Category Archives: Классика

Фёдор Достоевский «Игрок» (1866)

Фёдор Михайлович Достоевский — создатель особой экономической зоны в виде города Рулеттенбурга. Там, за далёким рубежом, существует город, полностью созданный для игры в рулетку. Нет там более ничего. Только рулетка. Ничего удивительного в этом нет. Страсть Достоевского к уменьшительно-ласкательным суффиксам достигает своего апогея в рулетке. Очень ласкало слух писателя это слово. Не рулет, а рулетка, практически рулеточка. Свойственный русскоязычным детским писателям порок долго сидел в голове Достоевского. Он более-менее выйдет из его привычек только к моменту создания «Идиота». До того момента Достоевский безжалостно увеличивает смысловую нагрузку, прибегая к невообразимым словам: французик, аббатик, комнатка и так далее. И тому подобное. В пике выходит на арену Достоевский вместе с бабуленькой. Заметьте, не бабушкой. Бабушка — не ласковая форма бабы (и давайте не будем спорить). Бабушку можно обласкать только бабуленькой.

Все персонажи безработные (интеллигенция творческих начал), женщины — сплошь стервы (попробуйте переубедить), мужчины — тряпки (снова и снова). Из книги в книгу у Достоевского переходят персонажи, меняя только свои имена и не меняя своей сути. Говорите, Достоевский — знаток русской души? Да ни на грамм. Он знаток немецкой и французской души. Мне они неведомы, я имею лишь поверхностные сведения. Достоевскому приходилось их видеть более часто. Вот и изрекает, что немцы скупые, а французы скучные. Русские же — прожигатели жизни. Всё поставят на кон, не задумываясь. Не подумают о завтрашнем дне. Приснопамятное авось. И море переживаний на пустом месте, буквально — сидя в луже в промокших штанах. Говорите, Достоевский грамотно расписал азарт? С этим не поспоришь. Благодаря кредиторам, мы знакомы с творчеством Достоевского. Ежели не их постоянные угрозы в адрес классика, то Достоевский и строчки бы не написал. Проигравшись в пух и прах, его спасало только одно — и это одно дети вынуждены читать в школах. Зачем, почему… пособие по неврозоподобным состояниям изучать?

Высшему свету зазорны азартные игры, так встречает Достоевский читателя на страницах книги. Высший свет имеет в своём распоряжении посредников, кои умеют играть и способны не просто всё истратить, но и приумножить. Честно говоря, вся игра в рулетку — теория случайностей. Не весь высший свет считает это зазорным. Опять же бабуленька, чья харизма зашкаливала. Эту бабушку немецкие врачи лечили-лечили, да не смогли вылечить, пока простой русский травник на ноги не поставил. Укор зарубежной медицине. Бабушка — пожалуй и есть тот игрок, который вынесен в название книги. Настоящий и беспринципный. Отложенные деньги на строительство церкви, она спускает на рулетке, даже не думая о последствиях. Откуда сей азарт появился у бабушки, совершенно непонятно. Достоевский просто даёт читателю понятие о привлекательности игры, способной одну ставку увеличить в тридцать пять раз. Это и раззадорило бабушку. А ведь жила себе, помирать готовилась и вот… судьба. Вы верите? Я нет. Просто Достоевский представил колоритного персонажа и более ничего .

Что касается остальных героев книги — они картонные. Просто картон и более ничего. Мотивы непонятны. Имеют смысл только размышления Достоевского. Только они привлекают внимание. Заставляют задуматься. И нет дела до чужих занятий, интересов и пристрастий. Маленький театр маститого писателя. Театр людских теней.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Чэн-энь «Путешествие на Запад. Том 2» (1570)

«Путешествие на Запад» — один из столпов китайской классической литературы. Для удобства чтения произведение разбито на четыре тома. Если читать целиком, то понадобится пять дней без перерыва на сон и еду. Я уже давал вводную к китайской литературе, конкретно к самой книге и говорил о положении Поднебесной в нашей стране в рецензии к первому тому.

Второй том «Путешествия на Запад» полностью посвящён путешествию китайского монаха за священными книгами в Индию. У Чэн-энь полностью выложился в первом томе, рассказав читателям подробную предысторию персонажей. Теперь предстоит наблюдать за действиями героев книги, большей частью им предстоит сражаться с коварными волшебниками, поджидающими на каждом углу, на каждой горе и в каждом озере, чтобы поймать монаха и отведать его мяса. Не стоит считать книгу годной для детей и относить в разряд сказок, что сделает современный читатель — гордо занеся книгу в раздел фэнтези. Слишком много жестокости, да иногда туалетного юмора. Мозги на земле, моча в питье, брань — отнюдь не станет редким однократным элементом в событиях. Если не считать мытарств с деревом бессмертия, то в книге насчитывается порядка пяти историй, каждая из которых носит ту или иную мораль.

Стоит отдельно рассказать о самом китайском монахе. Зовут его Сюаньцзан (он же Трипитака — «свод буддийских канонов») — это реальное историческое лицо, который на самом деле совершил путешествие в Индию за священными книгами, именно он принёс в Китай буддизм. И на этом правдивость заканчивается. Далее У Чэн-энь лишь фантазировал. Да делал это мастерски. Найти столько интересных находок, увязать всё в единый сюжет — трудная задача. Сюаньцзан в «Путешествии на Запад» крайне наивен и человеколюбив, за это постоянно попадает в передряги, постоянно бывает обманут, постоянно не доверяет своим помощникам, постоянно вызывает недоумение. В своём кругу можно его смело звать мямлей. Хоть Сюаньцзан — главное действующее лицо, на которое опирается весь сюжет, он всё же уступает Сунь Укуну в значимости, более активному и продуктивному персонажу книги.

Весь сюжет держится на Сунь Укуне. Его прообразом стал Хануман (аватара Вишну и один из главных персонажей Рамаяны). Сунь Укун также известен как Царь обезьян, Великий мудрец равный небу. В первом томе также звался Бимавэнем, так как служил конюхом у Нефритового небесного императора. Он действительно выглядит как обезьяна. Ничего человеческого в нём нет. Сунь Укун хитёр, изворотлив, крайне силён, умеет перемещаться в пространстве на далёкие расстояния, напрочь лишён чувства совести, а также обладает магическими способностями изменять предметы, придавая им форму чего угодно, может даже собственный волос превратить в свою копию, возможно именно Сунь Укун первым дал возможность рассуждать о клонировании, иных мыслей просто не возникает, когда видишь такие чудеса. Все беды сваливаются на Сюаньцзана только тогда, когда Сунь Укун отсутствует. Всё в итоге зависит именно от действий Сунь Укуна. Без его помощи вся затея провалилась бы на первом испытании. Кроме того, Сунь Укун очень живуч — в первом томе нам стало ясно насколько — его в течение нескольких недель варили в божественном котле, откуда он вышел более сильным и закалённым.

Третьим действующим лицом является Чжу Бацзе — свиноподобный человек, воплощение всех людских пороков. Жадный, ленивый, заносчивый, болтливый, трусливый, похотливый и чревоугодник. Основное назначение — вступать в пререкания со всеми, особенно с Сунь Укуном, что является главным юмором. Лишний раз уверен в собственном смехе от препирательств обезьяны и свиньи. Чжу Бацзе активный персонаж. Второстепенные роли у монаха Ша Сэна, которого толком не заметно. Такой же участи удостоился грузовоз лошадь-дракон.

Сюаньцзану и его спутникам покровительствует сам Будда, в этом ему помогает бодхисаттва Гуаньинь. Читателю даётся намёк — всё можно было сделать в одно мгновение. Перенести монаха в нужное место, дать книги, отправить обратно. Главная мысль кроется в том, что для обретения знаний нужно пройти путь к ним. Без этого знания лягут мёртвым грузом и не будут значить ровным счётом ничего. Иной раз Гуаньинь лично устроит неприятность на пути, дабы проверить силу воли Сюаньцзана.

Что стоит отметить — все злодеи получают по заслугам. Они не только пожалеют о своих действиях, но будут потом вынуждены сами страдать и раскаиваться в плохих поступках. Волшебники-оборотни каждый раз сбегает от печальной участи уничтожения в свою изначальную среду, откуда их всё-равно удаётся выманить Сунь Укуну. У этой обезьяны везде связи, все считаются с его мнением.

Интересные моменты. Оставляю их в первую очередь для себя:
— Если Сунь Укун прибегает к помощи изменения реальности, то оборотни используют пилюли образа, мертвые могут сохранять свою оболочку, если им в рот положить пилюлю, уберегающую тело от разложения;
— Божества тоже иногда желают обрести земную жизнь, так как на небе нельзя быть с кем-то в браке. Земные воплощения приводят к множеству проблем, ведь сойти в своём обличье могут не все, приходится перерождаться и считаться с мнением родителей, чьё мнение стоит уважать, это следует из конфуцианства;
— Сунь Укун может легко менять свой облик, он часто превращается в мелкое насекомое и узнаёт таким образом чужие тайны. Не один Гвидон был таким хитрым;
— Часто используются таинственные артефакты, например — волшебная тыква, куда попадает отозвавшийся человек, где затем превращается в гной за три часа;
— Устройство небесной канцелярии трудно в плане понимания. Даже бог Дождя не может послать дождь, для этого он должен получить указание от Нефритового императора и вызвать к себе бога Туч. Также вызывает удивление существование колодезных драконов, у которых есть свой царь;
— В одном из приключений Сюаньцзан приходит в страну, где даосы притесняют буддистов. Сун Укуну предстоит пройти ряд испытаний, из которых, разумеется, выйдет победителем. Такие забавы — как вызвать дождь, угадать содержимое чёрного ящика, не шевелиться, искупаться в кипящем масле, отсечь себе голову и не умереть — все эти элементы встречаются с переменным успехом и в наших сказках;
— Не трогай чужое, если не видно рядом хозяина — это суть последнего приключения.

Читайте китайские книги. В них нет ничего трудного для понимания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» (1852)

Аболиционизм (движение за отмену рабства) — знаковая тема для США. В XIX веке за это люди были готовы умирать. И не только умирать за сохранение рабства, но и за его отмену. Та война была гражданской, разделившей одно государство на два противоположных лагеря. Промышленный север, оплот гуманного отношения к людям, родина финансовых воротил и сторонников доброго отношения к людям, он взбунтовался. Произошло это во многом благодаря книге Гарриет Бичер-Стоу, женщины. Кто скажет, что в США у женщин не было прав? Как же им тогда удавалось так управлять мужчинами и добиваться нужного для себя исхода дел? Линкольн пожимал ей руку и удивлялся : “Надо же, такая маленькая женщина, а вызвала такую большую войну”. Мысли о борьбе за свободные права всех граждан Америки зрели давно и теперь принято считать, что именно «Хижина дяди Тома» подтолкнула мир к переосмыслению тысячелетних традиций. Книга породила пласт литературы, написанной как в поддержку, так и в порицание, показывая совсем иные отношения, ближе к дружеским, нежели к жестоким. Победи в той войне юг, «Хижина дяди Тома» затерялась бы. Мог ли победить аграрный юг, сплочение плантаторов, север? Для этого надо хоть что-то знать о той войне, мы же даже в общих чертах не знаем историю США, кроме причин отделения от метрополии и событий последнего века. Даже представление о противостоящем северу юге не имеем.

Что представлял из себя в США чернокожий раб? Он не имел никаких прав, но получал жалование. Его нельзя было безнаказанно убить, но где искать белых свидетелей, чьи показания сможет принять суд. К моменту описываемых событий ввоз чернокожих рабов был запрещён, остались ещё познавшие родные земли. Рабы — дети США. Рождённые уже на новой земле. Она их дом, она же их погибель. Бежать можно только в Канаду, где любой раб становится свободным человеком. Не стоит скрывать и тот факт, что хозяин мог использовать рабынь по любому усмотрению, вплоть до удовлетворения своих физиологических потребностей. Некогда чёрные как смола, ныне имеют смуглый оттенок кожи. Такие негры скорее похожи на испанцев, как замечает сама Бичер-Стоу. Не зная о прошлом такого человека, никогда не примешь его за беглого раба. Если человек добивается всего сам, он желает независимости. Только одно угнетает негров — их хозяева и особое мироустройство, которое трудно изменить. Спустя сто лет свет увидит книга Харпер Ли «Убить пересмешника…». Многое ли поменяется за эти сто лет? Негры утратят статус рабов, но по прежнему будут на положении рабов. Чтобы изменить собственную психологию — нужно больше времени, необходимо смениться поколениям. Спустя ещё пятьдесят лет мир озарится «Прислугой» Кэтрин Стокетт — положение стало лучше. Но Стокетт не возымеет никакого действия на мир. Мир уже готов не просто к отмене рабства, мир его порицает. После Харпер Ли положение изменилось в лучшую сторону. И наконец-то в наше время — чернокожие люди гордо называют себя Афроамериканцами и готовы при удобном случае доказать правоту своего положения.

«Хижина дяди Тома» начинается с договора купли-продажи рабов. Разорённый землевладелец просто вынужден уступить невольников работорговцу, для которого рабы — такой же товар, как шитьё платья для портного, нельзя его осуждать, ведь спрос рождает предложение. Везде нужны люди. Бичер-Стоу показывает всю ситуацию как есть: негры — товар. Живой товар. Их осмотрят пристально, пощупают мышцы, заглянут в рот, проверят способности. Если нужен лакей, то лучше искать артистичного мальчика. Если управляющий — подойдёт и старый негр. У всего есть цена. Дороже стоят красивые девушки и чем белее их кожа, тем больше будет цениться. Многое зависит от благоразумности будущего хозяина — чванливый способен загубить талант, добрый — вызовет подсознание к бунту.

Наверное не зря Бичер-Стоу останавливает внимание читателя на двух типах негров: иссиня чернокожие и светлые негры. Тот, что подобен смоли, не может никак повлиять на ситуацию. Он навсегда будет оставаться рабом в глазах людей, хоть дай ему два раза вольную. Другое дело, светлокожий негр, больше похожий на загорелого представителя людей европеоидной расы. В процессе кровосмешений такие мулаты даже лицом не похожи на представителей своего древнего племени. Любой будет недоумевать о судьбе таких людей. Как они могут быть рабами, они же даже близко не негры. Такие персонажи в книге вызывают особое удивление. Изменился не только цвет их кожи, они обладают иным характером, им больше хочется свободы, они и есть зерно для переворота.

Самая большая трагедия для рабов — это осознание собственного положения. Они неуверенны в будущем, от них ничего не зависит. Главной особенностью негров, со слов автора, является природная лень. Им некуда спешить и им незачем работать больше необходимого. Превышение показателей работы хозяин одобрит повышением плана. И обязательно накажет в следующий раз за низкие показатели работы. Вторая большая трагедия — чувство безысходности. Сегодня ты радуешь отца, завтра тебя продают и ты уже никогда не увидишь своих родных. Плачь, кричи, рыдай — чёрствое сердце нового хозяина не позволит пойти тебе на уступки. Тяжело расстараются со своими детьми матери. В одном моменте Бичер-Стоу слишком категорична. Ни одна мать в книге не способна пережить расставание со своим малышом. Все сразу идут на самоубийство. Стоит забрать ребёнка и уже ночью услышишь только всплеск в пруду. Слишком категоричный подход к проблеме.

За сценами жестокости возникают сцены слащавости. Бичер-Стоу, исходя из одной реальности, сразу кидается в другую, нагружая читателя через раз собственной моралью. Нравоучение, основанное на личном опыте, это всегда хорошо. Человек выражает позицию — это правильно. Ближе к концу возникает стойкое ощущение схожести с латиноамериканским мылом. Плакать не будешь, ведь уже приучен к финальной серии бразильских эпопей. Персонажи пройдут через все стадии жизненных испытаний, кому-то предстоит умереть, а кто-то достигнет желаемого счастливого окончания.

Последний аспект, который хочется отразить — религия. Главный герой книги крайне набожен. Бичер-Стоу представляет его перед читателем как Христа. Откинув начало и середину жизни, автор переходит к последним аккордам. Старый негр страдает. Всегда ссылается на зачитанную страницу из Библии последнего дня Спасителя. Негр готов принять смерть праведника, лишь бы всё было на Земле хорошо, он всем отпускает грехи и всех с радостью увидит в раю. Сила его веры переворачивает сознание всех людей, даже чёрствые не могут устоять. Им даже интересно, почему человек так твёрдо отстаивает позиции и готов за них пойти на любые испытания. Фигура старого негра в книге стоит как титан твёрдой в своих убеждениях. Воля не нужна — надо показать принятие жизни без роптания. Пыталась ли Бичер-Стоу показать этого негра как человека старой закалки, верного традициям и так непохожего на других рабов, желавших свободы и сбегавших в Канаду. Фигура крайне противоречивая и непоследовательная в поступках.

Поставить точку можно процитировав Джорджа Оруэлла, но вы итак знаете о чём я хотел сказать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Герман Мелвилл «Рай для Холостяков и Ад для Девиц» (1853-56)

Если верить предисловию Борхеса, давшему описание Германа Мелвилла, то сразу перед глазами встаёт фигура Артура Гордона Пима из практически одноимённой книги Эдгара По. Посудите сами, жил Мелвилл с Эдгаром По практически в одно время. Отправился в плавание в девятнадцать лет из порта под название Нантукет. Бежал с корабля от жестокого капитана на остров с каннибалами. Через сто дней его подобрало австралийское судно, где он спустя какое-то время поднял бунт. Если после этого перед вашими глазами не возник образ Артура Гордона Пима, то вы либо не читали Эдгара По, либо просто это всё глупые увязки.

Мелвилл известен как автор «Моби Дика». Его рассказы не так известны. Представленный сборник содержит рассказы и повести, написанные во временной отрезок с 1853 по 1856, так называемый газетный период творчества Мелвилла. Утверждают, будто при жизни Мелвилл не пользовался популярностью у читателей. Известность пришла намного позже, уже после смерти, даже не его, а Кафки. Получив клеймо предвестника Кафки, Мелвилл с ним так и попадает на книжные полки. И всё из-за одной уолл-стритской повести «Писец Бартлби».

Писатели XIX века подхватили инициативу более ранних писателей. В их творчестве обязательно присутствует описание мира, их собственных путешествий и взглядов. Тогда не было иного способа познания мира, кроме как читать заметки путешественников. В то время людям был интересен именно окружающий мир. Не далёкие планеты и не глубины океанов. Именно быт и нравы иных земель. Путешествие по планете было всегда связано с препятствиями, занятием было довольно продолжительным и для крепких здоровьем людей. Мелвилл был из их числа. Он смело может быть назван Мартином Иденом. Бывший моряк, позже писатель. Судьба к нему была не столь благосклонна, и жизнь свою он закончил не по тому сценарию, на который обрёк своего героя Джек Лондон. Как знать, может жизнеописание Мелвилла как раз и вдохновило Лондона на написание «Мартина Идена».

Издатель книги — провокатор. Название для сборника «Рай для Холостяков и Ад для Девиц» просто не может не резать взгляд. Мне кажется, что большинство читателей от этого книга только потеряла. Не каждый возьмёт такую книгу, скорее сославшись на схожесть с Пауло Коэльо, а значит автор опять будет читать нотации о том как правильно жить. Девушки иного толка подумают о том, что очередной мужик самоутвержается, и отвернутся от книги. Даже не станут читать предисловие Борхеса, достаточно надписи на корешке. И изрезанный взгляд скользит по книжной полке дальше. Подобного рода сборник рассказов был издан ещё при жизни Мелвилла. И назывался он «Рассказы на веранде».

Первый рассказ оттолкнёт от книги тех читателей, что закрывают книгу после определённого количества страниц. Уверяю, «Веранда» настолько глубокомысленное произведение, рождённое восприятием мира писателем через призму собственного я. Такое гораздо больше заинтересует поклонников Германа Гессе или Джеймса Джойса, нежели человека, пожелавшего найти лёгкое чтение. Большая часть жизненного опыта умещается в этом коротком рассказе. Миросозерцательная картина — писатель смотрит со своей веранды по сторонам. Он уже многое в жизни испытал. Многое прочитал. Без сносок порой просто не обойтись. Не каждый из нас способен по строчкам помнить Библию, образы из которой так часто используются Мелвиллом.

Особой любовью проникаешься к Мелвиллу после следующей повести. Уже она стоит громогласных похвал — «Писец Бартлби». Да, именно из-за неё Мелвилл назван прокафкой. Повесть — протест. Такого подхода к жизни, как у главного героя, трудно найти. На все предложения он отвечает, что предпочтёт отказаться. Выполняет только узко заданную ему работу и всё. Но почему же Кафка. Загадочность, недосказанность, тайна, абсурд. Видимо только из-за этого. В иных рассказах сборника такой подход больше не встречается. Можно, конечно, приравнять повесть к «Процессу». Тут тоже дело происходит в конторе, связанной с судом. Недоумение от происходящего не только у читателя, но и у всех героев повести, но какой заряд полезности испытываешь, просто не передать словами.

«Бенито Серено» — детективная повесть. Читатель сидит и недоумевает. Он склонен считать, что перед ним что-то в духе «Писца Бартлби». С каждой страницей в душе поднимает какая-то мистическая нотка и к горлу подпирает ощущение ужаса. Опять интересно до последней страницы. Мелвилл обязательно всё расставит по своим местам, он не оставит место для недосказанности. Может данная повесть была порождением его жизненного опыта. Капитан американского корабля видит корабль-призрак и решается отправиться на помощь терпящим крушение морякам. Мелвиллу так удачно всё удалось расписать, что читатель вместе с капитаном проходит все этапы непонимания происходящих событий.

Другое произведение, связанное с морем — «Энкантадас, или заколдованные острова». Это скорее путевые заметки, перемешанные с устными сказаниями матросов, частенько посещающих эти места. С первой страницы Мелвилл сравнивает острова с кучами мусорами, раскиданными по океану в слепом порядке. С особой любовью он уделяет внимание каждому острову, восхищается блюдами из черепах. Ведь Энкантадас — это те самые Галапагосы, о которых слышал любой человек, хоть раз открывавший учебник по географии. Мелвилл расскажет всё, начиная с открытия островов и заканчивая наиболее яркими обитателями: жителями свободной пиратской республики острова Карла, потерявшей близких людей вдовой, об отшельнике, о прототипе Робинзона Крузо. Любопытные факты дополнят повесть, описание китов и пингвинов не будут лишними.

Продолжают тему описания тех или иных мест рассказы «Два храма» и собственно «Рай для Холостяков и Ад для Девиц». Они не поражают воображение и по своему построению больше напоминают рассказы Эдгара По, относящиеся к тем же рассказам, что описывают те или иные места. Мелвилл посещает церковь и театр, проводит параллели, увязывает всё к одному. И до сих пор читатель может сам в этом убедиться, когда в церкви тебе скажут, как надо себя вести, и ещё могут не признать своим, а в театре, храме искусства, тебе тоже укажут правила приличия, но никогда не оттолкнут, а скорее решительно прижмут к себе и больше не отпустят. Раем для холостяков оказывается клуб неженатых лондонских юристов-тамплиеров, которые по случайности, а может и нет, имеют такое же сходство с тамплиерами, как и их самоназвание на английском языке. Мелвилл потешается. Адом для Девиц окажется обыкновенная фабрика, куда не берут замужних и с детьми, где всё выжимают из человека, покуда он молод. Такие простые истины скрывались под столь провокационным названием.

И всё-таки есть немного мистики у Мелвилла. «Торговец громоотводами» расскажет о наживании на человеческих страхах. Живи Мелвилл в наши дни, рассказ был бы назван «Страховой агент». «Башня с колоколом» о гениальном архитекторе, который не считается с человеческими жертвами, ваяя свои творения. Мелвилл обязательно в той или иной мере ставит в них финальную точку, не уподобляясь манере повести «Писец Бартлби». Без мистики, но о жизненных наблюдениях за людьми Мелвилл поведал в двух рассказах: «Счастливая неудача» и «Скрипач».

Завершить обзор стоит рассказом «Джимми Роз» и повестью «Я и мой камин». Если Джимми Роз человек разорённый, то рассказчик — его старый товарищ, пытающийся понять мотивы поведения некогда главного досугоустроителя, кормившего прихлебателей за свой счёт. Как опуститься и сохранить человеческий облик и как другим, что жили за его счёт, стоит смотреть на мир, ведь всё циклично, в следующий раз коснётся кого-то из них. Пока же рассказчик смотрит на обои в его особняке и оживляя их, оживляет события былого времени. Повесть про камин тоже заслуживает отдельной похвалы. Она довольно трудна для восприятия, да и сюжет навевает некую скуку. Казалось бы, что такого — человек борется с женой и детьми за право оставить камин в собственном доме, лавирует между всеми, чуть ли не возводя оборонительные редуты, отвечая на любые доводы своими аргументами. И ведь не знаешь до конца, вдруг он всё-таки сможет отвоевать свой собственный камин, своего лучшего друга.

Многие были упомянуты тут, все были достойны этого. Не «Моби Диком» един Герман Мелвилл. Будет возможность — обязательно уделите время этому сборнику.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1832)

Неизвестно почему, но Гоголь у большинства читателей ассоциируется в первую очередь как мистик. Возможно такую славу он заслужил благодаря «Вию», «Вечерам на хуторе близ Диканьки» и отчего-то «Мёртвым душам», хотя последнее произведение не имеет ничего мистического, кроме названия. К тому же в активе Гоголя имеется «Тарас Бульба», тоже без мистики, сугубо по историческим мотивам. Все перечисленные книги являются отражением реальности той жизни, в которой жила Российская Империя. Где-то Гоголь давил правдой, поражая отчаянностью свой сатиры с политическим и религиозным уклоном, где-то он пытался делать это метафорически. Не стоит искать и копаться в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Там действительно можно найти многое при достаточно глубоком изучении. Впрочем, найти что угодно можно где угодно, главное грамотно расставить слова в ином порядке и выдать как за неоспоримые истины.

«Вечера на хуторе близ Диканьки» — это сборник рассказов. Практически сборник украинских казачьих страшилок. Заметьте, Гоголь пишет только о казаках и ни о ком больше. Будто никогда не было на землях Украины иных народностей кроме казаков. Ни на что не намекаю, просто как факт. Гоголевская Украина — это украинское казачество. Взять того же «Тараса Бульбу» в подтверждение слов. Там описан быт казаков, немного быт поляков и само собой евреев.

Самый знаменитый рассказ из сборника — «Ночь перед Рождеством». Его сюжет известен каждому и не требует пояснений. О доблестном кузнеце Вакуле, его матери ведьме, укравшем Луну чёрте, гламурной девушке и даже о царице, пожаловавшей пару обуви с царского склада. Быт украинского села поражает воображение, обычным метеорологическим явлением в виде закрывания Луны облаками тоже придаётся мистическое значение — чего только в темноте не померещится. Немного фантазии… и окраина Империи способна приблизиться к центру страны, пускай тут будет задействована чертовщина. Без неё и сейчас никуда. Заставь чёрта Богу молиться, тогда можешь рассчитывать на любые уступки с его стороны. Образ украинской девушки, славящейся дерзким поведением, чувством собственной важности, желанием выглядеть красиво перед всеми и ждать комплиментов от окружающих, да решительных действий в виде манны небесной ради себя любимой. Такой образ прописан в рассказе не зря. Все ждут сюрпризов перед Рождеством. Всем желателен кусочек своего счастья. «Ночь перед Рождеством» самый позитивный из всех рассказов в сборнике — добрая сказка с положительным исходом и без особой мистики, просто Гоголь включил фантазию.

Другие рассказы менее интересны. «Сорочинская ярмарка» о проклятых местах и чертовщине. «Вечер накануне Ивана Купала» о папоротнике и беспамятстве. «Майская ночь» о голове деревни и правилах приличия винокура. «Пропавшая грамота» вновь о чертовщине. «Страшная месть» — полный сумбур, богатый крылатыми выражениями о Днепре. «Шпонька и его тётушка» выбивается из общей канвы — школьная, затем армейская жизнь тихого человека, сталкивающаяся с интересами тётки. «Заколдованное место» — вновь сумбур.

Хорошо, когда весело. Хорошо, когда страшно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фёдор Достоевский «Идиот» (1868)

Картон. Толстый увесистый картон. И такого картона в книге много. Достоевский писал не просто на бумаге, он писал на картоне и писал много, уходя влево, отходя вправо, тщательно избегая пути вперёд. Пусть читатель мучается и шагает неровным шагом следом за автором, авось кривая выведет туда куда надо, а если и не выведет, то всяко в жизни от этого хуже ничего не случится. Похоже, после «Преступления и наказания» Достоевский взялся за ум, он уже выработал свой поздний слог и не искушает читательского гнева, набивая объём для книги уменьшительно-ласкательными суффиксами, так обильно им используемые в раннем творчестве. Стоит похвалить, Фёдора Михайловича. Может и будет что-то путное ближе к концу творческого пути.

«Идиот» — книга не совсем многогранная, она просто разноплановая, но не в плане разности, а в плане пересмотра своих жизненных приоритетов. Достоевский многое вытерпел и большинство личных переживаний постарался воплотить в этой книге. Заодно и объём будет. Внутренняя философия Фёдора Михайловича изливается на читателя бурным потоком. Исповедь от первого лица. Мало кто из писателей способен передать настоящие ощущения человека, которого через пять минут должны казнить. Достоевский испытал это на личном опыте. Он с радостью делится им с читателем. Корит ли себя Достоевский? Нет, он просто делится своими эмоциями, вкладывая личные переживания в уста героев. Достоевский не ограничивается собственной практикой. От него получаешь лёгкий экскурс в мир других подвергнутых казни. Пестует Достоевский и гильотину — страшное французское орудие для казни, позволившее казнить людей тысячами за один день, казнить механическим способом, очистив свою совесть за смерть другого человека. Достоевский верно замечает — имеют ли право люди казнить других людей. Законное убийство такое же незаконное.

Главный персонаж в книге — это князь Мышкин. Буквально принц на белом коне с прошлым Золушки. Всю книгу его обливают грязью. Мышкин — Чарли Гордон из «Цветов для Элджернона» Киза. Достоевский не рассказывает о чудесах медицины, когда идиот становится умным человеком, способным связать несколько слов в предложение. Достоевский не называет его открыто идиотом. Почему-то диагноз Мышкина — эпилепсия. От неё же он и лечился в Швейцарии. Но не от идиотии. Мышкин так и не предстанет перед читателем в образе олигофрена. Всегда будет милым и симпатичным, да довольно рассудительным человеком с твёрдым устоявшимся взглядом на мир. Его невозможно переубедить. Он скорее идиот по отношению к жизни, так думают все иные персонажи книги, чем идиот по диагнозу.

Что касается других персонажей. Вы знаете, они действительно картонные. Описываемые Достоевским сцены достойны психиатрической больницы. Такие страсти и рассуждения просто ужасают своим возвышенным слогом и притянутостью. В книге все больны, всем можно смело ставить диагноз. От поведения дам возникает желание захлопнуть книгу. Как с такими фуриями вообще можно было общаться. Это не стервы — таких женщин даже не знаешь как назвать. Либо высший свет был настолько извращённым, что просто выбрать было больше некого, либо мужчины — порядочные тряпки. События развиваются стремительно, но до третьей части. После книгу можно не читать. Достоевский высказался уже обо всём, о чём он хотел сказать. Последние две части — просто непонятны. События сумбурны, нелогичны, описаны поверхностно.

Да, имя Фёдора Михайловича уже многим способно закрыть глаза на многие огрехи. Он просто не мог писать плохо. Однако, почему же не мог? Мог, и писал плохо. Только теперь у него стало получаться лучше. Вся жизнь Достоевского была полна событий, он старательно изливал мысли на бумагу. «Идиот» получился таким — объёмным, живым, великосветским, но слишком кричащим и одиозным. Правду в книге искать не стоит. Её там нет. Есть накал страстей. Пожалуй и всё.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Лермонтов «Герой нашего времени» (1840)

Ангажирую к прочтению.

Кого-кого, а Лермонтова стоит уважать. Не зря человек свою жизнь прожил. Быстро, зато ярко. Без погубившего его Кавказа мы бы и не знали того самого Лермонтова, что донёс до нас образ всех красот сих гор. Погиб Лермонтов в двадцать семь лет и людям нашего времени, наблюдающим за уходом молодых и красивых на пике успеха — это кажется наиболее удачным возрастом. Лермонтова заносим в клуб «27». Наверное стоит поискать кто до него погиб в этом возрасте, достигнув многого и остановившись перед бездной возможного творческого кризиса. Пока же Лермонтов для меня становится основателем сего удивительного клуба, объединившего вокруг себя столь много имён.

Лермонтов славен стихотворениями. Удачно у него ложились рифмы. В «Герое нашего времени» Лермонтов пробовал силы в прозе. Не смог избежать лирических вставок, всё-таки это Лермонтов. Не скажу, что вставки получились высокохудожественными. Они ничем не лучше вставок из «Улисса» Джойса. Такие же простые, с незамысловатой рифмой и скорее призваны создать объём произведению, нежели послужить действительно чем-то важным и неотъемлемым в книге. Можно сколько угодно сравнивать главного персонажа книги с самим Лермонтовым, где-то это так и есть, а где-то совсем иначе. Не был Печорин Лермонтовым. Он был, как правильно говорят, скорее не героем своего времени, а простым обывателем, созерцающим жизнь с позиций глубокого наплевательства. Идёт себе и идёт, я же дышу чистым воздухом и мне безразлично как моё будущее, так и будущее окружающих меня людей. Может и были тогда такие люди героями, сумевшими пересилить общественное мнение, начавшие вариться в собственном котле, отвергнувшие старые традиции и вставшие у истока новых реалий жизни. Впрочем, в наше время точно таких же людей считают героями… героями нашего времени. Только ныне это представители контркультуры и отнюдь не лапочки, а с сильным стержнем, но не железным, а в виде силиконовой вставки, чтобы не был шалтаем-болтаем и держал форму прямо без отклонений от курса.

События в книге неравномерные. Просто пять отрезков из жизни. Любовь, нелюбовь, фортуна, нефортуна и одна для почему бы и нет. Как влияние на сознание подрастающего поколения ничего не сделает. Для понимания книги надо быть как минимум человеком состоявшимся и как максимум держать за плечами богатый жизненный опыт… ну или хотя бы книг триста прочитать и иметь на их основании хоть какую-то заслуживающую внимания точку зрения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Чэн-энь «Путешествие на Запад. Том 1» (1570)

Славная классическая китайская литература. Ей есть чем похвастаться. Китайцы твёрдо знают свою историю без сослагательных наклонений. Множество источников, прекрасные историографы, богатое прошлое. Философия китайцев по развитию не уступает философии древних греков, просто немного отличается. Если греки старались познать мир, то китайцы познавали природу человека. Всем известны труды Конфуция — оплота феодализма и строгих правил, Лао-цзы — учителя познавания мира такого какой он есть. Иные же известны узкому кругу людей на западе, но имеют твёрдую значимость на востоке, где их учения изучают и уважают. Свои взгляды китайцы во многом сформировали в V-III веках до нашей эры, когда Китай ещё не стал единым, был наполнен множеством мелких государств, постоянно ведших войну друг с другом.

Есть мнение, что существует как минимум четыре основных классических китайских художественных произведения, созданные много веков назад. Их чтение является признаком широкого познания мира и принятием основ многоплановости классической литературы. Вот эти четыре оплота: «Троецарствие», «Сон в красном тереме», «Путешествие на запад» и «Речные заводи». Все они, как любят говорить сами китайцы, имеют больше ста тысяч слов. Настоящая кладезь для желающих понять другой образ жизни, чужие нравы и особенности менталитета. Всё-таки китайская нация в своём плане больше однородна, нежели разнородна. Прошедшие через все формы управления собственным государством, они пришли к тому, что есть сейчас. И живут очень даже хорошо. В таком-то количестве в таком-то климате и с такими-то возможностями.

«Путешествие на запад» имело место быть в реальности. Книга отчасти историческая, но с большой натяжкой. Есть сюжетная привязка к событию и больше ничего. Книга больше фантастическая. Когда в Китай стал проникать буддизм, житель Поднебесной Сюань-цзан решается совершить поход на территорию Северной Индии, чтобы привезти в Китай священные буддийские книги. У Чэн-энь взял этот факт, добавил китайской мифологии, разбавил китайским шаманизмом и влил стакан горячего безудержного юмора, наделив героев сказочными способностями. Писал он не строгим красивым языком, как заповедовал делать Конфуций, а просто и для простого народа, превратив книгу чуть ли не в «бульварное чтиво», что безусловно одобрил бы главный противник Конфуция Мо-цзы. Трудно поверить, но уже в 1570 году «Путешествие на запад» стало просто гигантским произведением, масштабу которого может позавидовать даже Гюго. Как мы знаем, Гюго любил полностью прописывать свои миры, порой уходя в начале повествования очень далеко. У Чэн-энь уходит ещё дальше, порой на пять веков, а иногда даже и на тысячу лет. В его время считалось обязательным, чтобы в художественной книге описывались не только сюжетные линии, но обязательно взросление героя, его рождение, особенности зачатия, как встретились родители и так далее. В итоге можешь очень удивиться, что история-то оказывается не об одном, а совершенно о другом. Такой подход может только порадовать читателя. Остаётся только читать и понимать полностью прописанный мир.

Начиная читать книгу, трудно потом принять, что Сунь Укун (царь обезьян, бессмертный бог грома, бесшабашная личность, проказник и лиходей) не главный персонаж. У Чэн-энь так красочно прописывает его образ, войну с богами, похищение нектара бессмертия, все проделки и последующие события, что как-то недоумеваешь, когда он потом пропадает. И описание уже ведётся про других. Книга слишком многогранна. Под одной обложкой целые судьбы. Тут будет и человек-свинья, и дракон-лошадь, даже сам Будда будет фигурировать, что уж говорить про Небесного нефритового императора и просто про китайского императора. В этом котле будет много кто варится и будут задеты судьбы многих людей. Читателю не стоит ждать бытового описания, фантазия У Чэн-эня просто поражает воображение. Столько придумать и уместить в одной книге, так здорово прописать вселенную, так всё грамотно увязать и разложить по полочкам. Книга при этом не нудная, а интересная. Её даже можно ребёнку на ночь читать. Пусть он взрослеет не на книгах про Гарри Поттера, а познаёт мир вместе с Сунь Укуном. Поверьте — ребёнок мир будет понимать гораздо лучше, да и на его вопросы будет гораздо легче отвечать. У Чэн-энь был до конца верен заветам Цзоу Яня, призывавшего видеть мир не своими глазами, а исходя из меньшего предполагать большее. Чем дальше будешь сам с собой рассуждать, тем яснее тебе станет всё вокруг.

И это только первый том! Можно порадоваться дружбе коммунистического Китая и СССР. В 50-60-ые годы XX века переводчики подарили русскоязычному читателю множество переводов китайских произведений. Жаль, что ныне они не пользуются спросом, их никто не желает перепечатывать. Спасибо электронным библиотекам — они сохранили для нас эту кладезь.

Напоследок хочу сообщить десять буддийских заповедей: не убивай, не воруй, не прелюбодействуй, не лги, не пей вина, не сиди на высоких сиденьях, не носи красивые одежды, не танцуй, не носи драгоценности и не ешь в неположенное время. Мирян касаются только первые пять.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Гоголь «Тарас Бульба» (1842)

И немного о казаках. Творчество Гоголя многогранно, не только наполнено мистикой, сатирой и констатацией исторических фактов, но, оказывается, в творчестве Гоголя есть много положительных отсылок к славной истории казачества. Не скажу, что казаки у Гоголя получились самобытным ярким народом. Не увидел ничего нового и необычного. Их нравы практически не отличаются от нравов кочевников, просто живут более осёдло и хоронят покойников согласно христианским традициям. Казаки Гоголя обладают горячим безудержным нравом. Им не сидится на месте. У них всегда саднение в руках, да желание пойти оторвать кому-нибудь голову, либо хотя бы кого своего поколотить. Деньги у казаков Гоголя не задерживаются. Сразу спускаются. Казаку Гоголя и без денег хорошо, он всегда возьмёт своё силой. Прекрасные сыновья степи — казаки Гоголя. Есть простор, они найдутся где разгуляться, им есть куда пойти.

Гоголь сразу, буквально с первых страниц, делит казаков на две группы. Первая склоняется к православию, вторая к католичеству. Соответственно, нет спокойствия в их рядах. Они никогда не придут к общему мнению. Только война всё решает в их делах. Правда, столкновение двух крайностей всегда приводит в действие чьи-либо интересы. В случае главного героя, Тараса Бульбы, это интересы Российской империи. В случае казаков-католиков — ляхи польские. Не один раз вздыхал Тарас, он истово желает всем соседям обрести православную веру, тогда можно будет забыть о войне. Только его слова расходятся с делом. Как казак Гоголя он наполнен вольным духом и готов порвать любой мирный договор, лишь бы силу испытать, да вольного ветра вдохнуть, несясь на коне во вражеский стан. И какая там Российская империя… Казаки Гоголя и без неё знают, что им делать, даже спрашивать не станут, просто поставят перед фактом.

Весьма едко Гоголь касается темы евреев. Тут они во всей красоте познают ненависть народа. Ежели казак Гоголя волен как ветер в поле, то такой же ветер гуляет у него в карманах. Не может он стерпеть ростовщика. Готов на любое дело пойти, лишь бы избавиться от назойливого еврея. Между тем, именно евреи опосредованно играют главную роль в книге. Евреям Гоголя без разницы, кто руководит той местностью, где им доводится в данный момент находиться. Они живут везде и поддерживают связи. Они затевают конфликты и всегда пытаются найти выгоду. Ловкими понуканиями способны возбудить ярость в нужных людях, создать важное для течения их дела событие. Кто-то не желает расплачиваться по долгам, да ещё и сжить тебя со света хочет, то получай, дорогой, в гости другого моего должника. Он тебя помутузит, а я ему часть долга прощу. И за это евреев Гоголя казаки Гоголя тоже люто ненавидят.

Сюжет книги интересен. Однако, события не вызывают веры. Театр военных действий больше напоминает театр, нежели поле сражения. Герои Гоголя успевают и сражаться, и в перерывах между ратным делом поговорить о житье-бытье. Тем временем, события резко перескакивают в иную канву. Меняются декорации, а вера в происходящее так и не появляется. Видимо, Гоголь где-то решил обойтись пустым пространством, дабы не раздувать сюжет и быть более лаконичным. Не совсем хорошо получилось. Главной проблемой Бульбы, конечно, были его сыновья. Статные, красивые, сильные. Одинаковые и различные. Один за друзей будет биться до смерти, второй способен душу продать за поцелуй красивой барышни.

Жизнь горит как фитиль — ярко искрит. Казак Гоголя для меня теперь синоним вольной птицы, горячей на суждения, полной внутренней силы, лишённой желания жить спокойно, ищущей неприятностей. Казаки Гоголя одинаковы во всём, кроме веры… верят в разное, разным и по-разному.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эдгар По «Сообщение Артура Гордона Пима» (1838)

Нет другого человека, что мог так повлиять на умы последователей и при этом уйти в тень. Уйти не на совсем, а лишь слегка оставив небольшое о себе упоминание. Его слог не так красноречив, его идеи не до конца продуманы, он сам как загадочное явление своего времени. Эдгар По — мифический писатель. О нём слышишь, но совершенно не знаешь его творчества. Вроде бы он писал стихи. Определённо он писал стихи. Вроде бы именно По был родоначальником детективов. Вроде бы. А кто-нибудь проверял?

В руках у меня сообщение Артура Гордона Пима, бережно переработанное Эдгаром По и представленное на суд читателей. Давайте посмотрим. Перед нами молодой человек, его окружает необычная обстановка, сравнимая с картинами Дали. Вокруг него, истекая слюной, ходит тигр. Человек сидит в трюме. Он не может выбраться. А на палубе корабля в это время загадочным образом умирают люди. Корабль терпит крушение. Им невозможно управлять. Ничего особенного. Но книга с каждой страницей всё больше теребит чувство животного ужаса. Чайка выклёвывает глаза, жертву остракизма съедают, даже не успев толком заколоть. Это напоминает Лавкрафта. Такой же мрачный мир, но без лишнего мифологизирования, однако с сильной подоплёкой и гораздо более понятными событиями. Вот Эдгар По рассказывает нам о корабле, как он плавает, как пересыпается зерно в трюме. Тщательно расписывает образ жизни пингвинов, орланов и туземцев. Чем не Верн? А ведь Верн и Лавкрафт будут творить позже. Тот же Конан Дойл, чей стиль напоминает Эдгара По, не зря будет тут упомянут.

Не стоит ожидать захватывающего чтения, временами разрешается зевнуть. Эта книга не развлекательное мероприятие. Она серьёзна как ничто другое. Сообщение Артура Гордона Пима наполнено отчаянием, в очередной раз напоминает о бренности человеческой оболочки, о невозможно повлиять на независящие от тебя силы. Сообщение о смирении, о неизбежности. Как не живи, а жить надо. Как не желай умереть, осознание смерти не придёт никогда. Как не дыши под водой, а надышаться не хватит воздуха, да и акулы злобно клацают за бортом. Вы до сих пор мечтаете совершить незабываемое приключение?

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 95 96 97 98