trounin.ru

Пятый том «Истории государства Российского» продолжился темой дальнейшего возвышения Москвы. Великий князь Димитрий Иоаннович, запомнившийся потомкам по прозванию Донской, разрывался между вольным нравом русского народа и продолжавшимся ростом влияния Литвы. Требовалось уравновесить земли Руси, что Великому князю удастся практически добиться всего лишь один раз, отражая набег Мамая в 1380 году. Карамзин старался показать происходящее именно на территории страны, так как после он снова неизбежно переведёт внимание читателя на события из жизни соседних государств.

Важным для Руси становится именно противостояние Литве. Карамзин так и говорит, напоминая о несостоявшемся сражении между Димитрием Иоанновичем и Ольгердом, результат которого мог привести к полному подчинению одного другому, возможно с окончательным падением России, либо Литвы соответственно. Воспринимаемое ныне определяющим: Куликовское сражение, Карамзиным отражается сухо. Не видел он ничего особенного, требующего пристального рассмотрения. Гораздо важнее последовавший затем поход Тохтамыша на Москву, приведший к её разорению. После этих трёх критических событий требовалось восстанавливать Русь и усмирять новгородцев, полюбивших грабительские набеги, как на русские княжества, так и на прочие владения, в том числе и ордынские.

Димитрию Донскому наследовал его сын Василий, севший на великое княжение в возрасте восемнадцати лет. За его сорокалетнее правление Карамзин так и не нашёл слов, чтобы поведать о происходившем внутри Руси, тогда как широко осветил дела Литвы и Орды, периодически между собой враждовавших, сравнявшись по силе. Пока Русь оставалась данницей чингизидов или их наместников, Великий князь литовский Витовт ни в чём не уступал Тохтамышу, скорее его превосходя.

Ордынские распри создали неясную ситуацию, когда стало непонятно, кому подчиняться. Тохтамыш вступил в борьбу с Тимуром и проиграл ему. Сам Тимур вторгся в южные пределы Руси, грозя нашествием страшнее похода Батыя. Карамзин старался понять, почему Тимур повернул на юг, не прельстившись скудностью богатств Руси и вероятно не посчитав нужным терпеть северный климат, тогда как его манили страны Востока.

Единственный важный аспект правления Василия Димитриевича — упоминание о двух митрополитах на Руси. Религия имела важное значение для политики, так как не владея более Киевом, находящийся в Москве митрополит продолжал считаться Киевским, тогда как Киев отошёл к Литве ещё при княжении Ольгерда.

Сын Василия Димитриевича Василий Васильевич, позже прозванный Тёмным, сел княжить в десятилетнем возрасте. Наметившуюся смуту из-за желания некоторых князей объявить о праве на старшинство в роде, он переждал в землях казанских татар. Говоря о Василии Тёмном вообще, Карамзин отмечает часто случавшиеся акты неповиновения, особенно в лице Дмитрия Шемяки, ослепившего Василия Васильевича. Но не это интересовало Николая, куда интереснее ему рассказать о соборе представителей трёх христианских церквей с целью выработки общих позиций и о гибели Византийской Империи.

В окончании тома читателю предлагается взглянуть на отсталость Руси от государств Европы, поднявшееся духовенство и появление казаков. В свою очередь читатель видит, как отошли на задний план любые происходившие со страной события, если они не касались совместного Владимирского и Московского княжества. Совершенно не оговаривается статус Киева, прежде имевшего огромное значение, а после незаметно потерянного, как и ощутимое запустение Киевщины и окружающих земель, преображавшихся в казачью сечь.

Время раздробленности Руси близилось к завершению. Должный вскоре воссесть на княжество, Иван Васильевич избавит страну от монголо-татарского ига и станет тем, кем воистину требовалось восхищаться. Этому Каразин посвятит весь VI том.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если человек начинает пытаться спасти мир, значит он собирается его уничтожить. А если этим человеком оказывается подросток, то такому миру долго не простоять, поскольку молодые люди не успели узнать достаточно о том, что они пытаются заранее переосмыслить. Подросток продолжает мечтать, представляя рост своей силы. Его фантазии воплощают на бумаге готовые к подобному желанию писатели, будто бы на самом деле возможно, чтобы молодые люди вели человечество к процветанию. И как бы не складывался сюжет, только подрастающее поколение сможет справиться с неприятностями взрослых.

У Татьяны Донценко мир наполнен волшебством. Её Вселенная разделена на уровни. На первом живут обыкновенные люди, на втором — герои произведения, на третьем — кто-то ещё. Каждый уровень плавно перетекает в последующий, то есть миру без магии в будущем предстоит оказаться оной наполненным. Глубоко Татьяна не смотрит, оставив размышления о вариациях проблематики понимания до лучших времён. На момент повествования Вселенная просто открывает двери для читателя.

На втором уровне имеется магический синдикат, продающий волшебные палочки, чем позволяет магии приходить в дом каждого желающего. Главой синдиката являлся дед главной героини, пока он не пропал. Теперь мир стоит едва ли не на грани катастрофы, так как никто не может с точностью сказать, чем обернётся для людей завтрашний день. Разобраться в ситуации сможет внучка пропавшего. Ей ещё не исполнилось четырнадцати лет.

Угроза второму уровню реальна. Однако, мало кто знает, что он живёт в многоуровневом мире. Не знают этого и основные действующие лица. Откуда исходит источник опасности? В этом надо разобраться. Как? Допустим, побывать на первом и третьем уровне. И если первый — примерное представление о прошлом, то третий — нечто недоступное пониманию. Может второй уровень достиг права перейти на новую ступень развития, потеснив третий в сторону четвёртого, а первый поставив на собственное место?

Главная героиня будет искать деда, ибо только он разберётся в столь непростой ситуации. Тут и отмечается важность повествования Татьяны, не до конца доверяющей способностям подростков управлять происходящими в мире процессами. Произведение и начинается со строчки, в которой право изменять мир отдаётся старшему поколению. Прежде нужно обеспечить справедливость, возводя на её основе счастье для всех. Вот именно с этой задачей постараются справиться подростки.

Впрочем, юные представители человечества издревле используются взрослыми для исполнения ими задуманных целей, воплощая их руками собственное счастье, причём не всегда с тем положительным знаком, якобы сопутствующим направленной на общее благо деятельности. По данной причине читатель пусть судит о происходящем на страницах самостоятельно, ведь не существует тех, кто способен угодить абсолютно всем.

Остаётся отметить интересно представленный мир, тогда как происходящее в нём такого же интереса не вызывает. Поведение действующих лиц, перемещение по локациям, поиск и его результат: дополняют представление о Вселенной, не давая сверх того ничего другого. Татьяна раскрывала детали уровней, для чего позволяла действующим лицам совершать движения, будто иного смысла в присутствии персонажей не имелось.

При чтении постоянно меркнет желание узнавать продолжение истории. Автором сказано достаточно, дабы задействовать собственную фантазию и представить, каким образом следует мир доработать. Но, если задуматься, мир Донценко не настолько уникален, каким он может показаться на первый взгляд. Всё представленное на страницах встречалось в других произведениях, Татьяна же решила разграничить пространство, поделившись личным видением. Так появилось произведение «Представители мира». Осталось пожелать не останавливаться на достигнутом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Одно из древнейших государств Запада — Вавилон — ушло в небытие, оставив наследником традиций других, по цепочке нисходящих к Византии и далее на Русь. Что могло понадобиться в тех землях после? Царь Левкий, нареченный в крещении Василием, также прозываемый Улевуем, послал к одру Навуходоносора грека, обежанина и русина, дабы те испросили знамение у святых отроков Анании, Азарии и Мисаила.

«Сказание о Вавилоне» обязано было вызывать трепет у ему внимающему. Трое отроков отправились в заброшенное место, идут с риском для жизни по опасной земле и попадают в неприятности, грозящие им гибелью. Трагедия развивается постепенно, согласно ещё не сложившейся в литературе традиции погружать читателя в состояние панического ужаса, доводя до исступления на последних страницах. Если человек не привык к мистическим сюжетам, на свой лад сложенная на Руси история обязана оказать огромное впечатление.

Пробираясь через заросли, пугаясь диких животных и неисчислимого количества гадов, герои повествования обнаруживают надписи на их родных языках, которые население Вавилона знать не могло. Далее они продвигаются по телу окаменевшего змия и предстают перед гробами святых, откуда до них доносятся голоса. После, найдя драгоценности и разграбив царскую усыпальницу, отроки спешно покидают Вавилон, но находят гибель от разбуженного их поспешностью змия. Раздавшийся свист убил отроков наповал, возвестив об опасности двигавшего им навстречу царя Левкия. И восстали тогда Анания, Азария и Мисаил, явившись пред очи его. Знамение было получено.

Исследователями предлагается считать «Сказание о Вавилоне» желанием Византии, а следом и Руси, претендовать на особое положение, обозначив связь с древним государством. Данный статус не даёт ничего, кроме внутреннего чувства самоутверждения. Ежели Москва называется Третьим Римом, то её допустимо в той же степени соотносить и с Вавилоном, так как требуемая для того основа тщательно прорабатывалась в виде специально создаваемых легенд.

Поэтому «Сказание о Вавилоне» представляет особый интерес, так как не задействует твёрдых религиозных мотивов, не исходя от христианства, а связывая текущее положение напрямую с благим волеизъявлением Бога. К жизни вернулось забытое прошлое, когда в том снова возникла необходимость. Сама Русь, ещё не преемница Византии, заметно обособлялась, не имея над собою прежнего сдерживающего обстоятельства.

Не станем развивать точку зрения исследователей, предпочтя внимать дошедшему до нас произведению без отвлечённых размышлений о малосущественных особенностях назначения «Сказания о Вавилоне». Читателю-потомку важен непосредственно ход повествования, раскрывающий богатство утраченного наследия, уничтоженного монгольскими нашествиями. Теперь не установить, сколько уникальных литературных работ истлело.

Написано ли «Сказание о Вавилоне» именно в конце XIV века? Или это самая старая сохранившаяся редакция? То, что сказание является переработкой византийского предания — воспринимается скорее правдой. Происходящее действие относится к концу IX или началу X века, времени царствования Льва VI Философа, либо к иному другому произвольному времени. Правдивость изложения под сомнением, так как тогда хватало сказочных сюжетов, имевших малое отношение к реальности.

Внимание привлекает не обстоятельство написания, а свойственная произведению структура посещения неведомой страны. Событийность практически никак не развита, сообщая минимум возможной информации. Приходится считать, что это связано с низкой осведомлённостью о Вавилоне, важного для христианской религии, как место действия библейских сюжетов. Необычно выглядит и полный опасностей путь, обернувшийся гибелью посланников. Осталось понять, как можно было узнать про их путешествие, ежели никто не выжил, если не принимать версию об осведомлённости трёх представших перед царём святых отроках.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вражда меж братьев на Руси, как скучен сей сюжет, да не отходят от него сказители-поэты разных лет. Но первый случай родственной вражды, важнее всей после бывшей суеты. Не стало властелина сей земли: Владимир умер, остались сыновья одни. Кому из них доставшимся наследством в полной мере овладеть? Тому поныне нет секрета, то и сейчас возможно лицезреть. Сумароков на свой лад ту историю рассказал, без новых черт, словно новизны он и не искал.

Правителям урок, как надо править государством. Не нужно быть жестоким, не обладать коварством. Так мнится подданным, хотелось видеть это. О том так много песен было спето. Справедливый царь, ведь радость принесёт. Хотелось бы, но кто его поймёт? Слетит глава, умрёт правитель, не ведая, кто отравитель. Посему, не то волнует Сумарокова на этот раз, важнее показать, как слабый мыслью может процветать.

Когда война, быть крепок должен дом. Нужно знать, что не будешь предан и смещён. Пока великие мужи ревнуют обоюдно к власти, народ возропщет, ощутив свободу в сласти. А если не народ, то хватит и бояр, источника извечных свар. Пусть повелитель уходит врага бить, тем проще будет его обессилевшего после сменить. Во главе встанут нужные люди, найдя слабину, как сразу ясно — дивчину одну.

Согласно трагедии, князь Мстислав в любви несчастен. Он любит, а она делает вид, что он над ней не властен. И взять бы князю силой, но не тот автор сочинял сюжет, достаточно девушке сказать лишь слово «Нет». Он упадёт к её ногам, кляня судьбу, ропща на брата, в которого любовь его влюбилася когда-то. Что за история такая, как можно об одном писать? Годы минули, не нам за то Сумарокова ныне укорять.

Мстислав обязан снисходительным быть, иного не достоин в трагедии он ощутить. Он будет сильным, покорит всё доступное вокруг, обретёт почёт, рабов и на удовлетворение страсти подруг. Не таков правитель, нужно иное ему, в том горе его: любить и быть одному. Он брата пленит, и будет нам ним властелин, и выбор его о судьбе брата не будет простым. Бери, что угодно, радуйся бытию, воплощай угодную тебе мечту. Казни брата, дабы не мешал, и бери девицу, её властелином ты стал. Какой только урок потомкам преподаст он тем, коли не ставилось перед ним таких проблем?

Счастлив должен быть не ты, и не твои мечты тебе воплощать, счастливыми ты должен делать других, разве ты не мог этого ранее знать? Такой властелин требуется стране, но он для страны подобен мечте. Когда над Россией вставал повелитель, о благе народа прежде думавший, как ласково любящий дитя родитель? Не ремнём наказывая, вину напрасно воздвигая, за вынужденный проступок других прежде них себя истязая? А если кто против блага бы выступал, тех ремнём он бы страшно карал. Был такой однажды, если был, Сумароков его в лице Мстислава сотворил.

Мудрый сюжет, приторно сладкий пускай. Главное, такое возможно: это, читатель, ты знай! Не ищи другого в трагедии Сумарокова и не задавайся вопросами иными, понять требуется темы, должные быть основными. Не любовь интересовать должна, а отношение князя к другим, как сильный правитель снисходил к просьбам самым простым. Человек перед обществом, вот загадка на века, почему ей не быть решённой никогда? Справедливый правитель — подобен мечте. Будем надеяться, такой достанется мне и тебе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Для Куприна 1912 год это «Путешественники» и «Травка». Все силы ушли на что-то другое, возможно на «Жидкое солнце», изданное в начале 1913 года, или на очерки о посещении Франции. Описание природы соседствовало с буйством человеческой фантазии. И вот последовал рассказ «Чёрная молния», как переплетение размышлений о настоящем и об ожидающем человека будущем. Название Куприн позаимствовал у Максима Горького из «Песни о буревестнике», где птица была чёрной молнии подобна.

Находясь на природе, каких только дум не придёт в голову. Например, о необходимости сохранения лесов, о пользе деревьев, о густоте посадок, дабы враг заблудился. Да о том следует ли говорить, когда лес рубится в промышленных масштабах и вывозится за границу? Если не про лес говорить, тогда про писателей. Конечно, писатели-современники каждым поколением принимаются за вырожденцев. Обоснование? Для Куприна оно показательно тем, что за перо всё чаще берутся разночинцы, не сохраняющие в литературе должных быть ей свойственных благородных черт. Странный упрёк со стороны Александра, тогда как он сам готовился дописать «Яму».

Неосторожные чаще других тонут в болоте, сами осознавая, насколько шаткое их положение. Для этого не требуется разбираться, существует ли чёрная молния в действительности. Хоть о «Медведях» пиши, хоть про смерть Льва Толстого вспоминай. Всё равно человек живёт так, чтобы никто ему не смог помочь. Увязнув по шею, зачем кричать о помощи?

Другим произведением 1913 года стал рассказ «Анафема». Куприн не просто гнал главного героя повествования в болото, он старался извлечь ясность. Коли священник, любящий читать и уважающий писательскую братию, так отчего должен кого-то выделять, ежели все хороши? Водки выпить для звучности голоса и пропеть за здравие, либо за упокой. Прочитал он на ночь книгу Толстого и дюже полюбился ему автор. Да к утру весть — умер Толстой. Что делать священнику? Объявить бунт и воздать умершему, как достойному человеку, или поддержать позицию церкви, выступив с осуждением? Тяжёлый выбор требовал срочного решения. Зачем идти против устоявшейся системы, когда лучше придерживаться её, обеспечивая тем покой? Не бывать такому — всякий должен иметь право на личное мнение.

Непростой год вышел для Александра. Своим творчеством он стремился задеть чувства читателя, вызвав его на диалог. Напомнив о ситуации с Толстым, Куприн пошёл дальше, написав переполненный аллегорическим содержанием рассказ «Слоновья прогулка». Общество оказалось представленным в истинном свете, излишне надуманно относящимся к действительности. Для него, что слон, что крыса: всё едино. Ежели человек пожелает видеть для себя опасность, он её увидит везде, и будет действовать так, дабы её устранить. Пусть слон всего лишь пытался показать, что ему неуютно находиться в одной клетке с кроликами или ему неприятно сидеть на цепи. Всё будет принято за агрессию, стоит кому-то заявить об ином мнении.

Почему наглядное в одном, не замечается в другом? Куприн показал глупость общих установок, противных проявлению индивидуальных устремлений. Нежелание слышать отличное от своего мнения сводит мирную жизнь к росту противоречий. Доказать правоту такого суждения осталось ещё одним рассказом, названным «Светлый конец».

Человек, живя на своё усмотрение, перед смертью пытается найти виноватого, из-за кого ему предстоит испустить дух. А кого винить, как не врачей? Герой рассказа не чурался дуэлей и вот оказался серьёзно ранен. Конец его близко, но он желает продолжать жить. Дарованные ему часы жизни он не готов принять, желая никак не меньше остатка отпущенного ему до дуэли здоровьем срока. Будучи обречённым, человек всё равно не смирился с действительностью, он продолжал искать новых врагов, находя их в лице медицинского персонала. Что ему ещё оставалось? Как всегда — плюнуть на всех.

С января по апрель 1914 года Куприн написал пять рассказов: «Капитан», «Винная бочка», «В медвежьем углу», «Святая ложь» и «Брикки». Начав с бунта русских моряков на иностранном судне, Александр закончил повествованием о собаке весёлого нрава, что на всех кидалась. Памятуя о следом начавшейся Первой Мировой войне и вступлении в неё России, после объявления ей войны Германией в августе, с особым взглядом смотришь на содержание написанных в преддверии этого произведений.

Открытое море, штиль, голод, ожидание худшего: всё провоцирует людей на отчаянные меры. Все понимают, что нужно держаться, не будет толку от бунта. Но кто убережёт людей от восстания, когда им ничего другого не остаётся, кроме именно такой последней надежды на благополучный исход? Вроде бы не весёлая собака Брикки, но лучше ситуация не станет. Наглость возобладает. Да вот кругом море, светлая голова на плечах капитана, помочь сможет самообладание. Кто смирит буйный нрав, тот и сумеет выжить.

К концу года Куприн сумел написал ещё один рассказ «Сны». Александр размышлял о полётах, как о них мечтал человек с древнейших времён, хотя за десять месяцев до того повествовал о бочке, в которую пытаются пролезть пьяные туристы, безнадёжно в ней застревая. Действительно, стремясь иметь крылья, чтобы воспарить, человек зажат, поскольку не умеет распределить планомерное движение к намеченной цели. Поэтому ему не удаётся взлететь, ибо втыкаться требовалось в небо, а не утыкаться носом в сторону земли.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Желание изобретать обязано столкнуться с фактической стороной необходимости найти применение. А как быть, если найденный способ преобразования солнечных лучей в энергию будет использован капиталистами для личного обогащения? Ничего не поменяется в мире, лучше люди жить не станут, если наоборот их условия существования не ухудшатся. Поэтому учёный, осознав это, становится перед необходимостью уничтожать наработки, либо придумывать некое обстоятельство, позволяющее сделать доброе дело, минуя жадных до прибыли владельцев крупного капитала.

Борьба пролетариата за место под солнцем в одной отдельно взятой стране в начале XX века входила в стадию скорого завершения. Но мало кто верил, что пролетариат станет ею руководить, скорее добившись лучшего для себя положения. Капиталисты должны были остаться и распоряжаться своими состояниями. В такой среде возможно всё то, о чём Куприн рассказал в фантастической повести «Жидкое солнце».

Кажется, Александр не понимал, к чему ведёт повествование. Читателю представляется таинственная ситуация, в которой должен принять участие главный герой. Чем он будет заниматься — неизвестно. Требовались здоровые и сильные люди, способные делать грамотные умозаключения, чему представленный Куприным герой как раз соответствовал.

Неудивителен пример человека, должного иметь работу и оную не имеющего. Ещё Эмиль Золя описал ситуацию, представив безработицу подобием коварного создания, заставляющего предприятия закрываться, а людей умирать от голода, тогда как все соглашались работать, невзирая на любые предлагаемые условия труда. Поэтому, в такой ситуации, не имеют значения обстоятельства, лишь бы появилась возможность добыть кусок хлеба.

Куприн так прямо об этом не говорит. Его герой полон сил, имеет планы на будущее и способен перевернуть Землю, дай ему точку опоры. Он мог отказаться, но не стал, так как был заинтригован ожидающим осуществления проектом.

Извлекать энергию из солнца, а говоря точнее — газ, вполне выглядит реалистично. Имело бы это значение, тогда как перед читателем раскрывается иная причина переживания гениальных людей, остро воспринимающих осознание тщетности труда. Не так важно, кто воспользуется изобретением, но Куприн не допускает подобного рассуждения. Идея должна стать доступной каждому, а если такое не случится, то не жаль погибнуть за сворачивание исследовательской программы.

Двигаясь на ощупь, Александр обозначил проблематику произведения, не проработав её до конца. Требовалось подумать, к чему приведут размышления учёного, поздно осознавшего грозящую миру катастрофу. Куприн излишне буквально понял упадническое настроение созданного им персонажа, наделив его деструктивным мышлением. Остаётся непонятным, зачем думать о благе, его осуществляя и допуская непоправимую погрешность, сводящую дело жизни на нет.

А что же главный герой? Отнюдь, не он является учёным. Он — сторонний наблюдатель проекта, должный помочь в осуществлении задуманного. И по роковому стечению обстоятельств единственный свидетель гениальной разработки. Впитывая информацию, главный герой принял неизбежный удар, чтобы рассказать данную историю другим.

Стоит заметить, происходящее на страницах к России отношения не имело. Всё было задумано на Западе, там же реализовано. Не будем судить, с чем это связано. Куприн посчитал нужным описать волнительный эпизод вне пределов родной страны. Пусть в Европе извергаются вулканы и поднимаются волны, как то в действительности и происходило, но не буквально. Проект окажется провальным, чего часто придерживались в сюжетах ранние российские фантасты, возвышавшие человека, дабы обречь на страдания из-за присущей совести ему или его окружению.

Альтруизма недостаточно для счастья человечества, ибо само человечество ещё не было готово принимать собственное счастье из чужих рук.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Яме» дан ход, получены отрицательные отклики. Куприн испытывает давление масс, резко его осуждавших за откровенность. Настроение Александра должно было упасть, а творческая активность снижена. Поэтому «Яма» отправилась в долгий ящик, уступив место прочим размышлениям. Почему бы не отвлечь внимание читателя жизнеописанием подобия Щелкунчика в рассказе «Бедный принц»? Но как же низко предаваться подобным сказаниям, осознавая необходимость говорить правду о жизни, излишне не поддаваясь фантазиям и не скрывать действительно происходящее.

Неужели всё так плохо обстоит с публичными домами в России? Да и проституток почему нельзя считать за людей? Чем они хуже? Понятно, делаемая ими работа — специфический труд, обязанный вызывать нарекание. Однако, если они не падшие создания, тогда разве допустимо относиться к ним категорично? Необязательно им постоянно находиться в публичных домах, позволительно снимать комнату в доме, как то предложил понять читателю Куприн в рассказе «По-семейному». Никакого отторжения, все обитатели спокойны и довольны происходящим. Соседствующая с ними проститутка не вызывает нареканий. Чем не повод после такого сюжета продолжить работу над «Ямой»?

А вот рассказ «Леночка». Старый человек путешествует, он встречает равную ему по годам женщину, почти узнавая её. Кто она? Нельзя того установить, но они точно были раньше знакомы. Куприн к тому и склонял читателя, чтобы он понял, как быстро проходит жизнь, наполняя сознание множеством моментов, не позволяя забыть самые волнительные из них. Нет, встреченная человеком женщина не придерживалась лёгкого поведения, но была молода и оказывалась не прочь совершать безумства, в том числе и любовные. Жизнь не щадит молодых, заставляя принимать не те решения, которые на самом деле необходимы. Как удивительно, спустя годы, находить приятное в беседе с тем, кого прежде ненавидел или просто не переносил на дух.

Людям присуще двоемыслие, если смотреть на представления о происходящем вчера и сегодня. Когда-то иное, ныне воспринимается иначе, так было и будет. Человеку не дано справиться со свойственной ему изменчивостью. Взрослея, каждый начинает под другим углом воспринимать прежнее. Допустим, «Попрыгунья стрекоза» из басни Крылова первоначально не вызывает того набора дум, обязанных появиться после. Сперва концентрация внимания касается происходящего, тогда как позже человеку не хватает рамок произведения, и он начинает искать, относительно чего это можно применить в обыденности.

Мысли Куприна на счёт басни оказываются уникальными. Александр осознал это, когда увидел уровень восприятия текста людьми. Оказывается, в России существует два слоя людей: один — необразованный и беззаботный, второй — его противоположность. Получается, первый смеётся над басней, принимая её за шутку, а другой — размышляет над ситуацией, почему он понимает суть происходящего вокруг стрекозы, тогда как лишённый образования на то не способен. Конечно, предполагать такое возможно, как и развивать подобное соображение дальше, только не притянуто ли будет за уши?

Ещё два рассказа написаны в 1910 году: «Искушение» и «В клетке зверя». Об удавах предлагается не говорить.

1911 год это: «Гранатовый браслет», «Королевский парк», «Телеграфист», «Белая акация» и «Начальница тяги». Как уже известно, «Гранатовый браслет» — вариация Куприна об одной произошедшей в действительности истории. Что тогда представляют остальные произведения сего года?

Тут две фантазии: «Королевский парк» и «Телеграфист». Куприн периодически писал фантастические произведения, никак не находя сюжета для раскрытия его в большей форме, как то случится в следующим году с «Жидким солнцем». Пока Александр размышляет о XXVI веке, когда все расы сольются в одну, а также о более близком времени, понимая, как стремительно прогрессируют знания человека. Куприн предсказал возможность общения за пятьсот тысяч километров, видя собеседника перед собой. Действительно, так обязательно произойдёт.

Кажется, за подобными размышлениями Александр забыл описывать сущность человека, стремящегося быть неуживчивым. И вот он написал «Белую акацию», желая тем устранить всё ему мешающее, завуалировав это цветением растения, которое всем нравится, но сводит главного героя повествования с ума. Лучше извести и не испытывать широкого спектра чувств, нежели терпеть влечение, так плохо сказывающееся на самочувствии.

Осталось упомянуть о двух в меру добрых рассказах: «Наташка» и «Начальница тяги». Куприн умеет заурядный сюжет представить в виде уютной истории, какими бы последствиями она не заканчивалась для действующих лиц. Их могли пригласить на разговение, мило улыбаясь, а могли выставить из купе, невзирая на заранее купленный билет. Нужно внимательнее относиться к людям, какими бы они не являлись в действительности. Ежели предлагается составить приятную компанию, то нельзя отказываться, а если открыто хамят — значит тому человеку есть чего опасаться.

Совсем скоро хамящих станет излишне много, посему не нужно торопить события.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Восемь рассказов Куприн посвятил Крыму: Господня рыба, Тишина, Макрель (или Балаклава), Воровство, Белуга (или Листригоны), Бора, Водолазы и Бешеное вино. Проводить разграничение между ними не будем, рассмотрим в качестве единого произведения, пропитанного воспоминаниями о морских традициях, связанных с Балаклавой рыбаков.

Для начала давайте проникнемся духом тех мест. Послушаем природу. Что слышно? Ничего! Стоит звенящая тишина. Такой нигде более не найти. Плеск воды? Шум прибоя? Нет! Поглощающая всё до звона в ушах тишина. Слышно только бегущую по сосудам кровь. От таких ощущений можно представить подплывающего к берегу Одиссея и выступающих против него великанов Листригонов. Обычный человек желает обрести покой и умиротворение, но созерцает битву, пульсирующую у него в голове. Видение исчезает и в руках оказывается Господня рыба.

Существует легенда о рыбе, всегда умирающей, будучи выловленной. Один раз она ожила, уже изжаренная. Оживил её Иисус Хритос. С той поры имя ей — Господня рыба. Поскольку она умирает — сохранить её вне моря нельзя. Может такую рыбу можно засушить и оставить на память? Видимо, она исчезает, не оставляя следов. Такова легенда рыбаков из Балаклавы.

Кто они — эти рыбаки? Это греки. Тяжек ли их труд и достойно ли он оценивается? С утра труд рыбака бесценен, к вечеру он не стоит и одной копейки. Почему так? О том Куприн размышляет не так давно, начав незадолго до знакомства с жителями Крыма. Покуда Солнце будет озарять небосвод, до той поры золото не утратит силу, но с приходом на небо Луны всякий металл обесценится, как и рыба, как и любое прочее человеческое чувство, если оно не является отражением дружеского отношения людей друг к другу.

Драгоценный улов выбрасывается за борт, чтобы быть собранным потом. Когда лучше? Разумеется утром. Но всегда ли ловится рыба? Существуют для того специально отведённые дни, разрешающие ловлю с помощью больших сетей. Три дня в год праздник жизни должен постучаться в дом семьи каждого рыбака, в остальное время отказывая в том заслуживающим быть всегда радостными. Подобную строгость рыбаки обходят с помощью браконьерства. По всей Земле они так поступают, и будут поступать, пока существует рыба, и пока есть возможность ходить по воде.

Не стоит загадывать заранее. Рыбаки не думают об ожидающем их улове. Есть у них такая примета. А кто поступает наоборот, размышляя и предваряя промысел думами, того тоже ожидает удачный выход в море, как к тому не относись другие рыбаки. Норд-ост ли, либо нечто иное… Какие могут быть преграды, когда полагается всегда рассчитывать на удачу, иначе зачем вообще выходить на ловлю?

Снова тишина. Одиссей покинул сии места, ежели когда-нибудь к ним приплывал. Ушли и Листригоны, ежели смели тут некогда жить. Их сменили Листригоны нынешние — борцы со стихией и постоянные обитатели в пределах между уходящей до горизонта поверхностью моря и берегом, куда редко приходится сходить, дабы встретиться взглядом с семьёй и отдохнуть, готовясь встретить рассвет в раскачивающейся на волнах рыбацкой лодке.

Когда наступит время забыть обо всём, нужно обо всём забыть. Как? Уподобиться Листригонам! Всякий человек является великаном, коли посмеет мыслить о себе более того, чего он может достичь в действительности. Не на берегу, но на море такое становится возможным. Уже нет земли под ногами, и нет опоры, и нет защиты, а есть угроза, и это пьянит, и уже поэтому хочется жить ещё сильнее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Подходя к идее продажности человеческой души, Куприн вознёс влечение до высших пределов в «Суламифи», сбросив на дно в «Яме». Некогда за любовь развязывали войны, теперь цена любви устанавливается в лучшем случае в одну копейку, ибо не стоит это чувство того, за что раньше стремились его приобрести. Задав настроение в «Штабс-капитане Рыбникове», Александр постепенно раскрывал для себя новое миропонимание. Кто с ним не соглашался, тот не привык смотреть на окружающий мир открытыми глазами, либо не хотел видеть отражение действительности на страницах художественных произведений.

«Суламифь» является исключением в череде произведений Куприна про упадок нравов. С 1908 года последовал ряд разоблачающих любовь произведений. Первым из которых стал рассказ «Морская болезнь», повествующий о даме, изнасилованной пьяным моряком во время плавания. Оправдывало даму плохое самочувствие и бессилие, сопровождающее её в путешествиях по воде. Александра интересовало другое — как подобное происшествие оценит её муж? Так в «Морской болезни» появляется набор мыслей опороченной женщины, желающей смягчить ситуацию, дабы не оказаться брошенной. Она не вступала в интимную близость добровольно, однако это будет иметь малое значение. Перед читателем ставится необходимость решить — насколько оправданы мысли женщины, считавшей обязательным смирение мужа.

Куприн опорочил любовь, не позволив героине рассказа сознаться мужу в произошедшем. Опять же, читатель начинает привыкать к манере Александра строить повествование на недоговорённостях. Ведь вполне может оказаться, что женщина придумала историю, желая таким образом получить требуемый ей разрыв отношений с мужем. Дама заранее знала, как критически к описываемому ею предположению её изнасилования он отнесётся. Она вела беседу в нужном ключе и добилась требуемого. Стоит предположить, будто вместо изнасилования произошла добровольная измена. Придти к окончательному мнению не получится, Куприн оставил описанную ситуацию без итоговых пояснений.

В том же году Александр совершил путешествие в Финляндию. Его интересовали нравы финнов, особенно их отношение к публичным домам. Оказалось, проституции в стране почти нет. В банях обязанности банщика могли выполнять женщины. Внешность финок не сказать, чтобы понравилась Куприну, но она была не хуже красоты русских. Если какие мысли появились у Александра, их реализацию он отложил до следующих лет. Очерк «Немножко Финляндии» — скорее занимательная информация, нежели повод к размышлению. Впрочем, Куприн подмечал как раз то, что его удивляло и более прочего беспокоило, иначе к чему такое пристальное внимание именно к роли женщины в финском обществе?

На прочую беллетристику Александр не распалял внимание. Он написал незначительное количество рассказов: «Ученик» (про старого шулера, сокрушающегося над переменами, погубившими романтизм его профессии), «Мой паспорт» (про ощущения владения оным, словно такого ранее у Куприна не было), «Свадьба» (новые воспоминания об армейском прошлом). В «Последнем слове» Александр подвёл итог желаниям убийцы, сожалевшего лишь о том, что сын им убитого скорее всего вырастет и станет похож на отца.

1909 год был ещё более скудным на творчество: очерк «В Крыму» и философский разговор от лица пса в рассказе «О пуделе». Остаётся выделить поучительную историю «Лавры».

Как известно, победителей награждают лавровым венком. Но что есть составляющий его лавр? За ним плохо ухаживают, его грубо срывают, с торжественностью вручают, а после берегут, льют на него слёзы об ушедшей славе, забывают, заставляют пылиться и в конце концов выливают вместе с помоями, предварительно отварив для ароматности бульона. Бесценный предмет в итоге окажется оценённым в одну копейку.

В России того времени всё обесценивалось: от любви до признания в обществе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С 1907 годом наступает отдохновение. Общество продолжает бурлить, но с меньшей интенсивностью. Необходимо понять, что всё-таки случилось за прошедшие три года. Куприн написал «Гамбринус» — историю еврея-музыканта, ставшего заложником ситуации, которая его никак не должна была касаться. В том то и боль, что вне зависимости от желания жить вне общественных перемен, продолжаешь находиться с ними в тесной связи, а значит и принимаешь удар на себя, когда для того приходит пора.

Почему бы не поговорить о вечном? Разве действительность не «Бред»? Если перед обществом объявится человек, утверждающий о постоянно сопровождающих его жизнь страданиях, то ему сразу поверят. Если этот человек скажет, будто живёт с библейских времён, являясь если не Каином, то вечным жидом, поверит ли кто его дальнейшему рассказу? Пока он будет говорить о недавних событиях — всё будет сходиться. Чем глубже станет погружаться в историю, тем сильнее пробудит недоверие. Задумываясь о таком, понимаешь, человек остаётся прежним. Безусловно, сие допустимо назвать бредом. А если всё-таки задуматься?

Оставим вечное, как оставил его Куприн. Лучше подумать о счастье. Хотя бы о счастье для детей. Ведь дети, какими бы они не являлись, тоже могут предаваться хандре, зачахнув. О них, в отличие от взрослых, есть кому проявить заботу, удовлетворив присущие им желания. И хорошо, если ребёнок желает чего-то, порою не имея желаний вообще, как в рассказе «Слон». Неожиданно он захочет общаться с животным из зоопарка, тогда придётся отцу проявить фантазию, дабы доставить крупногабаритного зверя на второй этаж.

Сказка: скажет читатель. Уступки возможны, сделай всё для их достижения. Слон всегда может появиться, где его не ждут. Не имеет значения какими последствиями это обернётся. Ребёнок окажется счастлив, перестанет хандрить и поправится. Но люди вокруг него уже сошли с ума от искажённой картины мировосприятия. Они погружаются в мысли о невозможном, представляя, якобы слон податлив и совершает требуемые от него действия. Ребёнок в самом деле выздоровел, только как быть теперь со слоном?

Не стоит искать того, чего нет: скажет читатель. К сказке нужно относиться соответственно её содержания. Следуя такой логике и жизнь человека должна уподобиться сказке, поскольку он всё для этого делает. Почему же существование людей в прежней мере более подобно аду? Куприн писал «Сказочки», призывая мыслить шире, не ограничиваясь узкими рамками даваемых понятиям определений.

Лучше не скармливать мясо собаке, заранее обвязав его, чтобы вынимать кусок обратно, стоило зверю проглотить наживку. Животное будет терпеть, после накинувшись на обидчика. Уже не слон, стесняющий присутствием, но и не позволяющее жестокого к себе отношения создание. Собака откусит руку, коли лишать её еды. В том числе покусает и слона, что уж говорить о ребёнке. Воистину, Куприн заглядывал далеко вперёд, предлагая под видом сказок сюжеты-аллегории.

Отвлекаясь, то думами о будущем, то сказками, Александр подумал о «Механическом правосудии». Он как бы опережал настоящее, находя упоение от событий прошлого. Гуманность владела его мыслями, насколько бы кроваво не оканчивались рассказываемые им произведения. У французов во времена Великой революцию появилась гильотина, облегчив человеку исполнение назначенных преступникам наказаний, у русских появится не столь радикальный инструмент — всего лишь механическое устройство для порки. Любой механизм даёт сбой, порою становясь наказанием для изобретателя. Поэтому предлагается быть острожным не только в деле, но и на словах.

Какой писатель промолчит, имея возможность сказать? Куприн взял передышку, избавившись от мыслей о социальных проблемах. Он обратился к литературе. Разве не приятно, когда прежде жившие «Исполины» становятся игрушкой в руках следующих поколений? С ними допустимо делать любое желаемое действие, трактовать их произведения на собственное усмотрение и обвинять в несоответствии сложившихся после их смерти обстоятельств. Легко можно опираться на созданные ими сюжеты, переписывая и выставляя за свои, не забывая отдать должное уважение в виде благодарности. Так, например, создавая жизнеописание коня «Изумруда», Куприн честно указал на «Холстомера» Льва Толстого.

Последним произведением в 1907 году стал рассказ «Мелюзга». Пожалуй, сейчас лучший момент выразить мнение о растянутости мелкой формы Куприна. Александру хорошо удавались короткие рассказы и повести, но всё прочее, что превышало размером рассказ и не могло считаться повестью, получалось крайне невыразительным. Вот и «Мелюзга», вроде бы о селе, медицине и недоверии к ней местного населения. Всегда проще обратиться к умеющему заговаривать болезни, он и заболевшего заодно заговорит. Так и Куприн заговорил читателя, не сказав толком ничего конкретного.

Автор: Константин Трунин

» Read more