trounin.ru

В поисках нового сюжета Островский опирался на происходящее вокруг. Если становилось известно о каком-либо событии, его можно рассмотреть на собственный лад, представив ситуацию такой, какой кажется наиболее удобным. Например, дела дворян всё более расстраиваются, поскольку не хватает соображения, каким образом управлять поместьями. Постоянно приходят известия, как то одно семейство распродаёт имущество, то — другое. Причём это происходит не сразу, продажа совершается по частям. Сперва приходится выручать деньги за земельные наделы, потом за остальные владения, вплоть до поместий. И на этом пути расстройства финансового положения возникают моменты, благодаря которым может получиться вновь вернуть утраченное. Однако, чаще всё шло на слом, на долгое время меняя старых владельцев на новых. Продавались и леса, на которых должен был быть особенно повышенный спрос. Стоило бы увидеть в пьесе Островского предостережение, чего не случилось. Наоборот, Александра обвинили в отсутствии литературного вкуса.

Отчасти обвиняли Островского справедливо. Не столь красочно он стал писать. А может им поднималась тема, где не описывалось такого, что способно задеть чувства людей. Всего лишь продаётся лес, причём не совсем способной к таким делам хозяйкой, её легко обвести вокруг пальца, она и не станет сильно возражать. Вполне может оказаться, за проданный лес не до конца уплачено, хотя по документам получается так, словно покупатель расплатился сполна. Может следует сказать о честности, присущей дворянам? Вполне можно выработать и такой вывод. Но лучше думать, насколько помещики измельчали, ни к чему не ставшие способными, тогда как их предки отличались умом и сообразительностью. Только к чему играть со словами и определениями? Александр продемонстрировал, как деньги уходят от тех, кто не умеет ими распоряжаться. О другом читателю даже не следует думать.

Темы денежных средств коснулось и содержание следующей пьесы «Не всё коту масленица». Теперь Островский более наглядно показывал, насколько деньги бесполезны людям, желающим приобретать им потребное, но чего они сделать не в состоянии. Некогда расположение родителей девушки специально покупалось, как на уровне помещиков (за право жениться хорошо приплачивали), так и среди крестьян (буквально пропивавших дочерей, потому как существовала такая традиция). С годами пришлось переосмыслить потребность в денежных средствах, которые могут быть быстро растраченными. В чём тогда необходимость отдавать дочь за богача? Только вот Александр уже не сводил суть к расхождению во взглядах между помещиками и прочим людом. Нет, Островский выводил в качестве действующих лиц купеческие семейства. И на сцене должен был происходить выбор между богатым купцом в возрасте или более бедным молодым человеком, в чьи перспективы вполне можно поверить.

Насколько такое содержание могло заинтересовать зрителя и читателя? Смотря как его раскрыть. Чего не случилось. В том не стоит искать никакой вины. Редкий писатель способен выдавать ежегодно результат, становящийся выше других на голову. Скорее нужно говорить про проходной литературный труд, на том и основанный, что где-нибудь случилась подобная история, теперь Островским раскрывавшаяся под видом драматургического произведения. Только так и остаётся думать. Вполне может быть, Александр размышлял над другими сюжетами, должными стать подлинно интересными. Допустим, его могла заинтриговать идея создания пьесы для совсем юных зрителей, наподобие сказочного повествования. Почему бы такому не случиться? Пока таковых мыслей не появлялось в голове, приходилось работать с имеющимся материалом. Раз произошла свара между купцами из-за женитьбы, а других сюжетов нет, то следовало взяться за раскрытие именно этой темы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Островскому указывали на провальные результаты его изысканий на историческую тему, это не мешало Александру продолжать трудиться над сюжетами. Он был прав, неважно, как к твоему творчеству относятся другие, только бы у тебя имелось желание созидать нечто новое, к созданию чего ты готов приложить руку. Да, пьеса «Тушино» (ещё одна пьеса на тему Смутного времени) вышла не совсем удачной. Вернее, оказалась полностью провальной. Если на прежние постановки люди ходили с ожиданием раскрытия социальных проблем, над которыми они могут поплакать и посмеяться, то вновь наблюдать за историческим сюжетом, лишённым привязки к текущему моменту, мало кому могло захотеться. Может Островский излишне верил в свои силы, всё-таки уже не безвестный драматург, а личность, примечаемая на самом высоком уровне. Вполне можно вспомнить про Уваровскую премию, лауреатом которой Александр стал благодаря написанию «Грозы».

О чём говорится в пьесе «Тушино»? Читатель и без того может догадаться, что речь пойдёт про царя Дмитрия Ивановича, он же — Лжедмитрий Второй, он же — Тушинский вор. Несмотря на историческую объективность, так как Лжедмитрий являлся скорее бунтовщиком, не располагавшим законной властью, к тому же выдавал себя за сына Ивана Грозного, избежавшего смерти, то есть продолжающего царствовать, по причине чего его бы полагалось именовать всё тем же Лжедмитрием, без нумерации. Однако, Островский на подобном моменте не делал акцента. Для него Дмитрий — тушинский вор, и никто иной. Потому законная власть представлена на страницах в лице царя Василия Шуйского. Впрочем, об этом лучше судить историкам, учитывая сложность исторического периода, тем более такого, каким являлось Смутное время.

Пьеса у Островского не получилась, чего читателю знать достаточно. Исторических изысканий Александр не оставит. После пьесы «Тушино» он примется за переработку труда, оставленного Гедеоновым без завершения. То литературное творение касалось времени правления Ивана Грозного.

Другая пьеса, не встретившая зрительского внимания, — «Горячее сердце». Над её созданием Островский трудился по завершению пьесы «На всякого мудреца довольно простоты». Особой проработки Александр не предлагал, сообщая историю без лишнего интереса, повествуя без надрыва. Происходящее касалось любовного чувства между девушкой и её избранником. Проблематика создавалась из необходимости понять, насколько жених достоин невесты. При этом невеста не была чрезмерно взыскательной, но и не соглашалась видеть в качестве мужа человека без внутренних принципов, слишком расхлябанного, на кого не сможет положиться. Пусть девушка любила парня, и соглашалась ждать его из армии. Парень служить отказался, найдя для того причину, вместо чего предпочёл прослыть за шута. Продолжать любить такого человека девушка не пожелала, сделав выбор в пользу другого.

Читатель может принять подобное отношению к творчеству Островского за недостойное. Ничего с этим не поделаешь. Не всегда писатели способны создавать подлинно прекрасные творения, порою нисходя и до проходных работ. Часто писатель не может понять, насколько его работа окажется нужной обществу, тогда как интерес к произведению у него сугубо собственный. Так или иначе, для читателя Островский чаще заканчивается ознакомлением с одной, либо с двумя пьесами, тогда как прочее его творчество остаётся вне пределов внимания. Поэтому нет смысла придавать значение абсолютно всему, учитывая, насколько тому же читателю присущ интерес к критическим заметкам на ту самую одну пьесу, либо на две.

Невзирая на временный спад интереса к творчеству, Александр продолжит трудиться. И через десять лет он напишет своё второе знаменитое произведение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что было в прошлом, будущего касаться не может. Поэтому не сможет вчерашний день повториться в дне завтрашнем. Обязательно проявятся отличительные черты, заставляющие иначе смотреть на действительность. Неважно, как на мир смотрели предки, не им предстоит решать, чему и каким образом происходить. Но человек не способен за один миг измениться, продолжая оставаться верным собственным взглядам. И из-за этого постоянно происходят конфликты. Впрочем, всему суждено кануть в небытие, обязательно из него потом возвращаясь. Такова история человеческого рода, уходить от одного, чтобы к нему затем вновь стремиться. Пока же, раз разговор касается пьесы Островского, нужно остановить мгновение, и увидеть одно из времён, когда былое продолжало оставаться, ни в чём не собираясь сдавать позиций. Впрочем, дело касалось извечной человеческой страсти: легко наживаться, почти не прилагая к тому усилий.

Что делать в мире человеку, готовому под него подстраиваться, не прибегая к излишне бесчестным способам? Ему будет тяжело, поскольку таких людей никогда не ценили, особенно в России. За доказательство может быть приведена классическая русская литература, нисколько не способствующая благостному восприятию, когда на страницах описывается единственное желание — урвать кусок пожирнее, не взирая на способы и последствия. А ежели заводится персонаж, так и не воспользовавшийся служебным положением, — его начинают презирать. То есть живут в России порядочные люди, но они чаще становятся неугодными. Причина того очевидна! Имеющий деньги, при том лишённый возможности ими воспользоваться для решения проблем, останется недоволен, и всё-таки найдёт способ воздействия, поскольку в России гораздо больше людей беспринципных. Какой бы сия правда горькой не была, только против неё возражать бессмысленно: можно оспорить утверждение, нельзя изменить само положение.

Вновь у Островского задействован молодой человек из пьесы «На всякого мудреца довольно простоты». Потому и читатель должен надеяться на сюжет, раскрывающий малоприятные темы. С одной стороны вниманию представляется уверенность в правильности совершаемого, желание достижения лучшей доли, медленная поступь к нужному результату, твёрдый расчёт на извлечение выгоды, без какого-либо опасения. С другой стороны — такая же уверенность, такое же желание, но быстрая поступь и знание о должном последовать крахе. Вполне очевидно, молодой человек предпочтёт честные методы, ни в чём и ни кого не обманывая, либо обманывая, но только тех, кто обманываться рад. А вот другие действующие лица произведения будут стремиться к достижению результата любыми способами, пускай и бесчестными. Им оказывается угодным обрастать связями, финансами и расположением, брать деньги в долг, жить на широкую ногу, невзирая на обязательное наступление момента необходимости возвращения взятого, чего они сделать не будут способны, так как того и не планировали делать.

Отдельного разговора достойна девица, по привычке предков желающая обзавестись богатым мужем, сама не способная ничего дать, лишь имеющая намерение жить за счёт мужа. Что с такою делать? Разве перевоспитывать, причём посредством унижения. Только вот унижение происходит не на физическом уровне, просто требуется морально сломать человека, поставив его перед необходимостью иначе понимать устройство жизни. В России более не было такого, чтобы кому-то кто-то за бесплатно давал ему потребное. Отныне все, в том числе и помещики, обязаны были думать о хлебе насущном, должные едва ли не самостоятельно боронить поля и производить посевы. Вот и девица окажется поставленной перед условиями, когда ей придётся трудиться, иначе она и вовсе никому не окажется нужна.

Читателю следует усвоить из содержания следующую мораль: сколько бы общество не изменялось, сами люди не изменяются.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вспомнил Островский, в каком виде лучше его пьесы воспринимаются, снова приступил к описанию быта, создав произведение на злобу повседневности. Теперь Александр рассказывал, как молодые люди могут добиваться успеха в жизни, прикладывая к тому не такие уж и большие усилия. Требуется малое — постоянно и безостановочно льстить. Не имеет важности кому, главное для всех оказываться угодным. С таким подходом очень скоро обретёшь успех, будешь пользоваться уважением, к твоему мнению начнут прислушиваться. Просто каждый человек желает слышать в свой адрес одобрительные и ободрительные слова, ради чего он будет готов тебя носить на руках. Так и происходило в очередной пьесе Островского, за тем исключением, что произведение требуется подкрепить моралью. И она звучит примерно так: лги во имя лжи, оставаясь честным наедине с самим собой.

Согласно сюжета молодой человек решил добиться успеха в жизни, для чего думал устроить будущее за счёт дальнего родственника. Как к нему подойти? Явно родственник не соизволит опуститься до нужд молодого человека, к тому же для него — практически постороннего. Очень просто! Нужно явиться к нему, будто желая снять квартиру, попутно рассказав, какой ты замечательный, сколько в тебе достоинств, насколько высоко ты себя ценишь. Когда собеседник тобою заинтересуется, признаться, что наслышан в здешних местах про своего дядю, с которым знакомства прежде не имел. Вполне очевидно, дальнему родственнику придётся признать родную кровь… да ещё и такую, пришедшуюся ему по душе. Добившись желаемого, молодой человек продолжит укреплять позиции, льстя всем прочим действующим лицам. Женщин, чей порог перешагнул молодость, он будет описывать за красавиц, кого в прежней мере красит юность. И это лишь начало, так как планов у молодого человека много.

Островский специально заставил молодого человека писать дневник, где тот излагал всё таким, каким оно было. Честно описывая характер дяди, его жены, их доверчивость, не жалея на то чёрных красок. Туда же заносит сведения о прочих лицах, никому не давая лестных характеристик. И это при том, что в лицо никому из них не говорил слова правды, всегда приукрашивая действительность, неизменно выражаясь посредством лести. Вот этот дневник и мог погубить молодого человека, когда его содержание станет общеизвестным. Что останется делать молодому человеку? Наконец-то честно всем сказать, как к кому относится, и как ему было просто входить в доверие. А если его возьмутся осуждать, тогда он волен оскорбиться, поскольку на правду нельзя обижаться, за неё следует хвалить. Ведь говори людям правду изначально, так бы и продолжил бедствовать, ничего не приобретя. В любом случае, теперь каждый знал правду, вполне понимая, так думал не только молодой человек, к таким мыслям склонялись абсолютно все, о чём сохраняли молчание, даже между собою продолжая льстить в адрес третьих лиц.

Ничего с этим не поделаешь, так устроен человек, желающий слышать приятное, каким бы негодяем он не был. Да и лесть не подразумевает обман. Молодой человек мог на самом деле думать так, как относился к каждому из действующих лиц. И не будь в произведении дневника — пришлось бы говорить о том, насколько сердце молодого человека очерствело, а душа — черна. А так — вполне светлый человек, едва ли не ангел, с кем обязательно нужно водить дружбу.

Касательно содержания каждый читатель вынесет собственную правду. Была бы какая-нибудь правда настоящей. К сожалению, всё настоящее — чей-то временный вымысел. Вот и у Островского показана временность, способная для каждого оказаться настоящим.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О чём следует рассказывать читателю? Может о правде бытия? Именно так решил Лесков, приступая к художественному творчеству. Довольно уже оставаться малоизвестным писателем, в основном публиковавшим безымянные заметки в периодических изданиях. Потомок ещё горько вздохнёт, толком не умея разобрать, к чему именно Николай сумел приложить руку, так как не всякий исследователь возьмётся за его творчество с полным осмыслением необходимости разбираться в авторстве текстов, чьё смысловое наполнение более не будет представлять интереса для потомков, оставаясь лишь в качестве свидетельства прошедшего. Но и своего имени Лесков не открывал, создавая истории под псевдонимом «М. Стебницкий». Пусть ещё не заявлял о себе, зато стал тем, кто обрёл лицо.

Рассказ «Засуха» — своеобразие крестьянского быта. Совсем недавно случилась отмена крепостного права, теперь каждый был представлен сам себе. Какой с того толк людям, продолжавшим воспринимать мир с позиций неосведомлённости о происходившем? Крестьянин остался богобоязненным, предпочитающим замаливать каждую беду. Теперь его более не кому оставалось защищать, если только Богу. И на божественную сущность приходилось уповать при всякой неурядице. Как пример, случилась засуха, не позволявшая людям надеяться на лучшее. Им думалось, вскоре предстоит погибнуть, так как дождя они всё никак не могут выпросить. А почему засуха вообще случилась? Не по причине циклических явлений в природе, ибо засуха поражала Россию с завидной регулярностью. Причиной стало иное происшествие — похороны пономаря.

Так совпало, что вслед за похоронами разразилась засуха. Коли так, то могилу следовало раскопать. Деяние сие воспринималось за кощунственное, требовалось получить разрешение от священника, которого тот не дал. Тогда мужики выкопали тело, оставив пока вне земли. И чаяния их оправдались — с неба хлынула вода. Причём лило с такой силой, отчего крестьяне и вовсе испугались, поскольку теперь могли погибнуть от обилия дождя. Тогда решили пономаря заново похоронить, да тело смыло. Пошли вновь к священнику, честно обо всём сообщив. Добавив и такое шокирующее обстоятельство, как надругательство над трупом: содрали с него сало на свечи.

Как с такой паствой управиться? Остаётся развести руками, обращаясь к Богу, укоряя людей, живущих не в свету божественной воли, а в темноте мрака из предрассудков. Священник не стал надеяться на провидение, отправившись к помещику, чтобы уже от него принять укор по собственному адресу. Ведь кто, как не священник, должен уметь давать пастве наставление, так ей нужное?

Повествуя о таком событии, Лесков наполнил содержание художественными элементами, без которых повествование могло сойти за пересказ событий, а то и не одобрено к публикации, настолько тяжёлым для восприятия могло оказаться. И без того тяжело проводились реформы в государстве, так ещё и на благо людей, к ним вовсе не подготовленным.

Другой рассказ Николая — «В тарантасе». Сюжет представлялся читателю в качестве разговора действующих лиц. Таким образом повествовать в российской журналистике любили, порою нисходя до создания подобия небольших пьес. Действующие лица рассуждали у Лескова о насущных проблемах, вроде осмысления стремления народа к воровству. Неужели такая черта присуща сугубо русским? Разве немцы не воруют? Или склонность немцев к мошенничеству за воровство считать нельзя? Да и шведы воруют, и англичане тем же грешат. Потому не надо возводить напраслину, мало кто к такому не имеет склонности.

Проба пера в качестве автора художественной литературы вышла для Николая удачной, его изысканиям способствовало и правление царя Александра Николаевича.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1884 году журнал «Отечественные записки» был закрыт. Причиной послужило необузданное стремление говорить о происходящем в стране. Салтыков перестал сдерживаться, всё более выступая против проводимого правительством курса. Если прежде ему не нравилась политика власть имущих, теперь он опасался того, чему и раньше не радовался. Но реформы Александра II могли кануть в прошлое. Александр III не желал продолжения либерализации общества. Итак стало понятно, к чему ведёт чрезмерное дозволение. Как итог, направленная на процветание политика заводила всё глубже в пропасть, тогда как под железной рукой того произойти не могло. Как бы не противились воле царя Николая, он умело сдерживал порывы населения, властвуя жёстко и авторитарно, подавляя любое мнение, расходящееся с позицией его самого. Александр II дозволил вольности, в результате чего был убит террористами, желавшими ещё большей свободы. Александру III ничего другого не оставалось, как заявить о праве на власть, свернув все реформы.

Вот против этого и выступал Салтыков. Нельзя допустить, чтобы благие начала остались воспринимаемыми в качестве провалившихся проектов. Пусть имелись неудачные моменты, но всему суждено когда-нибудь принять полагающийся вид. Да, судебная реформа постоянно вызывает нарекания. Да, цензурная реформа отчасти развязала руки писателям и публицистам. Да, эмансипация крестьян прошла отвратительно. Как бы то не происходило — оно свершилось. И вот — теперь — настаивать на введении обратной цензуры, делать суды закрытыми, возвращать крепостничество — практически неосуществимые желания. Однако, будь Александр III настойчивей — у него всё могло получиться, так как население, невзирая на допускаемые им вольности, ничего не сделает против власти самодержца. Общество требовалось ввести в глубокий кризис, вернув порядки, если не царя Николая, то Петра Великого. Не должен народ указывать царю, а царь не должен к народу прислушиваться.

Салтыков не хотел подобного развития — регресса. Он вновь начал публиковать статьи под заголовком «Между делом». Если седьмая и восьмая статья вызвали недовольство, то девятая — стала последней, после чего журнал «Отечественные записки» закрыли. Десятая статья выйдет только в 1885 году, уже в составе сборника «Недоконченные беседы». Михаилу оставалось расписаться в крахе надежд на лучшее, невозможности повлиять на происходящее. Да и имело ли на кого-то влияние слово Салтыкова, как того желается думать? Может и имело значение, о чём брался Михаил рассуждать, и может к его мнению стоило прислушаться. Однако, ничего в корне измениться не могло. Всегда проще рассуждать, только и делая, что рассуждая, тогда как невероятно трудно предпринимать попытки к осуществлению чего-либо, особенно встречая постоянную критику со всех сторон. Ничего с тем не поделаешь — человек всегда стремится выражать личное мнение, практически никогда не стремясь смотреть на ситуацию со всех сторон одновременно, предпочитая доказывать сугубо своё мнение, будто бы должное считаться за самое правильное.

Что теперь ожидать? Имея предмет, ради которого Салтыков жил и мыслил, — «Отечественные записки», оного бесповоротно лишился. И здоровье Михаила оставляло желать лучшего. Всё-таки, прожив насыщенную мыслями жизнь, он стремился продолжать размышлять. Как прежде и предполагалось, губительными для Салтыкова стали стремления к открытости. Устав говорить аллегориями, он начал общаться с читателем прямо. Остаётся думать, что это и послужило причиной его опалы. Власти не понравился вызов на откровенный разговор, укоры в неправильных решениях. И за это Салтыкова наказали закрытием «Отечественных записок». Как Михаилу поступать дальше? И насколько он окажется способен продолжать мыслить, лишённый собственного места, где безбоязненно публиковался?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла «Недоконченные беседы»

За шесть последних лет Салтыков написал изрядно мыслей. Но его цикл «Недоконченные беседы» не возобновлялся, за таковой пока ещё вовсе не считаемый. В 1876 году Михаил опубликовал заметку «Отрезанный ломоть», убрав прежний заголовок — «Между делом». И теперь, когда публиковалась шестая по счёту заметка, соответствующего заголовка не появилось. Салтыков думал сделать привязку с помощью «Писем к тётеньке», чего осуществить не мог, чрезмерно рано поставив в том цикле точку. Поэтому заметка публиковалась сама по себе, становясь важным документом той поры, поскольку Михаил брался рассуждать о евреях и «еврейском вопросе».

Общество в Империи разделилось на большинство, негативно воспринимавшее евреев, и меньшинство, призывавшее к необходимости относиться к этому народу с терпением. В чьих рядах был Салтыков? Он защищал, находя для того нужные слова. Михаил не понимал, почему нужно столь категорично воспринимать евреев, чей единственных грех дошёл до нас из-за сведений со страниц «Нового Завета». Неужели христиане настолько готовы мстить за убийство Иисуса Христа, что на протяжении вечности будут принижать еврейский народ? Или для того есть иные причины… тогда как смерть Христа — одна из причин? Ведь не все евреи призывали казнить Иисуса, были те, кто за ним последовал, кто развивал его учение в последующем, кто составил тот же самый «Новый Завет». Но нужно принять за факт — евреев не любили на долгом протяжении их существования, как в древности, так и поныне. Только зачем это выражать в проявлении явной нетерпимости? Салтыков потому и писал заметку, так как в России на протяжении двух лет происходили еврейские погромы.

В те годы существовало мнение, поддерживаемое Александром III и его министрами, о необходимости выработать у населения Империи терпимость к евреям. Справедливо замечалось, насколько вольность сейчас в будущем распространится далее, тогда как до евреев дела уже не будет. Приучившееся к насилию, население начнёт действовать по отработанному сценарию, громя теперь зажиточных хозяйственников, купечество, дворянство, а то и продолжая покушаться на жизни членов царствующей семьи. Смотря наперёд, такое мнение оказалось пророческим, нетерпение в населении перешагнёт все допустимые пороги. Поэтому следует подавлять проявление любой агрессии, в чём был уверен и Салтыков.

Михаил ничего не видел в евреях особенного. Наоборот, данный народ нужно жалеть, столь он наивен. На кого похожи евреи? На подростков. Салтыков наглядно то доказывал, опираясь на привычки евреев, их манеру одеваться и на поведение. Евреи оказывались лишёнными способности существовать в современном мире, столь отстранёнными от действительности они оставались. Пока все народы проявляют стремление к развитию, лишь евреи оберегают устаревшие традиции. Так зачем против них выступать? Михаил отказывался понимать необходимость проявления нетерпимости.

Почему вообще «еврейский вопрос» возник? Он и не ослабевал на протяжении последних ста лет. Основная причина его возникновения — последствие политики Екатерины Великой, при чьём правлении Речь Посполитая перестала существовать, а часть её территории, в результате трёх разделов, вошла в состав соседних государств, в том числе и России. Помимо поляков, гражданами Империи стали тамошние евреи, кому сразу было отказано в праве менять место жительства. И спустя сто лет проблема понимания еврейского присутствия в пределах страны не находила разрешения, может и по причине национального вопроса государственности от самих поляков, не раз поднимавших восстания, желая добиться восстановления государственности.

Жизнь не останавливалась, она продолжала бить ключом. У Салтыкова всегда появлялась тема для разговора.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из цикла «Недоконченные беседы»

Публицистическую заметку «Отрезанный ломоть» Салтыков желал опубликовать анонимно, читателю не сообщалось, кто именно был её автором, заголовок ни к чему не обязывал. В последующем заметка войдёт в цикл «Недоконченные беседы», по хронологии став пятой частью того, что прежде сопровождалось заголовком «Между делом». Причиной написания послужило дело отца семейства, допускавшего применение физического насилия над ребёнком. На суде разбиралось, насколько оправданными являются действия отца, когда подобное более не считается за допустимое. В ходе рассуждений был вынесен оправдательный приговор. Несмотря на доказанный факт избиения, совершаемого в воспитательных целях, устанавливалось неоспоримое: распространённость данной практики. То есть детей в Империи пороли за любой проступок, считая то за само собой разумеющееся. Современнику Салтыкова казалось логичным, когда родитель наделён правом воспитания детей по угодным ему порядкам, поскольку обязан взрастить такого члена общества, за которого он на данный момент несёт полную ответственность.

Несмотря на это, Михаил скорее отрицал допустимость физического насилия над детьми. Нельзя слыть за передовое государство, дозволяя гражданам вести себя, подобно представителям дикого племени. Может в том находилось нечто такое, напоминающее о порядках крепостнической России. Сомнительно, чтобы баре опускались до подобного, скорее дозволяя детям жить во всяческом им угождении. Теперь времена менялись, но порядки оставались прежними. Ежели так, необходимо бороться с пережитками прошлого. Суд обязывался вынести обвинительное решение, вместо чего позволил традициям возобладать над законами. Разве не полагается стране стать достаточно гуманной, отказавшись от насилия над человеком? Пока ещё получалось, тому не скоро осуществиться. Впрочем, рассуждая, Салтыков забывался, ещё недавно кляня подрастающие поколения в утрате понимания должного быть. Получалось, не допуская насилия, как раз оное и порождаешь. Но Михаил желал большей гуманизации, дабы никто никому не чинил вреда, особенно телесного.

Как тогда быть? Салтыков старался найти объяснение. Если общество стремится к одному, но добивается его установления старыми способами, то к чему это приведёт? Физически наказывать детей нельзя, зато с воспитательной целью такое считается за правильное. В чём тогда суть самой идеи не наказывать детей, когда существуют исключения? Продолжая размышлять, Михаил всё более отдалялся от рассуждений о судебном процессе, пытаясь разобраться с ситуацией с философских позиций. Салтыкову казалось противным естеству любое соглашательство, продиктованное чьей-то волей. Ежели есть общее для всего мнение — нужно придерживаться, невзирая на встречное сопротивление. Ведь очевидно, проявляя гибкость к происходящему, обязательно пожнёшь не те плоды, к которым стремишься. Пусть в Европе принято обходить острые углы, соглашаться на уступки, от этого европейцы постоянно страдают, и горе их коснётся ещё много раз, пока не наступит пора забыть о гибкости, стремясь побороть последствия. Что до России — такого никогда не допускалось, за исключением моментов проявления мягкости, столь же губительной в последующем.

Начиная с осуждения судебного решения, Михаил приходил к уже другим выводам, понимая, насколько опасно соглашаться с допустимостью чего-то, не придерживаясь твёрдых установлений. Нельзя допускать никакого соглашательства — нужно придерживаться заранее принятого государством. Только и тут не получалось выработать необходимые принципы, поскольку сам Салтыков любил осуждать действия власть имущих, стоило тем заявить о категорической необходимости продолжения начатого.

Таким образом получалось, что однозначного суждения по воспитанию детей посредством телесных наказаний не может быть высказано. Кому-то такой способ кажется вполне уместным, другим противен. Но разве можно занимать чью-то сторону, настаивая на её необходимости? Кажется, с каждым случаем надо разбираться индивидуально.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В третьей части «Недоконченных бесед» Салтыков брался рассуждать об изменениях в судебной системе. Михаилу не нравилась открытость заседаний. Как это следовало понимать? Неужели сатирик хотел вернуться к прежним порядкам, чтобы людей судили, вовсе не используя никаких принципов, полагаясь на точку зрения судьи? Иначе из чего Салтыков исходил, обвиняя сложившуюся систему в неудачности? Какой именно открытости он ожидал? Вполне очевидно, никогда суд не будет полностью соответствовать ожиданиям, к чему он вовсе и не должен стремиться. Как раньше бытовало предвзятое отношение, таким ему быть и при любых изменениях ведения судебного процесса. Просто Михаил не хотел, чтобы дела вершились за счёт красноречия участников. Тут бы стоило напомнить Салтыкову про совсем древние времена, вроде эллинских или римских судов, где каждый имел возможность доказать невиновность, либо найти доводы для убедительности в обвинении. Можно напомнить и про суд на Руси, вершимый согласно «Русской Правды».

Безусловно, судебный процесс во все времена принимал нелицеприятный вид, особенно при желании участников действия нажиться. Ведь существовала особая порода людей, тем и смыслившая существование, что досаждала жалобами на всех и вся, благодаря чему обретала способность продолжать существовать. Были даже такие личности, какие то ставили себе в пользу, сходя за подобие адвокатов, на самом деле толком не разумея, каким образом следует осуществлять суд. Вероятно, Салтыков негодовал как раз на таковых. Хотя, читатель должен понимать, Михаилу не нравилась ситуация в общем, когда всё отдавалось на откуп лицам, чья профессия только в том и заключалась, дабы участвовать в судебных процессах.

В четвёртой части Салтыков никого не осуждал, предпочтя рассказывать читателю, как следует относиться к его творчеству. Говорят, это связанно с неверной интерпретацией «Сна в летнюю ночь». Какой смысл закладывал Михаил в текст? Явно не прямой. Вот об этом он и посчитал нужным сообщить. Салтыков говорил, насколько привык к манере излагать языком иносказания. Его даже можно назвать баснописцем в прозе, а среди на него повлиявших упомянуть Эзопа. Именно эзоповым языком Михаил сочинял произведения, привыкнув к этому со времён царя Николая. Тогда никто не мог говорить прямо, обязательно прибегая к аллегориям. Теперь же, согласно свершившихся перемен, более не имелось необходимости говорить иносказательно. Но чего не вытравишь, с тем приходится продолжать жить. Да и не желал Салтыков быть понимаемым прямо, к тому он попросту не стремился. Может тем оберегая себя от недовольства власти, всегда способный указать на надуманность сравнений. Однако, когда его понимали прямо, Михаил ещё больше негодовал. Он ведь и писал из желания быть понятым иносказательно.

При этом, невзирая на цензурную реформу, Михаил не видел изменения ситуации к лучшему. Наоборот, цензура сохраняла силу, теперь действуя ещё более жестоко, нежели до того. Оказывалось, прямо говорить в прежней мере нельзя, поскольку это грозит неприятными последствиями. Если так, Салтыков ещё больше убеждался в необходимости использовать отстранённые сюжеты, которые читатель должен раскрывать самостоятельно. А может Михаил лукавил перед читателем, толком не умея говорить прямо, к подобному способу изложения не сумевший привыкнуть. Одно дело — использовать аллюзии, другое — резать по живому. Говори Салтыков всегда прямо, ему бы и не стать сатириком, так долго и плодотворно трудившимся.

Читатель должен подивиться, внимая содержанию четвёртой части. Неужели Салтыков пожелал сделаться откровенным с читателем, не используя маску Николая Щедрина?

Автор: Константин Трунин

» Read more

О чём не берись рассуждать, прав оказываешься только для себя, а чаще лишь для себя и лишь в тот самый момент, когда рассуждаешь. Невозможно придерживаться единой точки зрения на протяжении всей жизни, обязательно переосмысливая, обрастая большим количеством знаний и умений. Ежели брать определённый пример, обычно показывающий разницу в восприятии среди поколений, то лучше прочего подойдут музыкальные пристрастия. Читатель не обязан следить именно за мыслью Салтыкова, достаточно вспомнить собственные предпочтения, заодно соотнеся с интересами молодых и старших поколений — общее довольно трудно найти. И так случалось не только в веках последующих, в прежние имелись точно такие же отличия. Касательно времён Михаила, понимая, насколько он себя соотносил с деятелями, чьи жизненные приоритеты зарождались в сороковых, он не мог согласиться с новыми веяниями в музыке, о чём и говорил во второй части цикла «Недоконченные беседы», пока ещё публиковавшиеся в «Отечественных записках» под заголовком «Между делом».

Что не нравилось Михаилу? Он выступил с критикой в адрес новой русской музыкальной школы, именовавшейся «Могучей кучкой», куда входили, помимо прочих, Бородин, Мусоргский и Римский-Корсаков. Прежде, годом ранее, в первой части очерков «Между делом», Салтыков сетовал на отсутствие авторитета для литераторов. Теперь же, когда за оного, но среди композиторов, принимался Стасов — музыкальный критик, Михаил желал выразить несогласие с выбранным курсом. Не нравились ему произведения современных деятелей, не пленявшие душу и казавшиеся излишне далёкими от композиций, воспринимавшихся им за образцы классического звучания. Михаил скорее соглашался достойно оценивать музыку Беллини, Верди или Россини, пусть и итальянцев, нежели новодел русских композиторов.

Не так важно, чем именно был недоволен Салтыков. Он ещё не знал, до каких высот способны взобраться музыкальные пристрастия, пока ещё той музыки, какая продолжит считаться за классическую. Будут и более смелые эксперименты, нежели дозволяли представители «Могучей кучки». Дойдёт и до такого, когда музыка подменится шумом, а то и вернётся к состоянию минимализма, от которого постоянно уходит, и к которому раз за разом возвращается. Говорить об этом в категорическом тоне с той же степенью нельзя, как браться рассуждать об уместности того или иного приёма в литературных произведениях. Но за человеком всё равно остаётся право выражать личное мнение, должное допускать существование других вариантов, на которые лучше не обращать внимания.

Что до далёкого потомка, ему стал безразличным спор вокруг новаторства в классической музыке, как и сама эта музыка, остающаяся уделом редких ценителей. Никто более не делает различий между творениями Моцарта, Баха, Бетховена, Верди, Мусоргского и всех прочих, кого можно перечислять довольно долго. Всё это воспринимается в одинаковой степени — в качестве классической музыки. Когда-нибудь будет уравнена и музыка последующих веков, а то и вовсе всему будет придано значение равнозначного звучания, ни в чём не способного служить в качестве услаждения слуха. Зачем только говорить в подобном духе? В очередной раз придётся признаться: человек желает выражать весомое мнение, будто не понимая, как скоро оно устареет и ни для кого не будет иметь значения.

Пусть Салтыкову не нравилось новаторство в музыке. Он имел право выразить личное суждение. И он должен был понимать — иного развития не случится. Впрочем, на примере такой статьи лучше начнёшь понимать не только мировоззрение Михаила, но и всего человечества, столь же категоричного во всём, считающего, будто может существовать нечто, способное каждому из людей нравиться в одинаковой степени.

Автор: Константин Трунин

» Read more