trounin.ru

Необходимо сказать о нескольких работах Сумарокова, ничем не связанных, но настолько малых, что отдельно их разобрать не представляется возможным. Стоит начать с повествования «О думном дьяке, который с меня взял пятьдесят рублей». Случилось то, когда Александру исполнилось двенадцать лет. Был он умом смышлён, поэтому имел некие отношения с думным дьяком, как ранее называли обер-прокуроров. Вообще-то за взятки в России полагалась смерть, что никогда и никого не останавливало, ни в Империи, ни в позже возникавших государственных образованиях. Мало дать требуемое, нужно пробиться на приём. А как это сделать, если дворня не пускает? Пустив же, заставляет собаке поклоны отдавать. Не повезло тогда Александру, дьяк оказался в мыльне. Когда получилось добиться приёма, тот день предназначался специально для пьянки. Пришлось настаивать решительнее. Только толку-то… русским бояться нечего, для того они себя вениками в бане и хлещут до одури, подготавливая тела к будущим поркам, излюбленному на Руси способу наказания.

Второе малое произведение «Сон счастливое общество». О желаниях лучше говорить так, будто они приснились. За это никто наказывать не станет, мало ли какая нелепица во время отдыха привидится может. Увидел Сумароков в том сне государство справедливое, практически в духе поэтов восточных стран, где правитель справедлив и думает о благе народа, он честен и в помыслах страдает за боль, причинённую его подданным. Всякий начальник схож с правителем, воплощая идеалы государя на вверенной ему территории. Каждого отрока со склонностью к обучению отдают для обретения соответствующей его устремлениям специальности. И самое главное! Каждый в деле своём начинает с малых должностей. Так, дабы управлять армией, должен начинать службу в звании рядового.

Третье произведение «О копистах». Бывал Александр в Париже, принимал там восторги местных жителей, знавших о достойных комедиях, им лично написанных. Во всём почёт и уважение среди ценителей театральных представлений. Да вот какое произведение не попадёт в руки копистов? Им же надо скопировать текст, то есть перенести собственноручно на чистые листы. Надо полагать, Александр приметил в парижских копистах интересную деталь, они вооружены шпагами, ибо так по их служебным обязанностям полагается. Видимо на тот случай, когда разъярённый автор станет предъявлять претензии и грозить отправить на тот свет, хватаясь за похожее оружие. Кроме копистов в Париже шпаги никому не полагаются. Может где-то Сумароков не так понят был, поскольку иной раз говорил он языком архаичным, довольно трудным для усвоения.

Таковы малые произведения, сообщающие несколько занимательных фактов, чуть лучше представляя мысли Александра, его томившие. Сказано им вполне достаточно, чтобы понимание было о тяготивших переживаниях. Остаётся досадовать о невозможности установить точную датировку, дабы полнее проследить становление мировоззрения. Но чего нет, того не требуется. Стоит сказать спасибо людям, собравшим сочинения Сумарокова и объединившие их в собрания, никогда после не переиздаваемые. Не знает потомок даже толики произведений Александра, вынужденный обращаться к текстам дореформенным, если сумеет получить к оным доступ и уделит достаточно для их изучения внимания.

Приходится сожалеть и о многом, Александром так и не сделанном Помимо драматургии было в чём ему себя проявить, хотя бы в той же исторической науке, известной нам по обрывкам, среди бумаг сохранившимся. Пока рано ставить точку. О Сумарокове не всё ещё сказано. Нужно продолжать изучать его творчество, и творчество людей, творивших с ним в одном времени.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Десять месяцев пути в сто пятьдесят тысяч миль остались позади. Даррелл побывал в России, чему оказался невероятно рад. Перед ним не было традиционных русских, на любое предложение отвечающих отказом. Наоборот, найти общий язык со всеми народами планеты — вот задача населяющих Россию людей. Всюду Даррелл встречал гостеприимство, улыбки и желание сберегать богатства природы. Две беды заставили придти к разочарованию — излишнее количество министерств, отвечающих за содержание зоопарков, и отсутствие связи между заповедниками, лишёнными возможности сообща заниматься общим делом. Всё остальное на должном уровне. Но как же велика Россия… под нею Даррелл понимал весь Советский Союз.

Стоит кратко оговорить основные места, удостоенные внимания Джеральда. Началось и закончилось путешествие в Москве. Первым человеком, сделавшим для Даррелла ближе понимание русской души, стал Николай Дроздов, пригласивший принять участие в телепередаче «В мире животных». Приходилось удивляться, как Николай постоянно делал подарки, когда их от него не ждали. Из своего саквояжа он мог извлечь ручную змею. Поистине занимательным оказался первый встреченный русский. Когда Даррелл будет прощаться с Москвой, он пожелает посетить птичий рынок, закрепив мнение о России. Несмотря на улыбчивые лица рядовых граждан, власть сохраняла суровое отношение к иностранцу, не позволяя снимать на плёнку объекты, если они чем-то могли повлиять на представление о стране. Может потому везде Джеральду были рады? Его встречали, словно приехал высокий начальник, к которому надо соответственно положению отнестись.

Россия — страна медведей? Даррелл ни одного дикого медведя не встретил, хотя страстно желал. Он готов был встать рано утром, проваливаться в снег по грудь, оказаться покалеченным, только бы увидеть величественного хозяина русской природы. Именно поэтому он сразу отправился в Дарвинский заповедник, где в лесах вдоль Рыбинского водохранилища всё для того подготовили. Вместо медведя он увидел следы, вынужденный удовольствоваться воинственным глухарём и вездесущей енотовидной собакой.

Надо ли говорить, как протекали съёмки? Требуемые животные не показывались, небо оказывалось излишне пасмурным. Природа словно пожелала соответствовать серости русских городов, восторга не вызывавших. Милее Джеральду оказались сельские дома с расписными ставнями. Мало удалось увидеть и в Окском заповеднике под Рязанью. Даррелл желал посмотреть на спасение животных во время паводка. Он знал, если человек не перевезёт зверей через разлившиеся реки, они обречены на гибель. С трудом удалось принять участие в таком мероприятии, опять же из-за причуд погоды.

Третий заповедник — Березинский, расположенный в ста двадцати километрах от Минска. Бобры и чёрные аисты оказались не так интересны, как местная школа с экологическим уклоном. Обучающиеся тут дети занимались фермерским хозяйством и держали зоопарк. Довелось Джеральду услышать историю про убитого медведя, уничтожавшего пчелиные ульи. Оказалось, животное постарело и лишилось зубов, находя пропитание только таким способом. Поступок учеников оказался гуманным, медведь не смог бы нагулять жир к зиме, а значит умер бы от голода.

Аскания-Нова — единственная на планете дикая степь, располагается на юге Украины. Тут разводят всевозможных животных, должных жить в сходными со степными условиях. Рядом соседствуют зебры, лошади Пржевальского, ламы, куланы, антилопы, различные гибриды. Обитают в заповеднике три вида страусов, североамериканские бизоны, множество птиц. Уделил Даррелл внимание и флоре, к чему редко обращается. Причина того в его жене Ли, считавшей обязательным видеть природу шире.

Побывал Джеральд и на Кавказе. Передвигался на вертолёте, джипе-вездеходе и пешком. Тут он интересовался восстановлением популяции зубров. Даррелл посетил проездом Сочи и Грузию, дольше положенного остановился в доме лесника, приняв обязательную порцию водки и необычно щедрую закуску. Но восхищался он всё же величием гор и открывающихся взору панорам.

Шестым направлением в поездке по России стало посещение Астраханского заповедника (первого в советском государстве, созданного по инициативе Ленина) и Калмыкии. Ещё раз Даррелл напомнил читателю, как узко мыслит человек. Он привёл в пример людей, считавших бакланов вредными для популяции рыб. Истребление птиц показало иное — рыб оказалось менее должного. Получилось так, что чем более бакланов, тем богаче окажется улов у рыбаков. Когда Джеральд двинулся в Калмыкию, пришёл в ужас от мысли погибнуть и быть забытым лет на сто, пока его побелевшие кости не будут случайно обнаружены. Сей пессимизм связан с семичасовой дорогой, на всём протяжении безлюдной, кроме двух встреченных деревень. Насладившись представшими ему сайгаками, некогда на грани уничтожения, теперь насчитывающие миллионы особей, он отправился к следующим целям на восток и на север.

Величественная Бухара открылась перед Джеральдом во всей красе голубых мечетей. Тут некогда жили аисты, и то место считалось особенно важным, где имелось больше гнёзд. Куда они делись? Стоило человеку заняться осушением окрестных болот, птицы лишись источника добычи пропитания и улетели. Осталось взирать на джейранов, исчезнувших в дикой среде и ставших домашними. Следом за Бухарой посещён древний Самарканд, по улицам которого ходили Александр Македонский, Чингисхан и Марко Поло. Множество лиц и разнообразие товаров: Даррелл словно забыл, для какой цели приехал. Через Ташкент он двинулся в сторону Тянь-Шанских гор.

Джеральд устал рассказывать о впечатлениях, став кратким в изложении. Красная пустыня Турменистана сменится замёрзшим Байкалом, а тот тундрой Таймыра. И вот поездка по просторам России подойдёт к концу. Всё, о чём Даррелл рассказал, должно вызвать ответную радость. Правы те, кто считает, что счастлив человек, живущий в большой стране, но его счастливее тот, чья страна к тому же едина.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Работа над фильмами о природе послужила поводом к написанию книги «Натуралист на мушке». Ради коротких лент Дарреллу предстояло побывать во многих местах, становясь очевидцем происходящих на планете удивительных событий. Но самое главное из них — нежелание природы сотрудничать. Куда бы не шёл Джеральд, обязательно обстоятельства складывались против него. Читатель может отметить, как подобная манера описания будней изрядно надоела. Сколь скептически не относись к случающимся несуразностям, акцентировать на них столько внимания не требовалось. Если место съёмок Британия — жди серого неба и дождя, если требуется выманить барсука из норы — не пытайся даже надеяться на подобное.

Заполнять объём книги Даррелл решил фактами из жизни братьев меньших. Узнать предстоит обо всём, как важном, так и просто любопытном. Оказывается, некоторые морские обитатели на протяжении своего существования неоднократно меняют пол. Происходящее вокруг так способно поразить воображение, что не требуется придумывать фантастических вариантов. Если читатель не верит в вечную жизнь, то природа найдёт представителя, способного существовать едва ли не вечно.

Другой важный момент повествования — отношение человека к миру. Как всегда, речь о негативном влиянии людских побуждений. Желая блага, человечество вносит разлад в до того без проблем существовавшее. Чего стоят нутрии, завезённые в Европу меха ради, после оказавшиеся невостребованными, но изгнать с континента их уже не получилось, смиряясь с постоянными убытками от хищнических порывов сих разбойников. Разумно предположить, что проблему присутствия нутрий человек способен решать только радикальным способом. Как раз таковой подход и возмущает Даррелла, сетующего на вредность не столько светлых мыслей, как ему не нравится продолжение благих помыслов, принимающих ужасающие формы. Как пример, стоило кому-то обвинить барсуков в носительстве туберкулёза, сразу началась травля, лишённая малейшего проявления гуманности. Это не может быть правильным! Требуется искать безболезненное решение возникающих затруднений. Человек же всегда действует прямо, становясь причиной следующих, порождаемых им, бед.

Со дна морей до вершин гор предстояло пройти путь съёмочной группе Даррелла, испытать жар пустынь и холод промозглых вечеров, изучать тяжесть произрастания кактуса из семечка и дожидаться еженедельного опорожнения мочевого пузыря ленивца, внимать сложности возвращения жаб к месту их рождения с целью размножения и наблюдать за калифорнийской кукушкой, не выпускающей изо рта труп жертвы, дожидаясь освобождения желудка от прежде поглощённого. Однажды пришлось опасливо выполнять требования оператора в кадре с носорогом, буквально со смертельным риском.

Не скрывает Джеральд случавшихся неудач, связанных с непониманием членами съёмочной группы, как следует обращаться со сторонними людьми. Не так велика проблема доставить определённый вид в те места, где теперь он отсутствует. Иногда нужно преодолеть сопротивление местных жителей, не желающих видеть обратное вторжение тех, с кем они долго и упорно боролись. Никому не нужен сельскохозяйственный вредитель, и никто не согласится испытывать его присутствие в дальнейшим, ежели на ленте он появится на пару минут. Некоторые называют такие съёмки подставными, а работающих над такими лентами людей — шарлатанами. Даррелл не отрицает подобного, каждый раз ссылаясь на великие трудности натуралистических съёмок, особенно учитывая хроническое отсутствие везения.

Побывает Даррелл и на Корфу, вспомнив прежде с ним происходившее. Он отметил изменения, произошедшие на острове. Ему было приятно показать Ли всё то, о чём он писал в цикле воспоминаний о детских годах, проведённых на этом греческом острове. Об этом рассказывать не требуется, читатель итак знает, ранее ознакомившись с буднями юного натуралиста.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В воспоминаниях правда перемешивается с вымыслом. Минуло достаточно лет, чтобы забыть события шестидесяти и семидесятилетней давности. Но хочется оставить на память частицу себя, для чего создаётся произведение об имевшем место быть, где не провести черту между настоящим и выдуманным. Нужно хорошо знать жизнь Олега Волкова, дабы иметь право говорить о нём с твёрдой уверенностью. Ему хватило переживаний, о которых можно рассказать. Поводом к тому послужило возвращение в Давыдово, где он не бывал почти сорок лет. Кому-то разруха села покажется ужасающей, а если посмотреть на прошлое через желание припомнить эпизоды ушедших лет, то лучшей возможности не найти, нежели прикоснуться к запыленным дорогам и к конструкциям, грозящим обрушением.

Волков сокрушается: он не сумел найти необходимого его душе дела. Чем только не пришлось заниматься, лишь бы найти применение рукам. Он мог остаться барином, засевать угодья, жать урожай и молоть зерно, проводя так год за годом. Эти планы не заинтересовали новую власть, лишив семью Олега принадлежавшего ей имущества. Потому предстоит долгий путь через глухие дебри, выраженный уходом в будни обыкновенного человека труда.

Пока революция не свершилась, Волков мужал, находя интерес с помощью классической французской литературы и приключений Вальтера Скотта. О России он имел смутное представление, не считая важным знакомиться с её культурными ценностями. Среди одноклассников приходится отметить Владимира Набокова, выделявшегося из всех учеников английскими манерами и вычурностью. Сам Волков стоял всегда в стороне, не следя за ситуацией в стране. Он не разбирался в политических партиях, оставаясь одним из окружавших его людей. Когда учащиеся объявляли бойкот учителю, Олег оказывал им поддержку, порою интуитивно чувствуя, если начинать протест потребуется не кому-то, а именно ему.

Выучиться у Волкова всё равно не получилось. Это не зависело от способностей к овладению науками. Оказавшийся без всего, он подастся за Урал, осев там на добрую часть сознательной жизни. Олег так и рассказывает, давая главному герою повествования право на личное существование, отличное от судьбы самого писателя. Герой, словно действующее лицо рассказов Джека Лондона, из рохли превратится в способного малого за короткий промежуток времени. Он с лёгкостью научится откачивать воду на корабле, из-за пробоины, по двенадцать часов без отдыха, позже став умелым специалистом по изучению глухих мест, где до него никто не бывал.

Герой станет любить женщин и получать от них взаимность. Несчастный в судьбе, он обречён расставаться со всем ему дорогим. Сгорит в горячке одна, от горечи осознания неизбежности сопьётся другая. В пору и самому отказаться от продолжения существования. Зачем? Получить образование герой повествования не может, продолжать разведывать ондатровые места устал. Придётся пересилить обстоятельства и взяться за ум, вспоминая, что рождён не для прозябания во имя чьих-то промыслов, а для духовного развития, если не в русской среде, то помогая наладить разговор между людьми разных государств.

Конец тропы обязательно случится. Всякая дорога когда-нибудь пресекается. Волкову уже восемьдесят лет, он излишне много повидал, чтобы не понимать, калитку нужно закрыть без посторонней помощи. Лучше человек расскажет о пережитом сам, нежели доверится биографам и прочим желающим таковыми казаться. Действительность более сурова, ведь имя Олега Волкова некогда хоть о чём-то говорило людям, теперь же, когда изменилось представление о настоящем, имена людей прошлого стираются из памяти. Единицы продолжат находить упоминание на устах потомков, о прочих получится узнать только по случайности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Тяжело сообщать людям информацию, когда они не желают тебя слышать. Российскому писателю времён начала правления Александра II пока ещё требовалось пройти рамки цензуры, дабы оказаться заслужившим внимания. Цензурная реформа произойдёт через несколько лет, когда у Михаила исчезнет желание возвращаться к пройденному этапу поиска скрытого побуждения. Жизнь преображалась на глазах. Государство начало отходить от внешнего лоска. Не скоро, но всё обязательно наладится. Так мог думать и Салтыков. Может поэтому он отложил глуповский цикл, бесполезный в сложившихся обстоятельствах.

Произведения «Каплуны», «Тихое пристанище» и «Тени» при жизни Михаила не публиковались, либо были размещены в периодике фрагментами. Часть из них Салтыков не дописал, о некоторых нельзя точно сказать, когда они создавались. Требовалось ли опираться на содержание, стремясь установить точную датировку работ? Тут следует взвешенно думать, стараясь сперва понять чувства непосредственно автора. Потомки грубо вторгаются в мировоззрение Салтыкова, публикуя черновые варианты произведений или домысливают за него, о чём он предпочёл умолчать.

Но раз чужое прошлое теперь известно, значит нельзя от него отворачиваться. Нужно подходить взвешенно и стараться найти важные для понимания моменты. Как и прочее, оставшееся неопубликованным, не несёт литературной ценности. Читатель заметит, насколько странно говорить таким образом, когда наследие Михаила столь важно в плане понимания русской культуры и традиций страны. В том то и дело, что оценивать надо не литературную составляющую произведений, а культурологическую, либо и вовсе философическую. Подходя к творческим изысканиям Салтыкова со стороны взвешенного к ним отношения, сможешь увидеть, как мало в них придуманного, при явном преобладании точного отражения происходящего с населяющими Российскую Империю народами.

В «Каплунах» Михаил продолжил разбирать тему пороков города Глупова. Непритязательный цензор мог дать одобрение на публикацию, не находя в тексте элементов действительности. Но разве не знали, как Салтыков подходил к творческому процессу? Кажется, 1862 год оказался переполненным негативным отношением ко всему, под чем стояла подпись «Н. Щедрин». Оказывалось лучше не допустить к печати, поскольку обязательно будет найдено обличение действительности, к чему цензоры не желали иметь отношения.

Думается, глуповский цикл умер и по той причине, что когда Александр II разрешил публиковать любое произведение, ответственность за которое автор понесёт после в полном объёме, охладило намерение Салтыкова испытывать судьбу. Он вовсе предпочтёт забросить подобное грубое обличение действительности, ведь как не старайся писать о неприятном, всё равно примут за пародию на российские нравы.

О недописанных «Тихом пристанище» (другое название «Мастерица») и «Тенях» лучше вовсе ничего не говорить. Работы, которые автор не довёл до конца в силу отсутствия для того необходимости, следует сразу отставить. Если сам Салтыков счёл то правильным, то поверим ему в том суждении и мы.

Читатель отметил, как Салтыков открывается перед ним. Не едкий сатирик, а мыслитель, заглядывающий так глубоко, что этого начинаешь бояться. Нужно было постараться разглядеть в победоносном русском народе, на протяжении последних веков почти не знавшем поражений, стремление к жизни не ради себя, а ради других. Не так всё плохо, как оно кажется на самом деле. Нет, русский народ не поддерживает того, кто стоит над ним! Русский народ поддерживает всякого, кто стремится быть над ним. Русский народ с момента зарождения склонен с симбиозу, впитывая в себя всякую культуру, становящуюся в итоге русской. Кто бы не стал выше, тот станет частью России. Это кажется нереальным, но ничего не меняется за протяжении тысячи лет. И вполне может оказаться, что от русского народа скрывают тайну, ибо кем-то же прежде он был, кого-то сплачивал и стал таким, каким его мы знаем сейчас.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Истории про распутство глуповских нравов не нашли применения в периодике. Современный Салтыкову читатель так и не узнал, каким порокам предаются жители придуманного Михаилом города. А если бы и узнал, многого из того вынести у него бы не получилось. Единственный важный акцент, сообщаемый в тексте, отражает неспособность русского человека изменяться, оставаясь преданным прежним представлениям. Стоило ли отменять крепостное право для крестьян и рабочих, оказавшихся в той же самой зависимости вплоть до революции большевиков, чтобы подпасть под схожее крепостное право снова? Не надо задумывать наперёд, дабы понять, какое будущее ожидает населяющих страну людей. Как были рабски покорны, так и останутся. Впрочем, Салтыков писал всё-таки о глуповцах, поэтому приходится на свой страх продолжать домысливать за Михаила.

Среди глуповцев существуют петрушки. Эти молодые и сладкогубые парни сводят с ума барынь. Их нельзя не любить, но приходится мириться с непостоянностью предпочтений петрушек, сегодня предпочитающих одну особь женского пола, завтра — другую. Барыням проще, таковых неверных им людей легко наказать, отправляя в ту же армию, приближая к себе нового петрушку. Обилие сладкогубых парней радует барынь, готовых приближать и отдалять, стоит появиться такому желанию.

Разумеется, не о распутстве рассказывал Салтыков. Если и о распутстве, то не петрушек. Сложилось такое положение, требующее озаботиться ближайшим будущем. Утрата власти над крепостными привела дворян в уныние, заставив искать способы преодоления возникших затруднений. Люди подались куда угодно, стараясь найти угодный им угол. Кто-то мог остаться преданным державшему его человеку, вольный в любой момент изменить такому предпочтению. Трактовка получается хлипкой и сверх меры измысленной, только кто станет всерьёз воспринимать рисуемое Салтыковым распутство? Для чего-то Михаил взялся отразить эту сторону жизни глуповцев, значит имел для того определённое намерение.

Другое распутство, за оное не принимаемое, обилие денег у крестьян, не представлявших, куда их можно потратить, или, скорее всего, не имевших возможности найти им применение. У них карманы оттопыривались от имевшихся в наличии денег, отчего они слыли за краснобаев, травящих о им доступном больше, нежели имеют, тогда как они располагали гораздо большими суммами. Об этом как-то никто не задумывается, создавая представление о нищенствующих крестьянах, отпущенных на волю без куска земли, вынуждая людей батрачить пуще прежнего, лишь бы найти деньги на пропитание семьи.

И тут хлипкая трактовка со сверх меры изысленным предположением. Благо произведение «Глуповское распутство» не нашло места на страницах литературных журналов, заставляя размышлять о прошлом уже потомка, коли у того появится стремление осознать, в каком положении оказалась Россия, пытавшаяся отказаться от закабаления собственного народа, дав ему право на самостоятельное существование. Время показало, что русский народ не способен мыслить вне предлагаемого ему варианта бытия, согласный подхватить всякое правительство, взявшее над ним бразды правления.

Осталось найти у Салтыкова тех глуповцев, которые в одиночку или малыми группами способны влиять на происходящее, поскольку перемены в Глупове свершаются чьими-то руками. И когда о них узнают, то их принимают без возражения. Так даётся ответ на весомый аргумент в виде будто бы нехарактерной для русского мышления власти советских руководителей. Отнюдь, в общей массе народ покорился делам малой группы людей, приняв дарованное им видение ситуации. По Салтыкову выходит так, что в России успех приходит к действующим решительно и не берущим в расчёт мнение народа. Ибо если кто задумается о нём, того народ не примет: не рабам определять политику бар.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Глупый народ — русский народ. Чем ближе знакомишься с творчеством классиков середины XIX века, тем сильнее в этом убеждаешься. Никто не говорил прямо о глупости, но это подразумевалось. Если люди желали терпеть над собою власть, никак не собираясь заявить о праве на личное мнение, то никак иначе к ним нельзя было относиться. Глупыми оказывались и писатели, прямо сообщавшие о происходящих в обществе переменах. Салтыков продолжал идти путём аллегорий, создавая собственное представление о происходящем в России. Не зря его спрашивали, какой населённый пункт он понимал под показываемым им Глуповым. Приходилось отвечать: это не Рязань и не Саратов, всего-то измысленный потехи ради город.

Салтыкову не верили. Редкое произведение глуповского цикла попадало в печать. Не оказалось известным читательской публике и общее обозрение «Глупов и глуповцы». За несколько лет до этого Михаил выпускал короткие заметки, подготавливаясь к более масштабной работе. Он написал «Два отрывка из Книги об умирающих», понравившиеся Толстому, и анонимно «Характеры», стремясь найти соответствие действительности придумываемым реалиям Глупова.

Стараясь избежать создания портретов известных ему людей, Михаил заменял действующих лиц определёнными группами, наделяя каждую характерными чертами. Нашлось место и глупому народу, особенно выделяющемуся на общем фоне, хотя все представленные на страницах не стремятся предстать умными. Развивая мысль, Салтыков мог двигать повествование в любую сторону, всё больше обличая действительность. Не станет читатель видеть на страницах Глупов, когда описанное так напоминает знакомую ему обыденность. Усвоив такое, публиковать подобную сатиру требовалось с осторожностью, опасаясь возможной реакции власти.

Михаилу следовало говорить прямо, чего он опасался. Получалось так, что вместо конкретного города, где подобное имело место быть, Салтыков подразумевал повсеместное распространение описываемых в глуповском цикле нравов. С таким подходом нельзя соглашаться, учитывая способность человека обижаться за сказанную ему правду. Не спасут измышленные города глуповы, жизнь в которых повсеместно имеет сходные черты. Даже при их отсутствии, попробуй убедить, будто такого на самом деле нет. И ведь не было! Но разве кого в том уверишь, когда желается видеть определённое?

Положение Салтыкова спасали происходящие в стране перемены. Отказ от крепостного права вносил коррективы в понимание нравов Глупова, либо усугублял, смотря как интерпретировать сообщаемые Михаилом представления. Спасало и то, что глуповского цикла в итоге не получилось, оставшегося в наследство следующим поколениям читателей, получившим право знакомиться с тем, о чём не ведали современники Салтыкова. И уже не имело значения, какие люди населяли город Глупов, так как они стали частью истории.

Выходит, не был русский народ глупым. Таковым его представляли, но он жил согласно внутреннему чувству необходимости смирения с происходящим. Нельзя ведь назвать глупым того, кто подстраивается под обстоятельства. К чему не стремись, лучше никогда не станет: такова позиция русского народа. Обязательно начнётся переосмысление взглядов, занимающих одностороннюю позицию. Если захочет народ казаться сильным внешне, он обделит себя и выставит на обозрение силу. Ежели пожелает обладать внутренней силой — забудет обо всём, созидая на благо страны. Иного в истории русского народа не случалось. Ко времени творчества Салтыкова переход от внешнего блеска только подвигался к желанию народа преобразиться изнутри. Вскоре исчезнут глуповы, пока же они оставались.

Придётся отметить, Салтыков зафиксировал положение взаимоотношений между русским народом и русской властью, имевших одинаковое направление показывать имеющуюся у них мощь. Только почему-то это казалось глупостью. Гораздо лучше иметь крепкую государственную ось благополучия, пусть и при матовом покрытии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иные рукописи Салтыкова редакторы литературных изданий не возвращали. Установить их датировку затруднительно. Получается разница в несколько лет. Таковой участи удостоилась и повесть «Яшенька». Снова читателю представлен слабохарактерный молодой человек, живущий чужими представлениями. Он настолько подвластен мнению окружающих, что сам ничего не может делать. Ему мнится, будто он глубоко несчастен, но настоять на своём у него не получается. Ему проще бросить всё и сбежать, стремясь избавиться от гнёта родных, тогда как уже может определять их положение в семейном кругу сам.

Не имея чувства собственника, Яшенька подвластен мнению матери: отправит его в гусары, пойдёт служить, призовёт обратно — тут же вернётся, скажет сидеть взаперти и не принимать пищу, то и тогда не станет перечить. Рано или поздно Яшенька задумается над происходим, ему уже минуло двадцать пять лет, он хозяин поместья, но робость не позволяет ощущать право на владение. Речь не о боязни обидеть мать, как и не об опасениях вызвать её слёзы, излишне говорить в подобном роде в отношении женщины со стальным характером, не собирающейся уступать занимаемых ею позиций.

Требовалось показать бунт против устоявшейся системы. Впечатлительный читатель станет искать аналогии, принимая под Яшенькой робкий народ Российской Империи, угнетаемый властью полицействующего монарха Николая. Русские люди однажды устроили восстание, на том же двадцать пятом году от начала XIX века. И приняли за то они наказание в виде смертной казни, либо ссылки на поселение в Сибирь. Похожего читатель ждёт и для Яшеньки, чьи порывы обязательно приведут к трагедии, выраженной в смирении и принятии неизбежного наказаниям за попытку овладеть тем, чем он должен был управлять самостоятельно.

Остаётся предполагать, насколько сведущим оказался человек, получивший рукопись с повестью от Салтыкова, не решаясь отослать обратно автору, не говоря уже о возможности публикации. Ещё не настолько утихли воспоминания о царствовании Николая, чтобы напоминать о происходивших в его правление судебных процессах над декабристами. Повесть не заслуживала огласки, пока люди не перестанут искать в литературе её применение к действительности. Сколько бы не прошло лет, сведущий читатель обязательно проведёт параллели. Слишком много схожих черт, дающих новое представление о творчестве Салтыкова, чья сатира требует более внимательного к ней отношения, учитывая яркость приводимых Михаилом образов.

Яшенька взбунтуется против матери, но спустя время смирится с неизбежностью, полностью принимая власть родительницы. Что ему оставалось, если на своём настоять не получилось? Лишь влачить жалкое существование, а потом тихо умереть, более не причиняя неудобств. Он посчитал в качестве лучшей доли необходимость остаться ребёнком, принимая неизбежные укоры, наказания и показывать, насколько покорен воле матери. Осталось понять, оознавала ли мать, какими последствиями грозит принижение значения сына, ведь стоит ему умереть, могут наступить нежелательные последствия.

Чего не было в тексте, того не было: ответ критику, нашедшему аналогии, к тексту отношения не имеющие. Придётся пожурить читателя, знакомящегося с текстом, дабы найти только художественную ценность. Оной в повести «Яшенька» нет, и не могло быть. Салтыков писал яркую сатиру, завуалировав истинные привязки к настоящему таким образом, что создал сумбурное произведение, так и не получившее должного внимания при его жизни. Творчество Михаила ценилось за попытку обличения порядков русского народа, но без прямого укора в адрес монаршей власти. В «Яшеньке», стоит вчитаться, сразу понятно, за кого нужно принимать действующих лиц.

Автор: Константин Трунин

» Read more

За удачным неудач не разглядишь. Салтыков это понимал, не стремясь давать ход пробам пера. Единожды опубликовав, Михаил более не вспоминал неудавшиеся произведения. Не вспомнят их и последующие поколения, если не возникнет для того определённой нужды. Пришедшийся не по вкусу, Салтыков сталкивался с неприятием некоторых аспектов своего творчества, в том числе и стремления казаться натуралистичным. Причина в том могла быть иная, связанная с личным неприятием определённого круга людей. Ведь не попадал под неудовольствие цензоров Мельников-Печерский, обнажавший язвы общества так, что читателю становится стыдно за человечество, допускающее подобное в обыденности. Может секрет крылся в оторванности писателя от сюжета, которого стремился придерживаться Салтыков? Да и плодотворность не способствовала лучшему усвоению его трудов. Опять этот Николай Щедрин ищет место побольнее: мог думать читатель тогдашних дней.

1857 год — плодотворный период, памятный рядом произведений и иными ныне забытыми. К стёртым из памяти стоит отнести повесть «Жених» и комедийную пьесу «Смерть Пазухина». В повествование вмешался эпистолярий, будто бы придающих правдивость описываемым событиям. Читатель увидит, как в «Женихе» случается приехать барину в город Крутогорск с целью найти прелестную невесту. Он прослышал от товарища, насколько хороши местные девушки, в какой дом не зайди. Не приходится удивляться, наблюдая за творческими изысканиями Салтыкова, искавшего продолжение для начатой истории. Михаил бился и выдавал текст, должный оказаться признанным отдающим сумбурными предположениями о требуемом развитии событий.

Может всё дело в абсурде? Воспоминания заставляют человека приукрашивать прошлое. Некогда Крутогорск мог быть обиталищем обворожительных нимф. Окажись советчик в нём спустя годы, пришёл бы в недоумение, не найдя красот, столкнувшись с разлившейся по окрестностям серостью. Этой же серостью наполнены головы жителей, едва ли не имеющих серый оттенок кожи. Попробуй теперь найти красавицу для души. Салтыков не оставлял попыток, находя необходимые ему решения. Недовольным остался редкий читатель, каким-то образом нашедший повесть «Жених» среди прочих работ, поистине достойных внимания.

В той же мере отдаёт серостью комедия «Смерть Пазухина». Данная пьеса критиковалась за натурализм и подпала под запрет цензуры. Поставить на сцене её смогут не скоро, а успех придёт и того позже, и то на короткое время. Безусловно, желающий увидеть нечто — увидит. Он превознесёт талант Салтыкова и обрадуется, как велик мастер, творивший столь бесподобные вещи. Однако, знакомясь с радужными представлениями о произведениях, сам подобного в них не замечая, вскоре перестаёшь реагировать на оголтелый оптимизм, взращенный в стенах специализированных учебных учреждений, промывших мировосприятие до состояния оторванности от настоящего.

Салтыков оставил разные редакции произведений, представляющие интерес для исследователей его творчества. Изучаются рукописи, сверяются измышленные данные и формируется объёмное собрание сочинений, наполненное далеко не тем, чего желает читатель. Но положительное впечатление всё-таки есть, так как видишь писательское мастерство Салтыкова в полном объёме, получаешь возможность оценить его вклад в литературу полностью. Не всем создавать сплошь прекрасные произведения, порою нужно написать проходные труды. Таковых у Михаила имелось достаточно, потому не станем воспринимать всё им написанное с осознанием одолевающей теперь радости, словно нет ничего лучше на свете, чем дошедшее сквозь века литературное наследие.

Доверимся самому Салтыкову и цензуре, определявшей его рамки. «Жених» и «Смерть Пазухина» (иное название «Царство смерти»), остались частью творчества Михаила, должные считаться важной составляющей им созданного. Ежели кому-то они не понравятся, то не стоит укорять себя в отсутствии вкуса: они не нравились и Салтыкову.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Устаёшь мыслить! Бесполезно думать о лучшем, не представляя достижения оного. Зачем и для чего? Проще закрыть глаза и раствориться в небытии. Человек никогда не достигнет счастья, обязанный действовать против себе подобных. Являясь ориентированным на социализацию, он стремится к уничтожению окружающей его действительности. Все споры и противоречия ничего не стоят, оставаясь уделом интересов отдельных представителей человечества. Сумароков мог об этом мыслить, и он так и мыслил, о чём оставил потомкам философические письма.

Нужно всматриваться в жизнь, но не настолько, чтобы такое созерцание вызвало отвращение. «Письмо о красоте природы» покажет, как нужно отказываться от всякой суеты, уделяя внимание иным материям, доступным лишь человеческому воображению. Не лучше ли жаркого спора о политике или представления о должном быть видение красот природы? Раскинулось небо на головой, птицы услаждают слух, обоняние испытывает восторг от ароматов лесов и полей. К этому нужно придти самостоятельно, без давления извне. Лучше добровольно отрешиться от суеты городов, нежели оказать вне желания в далёких краях.

Потомок может возразить. У каждого собственное мнение о происходящем. «Письмо о больших беседах» показывает согласие Сумарокова с сим утверждением, объясняя ещё и то, что нет необходимости высказывать точку зрения, когда твоих оппонентов более одного. Ничего кроме шума это не создаст. Не истина будет разыскиваться, а разгорится в душе каждого беседующего желание доказать правоту собственного мнения. Для чего? Время пройдёт! Весь жар споров перестанет иметь значение.

Сумароков развил мысль в «Письме о гордости». Гордость — худший из пороков. Считать своё мнение единственно верным, значит им гордиться. Но разве может человек быть во мнении выше Вседержителя? Ежели нет, к чему заноситься? Если да, тогда нужно пересмотреть отношение к таким образом мыслящим людям. Спор теряет смысл, если возникают сомнения в адекватности оппонента.

Не быстро и не медленно следует рассуждать. «Письмо о скорости и медленности» даёт представление о необходимости торопиться, где дело продвигается медленно, и приостановиться, ежели намечается спешка. Требуется найти определённое положение, стараясь придерживаться определённого ритма. Не возникнет тогда затруднений, о чём смеет мечтать каждый человек.

«Письмо о достоинстве» возвращает к пониманию людского тщеславия. Если род именитый, либо чин высокий, а то и довелось оказаться богатым, есть ли причина гордиться? Нет в том достоинства, скорее наоборот. Нужно стыдиться высокого положения в обществе, заставляющего предполагать худшее из возможного, никак не совместимого с образом добропорядочного человека.

Для примера Сумароков предложил решить логическое предположение в «Письме Четыре ответа», что бы человек делал, будь он: малый человек и малый господин, великий человек и малый господин, великий человек и великий господин, малый человек и великий господин. Ответ кажется очевидным, но возможны разные трактования, смотря какому человеку представлены перечисленные ситуации.

Умной мыслью дважды не делятся. В «Письме об остроумном слове» Александр уверяет: повторять — себе вредить.

«Письмо о чтении романов» — отражение отношения современников к литературе. Сумароков был уверен в отсутствии толка от художественных произведений, лишённых способности привнести нечто новое. Пользы романы не приносят, потому нет нужды тратить время на их чтение. Исключение Александр делает для «Телемака» и «Донкишота».

Ещё два философических произведения у Сумарокова, касающиеся политики и взяток: «Письмо» и «Письмо о некоторой заразительной болезни» . О чём не думай, как не призывай отойти от суеты, всем заправляет одна политика, важнейшее из человеческих занятий. Не стремление обладать территориями, природными богатствами или рабской силой толкало человечество на войны и воспитание в подрастающем поколении ненависти к врагам, всему виной только политическое мышление, способное найти предмет спора, дабы приблизить насильственное разрешение надуманных проблем. И так уж случается, что за политикой следует болезнь Акциденция, под которой Александр понимает взятки. Сей бич губит людей, никому не принося пользы.

Автор: Константин Трунин

» Read more