о важности человеческого достоинства, до сих пор продолжающего оставаться на бумаге. Позитивных мыслей читателю вынести не получится — останется ощущение непреодолимой стены.

Выше стены только цены. Их неустанный рост приводит в недоумение рядовых людей, не понимающих, почему нельзя остановиться на фиксированных цифрах. Лондон легко объясняет правила подобной экономики. Люди тем хуже живут, чем меньше денег они тратят. И, соответственно, тем лучше живут, чем больше тратят. Сам же народ, богатея, беднеет. Приходится повышать стоимость оказываемых услуг, что приводит к ещё большей нужде в виде нехватки денежных средств. И в этом случае общество само себя обкрадывает. Решение определённо существует, но за всё время существования капитализма оно так и не было найдено.

Поучительная вышла у Джека Лондона пьеса. Читатель обязательно найдёт в ней что-то своё. Кому-то понравится сюжет, а кто-то поблагодарит автора за доступные ответы на всегда беспокоящие вопросы. Простых ситуаций не бывает — очень трудно и касательно капиталистического видения мира. Пусть это и странно, но человек желает видеть мир под аналогом Железной пяты, понимая под ней спокойное существование без зависимости от навязываемых сверху условий. Конечно, свобода зрима во всём, в том числе и в росте цен. На самом деле, человек давно раб системы, ибо погряз в долгах и выбраться из них ему суждено, в лучшем случае, лишь на пороге смерти. Однако, для уныния нет причин — ныне лучше, нежели вчера.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Куприн «Юнкера» (1933)

Куприн Юнкера

Если детские годы вспоминаются добрым словом, значит нужно о них помнить. И помнить до той поры, пока способен удерживать в памяти важные фрагменты. А когда приходит осознание, что былое забывается, значит нужно собрать воспоминания и оформить их для потомства отдельным изданием. Собственно, в «Юнкерах» Александр Куприн рассказал о буднях одного учащегося, по фамилии Александров, в Московском Александровском училище, в котором он учился сам. Стоит думать, происходящее в произведении с главным героем, также происходило и с самим Куприным. А коли так — речь идёт о личном восприятии некогда случившегося. Былое не вымарать, но его позволительно приукрасить.

Уже не кадет, теперь первокурсник, главный герой продолжает сохранять склонность к нарушению дисциплины. По негласным правилам училища в проступках надо сознаваться, когда того требует кто-либо из наставников, дабы страдал виновный, а не безвинные. Оттого и горестно читателю видеть, как, ещё не успевший накуролесить, молодой человек вынужден отправиться в карцер, благодаря славе возмутителя спокойствия. Куприн создаёт портрет повесы, сразу представляя главного героя в свойственной ему легкомысленности.

Действительно, ничего не сдерживает Александрова. Жил он всегда без забот, учится в меру сносно и не представляет дальнейшую жизнь. Его не интересует успеваемость. Его и девушки-то интересуют вследствие должной на то необходимости, хоть отношениям он не придаёт серьёзного значения. Легко пережить отказ и наладить отношения с другими. Спустя год картина мира для главного героя произведения перевернётся и он возьмётся за ум, ибо возникнет необходимость думать об обязательствах перед будущей молодой женой, которую нельзя содержать на выплачиваемое низшим офицерским чинам жалованье.

Всё окружающее Александрова идеально. Происходящее подчинено чётким законам и нужно им соответствовать. Нет в военной профессии негатива, покуда юнкеров муштруют наставники, вбивая благородство и высокую мораль в подсознание подрастающего поколения. Может потом эти молодые люди разочаруются в системе и встанут на путь деградации, но во время учёбы о подобном не будет идти речи. Какими бы оболтусами они не являлись — их дух обязан соответствовать планке училища: всегда бодрый вид, строевой шаг, образец для других.

Имеется у главного героя ещё одна важная склонность. Он ощущает потребность к писательству. Данное увлечение смотрится искусственно внедрённым в происходящее. Словно между делом, Александр Куприн описывает трудности самовыражения и дальнейшие попытки пристроить написанные истории: первый роман главный герой продал за полтора рубля и более его никогда не видел. Если эту часть произведения рассматривать, как становление самого Куприна в качестве писателя, то, несомненно, читатель узнаёт ценную информацию. Откуда можно было бы узнать про то, как успешная публикация стоила талантливому юнкеру дополнительного отбывания в карцере?

Главный герой обязан задуматься о жизни после выпуска из училища. Он должен получить требуемый выпускной балл, иначе его распределят на малопривлекательное место службы, вроде пехотного полка в Великих Грязях. Конечно, старания главный герой приложит. Куприн этому поспособствует. Пускай и выйдет из посредственного юнкера посредственный же офицер. Читателю и без того понятно, по какому пути желает пойти представленный на страницах Александров. Ему суждено создавать художественные произведения, в том числе и о себе самом.

Александр Куприн сохранил для потомков частицу воспоминаний. Он рассказал о стране, которой уже не существовало, о порядках, которых более не существует, и о жизни, которой больше не будет существовать. Тем и ценны «Юнкера».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Анатолий Ким «Белка» (1984)

Ким Белка

Мрачные сны о России снились не только заброшенным на берег екатерининской страны японцам, но и обрусевшим корейцам, выросшим на Сахалине. Что есть Россия для них? Государство дикого быта, вопиющее недоразумение, населённое зверями, наряженными в людские шкуры, Не все осознают упадочность натур, а кто это понимает, тот пребывает в эйфории от предоставленных ему возможностей. Изменение облика открывает новые пути для познания реальности. Таким открыта дорога в любое время при постоянно искажённом вокруг пространстве. И вот Анатолий Ким начинает повествование методом экстраполяции, наделяя главного героя своим изначальным я, смешав себя с сущностью белки.

Белка — первое воспоминание главного героя. Под белкой им понимается никогда сознательно невиденная мать. Принимая сущность матери, герой навсегда сохраняет возможность обращаться в её подобие. Он, найденный на полях сражений, потерял родителей и вырос среди русских сахалинских поселян. Жизнь текла своим чередом. Пришло осознание необходимости послужить делу художественной живописи. Он покинул прежний край, перебравшись к тётке-художнице, малюющей картины и зарабатывающей тем солидные суммы. В миропонимании главного героя происходит очередной надлом и более адекватно воспринимать реальность он не пытался.

Его окружение — подобные ему личности с сомнительными способностями. Были ли они рядом с ним на самом деле или это плод его воображения? Представлять главный герой мог многое, в том числе и трансформацию дельфина в человека, как подобие Полиграфа Шарикова. Мог вообразить себя разными личностями, погружаясь в тела других людей, порой из ушедших времён. Не стоит удивляться, видя эпизод из камеры смертников концентрационного лагеря Бухенвальд. Опять же, Анатолий Ким примеряет на главного героя лондоновскую смирительную рубашку, только исходя из лично нарисованной вселенной.

Всё укладывается в рамки обыденности, если позволить себе смешать в одном произведении некогда написанное другими авторами. Отличие лишь в том, что у Кима главный герой имеет психотравму, вследствие чего его внутренний мир подвержен постоянным искажениям. Нет в «Белке» элементов фантастики, мистики и городских легенд — всего-то Анатолий представил читателю больного человека с неадекватным восприятием действительности. Видел бы он мир в иных цветах или ощущал одну из частей тела лишней — куда бы не шло, но он склонен додумывать настоящее, будто истинный представитель художественной братии, живущей в иллюзорных мирах и представляющей, словно их миры — реальность.

Оттого и воспринимает главный герой происходящее вокруг иначе, мнит себя белкой и всё-таки не вызывает подозрения у окружающих. Скажи он о своих способностях, как стены его пребывания сразу окрасятся в жёлтый цвет. Но зачем? Пусть такой человек живёт и на свой лад видит с ним происходящее. Может кому удастся изловить белку, либо иным образом вытравить сего зверя из подсознания главного героя — тогда представленная на страницах фантасмагория обязана будет закончиться, идея фикс утратит связующую часть бытия. После прострация или жизнь обыкновенного человека, скучная и малоинтересная.

Разные судьбы пройдут перед взором читателя. Отражение ли они одной личности или имелось массовое помешательство? Этого определить не получится. Это определять и не требуется. Каждый читатель придёт к собственным умозаключениям, кто-то воспримет написанное автором всерьёз, вдруг у него действительно внутри сидит белка, али иной зверь, периодически выходящий наружу. Не будем вспоминать допельгангера, дабы не уходить размышлениями далее требуемого. Коли герой Анатолия Кима представлял себя белкой — его право. Главное, чтобы он не навязывал своё мышление другим и не совершал противозаконных поступков.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нимская телега (XII век)

Нимская телега

Обиду затаил Гильом на короля, вернувшись из похода без добычи, не досталась ему в собственность земля и доходов новых он нигде не сыщет. Нет средств у Гильома на прокорм коня, лишился он заслуженной награды, страданиями наделив себя, достоин оказался лишь баллады. О том жонглёры с радостью пропели, как волю проявлял Гильом, как добивался доброй цели, как вёл беседу с королём. Он отказался от ряда привилегий, ему претит чужое брать. Чужое брать — нет хуже преступлений. Гораздо лучше у врага отвоевать. Отвоевать — вот лучшая награда, достойная геройских размышлений, о том и ведает всем нам баллада про применение древнейшего из ухищрений.

Отправился Гильом отбить испанский город Ним, в ту пору мавры им владели, казалось ничего нет с ним, купеческие на уме затеи. Поехал бравый воин торговать? Али коня троянского телегой подменил? Не стоит даже узнавать, враждебный город он в итоге покорил. Да Ним и не казался неприступным, всегда легко врага водить за нос, тогда всё обязательно становится доступным, когда замыслил важное всерьёз. Пусть семь годин град мог держать осаду, встречать противника в лицо, осталось маврам скрыть досаду, но Ним попозже к ним вернётся всё равно.

А может не было похода такового и не было беседы с королём, истории неведом сей манёвр Гильома — Гильом тут как бы ни при чём. Но храбр он был и кровь его — бурливая река, хитёр он был и ум его прославил на века. Он благородным был и короля достоинство хранил. Он проявлять заботу не забыл, обиду для других он не сносил. Не мог Гильом принять чужое в дар, добиться уважения важней, чем становиться центром свар, служить раздором королей. Не надо милости герою, не надо выделять надел, позвольте ему блеснуть собою, покажет он насколько смел.

Не требуется слов обильных посторонних, рассказывающих о приключениях Гильома, достаточно бесед спокойных и мечей сражающихся звона. Король не станет храбрецу отказывать в отваге, он сам такому рад. Уж лучше воевать, чем утопиться в браге, распространяя бражный смрад. И враг не заподозрит хитрости Гильома, ведя беседы с ним о том и сём: кто не ведает войны закона, быть покорённым обречён. Сюжет простой и мысли не содержит мудрой, хвала героям — основная суть, толпе подвыпившей, к геройству чуткой, поможет к вечеру заснуть.

Что же до хитрости Гильома, о ней ещё Гомер давно сказал, покуда враг оставлен дома, тот не герой, кто крепость чуждую не взял. Как с первых строк скрипит телега пред вратами короля, так скрип её распространяется границы дальше, скрипит телега, не испугавшись показать себя, тем скрипом добиваясь фальши. А что до прочего — о прочем говорить возможно, язык устанет восхвалять достойных, иначе о достойных сказать сложно, да и не надо нам времён спокойных.

Чем чаще в мире беспокойство, тем примечательней народу жить: такое уж у человека свойство, героев из всего подряд лепить. А коли тихо станет повсеместно, унылая пора придёт, такое, если честно, добра никак не принесёт. Давайте нос поднимем от земли, увидим светлое в проказах, проблемы общие — мои или твои, заключены в правительства указах. Зачем искать счастливую судьбу, когда доступна заграница, тащи туда свою арбу и не давай себе лениться. А если хитрость проявить, благим поступком прирастить чужое, народу это не забыть, забудешь сразу о покое.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя «Его превосходительство Эжен Ругон» (1876)

Золя Его превосходительство Эжен Ругон

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №6

Эжен, старший сын Пьера Ругона, пошёл по стопам отца, став политиком. Он воспарил выше родителя, занимая важное место в правительстве при Наполеоне III. Его воззрения строго монархические, отчего ему много легче, нежели прочим французам. Когда принимается законопроект или обсуждается распределение бюджетных средств, Эжен всегда успокаивает недовольных, напоминая об уже утверждённом решении императора и кабинета министров. Такого человека ждёт блестящее будущее, если над Франций снова не воссияет республиканская форма правления. Но такой человек может устать и взять время для отдыха. Как тогда быть тем, кто его вывел в люди? На том и строится основное затруднение.

Судьба Эжена Ругона самая примечательная. Никому из его родственников не удалось так высоко взлететь, даже братьям, какими бы средствами они не предпочитали оперировать. Участие в политической жизни страны даёт Эжену многое, чем он пользуется без особого удовольствия. При Наполеоне III специальных навыков иметь не требовалось, нужно было быть лояльным к императору, и тогда фортуна будет сохранять благосклонность. Эжен это понимал, поэтому редко позволял себе инициативу, кроме одного случая, показавшего Ругона с тех же позиций роялиста, только с собою в центре.

Проблемы возникают от необходимости поддерживать связи с обширным количеством лиц, увязанных в единое целое. Если Эжен решит уйти из политики, то потянет за собой тех, кто пользуется его покровительством. И им это может не понравиться. Вместо трагедии Золя решил свести повествование к любовным переживаниям, пасторальной идиллии и азартным посиделкам с Наполеоном III. Сюжетный кусок, выпадающий из канвы распила бюджета и наживания богатых за счёт страданий бедных, уводит внимание читателя от действительно важного включения в творимые власть имущими узаконенные преступления.

Получается ли у Золя писать про преуспевающих людей? Не совсем. Читателю нравится, если жизненный путь героев Эмиля завершается вместе с произведением. В случае Ругонов этого видеть не приходится. Они успешны и не знают горестей, либо справляются с неприятностями, продолжая жить. Некоторые дети Пьера переходят из книги в книгу, вновь вне затруднений действуя в угодной им сфере. Появляется и Эжен, в том же статусе министра, оказывая необходимое сюжету влияние. Также Золя решил не уделять внимание его детям — казалось бы, амурные похождения должны были тому поспособствовать, но потомство Эжен так и не родил.

Потонут старые друзья, появятся новые — Ругон сможет адаптироваться к любым условиям. Как знать, уход Эжена в тень мог помочь ему сбросить груз с плеч и позволить влиться в ряды министров без отягощающих связей. Политическая борьба отличается жестокостью и требует принятия решительных мер, вот почему слабость главного героя произведения даёт Золя возможность показать приход Наполеона III к власти и становления при нём его верных соратников, в том числе и Его превосходительства Эжена Ругона.

И всё-таки Ругон не так важен для описываемого, как отражение исторических событий на страницах. Эжен стал элементом декораций, выполняя отведённую роль статиста, пока перед читателем Эмиль будет вырисовывать фигуру Наполеона III, покажет его досут и устремления. Ничего позитивного в политике амбициозного руководителя найти не получится. Бедствия Маккаров оттого и будут столь печальны, что именно они сталкивались с результатом проводимых реформ, на их благополучие не рассчитанных. А Эжен не видел в том отрицательных черт — так и должно быть в государстве, главой которого является император, желательно единоличный, дабы никто не мог оспорить принимаемых решений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Антон Уткин «Хоровод» (1996)

Уткин Хоровод

Есть история, имеется желание — этого достаточно. В остальном поможет тяга к сочинительству. Побольше сюжетов в кучу, потолще объём для произведения — вот оно простейшее писательское счастье. А уж если получившийся результат придётся по вкусу читателю и литературным критикам, а также даст возможность претендовать на премии, то это уже настоящий успех. Но если время пройдёт, все забудут, то к чему ворошить некогда радовавшее писателя прошлое? И вот, забыв в своей стране, вспомнили за границей. Произведение перевели на французский и китайский языки, подарив надежду на возрождение читательского интереса. И этому есть объяснение.

Антон Уткин взял за основу для «Хоровода» события XIX века. Если говорить точнее, то он рассказал читателю о гусарских буднях и прочем, увязав тонкой ниткой повествование в единое полотно. И не скажешь, чтобы события могли приковать внимание читателя — слишком водянистая у автора манера изложения. Текст изобилует содержанием ради содержания, действующие лица занимаются сами собой, сюжет иллюзорно продвигается вперёд. Захочется задуматься, да не о чем.

Так какое же объяснение успеха произведения? Если не погружаться глубоко, то Уткин пишет так, словно вернулся Александр Дюма и решил взяться за былое: прошлое попирается в угоду нужд на то писателя. При этом ощутимо не хватает самого главного — живо прописанного главного героя, совершающего действительно важные поступки, а не всего лишь проходящего службу в гусарах. Да и гусары не совсем те гусары, на которых смеет надеяться читатель. Скорее, это солдаты в форме розового цвета, никогда не впадающие в крайности и проходящие службу без отклонения от норм поведения.

Пока гусары ходят к гадалке и проводят самоидентификацию, Уткин продолжает о чём-то ещё сказывать. И сказывает, и сказывает, словно действительно решил закружить читателя хождениями вокруг да около. Хорошо, что кавказская война смогла разбавить дни главного героя, но и она не внесла существенных изменений. Скажете, а как же пленение и побег? Если бы не сказочность мотивов кавказцев, чья участь в действительности могла пострадать от внутренних разногласий, то всё могло сойти за правду. Не зря Дюма постоянно вспоминается.

Не рвутся пуговицы с груди и нет намёка на браваду: одуванчикам такое поведение несвойственно. Тихо и размеренно будет протекать жизнь на службе, прерываемая необходимостью посещения разных мест. После прочтения не удастся вспомнить, чем именно занимался главный герой, для чего он совершал свои поступки — это забывается по ходу чтения. Поэтому, если читатель желает, то может вернуться назад. К концу произведения окажется, что проще «Хоровод» перечитать сначала. Возможно, при повторном прочтении содержание усвоится лучше. Только надолго ли?

Общую канву разбавляют вставки иных времён и жизней. Они также оторваны от происходящего, запутывая и без того запутанного читателя. Обрывки чужих судеб туманят разум главного героя, и так живущего фантазиями автора. Воля писателя писать так, как ему нравится. Не стоит забывать, что «Хоровод» тепло был принят и получил ряд наград. Значит были для того причины. Значит понравилось произведение читающей публике. И не всё ещё потеряно — будущее полнится от неясных перспектив, способных в любой момент снизойти и одарить долгожданной благодарностью потомков.

Будут и те, кому «Хоровод» не понравится. Минует он пристальный разбор — не возникнет желание разбираться в происходящих на страницах событиях. Покажется, будто автор ведёт беседы с собой и не обращает на окружающих внимания. Он сосредоточен на описании рутины действующих лиц и топит сюжет в обилии слов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Герцен «Кто виноват?», «Сорока-воровка» (1846-48)

Герцен Кто виноват

Александру Герцену было за тридцать лет, но он уже познал горечь жизни, пребывая в ссылке. Имея склонность к литературному труду, он взялся за написание романа «Кто виноват?». Всегда трудно начинать. Требуется решить: какой сюжет выбрать, какими средствами его отразить, когда поставить точку. Не сказать, чтобы Герцен удачно справился. Скорее, текстом страницы он нагрузил, вложил в них определённый смысл и на том удовольствовался. Конечно, ежели кому захочется найти явное в сокрытом или еле уловимые намёки недовольства действительностью в описанном, то оное из текста обязательно будет извлечено. Если же смотреть на прозу Герцена со стороны рядового обывателя, то только и остаётся сказать, что слог у Александра скучен, идея произведения размыта, а толковой информации вовсе нет.

Непременно следует отметить отношение Герцена к современности. Остро встаёт проблема образования молодёжи и отношения к этому старшего поколения. Взрослые желают дать детям хорошее образование, дабы потомство не потерялось в будто бы бурно меняющемся мире. Пусть мир продолжает стоять на сохранившихся с античности воззрениях, коренным образом не изменяясь, при своём мнении остаются и молодые люди, постоянно не представляющие, кем им всё-таки следует становиться. Пойдёшь в юристы, будешь преступать закон, а если в медики, то быть до последних дней болезным. Выбрать вольную специальность, оказавшись художником? В таком случае перебиваться и голодать.

А вдруг любовь? Тогда будут порушены планы на будущее, взыграет необходимость обладать объектом желания. Эта проблема тоже из вечных, знакомых каждому поколению. И нет от неё спасения. Пока никто не придумал верного средства, способного уберечь молодёжь он бездумных поступков. После они, разумеется, поймут и заново осмыслят содеянное, став уже взрослыми. И уже им учить уму-разуму подрастающее поколение. Ежели надеяться, что всё со временем встанет на свои места и не вмешиваться — будет много хуже и, набив шишек, молодые люди или обретут разумность, либо психически расстроятся.

И Герцен нечто подобное мог подразумевать. Виноват ли кто-нибудь в рассказанной им истории? Может и виноват. Виновные, как известно, всегда есть. Но вину следует понимать не заслугой отдельного лица, а комплексом процессов, приведших к возникновению проблемной ситуации и ставших причиной получившегося результата. В таких случаях говорят — так сложились обстоятельства. Что делать? Искать виновного — авось кто-то избежит собственных ошибок, видя чужие.

В «Сороке-воровке» Герцен решил рассказать про эмансипированных женщин, сравнивая представителей европейских стран и русских. Получилось так, что в Европе женщины бесправны и потому они будут бороться за их обретение, а в России женщин никто не притесняет и они вольны в своих начинаниях. Отчего-то читатель Александру не верит, да и сам Александр приводит в пример историю актрисы, судьба которой сулила блеск, а затем накрыла непроницаемым покровом и погубила. Играла она в постановке, вынесенной в название повести. Её талантливая игра пришлась зрителям по душе и один из них, своим рвением высказать симпатии лично, нагрел обстановку выше должного, вследствие чего ничего радостного не вышло.

Понятно, вдумчивый читатель и в такой истории найдёт кладезь полезного материала, проведёт параллели между Востоком и Западом, задумается о положении женщин середины XIX века и обязательно придёт к неутешительным выводам. В любом случае, начинания Герцена похвальны. Дальше будет лучше. Хотя бы в мемуарном ремесле и в публицистике ему удастся отметиться. Беллетристика — она всегда для души и редко для пользы ума.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джеральд Даррелл «Земля шорохов» (1961)

Даррелл Земля шорохов

Даррелл взрослеет, а вместе с ним подрастает и читатель. Уже нет былой скромности в выражениях: текст изобилует ругательствами, пошлостью и, вполне себе наконец-то проявившимся, английским чувством юмора. Джеральд более не озабочен поисками животных, ему теперь нравится их снимать на камеру, а требуемые для зоопарка экземпляры всегда и везде готовы продать, главное сторговаться до адекватной цены.

Земля шорохов — это аргентинская пампа, край нехоженый, почти необитаемый. Отправляясь туда, нужно найти толкового знатока местности, а ещё хорошо бы знать испанский язык, ежели тебя не будет сопровождать переводчик. Также хорошо взять в дорогу мемуары Чарльза Дарвина, чьи наблюдения станут отправной точкой для нового познания пампы. Едва ли не основной целью для Даррелла было запечатление на плёнку морских слонов и морских же котиков. Но до того, как сии обитатели попадут в кадр, предстоит пережить ряд неприятностей.

Даррелл едко обсуждает принцип работы аргентинской бюрократии, подобной иной любой бюрократии каждой страны, при условии, если страна демократическая. Почему? Нигде к Дарреллу не относились подозрительнее, чем в демократических странах, обязательно воспринимающих Джеральда контрабандистом и обязательно же выписывая ему непомерно высокую пошлину. Поэтому читатель быстро перестаёт удивляться ругательствам Даррелла, воспринимающего на эмоциях изъятие клеток и оборудования и невозможности получить требуемую подпись, ибо ответственного человека всегда нет на месте.

Проблемы решаемы. Дарреллу всегда кто-нибудь поможет. Главное платить, тогда тебе составят компанию и разберутся с возникающими затруднениями. Не обязательно деньгами, можно лестными словами в своих же произведениях. Оттого ли так хорошо Джеральд отзывается о компаньонах? Не оговаривая, каким образом он с ними связался и чем обязан был такому пристальному вниманию. Впрочем, Даррелл любит людей, какие бы неудобства они ему не доставляли. Пусть хоть ополовинят часть его кресла в транспорте необъятными телесами — зато будет о чём вспомнить и заполнить страницы. Важно искать позитивные моменты. Вернее, вспоминать о негативе тогда, когда это требуется. Допустим, на таможне, где у всех сотрудников фамилия Гарсиа и по-человечески они не понимают.

В «Земле шорохов» Даррелл уделил пристальное внимание описанию повадок пингвинов, морских львов, котиков и гуанако. Причём подробностей много, как и предположений, касательно различных увиденных и не совсем понятных действий животных. Особенно приятно Дарреллу описывать интимную сторону отношений между объектами наблюдения, от чего, видимо, жена, сопровождавшая его в путешествии, спешно уехала домой (Джеральд связывает её отъезд с постоянной головной болью). Оставшись в одиночестве, Даррелл приступил к процессу покупки животных, но перед этим озаботился поиском наконечников для копий некогда живших в пампе индейцев.

Осталось два важных момента. Первый, Джеральд решил добыть вампира самостоятельно, для чего мёрз ночью и ждал пока его укусят. Второй, нужно вывести приобретённых животных, для чего вновь предстоит столкнуться с представителями таможенного клана Гарсиа. Конечно, ему помогут. Только читатель знает, в отношении Южной Америки нельзя быть до конца уверенным в успешности начатого на её просторах мероприятия, жертвой чего Дарреллу уже однажды быть приходилось. Но всё действительно обойдётся. Время не зря потрачено: материал отснят, животные доставлены в зоопарк.

Вот такой вышла поездка в Аргентину. Джеральд встретил новых друзей, оказавшихся людьми с особенными талантами, про которые он не забыл упомянуть. А если он и приукрасил где, то ничего страшного в том нет. «Земля шорохов» получилась наполненной юмором, остальное простительно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 243 244 245 246 247 356