Пётр Краснов «Высокие жаворонки» (1986)

Краснов Высокие жаворонки

Что есть современная классика? Должно ли произведение, признаваемое классическим, считай образцовым, быть на слуху? А если о нём никто не знает, его не читают и упоминают лишь через присуждение какой-либо литературной премии, оно имеет право с помощью узкого круга лиц всё-таки признаваться относящимся к классике? При этом произведение ничему не учит, делится фрагментами памяти и к беллетристике относится сугубо из желания видеть в нём элементы художественной литературы, тогда как пересуды на завалинке обладают большей нравоучительностью, нежели аналогичные пересуды представленных на страницах действующих лиц. Судить об этом каждый будет на свой лад. Признала «Ясная поляна» «Высокие жаворонки» Петра Краснова современной классикой, на том тяжесть груза с плеч упала. Обсудили, проявили интерес, забыли.

Отныне к произведению Краснова читатели будут изредка проявлять интерес. Надо же понять, каким мерилом отмерен «Высоким жаворонкам» диаметр чаши признания, каким объёмом определён сосуд для славы содержания, какой формы придерживался при повествовании автор и чем он так зацепил в меру строгих ценителей канувшего прекрасного. И оказывается, сельская пастораль манила в те годы, дали далёкие, памяти в воспоминаниях подвластные. Чем жили, как тужили, к чему стремились, к каким горестям были причастными.

Говорил бы Краснов ясно, придерживался композиции, выверено строил повествование, не громоздил одно на другое — не быть ему тогда современным классиком. Или быть, но позже. Пришлось брать Краснову читателя лепетом. Он сказывает. Что сказывает? Что-то определённо сказывает. Неразборчиво. Про речку, про труп замёрзший, утоп ещё кто-то, про кусты, нечисть в темноте привиделась, баба одна куролесит. Нарублено, перемешано, подано.

Но и в таком тексте желающий найдёт ему требуемое, что даже автором не подразумевалось. Ежели признали классиком, значит заслужено. Время в любом случае разберётся. Не долог век быть причисленным к избранным. Из числа классиков всякий классик вылетит, когда к тому возникнет надобность. Пока должной необходимости не возникало. Также нет чёткого определения, каких литераторов считать заслуживающими славы. В нулевые годы XXI века смело взялись за век XX, вернее за его вторую половину, причисляя к классикам не тех, кто радел за социализм, а его явных противников. Предвзятость до добра не доводит, но иначе человек всё равно не мыслит. Раз Советский Союз пал, значит надо чествовать опальных пророков.

Читатель спросит — а как же Краснов? Причём тут Пётр Краснов? Где обещанная критика «Высоких жаворонков»? Детальный разбор, краткое содержание, анализ текста? Что за отсебятина? Может и не читалось произведение? Или в глаза влетело да с ветром вылетело? Трудно возразить. Мозг игнорирует «Высоких жаворонков», отказываясь понимать. Сознание внимает происходящему на страницах, подсознание спит и отказывается выдавать возникающие образы. Кому-то это окажется непонятным. Кто-то поддержит.

Стремления писателя понятны. Он радел за своё, болел душой, выворачивался наизнанку, шёл на конфликт с собой, обдумывал сюжеты, тратил время и нервы, хотел поразить читателя, лелеял надежду на адекватное восприятие. И должно быть получал. И получал после, когда уже не думал быть востребованным. Не забыли его современники, продолжали помнить зацепившие их моменты творчества Краснова. И, надо сказать, нет ничего ценнее, нежели мнение людей своего времени, оценивающих тебя в расцвете сил и готовых признать твои заслуги на самом высоком уровне. А что касается мнения последующих поколений, их предвзятого мнения и оценки событий, свидетелями которых они не являлись, то оно должно быть безразлично. И всё-таки не до такой степени безразлично, чтобы имя писателя оказалось навсегда забытым, ведь именно им судить, кто был классиком.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Антуан де Сент-Экзюпери «Планета людей» (1939)

Экзюпери Планета людей

В море людей людей единицы. В полёте над ними единицы не различимы. Наедине с собой, перед тобой поверхность Земли, преодолеваешь водные и пустынные пространства. Думы навязчиво лезут в голову. История сменяет историю. Очерк следует за очерком. И вот готов материал для публикации отдельным произведением. «Земле людей» быть, решил Сент-Экзюпери. «Ветрам, песку и звёздам» быть, решил американский издатель. И планете быть тоже — без планеты людей быть не может. А в прочих случаях упоминания достойны единицы, чей облик ясен, стоит приземлиться благополучно или разбившись, чтобы понять и осмыслить. Ведь без осмысления не заметишь людей под собой, слишком мелких для восприятия.

Сент-Экзюпери летит из одной точки в другую. Он вестник радостных и грустных сообщений. Он перевозит по воздуху почту. Его всегда ждут и никто о его существовании не задумывается. Письма обязательно придут, либо не найдут адресата, и никто не вспомнит про опасную профессию лётчика, готового погибнуть в пучине вод, в песках безжалостной пустыни или не различив под облаками гор, а то и по причине ненадёжности авиационных моторов, страдающих хронической предрасположенностью к поломкам. Не раз Сент-Экзюпери терпел крушения, чудом выживал и продолжал летать. Ему есть о чём рассказать.

Существуют люди не только на поверхности Земли, существуют они и в воздухе, одновременно с тобой в одном самолёте, либо летя в других направлениях. Они полны отваги, не боятся опасностей. Важнее рассказать о них, нежели о себе. Сент-Экзюпери так и поступает. Сам сборник очерков «Планета людей» он посвятил Анри Гийоме — учителю, волевому человеку, отважному душой и сильному телом, способному поделиться радостью секретов воздухоплавания и печалью необходимости выживать в суровых условиях негостеприимных мест. Анри стал проблемой для Антуана и подобных ему, вынудив товарищей тратить время на поиски разбитого им самолёта. У лётчиков всегда так — они клянут потерпевших крушение, не сумевших совладать со штурвалом.

Что есть самолёт для человека? Машина! Что есть самолёт для Земли? Подобие души человеческой! Что есть человек для Земли? Дитя! Своенравное, самолюбивое, предпочитающее поступать наперекор. И дитя необходимо наказывать, как всегда поступает Земля, порождая катастрофы. Но Земля может наказывать индивидуально каждого, обманывая, заблуждениями направляя к гибели или заставляя приземлиться там, где для выживания понадобится доказать право жить и право считаться достойным людей человеком. Подпадал под влияние планеты и Сент-Экзюпери, блуждавший среди созвездий, принимавший за маяки звёзды и терпевший крушения среди песков.

Рассказав о других, Сент-Экзюпери решил поведать о собственных неудачах. Ему тоже приходилось оказываться на Земле, причём в далёких от благополучия условиях. Как он выжил — загадка. Раз за разом Антуан говорит про нечеловеческие страдания, необходимость принять неизбежное, отсутствие воды, иссушающую жару, видения миражей, галлюцинации. Надежд не было, но Сент-Экзюпери выжил. Шёл вперёд, как некогда Анри Гийоме, боролся за жизнь и продолжал верить в лучшее. Он обретал твёрдую почву под ногами, снова взлетал и продолжал работать для людей, периодически снова терпя крушения.

Не одними нуждами лётчиков мыслит Антуан. Вокруг него всегда имелись люди, с воздухом никак не связанные. Кто они? Какие у них проблемы? Чем им можно помочь? И надо ли помогать? Сумеют они адаптироваться к более лучшим условиям, нежели имели? Вывод из рассуждений Сент-Экзюпери простой — помогать следует обязательно, человек должен сам понять, что помощь ему на самом деле не требовалась. Показательна приводимая для примера история африканского раба. Было приложено много усилий для освобождения, потрачено изрядное количество денег, а в результате — пустота помыслов свободного от пут человека, не знающего, чем ему жить и дышать, когда жить и дышать без цепей не получается.

Людей на планете много, их много на земле, на воде и в воздухе. Каждого беспокоят вопросы, на все хочется найти ответы. Но ответов на вопросы не существует. Ответы приводят лишь к конфликтам между людьми, а значит к нетерпимости и войнам. Поэтому лучше жить в мире полном загадок. Почему? Давайте не будем отвечать, согласны?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рю Мураками «Все оттенки голубого» (1976)

Рю Мураками Все оттенки голубого

Рю Мураками обыденно и буднично пишет о простых вещах: помещение кишит тараканами, на кровати раскрыта «Пармская обитель», в стороне сплетение рук, ног и языков, на телах физиологические жидкости, осознаётся лишь настоящий момент — больше ничего нет; не будет завтрашнего дня, вчера тоже не существует; сознание продолжает оставаться спутанным, под кажущейся мрачной атмосферой сокрыто пассивное отношение к происходящему, будто произошёл сбой, вытравивший из человека человека, вернувший его к животному состоянию, настолько бездумным воспринимается описываемое на страницах; мозговая активность не прослеживается, единственное объяснение мотивов представленных действующий лиц — их погружение в бездну нечистот — они подобны червям, пропускающим через себя пороки человечества; сущность субстрата им безразлична, съедят, выпьют, впустят в себя всё; молодые люди вмазались и довольны, а виной всему пресыщенное и спокойное до безразличия общество, забывшее о смерти во имя настоящих идеалов.

Произведение Рю трудно принять, пребывая в здравом уме. Если читателю действительно нравится повествование такого плана, значит пора задуматься о визите к психиатру, пока скромные желания внимать не перешли в навязчивое желание самому принимать участие в подобном. И всё-таки «Все оттенки голубого» надо читать, преодолевая приступы тошноты, подавляя отвращение, чтобы выработать собственное отношение к описываемому. Может показаться, что Мураками предлагает наблюдать за деградантами. Он выбрал для повествования слишком отталкивающую модель поведения. Но у него нет другого примера. Рю делится с читателем собственным опытом. А многие ли его смогут повторить? Поэтому лучше ознакомиться с текстом произведения и более не возвращаться.

Смысла в описываемом нет. Молодые люди ведут беспорядочную половую жизнь, принимают разрушающие организм вещества и наперёд думают о необходимости попасть в реабилитационный центр. Вместо сюжетной канвы читатель внимает перемещению тел из одной позиции в другую, смене партнёров, ощущениям от приёма наркотиков. Другого, на чём можно акцентировать внимание, нет. Пока действующие лица подвергают свои тела всевозможным испытаниям, у них внутри теплится надежда на благополучный исход. Они понимают, что им грозит зависимость, есть опасность заразиться смертельным заболеванием, но, в конкретный представленный Рю Мураками отрезок времени, не могут остановиться и выйти из порочного круга.

Другой аспект описываемого — вопрос: как сложится дальнейшая судьба представленных персонажей. Понятно, рассказчик станет знаменитым писателем, классиком японской литературы. А что стало с остальными? Думается, большая часть не смогла преодолеть себя и уже давно пошла на корм обитателей подземного мира. Незначительная часть вернулась в ряды добропорядочных граждан, обзавелась семьями и читает нотации детям, ни в каком виде не допуская их к повторению ими пройденного пути. Лучше дать им книгу Рю Мураками, может успеют одуматься, а ежели нет, значит черви породили червей.

Необходимо научиться мириться с существованием иначе мыслящих людей. И необходимо научиться направлять энергию иначе мыслящих себе на пользу. Огульно поливать грязью, обвинять в расстройстве психики и стараться искоренить — не есть рациональный подход к решению проблемы их существования. Применяя позицию неприятия одних слоёв населения, неизбежно будешь использовать аналогичные методы борьбы с другими выступающими против представителями общества. Корень проблемы прежде всего в гуманизме, а потом уже в молодости. Коли разрешать, так всё, иначе не запрещать вовсе. Запретное всегда манит.

Это мнение — одно из мнений. Мнений много — это мнение одно. Одним мнением мнения многих не изменишь. Одного мнения бывает достаточно. Мнимо сомнение одного во множестве сомнений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Захар Прилепин «Санькя» (2006)

Прилепин Санькя

Смысла было больше, когда анархию творили Апельсины, они хоть и не понимали, зачем идут против власти, зато получали от процесса удовольствие. Ныне всё смешалось. Человеком ставится одна неясная цель, которой он истово начинает желать и не замечает, как его убеждения превращаются в утекающий сквозь пальцы песок. В конце оказывается, что устремления человека вели его к пропасти. Осознать ошибочность суждений ему уже не суждено, он погибает, ничего не дав, зато забрав чужие жизни. А стоило ли оно того?

Захар Прилепин пишет про молодых людей, тяготеющих к идее национальной исключительности. Для них русскость — приоритет. Они считают себя радетелями за Россию. И готовы мстить всем, кто смеет унижать русских. Более ничего их не интересует. Над ними довлеет идея фикс. Им хочется заявить о себе. И они, словно возродившие эсеры, предпочитают устраивать акты неповиновения и убивать. Действуют они не в открытую — прячутся от пристального внимания и убегают от ответственности. Желая заявить об убеждениях, не хотят за них расплачиваться. Вместо того, чтобы совершить задуманное, после придти с повинной и тем убедить Запад в наличии существования проблемы, они склоняются к терроризму, убирая с пути неугодных. Под ними действительно пропасть. И не факт, если им удастся добиться цели, то они сумеют сохранить цельность и не переубивают друг друга.

Задав направление повествованию, сам Прилепин постоянно спотыкается. Он разбавляет общий сюжет сторонними вставками. Читатель зачем-то узнает про взаимоотношение главного героя к бабушке и дедушке, увидит, как он помогает матери тащить через лес гроб с телом отца. Может Прилепин хотел показать читателю нормального парня, живущего обыденной жизнью? Убеждения отошли на самый задний план и более не вспоминаются, поскольку они далеки от реальности. Надуманные проблемы на самом деле оказываются надуманными и легко забываются, стоит погрузиться в действительность. Но человеку требуется чем-то себя занимать в свободное время, отчего и возникают увлечения. И за эти увлечения некоторым людям не жалко жизнь отдать.

Может оно и так, только чаще оказывается, что главы произведения написаны автором по методу топтания на месте. Если требуется описать сексуальную сцену, ей будет посвящена вся глава целиком. Какие именно слова для описания процесса найдёт Прилепин — не всегда интересно знать. Общая суть быстро становится читателю ясной. И ежели кто испытывает нужду в чтении порнографических опусов, тот будет удовлетворён. Желающие видеть стремительный сюжет — остаются без оного. Прилепин лишь начинал бодро сказывать, разворачивая перед читателем бойню протестующих с правоохранительными органами, в дальнейшем накал страстей упал и стал напоминать мытарства того, кто зовёт себя непотребством Джо.

Мир не делится на чёрное и белое, он же не делится на русских и остальных, он делится на тех, кто хочет его изменить и на тех, кто против перемен, и пока первые пытаются сломать систему, вторые будут этому сопротивляться. И дело не в том, что одержи верх одни, то наступит лучшее время. Мир может развалиться и от излишнего стремления к стагнации. К согласию придти никогда не получится, к каким крайним мерам не прибегай. Сегодня над общество нависла одна идея, завтра её место займёт другая, но судьбы будут сломаны и выброшены на свалку истории. А смысла от того так и не появится. Это понимает и Прилепин, иначе почему будто бы ладный механизм растерял зубья и выдал фатальную ошибку, саморазрушившись?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Уильям Теккерей «Ярмарка тщеславия. Главы I-XXXIV» (1847)

Теккерей

С января 1847 года по июль 1848 года Уильям Теккерей публиковал в журнале «Punch» по три-четыре главы «Ярмарки тщеславия». В то время так было принято писать, что сравнимо с нынешними подписными изданиями, предлагающими покупателям уже не литературные произведения собирать, а пополнять коллекции разнообразной мелочью сомнительной полезности. Писал Теккерей размеренно, отталкиваясь в повествовании от названий глав, поэтому читатель в любой момент может освежить память, пробежавшись по разделу с содержанием книги. Обыкновенно «Ярмарку тщеславия» делят на два тома. В первый вошли главы с первой по тридцать четвёртую, написанные Теккереем за десять месяцев, во второй — по заключительную шестьдесят седьмую главу, созданные за последующие десять месяцев.

С первых страниц Теккерей уверяет читателя, что в его романе нет главного героя. Его действительно нет. В виду объёма произведения главных героев обязательно должно быть больше. Возможно, в середине XIX века бытовало мнение о необходимости описывать похождения определённого лица, а не группы действующих лиц. Но так как главные герои всё-таки есть, а произведение не строится на переходе от одного персонажа к следующему, постоянно возвращаясь к ранее описанным лицам, то в «Ярмарке тщеславия» имеется центральная повествовательная линия, сама по себе являющаяся эквивалентом главного героя. Получается, на первое место Теккерей вывел определённый сюжет.

В чём суть предлагаемой писателем истории? Уильям взял для начала добродетельную девушку, переполненную ощущением ленивости, желающую быть чем-то больше, нежели гувернанткой со знанием иностранных языков. И всё к тому располагает, кроме английского высшего общества, не способного принять в свои ряды человека низкого происхождения. Отсюда и проистекают все несчастья девушки, вынужденной горько сожалеть о доставшейся ей участи и надеяться на обретение благосклонности какого-нибудь джентльмена.

Описываемые в «Ярмарке тщеславия» события происходят во время войны с Наполеоном. Общество это немного беспокоит, практически никак не отражаясь на жизни действующих лиц. Однако, событийность надо насыщать чем-то существенным, не ограничиваясь воплощением амбиций гувернантки. Не помешает отправить героев произведения на фронт, показав на их примере ужасы боевых действий, трусость избранных членов общества и достойно завершить их жизненный путь. Повествованию требовалась хотя бы одна трагедия, так пусть она наконец-то появится на страницах. Негоже лить снобистские слёзы, должны быть и кровавые.

А ежели в сюжете проливается кровь, значит должен быть и разлад среди родственников, желательно бесповоротный и вековечный. Своего рода бунт против устоев системы, с желанием показать право на собственное мнение в доказательство избранности. Прощения ошибкам молодости не бывает, в какой бы горячности они не совершались. Может позже будет достигнуто взаимопонимание согласно традициям сериальной литературы: штиль предвосхищает бурю, а буря — штиль. Что-то обязательно должно происходить, причём действующие лица будут страдать и, немного погодя, понимать совершённые ими ошибки.

Но самое основное, что исповедовали английские классики, они писали, уделяя внимание каждой мелочи, лишь бы набрать требуемое количество текста для очередного выпуска журнала. Не всегда о нужном, чаще о второстепенном, а то и просто ни о чём. И Теккерей писал чаще о пустом, изредка придавая событиям нужное направление, будто-то бы описывая важные детали, после дополняя материал всем, чем получится. Это не упрёк — это действительность тех дней. Не одни английские писатели тем были озабочены, их поддерживали авторы из соседней Франции, аналогично создававшие многостраничные опусы, если не для журналов, то для издателей, оплачивавших литературный труд построчно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джек Лондон — Публицистика (1900-10)

Джек Лондон Публицистика

Предваряя творчество Джека Лондона, стоит рассказать о его публицистических статьях. В них он делится с читателем рассказами о себе, своих воззрениях и критикует художественные произведения. Переведёнными на русский язык можно найти следующие статьи: О писательской философии жизни, Черты литературного развития, Спрут, Фома Гордеев, О себе, Как я стал социалистом, Война классов, Что значит для меня жизнь, Гниль завелась в штате Айдахо, Революция, Эти кости встанут снова, Из военной корреспонденции, Джунгли.

Джек Лондон с малых лет работал, к восьми годам научился читать и писать. Подростком подался в устричные пираты, плавал к берегам Японии, трудился на джутовой фабрике, занял первое место на литературном конкурсе, бродил по стране, провёл один год на Аляске. Всё это позже он отразил в произведениях, делясь собственными переживаниями от лица персонажей. О пристрастии к алкоголю Лондон отдельно написал «Джон — ячменное зерно», про бродяжничество — сборник «Дорога».

К социализму Джека подтолкнуло пребывание в канадской тюрьме, куда он попал ничего не нарушая. Увиденное его поразило, заставило задуматься об отсутствии в государстве тех устремлений, за которые гибли предыдущие поколения, в том числе и на Войне за независимость и в Гражданской войне. Человек оказывался материалом для наживания на нём других. Тогда Лондон пришёл к мнению о необходимости быть социалистом. Но кто такие социалисты для американского общества? Их считали психами, не понимая и не принимая новый образ мышления, пока не оказалось, что социализм — это издавна присущее Америке явление.

Расстройство жизненных ценностей сограждан всегда удручало Джека Лондона. Ему не нравилась эксплуатация детского труда, претило желание людей при любой возможности набивать карман. О человеческом достоинстве и вовсе говорить не приходится: оно отсутствует у капиталистов, уже в силу их отношения к себе и себе подобным, нет его и у рабочего класса, поскольку тот невольно лишён права на него. Изменить это не представляется возможным, поэтому Лондону приходилось рассказывать о таких людях, показывая их судьбы в коротких историях или романах.

Лондон с гордостью говорит о росте количества социалистов. Некогда их не набиралось и тридцати тысяч, ныне же более семи миллионов. Среди них были писатели, на произведения которых Джек писал рецензии: «Фома Гордеев» Максима Горького, «Спрут» Фрэнка Норриса, «Джунгли» Эптона Синклера. Критический жанр — не являлся сильной стороной творчества Лондона, из-под его пера выходил пересказ сюжета с собственными измышлениями на тему социализма.

Джек подмечает ускорение жизни. В его время люди более не хотели читать многотомные произведения, желая внимать кратким рассказам, не требующих длительного вдумчивого чтения. Джек и сам предлагает читателю не уделять внимание произведениям, если они не нравятся, а при чтении понравившихся — бегло пробегать строки глазами, выхватывая суть. Нельзя всё доступное охватить, но нужно стараться получить максимально возможное количество информации.

Писателям Лондон рекомендует быть оригинальными. Не надо повторять за другими, нужно быть уникальным, иначе читатель не распробует текст. Был ли Лондон сам таким, каким призывает быть других? Он писал ровно и приятными для глаз словами, не балуя новшествами и не работая над формой. И при этом Лондон был читаем при жизни, остаётся читаемым и сто лет спустя. Он жил событиями первых десятилетий XX века и опирался на них, когда писал о будущем или прошлом. Может Лондон и был в действительности оригинальным среди современников, это теперь трудно установить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Леонид Бородин «Год чуда и печали» (1981)

Бородин Год чуда и печали

Широкие просторы Сибири по части мифологии занимают мельчайшее из пространств. Не взращивают народы её населяющие древних сказаний на новый лад, не стремятся к этому и не испытывают в том нужды. Но некоторым людям всё-таки очень хочется видеть в прошлом нечто большее, нежели навсегда утраченные устные предания. И когда не получается опереться на чужие слова, приходится придумывать собственные истории. Так Леонид Бородин наполнил берега Байкала народностями, пришедшими в эти края с юга. Гонимые смертельной опасностью, они поселились в плодородной долине, пока не случился новый катаклизм и вода не схлынула с гор, скрыв ранее процветавший край. О том не сохранилось свидетельств, кроме легенд местных жителей, настолько же легендарных, как всё давным-давно утраченное.

Бородин увязал мифологию Байкала, рассказав о причинах заселения и каким образом образовались главные достопримечательности. Пера Леонида коснулись такие личности, как четыре отважных брата Байколла, Баргуззи, Ольхонной и Бурри, чьи потомки заселили Долину Молодого Месяца. Он же описал богатыря Сибира, что был выше гор, его мстительную дочь Сарму с внуком Маритом. А также уделил внимание Нессею, Нгаре и Ри. Через их несчастья и обиды возникли бедствия, разобраться с которыми не так просто. Тем более это трудно сделать молодому человеку наших дней, приехавшему издалека и оказавшемуся среди стародавних врагов.

Как мог главный герой соприкоснуться с миром преданий? У Бородина это объясняется просто — он попал под обвал, потерял сознание, когда очнулся, то так и не понял, привиделось ли ему или он действительно беседовал со считающей себя вечно молодой Сармой, посетовавшей ему на жестокость Байколлы, убившего её младшего сына. Леонид не ограничивается сказаниями, продолжая повествование, давая возможность основному действующему лицу помочь героям сказаний уладить конфликт и придти к взаимопониманию, либо снизить остроту противоречий.

Объяснять наличие сотрясения мозга у молодого человека Бородин не стал. Читателю предстоит поверить автору, не сомневаясь и не стараясь анализировать содержание произведения. Как следует верить в легенды, так же следует относиться и к «Году чуда и печали», принимая за правду. Было или нет, возможно или выдумано — большая ли разница? Главный герой узнает тайны необычных для него мест, влюбится в земное воплощение привидевшейся ему девушки из глубокого прошлого, будет страдать от неразделённых чувств и навсегда покинет берега Байкала, ибо мал и должен следовать за отцом.

Версия о былом у Бородина вышла возвышенной. Леонид не стал опираться на излишнее описание геройских поступков, кратко придав им вид борьбы ради счастья других. Важное дело совершается по зову сердца, приносимого в жертву необходимости погибнуть. Никаких многостраничных сказаний о похождениях богатырей — даётся лишь красивая легенда. Она же становится связующим звеном между прошлым и будущим. И нет у неё окончания, поскольку нельзя забыть нанесённые обиды, прежде всего из-за новых разногласий, совершённых сгоряча.

Воспоминаниями об этом запомнился проведённый на Байкале год главному герою, а может он запомнился самому Леониду Бородину, родившемуся в Иркутске, трудившемуся на Кругобайкальской железной дороге, учившемуся и работавшему в Бурятии, а после за антисоветскую агитацию отбывавшему наказание в виде лишения свободы уже в далёких от Сибири местах. И как не вспомнить о Байкале, когда нет ничего приятнее, нежели возрождать картины былого, особенно времени беззаботной поры, поделиться легендами и тем заполнить пробел в мифологии Сибири. Теперь Сибирь стала чуточку больше.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Решад Нури Гюнтекин «Зелёная ночь» (1928)

Гюнтекин Зелёная ночь

У Гюнтекина мусульмане перестали верить в божественную сущностью. Случилось это по вине самих людей, видящих, как религия используется в качестве инструмента для управления обществом. Как в этом факте убедить остальных? Сразу осуществить задуманное не получится — нужно на протяжении ряда поколений изменять устои. И только учителям это под силу, лишь они могут влиять на воззрение детей, закладывая в них всё то, что позволит отойти от чрезмерной религиозности, сформировав в них личности, стремящиеся к светскому образу жизни. И покуда этого не случится, мир будет погружён в Зелёную ночь.

Чего хочет один, того желают другие. Они могут не знать о желаниях друг друга, в одиночку осуществляя задуманное. Делая научное открытие или стремясь реформировать понимание религии, когда-нибудь всё-таки узнают о существовании единомышленников. Но до того момента необходимо действовать. И не важно, если никто не поддержит, а начинания так и не будут реализованы. Главное пытаться, о прочем позаботится сама божественная сущность, по всем присущим ей закономерностям центробежной силы.

Точкой притяжения и отталкивания у Гюнтекина выступает молодой человек, некогда ученик медресе, ныне получивший диплом учителя. Имея распределение в Стамбул, он желает быть отправленным в поселение с крепкими религиозными порядками, где не признают и никогда не признают светских школ и судов. Именно там молодой человек сможет приступить к осуществлению задуманных перемен. Его порывы понять можно. Он сам сызмальства познал на себе истинные стороны религиозного обучения, не давшие ему ничего, кроме прописных истин ислама. В нём не случилось духовного роста, скорее он оказался лишённым стремления к постижению религии. Ему хотелось познавать мир, его же ограничивали, не давая знаний более положенных, причём сугубо религиозного толка. Тогда он отрёкся от прежней веры и пожелал, чтобы люди наконец-то прозрели.

Турецкий социум сложен для понимания. Внутри общества постоянно случаются конфликтные ситуации. Часть населения предпочитает жить вне религии, другая — строго по религии, третья никак не может определиться. Просто пойти в народ нельзя, нужно занимать определённую позицию, иначе запутаешься сам. Необходимо понять кто ты — туркофил, пантюркист, а может панисламист, либо светский человек без религиозных предрассудков. Если светский — основная часть дверей для тебя будет закрыта. Есть способ оказаться среди других, нужно тайно придерживаться личных убеждений и о них не распространяться. Тогда появляется призрачная возможность влиять и находить сторонников.

В таких же условиях оказывается главной герой, взрослеющий на глазах читателя. Его путь пройдёт через отрицание божественной сущности, он будет бороться, изменять устои и даже дождётся момента, когда его работа начнёт приносить плоды. Но, подобно прочим одиночкам, труд достойно оценён не будет, наоборот, добытый результат окажется победой других, готовых причислить боровшегося за такие же идеалы к утратившим доверие. Всегда, как бы человек не действовал, благие поступки оценены не будут, их обязательно поставят в упрёк. Останется радоваться отступлению Зелёной ночи, освободившей небо над Турцией, стоило осуществиться греческому вторжению, при отходе смывшему места отправления религиозных культов, освободив пространство под кинотеатры и другие развлекательные учреждения.

Любой управляющий человеком инструмент плох, он не позволяет развиваться обществу. Но и абсолютная свобода в поступках тоже мешают развитию. Нет нужды исповедовать крайние меры, тогда люди будут счастливы. А ежели человек погружён во тьму, то ничего хорошего обществу это не принесёт. Обязательно найдутся те, кто придёт и разрушит налаженную систему. Ладно, если это сделают свои же. А если случится вторжение?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стендаль «Арманс» (1827)

Стендаль Арманс

Нет тягостнее чувства, нежели чёрная меланхолия, толкающая наложить на себя руки, забывшись под прикрытием желанного покоя. Нет соответствия между желаемым и происходящим в действительности — основной провоцирующий фактор такой меланхолии. Будь у человека хоть крупное состояние, оно не сможет уберечь от мрачных мыслей. Нужно с рождения быть ей подверженным, тогда, как не старайся уберечь, неотвратимое случится. Человек утолит печаль собственноручно или запрётся в четырёх стенах. Но пока такое не произошло, есть смысл за ним понаблюдать. Один из примеров предлагает Стендаль в романе «Арманс».

Арманс — имя кузины главного героя, в которую он влюблён. Она — дочь погибшего на войне русского генерала, сирота, бедна, ей восемнадцать лет. Главный герой, Октав, двадцати лет, выпускник Политехнической школы, себе на уме, по мнению учившихся с ним — псих. Оба они постоянно думают о самоубийстве, либо уходе в монастырь. Делают попытки к прекращению жизни: принимаю яд или стреляются. Напитаны романтизмом до противного, на происходящее вокруг не обращают внимания. Им безразлична политика и чехарда смены империй, республик и реставраций. Они представлены сами себе, их давит чёрная меланхолия, выход видят лишь в прекращении созерцания друг друга.

Оторванность от происходящего не заставляет действующих лиц задумываться касательно значения для общества. Погружение в мысли и отказ видеть что-то другое, кроме переживаний, само представляет опасность. Задумчивость на дороге легко обращается в инцидент, едва не послужив причиной ранней гибели Октава. Ему всё безразлично, возможно следовало опомниться и решительнее шагнуть к карете, дабы колесо не просто коснулось тела, а раздавило грудную клетку. Мученику мыслей не дано понять, насколько необходимо сберегать тело, иначе придётся стать мучимым физическими недостатками. При отсутствии желания бороться за жизнь, чёрная меланхолия его окончательно пожрёт.

Непонятным образом Октаву и Арманс симпатизирует борьба греков за освобождение от османского ига. Она их даже вдохновляет. Это единственный момент, показывающий читателю главных действующих лиц чем-то заинтересованных. Может нет смысла сводить напрасно счёты с жизнью, когда можно принести себя в жертву во имя других? Так думается, желается и мечтается, но не осуществляется. В думах чёрных меланхоликов чуждая им отвага — проекция собственного видения, положенная на понимание самоубийственных актов неповиновения, обречённых на прекращение мучения участников борьбы. В глазах Октава и Арманс сопротивление греков — такое же отражение чёрной меланхолии, но осуществляемой во имя явственной цели, а не из романтических представлений о пустоте бытия.

Нет в жизни главных действующих лиц определяющего предназначение события. Видя пыл других, сами они его лишены. И следовало бы оступаться, пробуя себя в разных сферах, набивать шишки, морально возвышаться поисками достойного дела. Не бояться, что кто-то подумает не так, как им того хочется. Коли обольют помоями или худо отзовутся, хуже от того не станет. Их же смелости хватает на сражение с руками, вливающими в сосуд яд и подносящих его к губам, либо нажимающих на курок, поднесённого ко рту оружия. Нет пользы и нет толка от чёрной меланхолии. Общество того времени ничего против неё не имело, поощряя дуэли и прочие негативно сказывающиеся на здоровье мероприятия.

Стендаль не нашёл средства для спасения Октава и Арманс. Может он и не хотел этого делать. Написанная им история оказалась наполненной трагическими событиями, спровоцированными неустроенностью молодых людей. Или им претило жить в неспокойное время, либо они стали отражением неопределённости французского народа, раздираемого противоречиями в лихорадке перемен, съедавших лучших из своих представителей. Как не быть подверженным меланхолии, когда будущее полнится неопределённостью?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Алексей Иванов «Золото бунта, или Вниз по реке теснин» (2005)

Иванов Золото бунта

Что поделать — умами литераторов тоже владеет мания построения сюжетов по типу квестов: главный герой ходит из локации в локацию, беседует с важными для прохождения персонажами, стараясь построить беседу так, чтобы получить требуемые подсказки, не забывая выполнять определённые действия, без которых не получится пройти приключение. А ежели читатель лишён возможности влиять на повествование, являясь сторонним наблюдателем, то такие произведения следует именовать Солюшенами, то есть Прохождениями.

Алексей Иванов уже прошёл «Золото бунта», скрупулёзно его записал и предложил в виде художественного произведения. Все главы сходны между собой: сперва описание самой локации, затем главный герой совершает действия, направленные на поиски собеседника, в ходе беседы с ним выясняются новые подробности. Как правило, собеседники не скрывают информацию, сообщая её всю без утайки. С некоторыми персонажами главный герой может контактировать, чаще всего вступая в интимную близость, либо к подобной близости принуждают его самого. Отказаться от этого нельзя, иначе придётся блуждать по локации, пока требования линейного повествования не будут выполнены. Кого-то из персонажей придётся убить — должны ведь на пути возникать отрицательные действующие лица, строящие козни. От обозначенной схемы Иванов практически не отходит.

Местом действия обозначена река Чусовая на Урале. Читателю предстоит проследить за одним из бурлаков, чей отец некогда был местной легендой — он будто бы нашёл пугачёвское золото, вследствие чего отчалил в мир иной, оставив в наследство сыну опороченную репутацию. С грузом такой славы жить тяжело, поэтому Иванов взялся провести его вниз по реке теснин, дабы узнать правду, найти сокровища снова и позволить главному герою наконец-то зажить вольно. А времена тогда были лихие: спокойно в одиночку по реке не проплывёшь, на берег не причалишь. Если собираешься в дорогу, то возьми кого-нибудь с собой, хоть товарища со съехавшей крышей — всяко не скучно будет, подойти тоже никто не решится.

Кто они — персонажи «Золота бунта»? Фармазон на фармазоне, в самой из мошеннических и разбойничьих ипостасях. И главный герой имеет разбойничий нрав, кем бы он не представлялся. На той реке, прозванной автором Чусовой, ничего светлого нет. Лишь людская злоба, зависть и желание всякого встречного крошить, давить и выпускать ему внутренности наружу. Настоящий край мира, расположенный за границей понимания цивилизованности. Доказывать право на честное имя там не требуется. Но разве это объяснишь молодому человеку, ещё не утратившему веру в возможность существования высоких идеалов?

Солюшен не обязательно читать в полном объёме. Ключи разложены Ивановым в описательной части локаций, тогда как беседы с персонажами служат дополнительной развлекательной вставкой. Не всем нравится видеть отвлекающий контент, пусть на его создание автор затратил большую часть усилий. В случае, когда читатель сам мог беседовать в локациях, выбирать вопросы в соответствии с полученными ответами, то смысл вникать был бы. Да и не пишутся так прохождения. Их цель — это объяснение трудных моментов. Иванов же рассказал про «Золото бунта» от начала до конца, ничего не упустив.

По данной работе можно снять сериал. Отдельно сценарий писать не придётся, ибо текст итак с ним схож, настолько точно описываются сцены и действия персонажей, а диалоги между ними — идеальная заготовка. Так и представляется, как камера переходит с одного лица на другое. Поэтому-то про такие произведения говорят, что их лучше смотреть на экране, нежели читать — получаешь эстетическое удовольствие, не затрачивая усилий для воссоздания в голове образов. Особенно, когда речь идёт о столь мрачных образах, представленных Ивановым.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 241 242 243 244 245 356