Михаил Салтыков-Щедрин – О творчестве Лажечникова и Фета (1863)

Салтыков Щедрин О творчестве Лажечникова и Фета

Публикуясь анонимно в «Современнике», Салтыков уделял внимание и выходящим литературным произведениям. Он брался рецензировать едва ли не всё, способное заинтересовать читателя. Среди прочих были и последние работы Ивана Лажечникова и Афанасия Фета, представителей, чья деятельность во славу художественного слова насчитывала сорок и двадцать пять лет соответственно. Отдавая дань уважения заслугам, Михаил не собирался прощать допускаемые ими ныне огрехи в творчестве, о чём он и высказался.

Салтыков резко подходил к работам романтического направления. Не нравились ему предсказуемые описания внешности у положительных и отрицательных персонажей. Ему казалось скучным, чтобы злодей вызывал отвращение уже своим видом, тогда как доброму действующему лицу везло во всякой малости. Ведь очевидно — красивый может быть прогнившим внутри, а гнилой снаружи — излучать внутреннюю красоту. В век слома устоявшихся представлений, Михаил требовал исходить из необходимости наполнять произведения реалистичными персонажами, взятыми из жизни.

Но одно дело, когда думает Салтыков, другое — представление о должном быть в исполнении Лажечникова. И Михаил это понимал. Не переубедить писателя старой формации принять новое видение мира, от него остающееся далёким. Лажечников должен был верить в им описываемое, он сам возвышался, рассказывая о возвышенном, и молодел — повествуя о юности. Ему так хотелось, поэтому не надо пытаться идти против. Достаточно высказать негативное суждение, тогда как прочее будет ясно и без этого. Не приходится удивляться, каким провальным вышел в итоге роман «Немного лет назад», который потомку и днём с огнём не сыскать, не прояви он к тому основательного усердия.

Не лучше Михаил относился к творчеству Фета. Он принимал важность поэтических заслуг, радовался популярности романсов и отдавал им должное уважение. Только одно мешало воспринимать подобные стихотворения. О чём бы не писал Фет, он всегда пишет об одном и том же, используя один и тот же подход. Из-за этого сложно внимать поэзии, где всё сводится едва ли не к игре словами, поскольку главным считалось начать, а далее строчки польются сами, причём с упором на поэтику, а не на важность вкладываемого в них смысла.

Отозвавшись строго, Салтыков углублялся в стихотворения, подвергая их анализу. Вывод возник однозначный: Фет — второстепенный поэт. Объяснение этому в том, что мир творчества Фета ограничен рамками, за которые он никогда не переходит. Из этого следует, что Фет исчерпал себя и более не представляет ценности. Михаил не думал убавлять градус категоричности, изыскивая всё новые слова, нивелирующие значение столь популярного поэта, будто не заслуживающего права творить, должный почивать на заслуженных лаврах, не расширяя и без того широкое литературное наследие.

Михаилу осталось обвинять Лажечникова и Фета в наивности. Даже не подумаешь, какие ожидания Салтыков испытывал, берясь за их новые литературные труды. Неужели он предполагал, как Лажечников станет писать в духе его самого, а Фет о том же, но только стихами? На самом деле критика Михаила не отражала поселившейся в его душе злобности. Он просто выражал мнение о наболевшем, говоря в общем, давая представления о желаемом преображении литературы. Время романтизма ушло, уступив место реализму, чему сопротивлялись писатели, продолжавшие создавать произведения в духе прежних лет.

Пока не случилось забыть успехи былых поколений, нужно осознавать важность ими созданного. И пусть они продолжают творить, отказываясь видеть случившиеся перемены. Салтыков не мог этого не понимать, но для рецензий ему требовалось хоть о чём-то писать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Салтыков-Щедрин – Фельетоны и юморески из «Свистка» (1863)

Салтыков Щедрин Фельетоны и юморески

Созданный незадолго до 1863 года, именно в 1863 году «Свисток» приказал долго жить. Будучи приложением к журналу «Современник», он оказался похоронен как раз в тот момент, когда к коллективу авторов присоединился Салтыков. Под теми же неблаговидными псевдонимами, не претендуя на адекватное восприятие действительности, Михаил предался куражу, забыв обо всех запретах, некогда перед собой поставленных. Он и за стихотворения принялся, публикуя их без особого осмысления. Серьёзность уступила место бесшабашности. Иначе нельзя охарактеризовать помутнение, случившееся с Михаилом в первые месяцы весны.

Остаётся гадать, какой именно материал был подготовлен для «Свитка» Салтыковым. Придётся гадать и о размере участия в трудах, ему приписанных. Сейчас принято считать, что Михаил написал следующие фельетоны и юморески, к созданию которых он точно приложил руку: «Цензор впопыхах», «Московские песни об искушениях и невинности», «Неблаговонный анекдот о г. Юркевиче, или Искание розы без шипов», «Секретное занятие», «Литературные будочники», «Сопелковцы» и заметка о планируемых произведениях к следующим номерам издания.

Для читателя не является секретом понимание стремления писателей говорить о многом, но лишённых такой возможности из-за ограниченности в предоставленном для творчества времени. Какие бы безумные идеи не приходили, нужно о них хотя бы сказать. Так и поступил Салтыков, поделившись желаемыми к воплощению сюжетами, а то и просто своеобразно посмеявшись, ничего подобного излагать не собираясь. Разве получится у кого-нибудь написать произведение, где лесть будет восприниматься грубостью, а грубость — лестью? Достаточно представить такое явление, ведь всему всегда найдётся место, ежели того захотеть.

Не видя ограничений, Салтыков творил, позабыв о реалиях России. Его творчество из «Свистка» ничем не хуже и не лучше работ писателей, массово пришедших в литературу спустя половину века. Когда монархия падёт, тогда прорвутся в мир художественного слова люмпены разного калибра, забивая каждую щёлочку, вооружившись футуризмом, набравшим тогда популярность. Но Михаил не предлагал повергать основы всего и вся, не искал он и новые способы самовыражения. Всё им написанное — укладывалось в рамки сатиры, вроде легковесного балагана, устроенного Алексеем Константиновичем Толстым и братьями Жемчужниковыми, писавшими под псевдонимом Козьма Прутков. Салтыков им вторил, поддавшись на краткий момент возможности отдохнуть от тяжких дум о судьбе России.

Забывать полезно. Ещё полезнее — не обращать внимание на чинимые тебе препятствия. Коли кому понадобилось выразить мнение против, тому не надо отвечать с полной серьёзностью. Лучше говорить, не оглядываясь на других. А если возникает необходимость спора — доказывать позицию не имеет смысла. Ведь известно — спор служит способом узнать мнение оппонента, но никак не является средством для переубеждения. Иногда лучше дурачиться, не задумываясь о восприятии со стороны. И тогда на помощь приходят какие угодно стихи.

Дабы успокоить нрав и не тушеваться, дабы возразить и победителем казаться, нужно совершить деяние и на нём стоять, никому не собираясь возражать. Это трудно, есть желание речь произнести, в круг здравомыслящих этим войти, но держат за дурака, ума не замечая, для того понимания есть мысль простая. О ней сказано не раз, и сказано не раз ещё будет о ней: тот умнее, кто окажется оппонентов глупей. Не сейчас, много позже, не современник, так потомок сию истину поймёт, соглашаться станет, доказывать правоту некогда глупых слов он начнёт. И окажется, кто говорил умные вещи, тот в бозе почил, словно никогда с разумом он не дружил.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Салтыков-Щедрин — Статьи из «Современника» (1863)

Салтыков Щедрин Статьи из Современника

Живя в окружении псевдонимов, Михаил порою пренебрегал и ими, оставляя написанные статьи без подписи. Хорошо потомку осознавать, как потрудились исследователи творчества Салтыкова, выискивая различные редакции, сличая гранки и полностью проникаясь духом творчества некогда жившего человека. Но опять берёт сомнение, насколько полезно знать, чем занимал свободные дни Михаил, когда не писал художественных произведений и не пылал гневом на происходившие в России перемены. Оставаясь безликим для современников в плане работы в «Современнике», Салтыков такой же безликий, к чему не желается протягивать руку. Для широты понимания личности, подобное творческое наследие бесценно — оно позволяет найти новые слова к уже сказанному и должному быть сказанным ещё.

Среди прочих псевдонимов, где фамилии Щедрин уделено наибольшее внимание, мелькали личности вроде К. Гурина, Т-на и Вл. Торопцева, ничего не говорившие читавшим периодические издания людям. Собственно, газеты и журналы всегда кажутся лишёнными лиц, если речь о наполняющих их содержание людях. Редко важно, чьим именем подписана статья, так как общая позиция обычно чётко определяется, к каким бы ухищрениям, вроде отписок о непричастности к мнению автора редакция не высказывала.

Не говоря об участии, Салтыков писал свободнее. И без того критически настроенный, он не щадил читателя, высказываясь по существу. В «Московских письмах» он разнёс театральных авторов, чья отвратная манера изложения достойна отвратного актёрского исполнения, причём настолько, что чем больше презрения актёр покажет своею игрой, тем актёра же положение будет выше, нежели автор питал надежд на успех. Нужно давать авторам понять, как важно создавать качественные произведения, угодные публике, вместо чего они плодят пустышки, должные затеряться, стоит сойти им со сцены.

Рассказывая о театре в соответствующей рубрике «Современника», Михаил не обошёл вниманием премьеры того года, в чём-то разочаровавшие его, а чем-то порадовавшие. Он оценил «Слово и дело» Ф. Устрялова положительно, но не нашёл в нём ничего, кроме отражения нигилизма Тургенева из «Отцов и детей». Получилось, будто Устрялов всем угодил, найдя нужные выражения, дабы все приняли их за критику в адрес оппонентов. Короткую заметку «Первое представление новой драмы г. Островского» Салтыков не стал раскрывать подробнее, поскольку об Островском допустимо говорить только в тонах восхищения. Не стал себя разочаровать Михаил и после просмотра «Горькой судьбины» А. Писемского, в меру похвалив её автора.

Зато о фантастическом балете «Наяда и рыбак» Ж. Перро Салтыков говорил долго и злобно, не понимая, как нелепое действие, грубо говоря — ни о чём — способно заинтересовать зрителя. Если нет толкового сюжета, аллегоричность не просматривается, зачем тогда сотрясать воздух различными па? Похоже, в России романтизм к шестидесятым годам XIX века умер, уступив место реализму. Это во Франции к реалистическому направлению только начинали подбираться, тогда как в России давно писали о происходящем в действительности, не желая искать оправдания существования за счёт измысленных потехи ради неправдоподобных сюжетов. Михаил был столь категоричен, что заметка о данном балете не прошла цензуру.

Статья с длинным названием — Несколько слов по поводу «Заметки», помещённой в октябрьской книжке «Русского вестника» за 1862 год — дала Салтыкову пищу для размышлений касательно ожидаемой реформы той самой цензуры, мешавшей писателям творить без оглядки на возможность быть опубликованными. Безусловно, цензура останется. Только какой облик она примет? Если ранее произведение не публиковалось, пока его не одобрят, то неужели теперь оно может быть опубликовано в любом случае, а только потом последует недовольство властей, а вместе с ним и наказание для автора и/или издателя. Чем же хороша такая цензура, ежели и до её реформы в России сохраняется ситуация, когда приходится заранее всё взвешивать, опасаясь возможных последствий. К слову будет сказано, сей образ мысли так и остался у россиян на подсознании, заставляя внутренне осознавать неблагоприятный эффект, даже при полном дозволении говорить любую угодную мысль.

«Несчастие в Порхове», в первой редакции «Известие из Полтавской губернии»: свидетельство Михаила о царивших в России порядках. Кажется удивительным, севший править страной, Александр II столкнулся с должной быть ему непонятной ситуацией — новые поколения заявляли о том, что им никаких реформ не надо, как не надо вообще чего-либо, поскольку они нигилисты. Забавный парадокс случился в государстве! Некогда молодёжь желала реформ, но когда оные пришли, они будто утратили актуальность. Потому за Россию переживали все, кроме тех, кому жить в ней дальше. Вот и сошлись в Порхове в борьбе представители старой гвардии, тогда как молодогвардейцев среди них не было.

В том же 1863 году вышло ещё две статьи без подписи: «Драматурги-паразиты во Франции» и «Несколько полемических предположений». Те писатели, о ком сами французы могли быть возвышенного мнения, вроде Ожье, Салтыкову никак не нравились. Коротко говоря, шантрапа в цене у парижан, опять они предпочли реальности туман. Требовалось думать, каким видеть положение в самой России, как об этом писать. Настоящее положение продолжало вызывать обеспокоенность у Михаила.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Салтыков-Щедрин – Газетные статьи за 1861 год

Салтыков Щедрин Газетные статьи

Крестьянская реформа случилась. Общество взбудоражено и негодует. Все хотели чего-то определённого, но всем угодить одновременно невозможно. Вслед за освобождением крепостных из-под зависимости от помещичьего гнёта, разразилась ожидаемая реакция общества, выраженная протестом против избранного правительством пути. Вместо согласия с необходимостью признать свершившееся в каком угодно исполнении, каждый желал поделиться собственными суждениями, будто имевшими действительно важное значение. Разумеется, Салтыков не стоял в стороне от событий: он писал статьи в газеты, их публиковали, но с соответствующими цензурными исправлениями, так как какой бы злободневной мысль человека не была, она не могла идти против свершившегося по воле царя деяния.

С апреля по октябрь Михаил написал следующие статьи: «Об ответственности мировых посредников», «К крестьянскому делу», «Несколько слов об истинном значении недоразумений по крестьянскому делу», «Ответ г. Ржевскому», «Где истинные интересы дворянства?». Он скорее полемизировал с оппонентами, высказывая суждения, дабы услышать ответ и ещё раз выразить мнение на страницах периодических изданий. Существенного значения это иметь не могло, кроме дополнительного раздражения и без того накалённых до крайней меры власть имущих лиц. Понимал ли Салтыков, что о чём не говори, всегда найдутся мыслящие иначе? На том и держится мир, созданный природой для борьбы интересов.

Не всякий читатель согласится с Михаилом. Например, он утверждает, будто в России никогда не было бюрократов. Просто так складываются обстоятельства, что русский человек живёт обыденной жизнью, радуется успехам родных и огорчается от их промахов, и порою он ходит на работу, где от него чего-то ждут, тогда как он душою продолжает находиться дома. Такова манера существования русского человека, которую никак нельзя называть склонной к бюрократии. Раз Салтыков считал именно так, значит имел для того необходимые ему взгляды на действительность, чтобы считать правоту сего вывода неоспоримой.

Все населявшие Россию люди понимали — долгожданное освобождение от крепостной зависимости свершилось, нужно принять этот факт за данность и продолжать жить при новых условиях. Понятно, важно убеждать мировых посредников внимательнее относиться к каждому порученному им случаю. Помещикам не давать больше положенного, но и крестьян не обделять. При этом Салтыков сам понимал, как мала в действительности затрагиваемая им тема. Не могло быть для него таким уж секретом, что страна давно подготовилась к реформе, осуществив необходимое заранее. Остались самые нерадивые, питавшие надежду до последнего на лучший для них исход. Для кого не срослось, те стали выражать недовольство.

Впрочем, хорошо известно, как человек любит судить поверхностно обо всём, ничего не зная конкретно. Он может полемизировать в письмах или публицистических изданиях, создавая впечатление, будто разгорается пожар всеобщего недовольства, тогда как он давно отгорел, продолжая тлеть. Кому-то и малый дым от костра кажется грозным явлением, ежели представлять его рядом с собою, не задумываясь, насколько далеки от него остальные. Так и Михаил смел рассуждать, выпуская пар от скопившихся внутренних переживаний. Он мог говорить существенно важные вещи, только интересовало ли это тогда хоть кого-нибудь? Время покажет, к чему приведёт содеянная правительством реформа.

Пыл угаснет, стоит осознать произошедшее. Салтыков имел право говорить, и ему никто не мешал выражать мнение. Излишне многие в тот год допускали критические высказывания, привыкшие к терпимости Александра II, будто не знал царь, чего может стоить любая вольность, даваемая людям: они принимают им требуемое, а потом безустанно ругают, а в отдалённой перспективе начинают вытирать ноги, утратив чувство благодарности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Салтыков-Щедрин — Статьи 1856-60

Салтыков Щедрин Статьи

Новое вхождение в публицистику Салтыкова было не особенно спешным. Не случилось пока цензурной реформы, потому опасение публиковать вольные взгляды Михаила издатели опасались, чаще сразу отказываясь. Порою и сам Салтыков это понимал, не давая ход написанным им заметкам. Но не всему суждено отлёживаться, ежели речь не касается происходящих в стране перемен. Позволить себе сказать честное мнение касательно поэзии Михаил мог спокойно. Так он поступил в отношении второго издания сборника стихотворений Кольцова (1856) с предисловием Белинского. Тогда же Салтыков усвоил понимание важности анализа прочитанной литературы, дабы в дальнейшем не ограничиваться поверхностным рассмотрением, заглядывая даже глубже, нежели следовало.

Понимать литературное произведение всегда требуется особым взглядом, похожим и непохожим на написанную прежде на него критику. Каков бы не был авторитет Белинского, опираться на слова такого специалиста нет необходимости, когда доступно право на выражение собственного мнения. Не так жестока цензура, дабы постоянно на неё оглядываться. Пусть Белинский прежде был под запретом, теперь же его имя опять достойно быть услышанным, но минули годы с момента его взгляда на литературу, а значит теперь допустимо иначе взглянуть на минувшее. Собственно, первое издание сборника стихотворений Кольцова практически идентично рецензируемой Салтыковым второй редакции.

В том же году общественность удостоилась ознакомления с трудом «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святыя Горы Афонския» инока Парфения, к нему приложился с анализом и Михаил. Тема раскола продолжала будоражить умы населения России. А тут вышло наглядное пособие, демонстрирующее многообразие старообрядческих общин, среди которых преобладали сектанты, вроде предпочитающих себя оскоплять, либо морить голодом до смерти или подвергаться сожжению. Сохранилось несколько редакций критической заметки Салтыкова, однако ни одна из них при его жизни не публиковалась. Собственно, интерес она вызывает более пересказом труда инока Парфения, чем каким-либо разбором или пробуждением собственных мыслей. Добавить к тексту больше сказанного лицом сведущим Михаил не мог по понятным причинам.

Следующие упоминаемые тут заметки остались уделом внимания потомков. «Заметка о взаимных отношениях помещиков и крестьян» (1858) и статья «Ещё скрежет зубовный» (1860) плод размышлений Салтыкова о подготавливаемой реформе по отмене крепостного права. Логично предположить, насколько общество будоражило ожидаемое событие. Быть в стороне от него не представлялось возможным. Литературные произведения тех времён обязаны были содержать отголоски грядущих перемен, и мало какой писатель обходился без высказывания предположений о должном быть. А так как Михаил любил говорить откровенно, он поделился соображениями с бумагой, ибо надеяться на их публикацию не мог.

Людям полагается быть равноправными: считал Салтыков. Но какое может быть равноправие, если давая людям одинаковые права, бывшие помещики остаются помещиками, а крепостные теми же крестьянами? Что имели имущие, того не иметь неимущим. Правительство предлагало сомнительные решения для реализации задуманных планов. Ведь не возьмёт крестьянин более даваемого, ежели того не пожелает помещик. Разрыв веками сложившихся отношений происходит не по справедливости. Это и огорчало Михаила.

Самое удивительное, русский человек всегда возмущался, если слышал о притеснениях. Его ужасали зверства американских плантаторов в отношении рабов-негров, ему были не по душе устраиваемые капиталистами условия труда для пролетариата, тогда как он сам — русский человек — притеснял себе идентичного во всём русского человека. Как тут не поделиться скрежетом зубовным. Приходится сомневаться, будто когда-нибудь такое положение будет исправлено. Салтыков не предполагал, но потомок знает: в России никогда не появится условий, чтобы всё распределялось равномерно — обязательно будут те, кто возьмёт плохо лежащее и объявит своим, и те, кто должен будет этот факт признать, вынужденный смириться со сложившимся ещё тысячу лет назад порядком.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Проханов «Господин Гексоген» (2002)

Проханов Господин Гексоген

Всё в руках сильных мира сего, чья серая окраска не позволяет определить, кому выражать благодарность или неудовлетворение за происходящее. Александр Проханов предложил считать ответственными силовые структуры, лучше знающие, каким должно быть представляющее их интересы государство. Но обстоятельства не позволяют контролировать желаемое — повседневность спешно разрушается, лишая надежд на благополучие в будущем. Распавшийся Советский Союз едва не обернулся крахом, не окажись среди его населявших людей деятельных специалистов, решивших восстановить попранное. Их опыта хватит, чтобы сменить власть имущих на им нужных лиц. Сперва они поменяют прокурора, после премьера и в окончании поставят на руководство избранного лично ими президента. Если потребуется взрывать и хладнокровно убивать — так тому и быть.

Романтизм профессии накладывает отпечаток на характер. Почему наёмник любит уничтожать? Он просто собирает бабочек, предпочитающих места случившихся зачисток. Нет лучшего времени для их сбора, нежели пока дымится воронка. С ума сойти от такого профессионализма не получится, радуясь исполнению поручаемых обязанностей, позволяющих добывать требуемые виды крылатых созданий. Более того, интерес к бабочкам проявляют все, из-за чего коллекция становится весомым аргументом в беседах с высокими чинами.

Нет, наёмниками таких людей нельзя называть. Они служат Отечеству, выполняя задания и принося пользу. Винить тут стоит Проханова, часто забывающего, о чём он собственно рассказывает. Видеть на страницах сперва ловлю насекомых, чтобы в последующем серьёзно воспринимать едва ли не религиозную составляющую силовых структур, подводя всё в итоге к идеям Фёдорова о бессмертии: затруднительный и тягомотный процесс. Не хочется обвинять Александра в стремлении заполнять белые листы буквами, но как иначе можно охарактеризовать расползание картинки на никак не связанные фрагменты?

Главное, что следует знать читателю, так это основной сюжет, написанный в духе иностранных произведений, где всё происходит будто бы в действительности, но ничего кроме антуража тому не соответствует. События разворачиваются в России, гремят взрывы, у власти старый президент, ему потворствует слабовольный премьер. Тут же становится известно о чеченских событиях, как руководство страны предало солдат, не дав им дожать противника. Нельзя было продолжать это терпеть, поэтому группа людей решила устроить «мирный» переворот, без объявления намерений заменить ключевые фигуры государства. Немудрено осознавать, как на место старого президента будет метить бывший разведчик, уже тем создавая иллюзию правдоподобно написанного произведения.

Требовалось обосновать, зачем отдалять развал страны. Не вчерашний режим её убивал, а действующий, значит убивать её примется и следующий. И не совсем ясно, кто поставит финальную точку в мучениях государства, продолжающего здравствовать вне зависимости от возводимых против его существования преград. Операция по смене власти — это шаг к объединению планеты под властью наиболее разумных представителей человечества. Не существует плохих людей, ежели Проханов предложил их всех возродить. Он готов дать право на существование каждому, какими бы деяниями тот себя не замарал. Всем найдётся место во Вселенной! Осталось понять: зачем?

Финишной ленточкой «Господина Гексогена» значится мысль расселить всё прежде жившее и ныне живущее человечество по всем планетам в космосе. Отчего-то не задумывается автор, какими проблемами это будет грозить. Каждый фантаст знает: уже второе поколение сыновей-марсиан возненавидит отцов-землян, объявит им войну на уничтожение, добиваясь независимости, чтобы в последующем навсегда оставаться смертельными врагами, ибо обособление в крови у человека. На уровне примитива такое положение выражается отделением одной пещеры древних людей от другой, поскольку не может одновременно существовать единого для всех мнения. А вот у Проханова действующие лица живут одной идей, осуществляют её и вроде как обретают искомое счастье. Читатель знает, далее последует новая борьба интересов, о чём Александр уже не написал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Архив сочинений 2015″ | Презентация книги К. Трунина

Трунин Архив сочинений 2015

Становление таланта достигает определённого уровня, неизбежно в последующем принимая далеко не те черты, которые желается видеть. В плане понимания способности критически мыслить, 2015 год стал особым, позволив рассматривать литературные произведения в свете их привязки к особенностям быта человеческого общества вообще. Имея желание сказать, получив для того возможность, рассмотрение художественной литературы превратилось в стремление понять устройство жизни, излишне сложное и вместе с тем лёгкое. Не пятью минутами предстояло отделываться и не получасовыми размышлениями, отныне критическая заметка принимала вид философского послания, где находилось место боли за происходящее и намерение обратить внимание на случающиеся с человеком несуразности.

Кроме прочего, 2015 год примечателен решением по обретению самостоятельности. Более нет связывающих порывы ограничений, поскольку создана личная площадка, не подразумевающая требований и позволяющая творить в любом угодном виде. Но мысль уже стремилась дальше. Появились мечты о востребованности. Казалось, завтра критика получит долгожданный интерес, станет ставиться в пример. Наивность всё более преобладала, ещё долгое время не утрачивая позиций. Думалось, удастся привлечь к чтению собственного литературного труда, открывающего глаза на действительность одной из служб, работающих во имя оправдания чаяний на получение безвозмездной помощи, выраженной через посильное участие, вплоть до самозабвения.

Не случилось задуматься о новых горизонтах. Не мнились газеты, журналы и прочие издания. Краткий всплеск произойдёт в будущем, пока же, как и после, предстоит искать, оправдывая интерес. Не преследуя целей, просто читая, нарабатывая умение высказывать мнение, из-под пера выходит деятельная речь, словно она чего-то достойна.

Не оглядываясь на других, работая над собой, забыв обо всём, создавались критические заметки, неизменно сталкиваясь с интересами людей. Оценить литературный труд всегда затруднительно. Коли не нравится подход автора одному читателю, то другой может быть от него в восторге. Так родится необходимость укорить в неправильном понимании или трактовке. Следует оставить такое понимание для искушённых душ, предпочитающих оттачивать остроту языка. Проблема проистекает, как понятно, от уровня начитанности, желания увидеть нечто определённое в тексте и от множества прочих факторов. Как уже когда-то говорилось, порою хочется поделиться совершенно иным мнением, нежели сформированным ранее. Приходится постоянно оглядываться назад, сталкиваться с критикой уже в свой адрес. А ведь сложно отвечать на претензии, когда прошло несколько месяцев, а то лет или десятилетий. Пусть прошлое остаётся в прошлом, если потребуется, написание критической заметки по определённой проблематике всегда можно повторить.

С неимоверным усилием было принято решение поместить в архив публикации «Отрицательной субстанции». Это разбавит общее содержание, разбавив вкраплениями живого языка, частично отразив, чем жил и дышал на протяжении 2014 года. Читатель найдёт ещё одно художественное произведение, написанное в той же реалистичной манере, созданное по свежим воспоминаниям.

Думается, размер архива за 2015 год приятно удивит всех, кто с ним пожелает ознакомиться. Можно сказать, он не так уж и велик. Дальнейшие архивы превзойдут его, пока не настанет время для переосмысления. Не вечно творить в безостановочном режиме, когда-нибудь потребуется приостановиться, уделяя внимание разрешению других проблем. Тогда же произойдёт переосмысление и случится поворот в сознании, призывая нести не просто доброе и светлое, но нужное и полезное.

Собственно, сам 2015 год не принёс чего-то определённого. Единственное требуемое к осознанию: сформировалось представление, дав понимание требуемого направления для развития мысли. Заметки приняли положенный им объёмный вид и более не становились отголоском впечатлений, став важными сами по себе.

Данное издание распространяется бесплатно.

Николай Полевой «Эмма» (1834)

Полевой Эмма

Животный магнетизм исцеляет. Месмеризм оказался оправдан на страницах повести «Эмма». Как бы не понимал влияние человеческого участия Николай Полевой, он сделал всё, дабы читатель думал, будто излечить психически больного человека возможно с помощью проявления к нему внимания особого рода. Как-то случилось ужасное: склонный к нанесению тяжких увечий, всегда прикованный цепями, человек разорвал привычные пасторальные будни девушки, напугав безумным взглядом и обозначив желание дать волю агрессии. Быть бы чему-то ужасному, не знай читатель — страницы повести пропитаны сентиментализмом.

Нельзя не сочувствовать действующим лицам. Эмма испытывает проблемы с социальной адаптацией, поскольку родилась в семье немцев и не может реализовать устремление по проникновению в духовные таинства православных монастырей. Противопоставленный ей сосед, сызмальства испытывающий муки от проводимых над ним медицинских опытов, наоборот ни о чём не задумывается, существуя подобно зверю. Всё изменится, стоит им встретиться. Животный магнетизм вступит в полагающиеся ему права, влияя на психику душевнобольного человека. Метод Месмера окажется действенным, либо то, что ему пытался приписать Николай.

Безумства соседа быстро утихают, стоит Эмме оказаться рядом. Это вызывает недоумение в глазах окружающих, привыкших видеть его каждодневное буйство. Нужно опасаться за жизнь девушки, ведь она общается с человеком, открыто говорящим о ненависти к докторам, умоляющим разрешить ему убить того, кто проводил над ним опыты. Ценою того станет постоянное смирение, только необходимо позволить малую вольность, так беспокоящую пробудившееся сознание в психически нездоровом человеке.

Не приходится удивляться, наблюдая за исправлением чудовища. Сам ли он стал таким — узнать невозможно. Повстречав Эмму, он подвергнется целебному воздействию от её присутствия, наконец-то испытывав желанное обретение себя, коего он прежде никогда не ощущал. Следить за этим должно быть интересно, повествуй Николай более доходчиво. Как-то так случится, ибо сентиментализм того требует, выжатый от эмоций читатель окончательно упадёт духом, встретив типичное завершение истории, так хорошо знакомое по произведениям подобного жанра.

Одной смерти под силу всё излечить. Каким бы человек не подвергался душевным терзаниям, покой он обретает в единственном случае, когда смиряется с наступлением неизбежного. Не стремясь излишне печалить читателя, Николай внесёт в судьбу действующих лиц непреодолимые обстоятельства 1812 года, известные мрачным вторжением армии Наполеона, шедшей к Москве и сжигавшей поселения. Немудрено оказаться на пути французского нашествия месту действия повести, сравняв его с землёй и вымарав воспоминание о прежде наполнявших сии пределы страстях.

Но печалится всё равно придётся, как бы сентиментализм не продолжал будоражить мысли читателя. Осознать конец двух существ, случившийся в разное время и при отличающихся друг от друга обстоятельствах, но обретших одну могилу на двоих: повод излить слёзы вне зависимости от того, о чём желал поведать автор. Может и тут свою роль сыграл животный магнетизм, сохраняющий силу и в умерших телах. Эмма неспроста привлекала безумца, тянувшегося к ней без осознания необходимости. Они просто стремились слиться в одно естество, чему не могла помешать даже смерть.

Эксперименты Николая Полевого продолжаются. Выделить определённые пристрастия не получается. Он вдохновлялся чужим творчеством и пытался создать нечто подобное сам. Говоря об «Эмме», следует сослаться на Шиллера, упоминаемого на первых страницах, как любимого писателя главной героини. Чтобы проводить параллели, нужно иметь соответствующие знания. К сожалению, тянуться ко всему одновременно невозможно, а имея пристрастие ко многому, просто теряешь связующие нити, не добиваясь требуемого. Но Полевой не останавливался на достигнутом, он продолжал творить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «Живописец» (1833)

Полевой Живописец

Призвание рождается в человеке спонтанно. Хорошо, если это случается в детстве, тогда с юных лет происходит становление. Ежели позже, возможны разочарования и совсем иное понимание избранного душой предмета. Не должно быть у человека учителя, ибо научит он его не согласно призванию, а иначе, как был обучен сам. Для примера предлагается избрать направление художественного ремесла. Рукою должен двигать не сам человек, некто другой будет управлять его движениями, пробуждая нечто удивительно прекрасное, исходящее единожды и редко повторяясь во второй раз. Без всякой рутины, сугубо по наитию, призвание принимает определённую форму, услаждая органы человеческих чувств. Кому-то удаётся творить от Бога, наполняя строки словами, кому-то лучше удаётся наполнять красками окружающую действительность. Таким предстал и герой повести «Живописец» — трепетным созданием, живущим ради кратких мгновений привнесения в мир частицы своего естества.

Герой повествования выбран богиней удачи. Рождённый вне благоприятной среды, он оказался приближенным к меценату. Живя без хлопот, служа идеалам художества, сей живописец имел твёрдое убеждение, каким должен быть человек, воссоздающий на любой доступной ему поверхности изображения. Он не желает создавать реплики, писать картины, если то не будет продиктовано волей высшего создания, коему каждый живописец и должен служить. Не ради осуществления собственных надобностей, забывая обо всём на свете, должен он творить, ибо душа нуждается в этом.

Легко быть цветком в руках заботливого цветовода. Не менее легко являться персонажем произведения, если автор придерживается романтического представления в изложении. Не существует затруднений, пока человек не сможет понять, настолько трудна жизнь. Не вечно ему испытывать благоприятное влияние мецената, должного когда-нибудь умереть. Что произойдёт с живописцем тогда? Утратив обстановку для реализации творческого процесса, он столкнётся с необходимостью переосмыслить бытие, озаботившись необходимостью сперва накормить себя, дабы суметь найти применение им же создаваемому в последующем.

Желается увидеть крах идеалов, отказ от реализации данного Богом призвания, признание в никчёмности дарованного с ранних лет удела, ведь так и должно быть, когда почва уходит из-под ног, оставляя с осознанием продолжения существования у разбитого корыта. Должны найтись слова для сожаления, взрасти драма на упадке человека, всегда склонного к саморазрушению. Но Полевой не позволит тому случиться. Не для того он представил читателю трепетное создание, не имел цели показать крах всего. Возвышенное должно остаться возвышенным, не изменив представлениям и живя с ощущением исходящей изнутри правды.

Таковы должны быть все живописцы, достойные пристального к ним интереса. Они редко приковывают взгляд при жизни, становясь объектом пристального изучения после смерти. Всякий творец именно тогда удостаивается признания, когда пройдут годы и имя его в прежней мере продолжит оставаться не слуху. Случается и так, что жестокий потомок не знает о достойных памяти, остающихся в сфере интереса малой группы людей. Главное, чтобы хотя бы кто-то помнил, поскольку нет того человека, и он уже ничего не сможет оценить.

Остаётся думать, Полевой подразумевал не одних живописцев, указывая на всякого творца, способного перекладывать внутреннее во внешнее. Таким людям нужно научиться сохранять спокойствие при любых обстоятельствах, продолжая создавать, твёрдо зная о данном им свыше предназначении, обязывающем их трудиться без жалости к себе. Пусть окружающие не смогут понять, выскажут обидную критику и унизят в глазах современников. Лишь бы не оказаться в числе творящих на волне однотипности, истинно обречённых на вековечное забвение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «Блаженство безумия» (1833)

Полевой Блаженство безумия

Пробуя силы в исторической беллетристике, Николай Полевой не забывал о прочих литературных направлениях. Он решил обратиться к мистическим материям, вдохновлённый на написание произведениями Гофмана. Взяв за основу «Повелителя блох», задумал создать нечто подобное. Дабы далеко не отходить, не имея сил и соответствующих представлений, для начала он сообщил читателю через действующих лиц всё, что думал сам и пространно порассуждал над вопросом использования идеи мрачных миров в литературном процессе. Будучи писателем широкого круга интересов, Полевой брался испробовать написание подобных трудов лично, делясь с читателем приходящими мыслями. В том-то и беда, что мало пробовать, нужно стремиться создать качественный продукт. Но желание иметь лавры первопроходца неизменно побеждает умение писать выдержанные произведения, достойные читательского внимания.

По доброй традиции мистических произведений, история рассказывает про некоего знакомого, будто бы выделявшегося чем-то особенным. В случае Полевого не всякий читатель поймёт, чем он выделялся. В памяти останется только имя — Антиох, тогда как прочее поглотит пучина прожорливой памяти, жадной до новых знаний, без жалости расставаясь с прежде накопленной информацией. Потому придётся обращаться к различным ухищрениям, вроде кратких содержаний, либо критических заметок. К сожалению, Николай Полевой — не тот автор, чьё творчество ценят потомки. По данной причине возникает дискомфорт — придётся внимать повествованию самостоятельно, не прибегая к посторонним источникам.

Если кто думает тут найти раскрытие текста — надеяться не следует. Наоборот, нужно поддаться интересу и обратиться к первоисточнику самостоятельно. Это нужно для того, чтобы сформировалось собственное мнение, скорее всего идентичное тут сказанному. Мистик из Полевого не получился. Думается, Николай и не пытался создать интересное произведение, создавая очередное исследование, на основании которого он впоследствии сделает требуемые ему выводы. Он прощупывал потребность русского читателя в мистических историях, и может находил отклики, а то и пробуждал подсознание возможных последователей, чья задача сведётся к раскрытию мрачного мира через соотношение привычного с ведомым по сохранившимся сведениям из народных сказаний.

Будучи своим, Полевой не привносил в повествование самобытность. Пропитанный Гофманом, Николай стремился соответствовать сюжетам немецкого прозаика, излишне мечтательного и наглядно доказывавшего, как мала возможность существования им описанного в действительности. Будь Полевой внимательнее к читателю, прояви интерес к беспокоящим людей проблемам, как делал тот же Гофман, быть «Блаженству безумия» близким к пониманию, желаемым к принятию хотя бы за лживую правду, нежели за вымысел без существенной надобности.

Не лучше ли обратиться к «Повелителю блох»? Минуло едва больше десяти лет с написания, как о мистических произведениях задумался Николай Полевой. Литературный мир лихорадило новыми именами, достойными всяческого изучения и безусловного подражания. Русская литература на первых порах всегда черпала вдохновение со стороны, нередко повторяя опыт прежних веков, снова выражая стремление использовать чужое, придав ему вид нужного для русского читателя. Пусть мистика не так далека от представлений о настоящем, подана она должна быть всё-таки в далёком от вымысла состоянии и рассказана лаконичным языком, пробуждающим ответные чувства. Остаётся сожалеть, что изучая интересы читателя, Полевой не прилагал усилий к созданию действительно интересного и нужного произведения.

Начав пробовать, требуется придти к окончательному согласию. Жанр интересный, поэтому так просто с ним нельзя расставаться. Нужно искать сюжеты, давая жизнь прежде невиданным обстоятельствам. Остаётся надеяться обнаружить оные и в творчестве Николая Полевого. Главное, чтобы не пришлось далеко заглядывать, иначе придётся горько разочаровываться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 153 154 155 156 157 356