trounin.ru

Мужи прошлого славны прежде всего скромностью желаний. Не стремились они чем-либо владеть и распоряжаться, хватало им удела, ниспосланного на их долю Божьим промыслом. Ещё одним истинным светильником христианской веры являлся Пафнутий Боровский, о чьей смерти поведать решился старец Иннокентий, взявшийся за такое дело с пониманием важности рассказать про сохранившееся в его памяти свидетельство. Не так важен жизненный подвиг Пафнутия, как значение имеют последние дни, по которым он прежде всего и запомнился знавшим его людям.

Случилось следующее. Умирающий Пафнутий не желал беспокоить братию. Не хотел он, чтобы суета поднялась и нарушен порядок был. Не следует вносить разлад в устоявшееся. Тем более, ежели речь касается человека, чья участь и без того предрешена заранее. Коли положено душе оставить тело, не должно к тому чинить препятствий. И коли душа оставит тело, не требуется никаких почестей, кроме произнесения молитв по усопшему. Тело же, как к нему не относись, не достойно проявления к нему внимания. Потому и завещал Пафнутий похоронить его просто обёрнутым в саван, без прочих трат на погребение. Всё лишнее, что можно потратить, пусть братия нищим раздаст, тем совершив Богу угодное дело.

Свидетелем последних дней Пафнутия оказался Иннокентий. Он внимал мудрости, сохранив и записав всё ему сказанное. Не стал он перечить умирающему, выполнив все его пожелания. Видел он, как ограничивал себя в еде Пафнутий, ничего не вкусив до последнего вздоха своего. Видел, как тот течение воды останавливал, давая пример силы, доступной человеческому разуму. И видел самое главное — смирение Пафнутия с неизбежным. Дано людям приходить в мир, дано им и уходить из него. Не к Богу обращаться, не перечить воле Всевышнего, соглашаясь окончить жизненный путь, когда то ясным становится. Не возносил молитвы Пафнутий, не заботясь о жизни продлении. Согласился и дал случиться необходимому, дав наставление о том всякому его слушавшему.

Не свершалось чудес по смерти Пафнутия, не сказывал Иннокентий, будто имели место оные после. И не могло такого случиться, когда умер светильник особый, наиболее строгий к себе, к оной строгости всякого призывая. Кто жалуется на немощь свою, тому не немощь излечивать полагается, а жалость к себе. Той немощи радоваться следует, как о том говорили мужи, жившие задолго до Пафнутия Боровского. Разве не надевали вериги святые отцы? Не истязали ли тело своё? Одевали ли сверх рубища что? Принимали они им свыше данное, по воле своей находя, чем усмирять желания, за то и ценят их, особого почитания удостаивая.

Пафнутий славен прежде всего к себе строгостью. Умирая, требовал проявления такой же строгости от других. Кто на прочее думал надеяться, тех следовало остепенить, указав на недостойное человека поведение. Незачем показывать заботу, ежели таковое проявление внимания не требуется. Пусть всякий примет смирение, насытив жажду постом и молитвою. Нет нужды брать больше потребного, ибо не от Бога то побуждение, оно скорее от дьявола. Показать требуется скромность, подобную скромности Пафнутия Боровского. Не о власти земной и не о богатстве помышлять, а о душе собственной, ни в чём земном нужды не знающей.

Теперь известно о помыслах светильника истинного, со слов Иннокентия записанных. Следовать ли им, принять с негодованием, либо посчитать словами мудрыми или оной лишёнными — воля каждого. Не наставлял Пафнутий убеждать других, пусть к тому сами придут, увидев деяния мужей ему подобных, за то уважения заслуживающих.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Устал народ новгородский от кровопийц. Не было покоя, покуда не стал архиепископом Иона, с чьим пришествием воцарился мир и наступило успокоение. Не так много лет пробыл в занимаемом сане Иона, пока не умер. А как умер, погрузился Новгород в агонию, вскоре окончательно подпавший под власть Московского княжества. И была та агония подобна суете, имевшая место до архиепископства Ионы. Страдал Новгород от немецких помыслов, нагнетала его литва и князья московские покоя не давали. К чему склонить голову, ухо к чему приложить? Защитить один Иона мог, знавший слово верное, способный и моровую язву заговорить. Сей светильник нёс благо, обращённое во прах, когда становится некому к свету людей направлять.

Пили кровь и ордынцы, не к добру обычно поминаемые. Но где найти силы, когда собственный властитель кровь пьёт? Кого не сади посадником, каждый норовит лучшего для личной нужды добиться. И садятся лица новые, сгоняются и сгорает ими достигнутое. И садятся новые лица, и повторяют до них сделанное. И не видит словно никто, к чему приводят помыслы их, гнилостью отдающие. Раз за разом одно повторяется, из века в век ничего не меняется. Откуда и зачем подобное скудоумие? Кто внушил человеку подобное? Остаётся полагаться на людей Богом избранных. Тех, кто от мирской суеты в пустынные места уходит, ничего для себя не требуя.

Мудрено ли, знакомясь с житиями святых, видеть самоотречение их. Покидают они человеческое общество, предпочитая жить в глуши, куда не дойти человеку волей слабому. Существуют в ограничениях, ничего не дозволяя и предпочитая оставаться строгими к слабостям. Побуждают они тем на подвиг других, не считая оное подвигом. Удаляясь, тем неизменно к людям таковые святые мужи приближаются. Открывают отречением сердца и души, за наставников их принимают отныне. Тогда только выходят к людям они, возводя из пещер монастыри, заводя братию и исполняя мольбы прихожан, к ним обращённые. Всего этого не избежал Иона, ставший впоследствии архиепископом Новгородским, ибо заслужил то право. Неизменно должен был быть брошен жребий перед этим, как тогда среди христианствующих святых отцов полагалось, дабы провидение определило, кому следует стать пастырем по воле на то Божией.

Моровая язва — одно наказание, пришедшее в Новгород при Ионе. Умирали люди тысячами, не зная от неё спасения. От чего она случилась? Чьи грехи обрушили гнев на познавших покой? Пожинали новгородцы урожай тогда богатый, вели дела успешно и бед не знали, всему находя объяснение. Но язву объяснить не могли, если и принимая, то в качестве посланного свыше наказания, дабы веру их испытать. Обратился тогда Иона с молитвою, предпринял ход, после чего более не зверствовала хворь прилипчивая, ушла в небытие и дала от боязни смерти отдохновение.

Есть свидетельства — обладал вещим словом Иона. Если говорил, будто будет определённым образом, так оно и случалось всегда. Не одним этим он в веках славен поныне. Когда умер Иона, то сорок дней не хоронили тело его, а когда решили похоронить, увидели его тело, тленом не тронутое, дурного запаха не источающее, и хоронить не стали, не похоронив и до той поры, покуда «Повесть об Ионе» в летописи записана не была.

Память об архиепископе Ионе могла сохраниться и по причине желания новгородцев хоть в чём-то остаться обособленными от Москвы. Если не правом на распоряжение имеющимся, тогда правом иметь собственную историю и важных деятелей прошлого.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жил на Руси юродивый Михаил, по монастырю Клопским названный. Происхождения неизвестного был, а то и происходил от лица знатного. Отрешился от мира, поступив своеобразным образом. Не взял он обет молчания, иначе истолковав необходимость придти к смирению. Стал он повторять слова других, к нему обращённые. Спросят имя его, он спросит в ответ, слов не изменяя. И так во всём, отчего нельзя было понять, что он из себя представляет. Так бы и жил в монастыре, почитаемый за усердие своё, не узнай его однажды пришедший. Да и нет доказательств, будто действительно узнанным юродивый был, ибо молчал о себе, продолжая за другими повторять. Повесть о том сохранила свидетельства, о самом монастыре почти никаких сведений не сохранив. Но память о Михаиле Клопском жива, о том есть сообщения, чудесами прозываемые.

Первое чудо — пришествие Михаила в монастырь. Второе — избавление от разбойников. Сказывают, пришёл нуждающийся в еде, просящий помощи, прося оказать оную и его товарищам. Когда согласись в монастыре помочь, привёл тот ещё многое число людей, и было у каждого из них оружие. Собрались они ограбить братию, сперва всё же еды истребовав. А как наелись — свело животы им. Возопили о целебном напитке каком, лишь бы унять нестерпимое. Нашли для них решение, пусть постриг примут. И свершилось чудо — унялась боль. Так бывшие разбойники приняты были в число монастырских служителей.

Третье чудо — чудо узнавания. Узнан оказался юродивый, Михаилом он звался, как оказалось. И возросло к нему уважение братии, поняли они, какой человек к ним в обитель пришёл, насколько сильна воля его и самоотречение, ежели о жизни сытой предпочёл забыть, отдавшись для дела Бога служению. Это ли не чудо, коли знатный человек отказывается от мирской суеты, предпочитая усмирять плоть и помыслы свои?

Но не всегда Михаил юродивым сказывался. Вёл он и речи разумные, когда того требовали обстоятельства. На запрет правителя земель рыбу ловить, где монастырь находился, сказал он ему предостережение, погрозив рук и ног немощью. И случилось чудо, для князя неприятное, онемели конечности, чувствительность утратив, став недвижимыми. Осталось выпрашивать у монахов прощения. Целый год пришлось слёзно молиться, дабы самому поправиться. Посему ещё сильнее зауважали монахи Михаила, видя в нём человека Богу угодного.

И дабы понять, насколько Михаил являлся божьим человеком, следовало привести свидетельство о его чудодейственной силе, помогающей людям, стоит к нему обратиться с молитвою. Когда умер юродивый, некий купец терпел бедствие на воде, бурей терзаемый. Вот уже судно его должно на дно отправиться, как вспомнил купец про Михаила, к нему обратив молитвы свои. Утихла стихия, вода сгладилась, небо от туч очистилось, стал ясен и светел горизонт. Это ли не чудо, требуемое для признания особого положения Михаила Клопского среди христианских святых.

Сие житие знакомит с деяниями мужа древности, отрёкшегося от мира и жившего согласно представлениям о благости. Не делал он большего, нежели требуется человеку. Во всём себя ограничивал, в том числе и в словах, найдя им требуемое для них применение. Положение юродивого позволило совершать всё ему угодное, но никогда не для претворения в жизнь поступков лишних. Всему своё деяние требовалось, о чём Михаил не мог забыть. Правда на его стороне оказывалась. Пусть говорят, что надо подставить вторую щёку, когда ударили. Михаил подставлял, но и в ответных мерах себя не ограничивал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

По наказу Великого князя Василия Васильевича и митрополита Феодосия Пахомий Серб отправился в белозерскую обитель, дабы составить жизнеописание Кирилла. Основным источником информации стал Мартиниан, лично знавший почившего. Именно от него теперь известно, какой жизненный путь прошёл Кирилл, при рождении названный Козьмой. Его родители славились благими помыслами, но рано умерли. Оставленный на попечение московского дяди, Козьма до тридцати трёх лет ходил в казначеях, страстно желая приобщиться к иночеству. После он пребывал в монастырских стенах, всячески поступая, вплоть до юродствования, чтобы к нему применяли строгие наказания, вследствие чего он мог себя испытывать. И только будучи шестидесяти лет Кирилл отправился на Белоозеро, где вырыл жилище в удалённом от людей месте. Интерес представляют следующие тридцать лет, в которые вошло становление обители и закрепление определённых норм поведения, на соблюдении которых Кирилл настаивал.

Основное требование — постоянно молиться. Обязывалось сдерживать иные порывы, во всём стремясь к ограничению. Одобрялось молчание и скромная трапеза. Логично предположить, исходя из жизнеописаний святых отцов прошлого, Кирилл предпочитал испытывать постоянные страдания, о чём Пахомий открытым текстом не сообщил. Достаточно знать, чего стремился придерживаться Кирилл, как прочее станет понятно без дополнительного повествования. Важнее оказалось показать, каким Кирилл являлся чудотворцем, отчего люди исцелялись и после его смерти тоже.

Большая часть повествования — описание удивительных случаев: слепые прозревали, немощные вставали, умершие оживали. Без этого святость в христианстве подтвердить нельзя. Обязательно человек должен свершить подобное деяниям Христа. Отсюда способность наполнить пустые бочки вином, а амбары мукой, сугубо по воле сказанного слова. Лучше описать несколько схожих случаев, убеждая в особой силе Кирилла. Таковым случаям остаётся верить, так как иных доказательств совершенных чудес не существует.

К слову о Пахомии, прозванного Сербом. Он специализировался на составлении жизнеописаний, создавая их именно на заказ. Зарабатывал ли он на том? И был ли строг к себе, подобно славным мужам, чьи жизнеописания составлялись будто бы под копирку? То вопрос — ответа не подразумевающий. Достаточно того факта, что житие написано, каким бы правдивым или скрывающим часть правды оно не являлось. В чём, в любом случае, есть зерно истины, тогда как прочее добавлено, ибо требования есть у всего. Вполне вероятно, что вплоть до обязательного описания излечивания от слепоты или немощи.

Допускается оставить без внимания чудеса. Эта сторона святости принимается без возражений. Но Пахомий не ограничивался сухим изложением деяний, дополняя всё новыми свидетельствами. Кирилл мог встать против огня, и огонь утихал. Мог дать надежду бесплодным, как и исцелить от всякой хвори. Умел он изгонять и бесов, приходивших к нему после еженощных бдений. Помогая сам, Кирилл испытывал поддержку свыше. Желание возвести обитель на Белоозере возникло по воле Богородицы, направившей его туда. Там же она уберегла Кирилла от смерти, в нужный момент попросив отойти из-под падающего дерева.

Таким образом получается — всё необходимое для доказательства святости Пахомий описал. И немудрено, интерес представляли последние тридцать лет жизни Кирилла, наполненные благостью, тогда как всё прежде свершившиеся описано чрезмерно кратко. Чем занимался Козьма, будучи ещё мирянином? Это первые тридцать лет. Как юродствовал и вёл монастырскую жизнь? Это вторые тридцать лет. Остаётся обойтись малым. Но и этому Пахомий не придал значения, расширив повествование за счёт совершённых Кириллом чудес.

Теперь предстоит уделить внимание прочим жизнеописания и трудам, составленным Пахомием Сербом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мережковский каждый раз оказывался предсказуемым. Прежде он не мог разобраться в религиозных воззрения Достоевского, пока сам не пришёл к выводу касательно необходимого существования Третьего Завета. Складывается ощущение, будто он именно себя представлял в качестве Иисуса Христа, либо пророка, предсказывающего его скорое второе пришествие. Когда сам с этим разобрался, Дмитрий стал исходить в суждениях сугубо из данного обстоятельства. Ежели раньше религиозные представления Достоевского ему оставались непонятными, то отныне всё изменилось. Фёдор Михайлович не стремился к какой-либо вере, кроме как к той, которую теперь проповедует непосредственно Мережковский — то есть Третий Завет.

Оказывается, Достоевский предрекал революцию. Хочется задать Дмитрию вопрос: а кто о её возможности тогда не задумывался? Или применение террора в отношении царской семьи являлось прихотью неокрепших юных умов? Нужно было быть истинно слепым, дабы не замечать народного недовольства. А если люди выражают позицию не фрондёрством, используя оружие и не боясь потерять за убеждения жизнь, тогда нужно крепко задуматься о происходящих в государстве процессах. Достоевский это наблюдал, о чём писал и в своих произведения тоже.

Революция произрастает из христианства. Необходим определённый фактор, способствующий человеку переосмыслить существующее отношение к должному быть. Например, католики желают контроль на всем миром передать римскому папе, дабы после произошло объединение человечества. У православных иное понимание: сперва мир должен объединиться духовно, потом уже будет образовано единое государство. Существует риск того, что Европа сумеет воспротивиться и реализовать предпочтения католиков, проглотив Россию. Чтобы этого не произошло, России самой полагает съесть Европу. В таких рассуждениях выясняется, насколько Мережковский являлся космополитом. Но он понимал, ни один из вариантов никогда не будет осуществлён. Разумеется, если речь не о Третьем Завете.

Пока не поглощена Европа, России полагается открыть путь в Азию, пролегающий через Константинополь. Некогда Наполеон желал добраться до сего города, являвшегося первым среди многих, но главным из всех. Это идеи Мережковского или Достоевского? Или всё смешалось в неразделимый массив информации? Скорее думается, основная повествовательная линия оказалась снова забыта, так как речь неизменно возвращалась ко второму пришествию Христа.

Так или иначе — будущее по утверждениям Дмитрия за теократией. Христос ли возглавит Россию или антихрист — особого значения то иметь не будет. Важно другое, какое отношение к этому будет иметь Третий Завет. Но что же такое Третий Завет? Религия это или очередная ветвь христианства? Либо нечто новое, далёкое от всего известного теперь? И оказывается, уже Достоевский имел веру, наперёд зная как раз о Третьем Завете — религии будущего.

Вот так, не имея представления о религиозных предпочтениях человека, Мережковский сообщил их ему самостоятельно. Пусть прошло двадцать пять лет с его смерти, он не сможет возразить, как и подтвердить. Выискав необходимые цитаты, Дмитрий твёрдо уверился в правдивости им изложенного, не принимая возражений. Иного быть не могло. Хотя, задумайся сейчас подойти к изучению творчества Достоевского, вооружившись представлениями нынешнего дня, так найдёшь любое угодное подтверждение. Ведь известно: кто ищет, тот всегда найдёт. Находил и Мережковский, храня твёрдую уверенность в истинности им сказанного.

И всё же, предсказывать падение самодержавия казалось недопустимым. Не мог царь сложить с себя полномочия, устранившись от Богом данного ему земного назначения. Это не смущало Мережковского, ждавшего неизбежного. Монархии предстоит пасть, поскольку народ окончательно утратил веру в Бога. При таком обстоятельстве царь не имел права управлять людьми.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сборник статей «Грядущий хам» по дате написания предваряющий сборник «Не мир, но меч», оказался показанным читателю в качестве продолжения. Дмитрий исходил от безбожия, коснувшегося населения России. Начинать в рассуждениях пришлось издалека, погружаясь в историю Древнего Китая. Там, на берегах разлившихся широких рек, никогда не испытывали излишней религиозной духовности, что не мешало достигать требуемых результатов. Человек ставился на первое место, являясь законченным источником божественного волеизъявления, ничем не обязанный создателю, кроме необходимости совершенствовать ему данное. Удалившись от религиозной невежественности, не зацикливаясь на рабстве и раскрывая заложенный в него потенциал, человек стал развиваться, улучшая окружающий мир. Всего этого лишены христианские религии, погрязшие в невежестве тёмных веков.

Краткий перечень статей в сборнике «Грядущий хам» таков: «Грядущий хам», «Желтолицые позитивисты», «Чехов и Горький», «Теперь или никогда», «Страшный суд над русской интеллигенцией», «Св. София», «О новом религиозном действии» (открытое письмо Бердяеву), «Пророк русской революции» (к юбилею Достоевского). Сейчас лучше разобраться с тремя короткими заметками: «О новом религиозном действии» (1905), «Страшный суд над русской интеллигенцией» (1906) и «Св. София» (1906).

Дмитрий был мнительным. Попробуй о его взглядах сказать плохо — получишь порцию критики в ответ. А похвали — удостоишься звания проницательного человека. Кажется сомнительным говорить с полной серьёзностью о нумерологии или вычислять число зверя. Ещё меньше получишь за то одобрительных отзывов. Мережковский в таких случаях негодовал, но стоило кому-то выразиться положительно — Дмитрий сильнее укреплялся в высказываемом мнении.

Несколько раз бывавший в Константинополе, Мережковский не находил ничего ему интересного, кроме сохранившегося собора «Св. София». Уже не христианский, он использовался для проведения религиозных служб мусульманами. Восхищаясь, Дмитрий не забывал отмечать действительность. Оказывалось, люди насквозь прогнили, вне зависимости, насколько они проникнуты той или иной верой. Турки и русские оказывались в одинаковой степени нечистыми на руку, на каждом шагу обманывая Дмитрия. До чего бы он не желал прикоснуться, всё извращалось и предоставлялось в отвратном виде. Человек одинаков в своём невежестве: такой должен быть сделан вывод. И когда рядом располагается «Св. София» нужно оставаться хотя бы немного человеком. Да вот ничего подобного не происходит. Сомнительно и то, чтобы вошедший в стены храма человек изменялся духовно — он остаётся таким же бездушным, живущим ради цели прокормить себя и окружающих, забыв о нуждах других. И Бог такому человеку нужен с одной целью — помочь обмануть как можно больше людей.

Не испытывал Мережковский радости. Он проникался духовностью святого места, восхищённый величием и убранством храма, готовый описывать «Св. Софию» во всевозможных красках, если бы не постоянная нужда прибегать к чёрному цвету, преобладающему над яркими оттенками бытия. Данным цветом следует закрасить делаемое человеком. И окажется, что картине не суждено быть нарисованной, если только не в качестве абстрактной фигуры типа «Чёрный квадрат», пока ещё не созданной Казимиром Малевичем.

Дмитрий видел в Константинополе в основном повсеместную грязь, нисколько не способствующую пробуждению благих мыслей. Видимо потому-то Мережковский постоянно обращался к идее о Страшном суде. Когда-нибудь на человека должен обрушиться очередной потоп, поскольку существовать в столь грешном мире становится невыносимым. Даже можно сказать, что человек потерял смысл жизни, занимающийся далеко не тем, чем ему полагалось изначально. Не для того Бог создал Адама, дабы после взирать на постоянную деградацию его морали. Когда-нибудь Бог махнёт рукой на человечество, забыв о нём навсегда. Объяснение очевидно: ежели нельзя исправить, проще уничтожить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Проблема любого человека — стремление видеть представления о действительности подверженными реализации. Если мнится, будто обязательно случится Страшный суд и всякому воздастся по заслугам его, то переубедить будет непросто. Требовалось ли вообще строить понимание происходящего через религию? Мережковский желал видеть настоящее в качестве предвестника пришествия в мир людей Христа. Он с полной серьёзностью рассуждал о материях, изначально сомнительных и переполненных неограниченным количеством допущений. 1905 год стал потому для него особенным. Дмитрий задумался, что неизбежное грядёт уже теперь, ибо иначе оно никогда не наступит.

Давайте считать католическую церковь царством дьявола. Вспомните римских пап, готовых принять положение Христа, заменив образ божьего сына собственным. Но и православие не лучше — со времён Петра подпавшее под влияние русского государства. Пропало истинное волеизъявление, вынужденное подчиняться текущему положению дел. В такой ситуации проще сбросить имеющееся, согласившись принять революцию в лице социализма, отрицающего существование Бога вообще. Уж это ли не приблизит Страшный суд? Повергнув догматы, приняв кару, человечество обретёт шанс на исправление. Чего Мережковский как раз и ждал.

Безверие набирало в России силу, начиная от середины XIX века. Стремление к атеизму выродилось в нигилизм. Дмитрий отводил особую роль Белинскому, прилагавшему для того значительные силы. Теперь стало очевиднее, поскольку социализм подразумевает аналогичное, только претендующее на большее. Не просто жизненная позиция, выраженная отказом от установившихся ценностей, а переосмысление, не позволяющее опираться на прошлое. У человека может быть лишь завтрашний день, о минувшем ему полагается забыть.

Мережковский выражал уверенность в необходимости русских проникнуться хоть какой-нибудь религией, которой им не хватает. Из каких источников Дмитрий черпал такую информацию? Поставив перед собой за основу мысль о Страшном суде, он не допускал иных вариантов. Всё должно произойти согласно предсказанному. Только отчего задан категоричный тон? Ежели не случится божьего гнева теперь, то разве допустимо, что этого никогда не произойдёт? И причём тут русские? Сугубо из-за свойственного им стремления к отказу от веры в Бога?

Нужно готовиться к пришествию Бога, этому предстоит произойти в ближайшее время: считал Мережковский. Следуя сообщаемой логике, иного вывода сделать нельзя. Действительно, если где-то безбожие превышает мыслимые пределы, там велика вероятность появления праведника, способного словами возвращать людям мысли о божественном промысле, направленном на достижение всеобщего благополучия. Останется понять, за счёт чего то становится достижимым. Ответ получается обыденным — полагаться приходится на веру. Никакое другое средство не окажется действенным. И Бог для этого совершенно не обязателен, он способен послужить элементом устрашения, дабы пробудить страх и заставить человечество трепетать перед Страшным судом.

Бога нет и не было в русских сердцах. Восприятие этого кажется искусственно навязанным. Чтения исторических хроник достаточно, чтобы понять, сколько горестных событий произошло, стоило христианству стать основной религией. Именем Бога с той поры совершилось порядочное количество злых поступков, направленных сугубо на удовлетворение человеческих грехов. Далее это продолжаться не может. И, вдруг Бог всё-таки снизойдёт до людских страданий, слушать его не посчитают нужным.

Трактовать слова Дмитрия лучше с позиции древних нартов, народа, считавшего богов обязанными людям, должными соответствовать чаяниям человека, иначе им отказывалось в праве на веру в них. Когда Бог не угождает, тогда он не нужен. Именно таким образом складывается отношение и в России. Христианство противится такому пониманию, лишаясь возможности влиять на паству. Но Мережковский этого не понимал. Он с нетерпением ожидал второе пришествие Христа.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Россия идёт по пути отрицания Бога. Нет никого, кто наставит человека на путь истинный. То и не требуется людям. Поскольку всякий наставляющий преследует определённые цели, с которыми человечество не обязано соглашаться. И не всегда наставляющий — достойный такого права. Покуда не снизойдёт новый Христос, способный принять грехи людей, до той поры человек останется прозябающим в невежестве. Но скоро грядёт хам — он повергнет во мрак человечество, утвердив каждого во мнении, что высших духовных материй не существует. Есть лишь действительность, где никогда не было и быть не может чего-либо, называемого божественным промыслом.

Мережковский сперва написал статью «Мещанство и интеллигенция», после дописал и представил под новым названием «Грядущий хам». Куда же направить взор человеку, поставленному перед осознанием потопа, выражаемого безбожием? Некогда Бог покарал, тогда разверзлись хляби небесные, и смыло каждого, подверженного сомнениям. Начало XX века грозит повторением библейских событий. Для Дмитрия ещё оставалось неизвестным: выкосит человечество природная катастрофа, или люди начнут друг друга убивать в мировых войнах, а может всему этому предстоит случиться вместе. На этот раз Содом и Гоморра не станут делом Бога, человек сам обрушит на себя огонь божьего гнева.

Дмитрий не переживает за будущее. За безбожие человеку не грозит кара. Да, придёт хам, всё ниспровергающий в хаос, но явится и Христос, взывающий к благоразумию. И придёт хам править Россией, тогда как неизвестно, откуда к нему явится Христос, должный одержать победу и восстановить утраченное.

Существенной важности религия не несла для современников Мережковского. Объяснение этому Дмитрий предлагает в качестве необходимости принять факт того, что густая кровь европейца давно разбавлена жидкой азиатской. Следовательно, не существует различия на белые и жёлтые расы — это суть одно. Как такие рассуждения увязываются с идеей о пришествии нового хама — установить сложно. Сам хам — нечто вроде заново рождённого человека, отринувшего былое и начинающего жизнь, неизменно возвращаясь к старым порядкам. И кто бы не предшествовал хаму, его потомки обречены на повторение прежде случавшегося.

Принять такие идеи трудно. Особенно при обстоятельстве, учитывая отношение Мережковского к русской нации. То есть к тому народу, который антипатичен европейцам. Ничего светлого и доброго не может родиться на просторах России, кроме враждебных чувств. И это при том, что русский народ схож с китайской нацией, поглощающий всё ему приносимое. Он с одинаковой степенью переваривает европейские ценности и особенности азиатского быта, оставаясь всем тем же русским народом. Ещё неизвестно, кто в конечном счёте одержит верх — китайская или русская нация. Но за русскими есть право на пришествие нового хама, тогда как среди китайцев ему не дано появиться.

Домысливая за Дмитрия, видишь, как отсутствие веры в Бога способно породить самого Бога. Достаточно утратить надежду, после чего Бог сам явится в мир. И придёт он не со стороны России, где когда-нибудь появится тот самый хам, должный отринуть былое и уничтожить всё сущее. Бог родится среди китайцев, не нуждающихся в его присутствии. Более нигде ему не снизойти на Землю, ибо будет повсеместно гоним. Лишь Китай его примет, не воспринимая всерьёз и потому разрешая существовать. Вот тогда и произойдёт слияние человечества, либо пути людей опять разойдутся, подобно разругавшимся строителям Вавилонской башни. А если допустить, что строители будущего Вавилона будут одинаково владеть знанием китайских иероглифов, тогда между ними всегда будет взаимопонимание.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Размышляя о религии, Мережковский объединит после часть статей в сборник «Не мир, но меч». Туда войдут статьи: «Меч», «Революция и религия», «Последний святой», «Ответ на вопрос» и «Предисловие к одной книге». Говоря о безбожии, Дмитрий придёт к поразительному выводу, согласно которому получается, что верящие в Бога — истинно являются рабами божьими. И получается, подобных в именно таком понимании практически не осталось. Допустимо говорить об избранных, к числу которых Мережковский отнёс Серафима Саровского — того самого последнего святого, которому он посвятил один из текстов.

Но перед этим в 1906 году Дмитрий задавался вопросом: человек в настоящее время духовно разлагается или возвышается? Почему получается, что нынешние христоборцы более христиане, нежели с кем они пытаются сладить? А может дело в ином. Христос не заповедовал менять царя земного на царя небесного. Всякий волен самостоятельно решать, какой ему следует сделать выбор. Человек волен склониться к Богу, либо отречься от него. Никаких обязательств это не накладывает. Из этого становится ясно: кто верен Христу, тот не заставляет других быть ему верными. Наоборот, нужно бороться с насаждающими веру в Бога насильно. Но нужно противиться и тем, кто принуждает от таковой веры отказаться.

От таких рассуждений Мережковский выработал термин христовство — ложное христианство, повсеместно распространённое. Как раз согласно ему получается воспринимать верующего человека — божьим рабом, а человека без веры — свободным от обязательств. Хотя должно быть наоборот. Кто не верит — тот обречён стать рабом заблуждений, верующий же имеет право снисходительно относиться к любому выбору, поскольку для него самого Бог существует, из-за чего не имеет разницы, насколько к этому готовы с таким утверждением несогласные.

Отвязав ожидание революции от безбожия, Дмитрий не изменил намерения лицезреть падение монархии под ударами верующих. Он стал думать, как подвести людей к осознанию важности веры в Бога и при этом отказаться от царя, взявшего на себя больше, нежели он того достоин. Это не под Богом человек — раб, рабом он является под властью царя. Отсюда следует один вывод: для переосмысления мировоззрения требуется избавить русских от установления Петра I, заново отделив церковь от государства. Вернее, церковь Мережковского не интересовала. Он готов был провозгласить собственное движение, представив в качестве основы Третий Завет.

Теперь становилось понятно, кого следует понимать под последним святым. Серафим Саровский взят для отвлечения внимания, сообщаемая о нём информация подавалась в необходимом для Дмитрия виде. Читатель должен был сам понять, к чему его склоняет Мережковский. Излишне часто и много произносится слов о Третьем Завете, к чему следует относиться едва ли не как к очередному откровению. Если уж и принимать чью-то роль в мире сомнений, то только того, кто говорит истину. Мережковский не мог в том сомневаться.

Теперь он оказался способен провозгласить революцию, как бы громко это не звучало. Открыто Дмитрий о том не говорил. Такое приходится домысливать, знакомясь с оставленным им литературным наследием. Требовалось найти управу на социалистов, возродить духовность в русских людях и добиться наступления золотого времени, где всем воздастся, согласно принятым в христианстве чаяниям. Остаётся непонятым, насколько Мережковский мог на подобное претендовать, если только не влияя на людей силой слова.

Ныне может казаться, будто труды Дмитрия современники обходили стороной. Кого могли заинтересовать книги на религиозные темы в стране, стремящейся отказаться от веры? Но их читали. Спросите хотя бы у Максима Горького.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кто свергает Бога, тот свергает текущий государственный строй. Говоря против действующих порядков, произносишь речи против сложившихся основ. В России, где государство контролировало религию, объявлять о бездуховности, значило отрицать царя. Ещё Пётр I начал курс на поглощение церкви, поставив интересы государства выше, нежели нужды отдельных представителей страны. Упрочив тем власть над паствой, Пётр I дал России уникальное понимание духовности, выражающееся в одновременной вере в Бога и в его наместника среди людей — поставленного для того провидением государя. Поэтому, когда русский человек окончательно откажется от Бога, тогда и случится революция.

Для примера Мережковский приводит царствование Екатерины II, подавлявшей несвойственные русскому человеку религиозные и политические предпочтения. Именно тогда в страну начали проникать масоны. И именно тогда Екатерина велела искоренять мартинистов. Любое отклонение от официальной религии государства воспринималось вызовом. Даже католицизм, несмотря на схожесть с православием, считался вредным для царствовавшего режима миропониманием. Тут бы следовало провести сравнение, но Дмитрий слишком быстро развивал мысль, не задумываясь над постановкой проблемы по существу.

Революция произойдёт при полном отказе от веры в существование Бога. И в этом Мережковский довольно категоричен. Согласно его слов получается, что есть одна вера, должная существовать, тогда как все прочие воззрения означают наличие бездуховности. Получается, будто не обязательно отказываться от Бога, достаточно начать понимать его сущность иначе. А если рассуждать ещё проще, то отказывая монархии в праве на одно, откажешь и во всём остальном. Ни о какой толерантности рассуждать не приходится: человек является православным, либо он атеист. Иначе логику Дмитрия не понять.

Размышляя о подходе Мережковского получается, если в России падёт монархия под давлением социалистов-безбожников, то её возрождение возможно под воздействием возвращения веры в Бога. Тут то и поможет разрабатываемый им Третий Завет. Дмитрий излишне воспринимал своё значение для будущего России. Он не предполагал, будто человечество сможет рационально подойти к осознанию действительности, выработав иной подход, где уже человек получит божественные возможности, трактуя бытие, исходя из угодных ему принципов. Ровно в той же степени, каким церковь устанавливает догматы, не подлежащие сомнению, должные восприниматься само собой разумеющимися.

Нет нужды отказываться от Бога вообще. Мережковский ясно показывает, как православие и царский режим составляют единое образование. Потому признавать божественный промысел, помимо предустановленного, схоже с попыткой государственного переворота. Кто выступает против Бога, тот отвергает царя. Следовательно, он стремится к революции.

Странно то, что Дмитрий не предполагал других вариантов революции. Не брались в расчёт мысли о конституционной монархии. Хотя, отгремевший 1905 год пробуждал некоторые размышления на этот счёт. Народ требовал права влиять на происходящее в стране, устраивая волнения ещё со времён реформ Александра II. Покушаясь на власть Богом избранного правителя — Николая II — революционеры обязательно должны были признаваться безбожниками. Хотя, хорошо известно, насколько противился русский народ, не готовый отказаться от царя, не предполагая того до последнего момента, когда тот отречётся самостоятельно. Для Мережковского всё оказывалось проще — революцией он считал только то народное волнение, когда будет лишён власти единоличный правитель.

Дмитрий смотрел далеко вперёд, но не дальше для него ожидаемого. Царь обязан сложить полномочия, не представляющий надобности в государстве, отказавшемся от Бога. Сама Россия немыслима, не должная существовать, ежели её население откажется верить в Высшее существо. Ей тогда дадут другое имя, никак не связанное с прежней тысячелетней историей.

Автор: Константин Трунин

» Read more