trounin.ru

1. «Впотьмах»

Бредёт человек во тьме, думает, будто кругом светло и пространство его окружающее ясное. Не замечает чужой беды, пока не испытает на себе её подобие. Не желает знать иного мнения, кроме своего собственного. Игнорирует преграды, воспринимая их за видимость проблем. И всегда находит причину усомниться во всех, задаваясь общими вопросами, обязательно совершая точно такие же ошибки, какие сам осуждает. Взять для примера Россию конца XIX века. Цивилизованная страна? Империя, достойная почёта? Её населяли разные люди. Кто-то старался возвыситься, унизив других, либо брать требуемое нахрапом, спешно отступая при оказанном ему сопротивлении. Вековечные темы останутся одинаковыми на все время, изменяются лишь люди, воспринимающие мир с высоты полученных ими знаний. Где прежняя скромность трактуется с укором следующими поколениями, там развязность укоряющих подвергнется осуждению последующих.

Действующие лица повести Куприна «Впотьмах» могут восприниматься читателем с противоположных точек зрения. С одной стороны — честные, наивные, легковерные, знающие о тяжёлой жизненной доле, предпочитающие жить с закрытыми глазами. С другой — персонажи, мало похожие на настоящих, совершающие неправдоподобные поступки и в умственном развитии остановившиеся до наступления половой зрелости. Исходя из этого и возникают все те трагические неприятности, которыми Александр пытался растрогать читателя.

Драматичность зашкаливает. В чём толк от подобного построения сюжета? Лить слёзы и промакивать глаза платочком, как то делают герои из произведений романтического жанра? Так и остаётся поступать, внимая истории молодой девушки, едущей в неизвестность, встречающей прекрасного компаньона, а потом сгорающей от чувств к нему и превращающейся в пепел ради счастья того, кого она почти не знала. А ведь молодой человек хорош собой, манеры идеальны, если бы не пожирающая его страсть к ярким поступкам, быть ему окружённым вниманием прелестницы. Встречающиеся на их совместном пути люди испорчены первым производимым на читателя впечатлением, тогда как в душе всех тиранов прячется котёнок: до чего остаётся дойти с помощью цепочки раскрывающих сию истину поступков или оставить отрицательное мнение превалирующим.

Обвинять в складывающихся обстоятельствах остаётся самих действующих лиц, игнорируя авторские упрёки по отношению к государству и составляющему его обществу. Человек волен делать выбор, к которому никто не принуждает. И ежели общество проповедует определённые идеалы во имя процветания государства, необходимо с ними мириться и не стараться изыскивать ценности другого толка. Обстановка в любом случае окажется из числа негативных, покуда приходится ошибаться. И так получается, что за промахами раскрывается способность человека сочувствовать бедам и стремление оказывать помощь нуждающимся, не требуя ничего взамен.

Остаться счастливыми никому не дано. Куприн воздаст героям по должным им страданиям, наказав наивных действительностью, пресыщенных — позабытым стремлением к обладанию недоступным, всех довольных — лишением уверенности в завтрашнем дне. Забудет Куприн о твёрдых жизненных воззрениях героев, в одно мгновение изменив их ценности, словно они решили посвятить жизнь чему-то новому, в чём они никогда не нуждались и не будут нуждаться потом. Во благо сюжета, но в разрез с логическим восприятием. Впрочем, читатель шокирован, поэтому не станет разбираться в хитросплетениях сюжета.

Истинно, впотьмах. Желающим обострить депрессию повесть Куприна показана. Радужная обыденность оказалась покрытой мраком. Вера в счастье привела к несчастью. Надежда всегда маячила рядом, распадалась с очередным шагом действующих лиц, и всё-таки не покинула страниц. Любовь оказалась выдумкой, приведшей в нервному истощению и душевной слабости. Первопричиной же всего был узкий кругозор, а с ним и недальновидность.

2. «Жанета»

Текст повести «Жанета» предлагается рассмотреть не под прямым толкованием, а применимо к произошедшему в России слому имперских традиций, приведшему к созданию на его территории советского государства. Для эмигранта Куприна эта тема была постоянным болезненным напоминанием об утраченном прошлом. Жизнь изменилась и внесла серьёзный разлад в творческие способности Александра. Яркие краски пришлось искать в новой среде, ничем не способствовавшей появлению вдохновения, пока к себе не приковала внимание девочка Жанета, чьё обаяние пленило и грозило перерасти в переосмысление потерянного себя, но её образ растаял подобно чаяниям разбредшейся по миру интеллигенции.

Чем заняться во Франции эмигранту? Жены более рядом нет, дети утрачены, уважение коллег перестало иметь значение. Размышлять о производимом на Эйфелеву башню давлении ветра? Думать, почему монеты круглые, отчего бесполезно читать газеты? Только это и остаётся. Размышлять требовалось о судьбе России, пока ситуация ещё оставалась под контролем. Пустые соображения, равнозначные думам о Париже, породили подобие Жанеты — идеального представления о должном быть. Милостями Жанеты пользовались слепые и, надо полагать, все, кому не лень, кроме тех, кто видел Жанету и мог её облагодетельствовать, не позволяя одаривать бывшими в употреблении подачками. Однако, стоило осознать важность Жанеты, обязательность её присутствия, как желанной конструкции выстроенных взаимоотношений, рухнула и более не подлежала восстановлению.

Жанета верила людям, не ожидала подвоха, страдала после перенесённых потерь и снова обретала способность радовать окружающих. Она могла заблудиться в лесу, простыть и долго выздоравливать, внушая надежду на её полное восстановление от болезни. Так и происходило. Приняв на себя череду горестных происшествий, Жанета опять наполняла жизнь людей счастьем. Одного не могла избежать Жанета — она подчинялась матери и зависела от её решений. Стоило матери поверить в новые возможности, как старые порядки оказались разрушенными. Пропала и Жанета, воплощавшая в себе русский народ, чтобы предстать на странницах одноимённой повести Куприна уже в образе юной француженки.

Читатель может трактовать текст повести иначе, не заглядывая настолько глубокого в душу писателя. Все мы понимаем, настолько зависит понимание определённого материала от имеющихся знаний. Опять приходится говорить о кругозоре, обязательно важном и чаще всего остающегося узким. Безусловно, лучше подходить к пониманию произведения с позиции имеющегося текста, не стараясь понять, что находится между строк. Причина сего очевидна: один читатель увидит связь «Жанеты» с утраченной Россией, другой — прочтёт историю девочки, третий — озадачится переживаниями лишённого внуков мужчины, четвёртый же надумает некую проблему, которую он стремится найти везде и, разумеется, находит.

Правду говорит читатель. Подразумевать четвёртого, не объединяя его с первым — не есть правильно. Проводить черту между вторым и третьим в той же мере бессмысленно. Всё это действительно так. И тут уже читатель обязан согласиться с тем утверждением, что когда одно произведение способно породить у людей разные мнения, значит писатель написал текст, способный и в будущем побуждать к размышлениям. Собственно, основная мысль о «Жанете» сказана. Остальное — связанные с ней домыслы.

Остаётся пожелать черпать вдохновение даже там, где его нет. Достаточно оформить известные обстоятельства в иные одежды, как раскусить такой замысел писателя сможет далеко не всякий читатель. Будем считать, Куприн поступил аналогичным образом. Он размышлял о разном, придумал образ Жанеты, вдохнул в него жизнь, провёл параллели, придал им вид французской повседневности, добавил излюбленной им драматичности и получилась вполне удачная художественная работа.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №10

Смешалась жизнь французов, уподобилась она накипи, став схожей с отложениями, требующими чистки. Стала жизнь французов подобна традиционному вареву, состоящему из смешения простейших, доступных каждому, продуктов. И из всего многообразия смешений всегда выходило достойное внимания творение рук человеческих. Было так и во времена Второй империи: низы пошли по верхам, там осели и стали считать себя цветом нации. Эмиль Золя понимал значение происходящих в обществе процессов, о чём решил написать в десятом романе о семействе Ругон-Маккары.

Одно дело захотеть, другое — реализовать. Золя пишет неравномерно. Некоторые романы вызывают восхищение, прочие удостаиваются негативной оценки. За излишней торопливостью изложения ускользает требуемая беллетристике красота. Суть представленной в «Накипи» истории ясна своей важностью, но очень трудно уловима за предложенной читателю событийностью. В центре повествования Октав Муре, один из тех, кто сумел избежать участи потомков пьяницы Маккара, не сошёл с ума и не подвергся влиянию негативных факторов. Его вхождение в жизнь начинается здесь и сейчас.

Что даёт Золя читателю с первых страниц? Эмиль останавливается на доме, где можно снять жильё. Его обитателями являются люди разного положения. Чем ближе к первому этажу, тем коридоры опрятнее, дорожки краснее. Но чем выше располагается комната, тем обшарпанней становятся помещения и тем меньше в них хочется жить. Таково первоначальное жильё Октава и такова вся Франция того времени (а может и Франция всех времён). Ничего при себе не имея, Октав может заручиться требуемой поддержкой у живущих рядом людей, что позволит ему переместиться на нижние этажи, а то и стать владельцем располагающегося в этом же доме магазина «Дамское счастье». Октав — кузнец своей судьбы, ему следует избегать ошибок, тогда он не уступит Ругонам в том, чем должна была обладать его мать.

Французы всегда были открытыми для отношений. Они не закрывают дверь перед нуждающимися в их мнении. Не беспокоит французов даже то обстоятельство, когда кто-то пользуется расположенностью к нему. При них могут совершать непотребства, не смущаясь оказаться на виду, выпячивая, тем самым, положенное быть тайным. И французы принимают это, переваривают, словно продолжают уже которой век смешивать простейшие ингредиенты нижайших человеческих потребностей. А чего человек желает больше всего? Быть влиятельным, удовлетворять возникающие желания и иметь твёрдые жизненные убеждения. Всё перечисленное испытывает и Октав Муре, решающий финансовые потребности с помощью доставшейся от родителей приятной внешности.

Стоит ли говорить о прочих действующих лицах, в чём-то несчастных и отчего-то страдающих? Золя наделяет всех радостными и горестными событиями. Их проблемы не так важны для Второй империи, скорее являясь отражением присущей людям суеты вообще. Любовь, измены, привязанности и разрывы отношений — не беда беллетристу об этом слагать сказания. Не озаботился Золя толковым отражением событий. Может иссох Эмиль морально, рассказывая на протяжении предшествующих лет истории любовных похождений, пьянства и выгорания человеческого достоинства? Он ранее поведал про родителей Октава, о судьбе его брата Сержа и сестры Дезире, о горькой участи двоюродной тётки Жервезы Купо и её дочери Нана. Поэтому Октав тоже оказался в окружении деградирующих элементов общества, единственно в себе воплощая стремление быть лучше.

Читатель не прощается с главным героем «Накипи». С ним ещё предстоит встретиться в следующей книге «Дамское счастье». Октав не погиб, Золя сохранил ему жизнь, чем безусловно удивил. Выше дозволенного ему он прыгнуть всё равно не позволит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Побольше мрачности в сюжет пьес, чтобы зритель ёрзал на стуле и с нетерпением ждал развязки. Морис Метерлинк предпочитал наполнять свои произведения истинной драматичной событийностью. Для того он вёл внимающего через бурелом страстей, позволял обходить острые углы и ставил перед очевидной проблематикой сущего: всё случается вследствие имеющегося у человека желания видеть затруднения там, где их нет. Опираясь на исход каждой истории, Метерлинк начинал разворачивать пьесы в примерно пяти действиях, наполнял происходящее утяжеляющими диалогами, заполняя требуемое для постановки время. Зритель извлекал мораль, пьеса подходила к концу, оставалось ощущение избыточности метерлинкнутости.

При желании можно каждую пьесу Метерлинка разбирать отдельно, находя важные для отражения общественных устремлений слова. Требуется ли это? Нет. Метерлинк в редкие моменты писал гениальные произведения, чаще предоставляя внимаю продукт среднего качества полезности. Продукт оказывался одинаковой степени выдержки, содержал в себе один и тот же состав, различаясь наименованием действующих лиц. Сугубо морализирования ради, не преследуя высокой цели, человека нравы понукая, Морис выводил ещё одну пьесу, отображая в ней отсутствие перспектив разумного продвижения в области понимания нравов, отличающихся склонностью к скорой порче. Даже невинный братский поцелуй возводился им в подозрительность сторонних с маниакальным желанием убивать для искоренения разрастающегося поползновения к обязательно ожидаемому порочному разврату.

Человек у Метерлинка изначально виновен. Он стремится возжелать объект страсти, поправ нормами порядочности. Для него не существует десяти заповедей, они воспринимаются им в качестве высокого порога перед полуоткрытой дверью. И если человек этого не осознаёт, это понимают другие. Если же осознаёт и старается отмолить нечаянные прегрешения, то плакать ему сперва кровавыми слезами самому, а потом уже за него начнут плакать статуи святых. Но не будет человеку окончательного прощения, ибо греховен он и не заслуживает прощения, пока статуи сохраняют неподвижность. И тогда статуи оживут, придав мрачности фантасмагоричность.

Любовь у Метерлинка светлая и чистая до наивности. При всей кажущейся добродетели, она сжирает людей без остатка, толкая их на совершение безумных поступков. Любовь тоже города берёт, она способна накормить голодающих и дать надежду страждущим. Просто нужно в определённый момент воспользоваться чьими-то чувствами, располагающими к тому, чтобы быть использованными. Иного не случится, когда тому предстоит свершиться. Только кому станет легче от проявленной простаками добродетели? Наивность и вера в людей приводит человека к собственной гибели. Люди воспользовались чужой помощью, подняли дух и более их уже не интересует тот, кто протянул им руку помощи. Метерлинк наглядно доказывает данное размышление.

Причиной сих рассуждений стали пьесы: Пеллеас и Мелезанда, Смерть Тентажиля, Алладина и Паломид, Семь принцесс, Сестра Беатриса, Монна Ванна, Жуазель. Касаются они разных событий, обычно с упором на историчность настоящую, либо выдуманную. Есть у Метерлинка эпизоды из прошлого Италии, а есть относящиеся к английской мифологии. Обязательно в центре любовный сюжет, чаще с трагической развязкой. Требовательный зритель желал проливать слёзы, пребывая под впечатлением, чем Морис снабжал его в изрядном количестве. Мораль редко случалась полезной для нравственного самосовершенствования, каждый раз склоняя зрителя к воспоминанию о детских страхах. Во славу интересов зрителя невинность замешивалась Морисом на крови действующий лиц, обязанных принять полагающиеся им страдания.

Актуальность пьес Метерлинка в прошлом. Конечно, есть у Мориса вековечные сюжеты, способные вызвать ответное чувство у последующих поколений. Их мало. Они навсегда останутся в душе их узнавшего. Прочее выветрится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мистического Гофмана в «Майорате» нет, теперь Эрнст предлагает открыть секрет одного дворянского рода, вместе с читателем постаравшись разгадать тайну разрушенного замка. Поныне оттуда, где он располагался, раздаются стонущие и царапающие звуки. Неужели привидения поселились в развалинах? Стоит полагать, что именно так. Чего только не услышишь на берегу, особенно находясь в таком уникальном месте, как Курише-Нерунг, узкой полосе суши между заливом и морем. Эрнст Гофман разобрал близкое его пониманию, дополнив историю семейными дрязгами вокруг наследственного владения родовыми землями.

Никто не любил жить в замке. Поэтому он почти всегда пустовал. Иногда съезжался весь род, преследуя цель поохотиться и провести время в пирах. Не любили замок и из-за связанной с ним мрачной атмосферы. За замком не следили, посему замок стал приходить в упадок. Дополнительные проблемы заставили членов семьи заново переосмыслить связанный с ним майорат, накладывающий свои особенности наследования, отягощённые возможными наследниками-бастардами, учесть которых не представляется возможным. Всех тяготило владение данным замком — в любой момент это право можно было утерять, посему лучше пусть он разрушается, нежели на него серьёзно рассчитывать.

И где же стоит искать призраков в сей истории? Оказывается, был убит, либо умер сам, сперва старый барон, потом его старший сын — наследство перешло ко второму сыну. Никого такое развитие событий не озадачило. Но именно тогда появились стоны и царапающие звуки. Обозначилась тайна, требующая разгадки. Призраки взывают к отмщению или они плод воображения? Эрнст Гофман намерен разобраться, вжившись в потомка рода, аналогично озадаченным родовым проклятием, желая понять причины и найти виновного в гибели предков.

Бывает так, что виновного нельзя призвать к ответственности. Совершал он проступок вне своей воли, то есть его деяние не содержит состав преступления. Эта особенность расследования является главной составляющей повествования. Догадаться о ней сможет человек с таким явлением ранее сталкивавшийся. Ежели ничего подобного и предположить не получается, значит уровень познания мира был на тот момент недостаточным. Думается, Эрнсту Гофману такое поведение человека казалось необычным, требующим всестороннего изучения. Не одним ведь сторонникам Месмера задаваться вопросами трудно постижимых свойств тела и связанных с ним субстанций. И не постоянно Гофману черпать вдохновение в страшных сказочных сюжетах германских земель, нужно озаботиться проблемами реальной важности.

Речь идёт о сомнамбулизме. Не такая уж серьёзная тема для исследований Гофмана. Эрнст чаще обличал современное ему общество, пользуясь элементами мистических материй, прикрывая явное тайным. В «Майорате» события описываются прямым текстом, предполагая загадку и ответ на неё, что не так типично для Гофмана. Разгадка в действительности не настолько важна, чтобы акцентировать на ней внимание. А так как обойти её стороной никак не получится, по причине её явственной необходимости для отражения некогда разыгравшейся в стенах замка трагедии, читателю приходится принять версию Гофмана в качестве первичной силы, погубившей замок и связанный с ним майорат.

Если ещё раз вспомнить Месмера, рассказанная Гофманом история должна считаться мистической. Кто тогда стонет и царапает? Неприкаянная душа ждёт другой правдивой версии изложения разыгравшихся в замке трагических событий? Сомнамбулизм — одна из возможных версий. Она может оказаться не настолько правдивой, как того хотелось Эрнсту. Ему показалось занимательным озадачить читателя таковой особенностью поведения человека, вполне достойной упоминания и всестороннего изучения. К тому же, отчего не рассказать в реалистичной манере? И Гофман рассказал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Слог писательский ковать — трудная задача. Не всё выходит под пером содержательным и удобоваримым, обязательно случаются будто бы знаковые вещи, лишённые полезного предназначения. Душа писателя просит изливать мысли на бумагу, отчего одни измышления выходят удачными, прочие — поверхностными. Читатель это редко принимает во внимание, закрываясь от действительности надуманными рамками, вроде определённого отношения к литераторам или стараясь придерживаться воззрений определённой группы людей.

Написал Чехов этнографическую заметку, можно о ней смело забыть. Он отразил реалии своих дней. Показал нужды простого народа и тяжести существования евреев. Глаза этим он никому шире не открыл, показав и без того ясное бедственное положение. Впрочем, бедственность Чеховым не осуждается, скорее принимается под видом необходимости. Кажется, имеющееся сложилось в результате жизни прежних поколений, обязанное сохраняться и в дальнейшем.

Молодёжь может рваться к знаниям, либо быть подталкиваемой к ним их родителями. У Чехова получается так, что двигающаяся по степи повозка везёт человека из его необразованности к светлому будущему, обязанному быть лучше, нежели доставшаяся предкам доля. Надеждам приходится проходить испытания на их сохранение, они могут быть разбиты из-за историй некогда тянувшихся к знаниям людей, так и не нашедших призвания, вследствие чего те опустились на прежние позиции, только уже отягощённые осевшими в их головах бесполезными науками.

Многое происходит в пути. Истории сменяются в лице постоянно встречаемых рассказчиков. У каждого свои впечатления от жизни, чаще негативного толка. Жизнь становится труднее, происходят события, усложняющие существование, но человек снова горюет о прошедших в терпении годах, ничего не представляющих, когда речь заходит об ожидаемых переменах. Вот где действительно придётся говорить о необходимости запасаться терпеливостью, искать новые силы, чтобы продолжать жить, ведь существовать придётся в любом случае, какие бы трудности не возникали.

Дети смотрят на проблемы взрослых через призму собственных ощущений. Присущая им беззаботность рано разбивается, стоит тяготам коснуться их рук. Учёба не несёт отрицательных свойств, становясь частью детства. А вот как быть с физическим трудом, ограничивающим подростка в возможности получить образование? Конечно, это уже не имеет значения для «Степи» Чехова. Основной авторский замысел ясен. Дополнительные повествовательные линии раскрывают личности других действующих лиц, терпящих неудобства, воспринимая их естественным отражение сегодняшнего дня. Стоит смотреть на то, как живут люди, прежде принятия судьбоносных решений.

Счастья не существует. Нет такого понятия. Есть кратковременные всплески удовлетворения, возникающие в результате схождения благоприятных моментов с желанием видеть их именно такими. И какое же может быть счастье в чеховской степи? Удручающие картины быта, униженные люди, разбитые судьбы. Не может человек претендовать на иное, поскольку всегда разрушал идиллию, видя во всём хорошем плохое. Нет отражения действительности в благостном восприятии, каждый мнит несчастливым лично себя, постоянно о том говорит и всё больше вязнет в трясине ежедневной суеты.

Это видно по героям Чехова. Они рассказывают истории, видят упадок надежд, уже не пытаются добиваться лучшего существования. Проще говорить: обсуждать, рассуждать и осуждать. Ничего кроме! Говорить, говорить, говорить. Сотрясать воздух словами, находить подтверждение в мыслях других, снова загонять себя в угол. Никто не желает довольствоваться малым, всегда есть желание обладать чем-то существенным, редко достижимым. Остаётся на кого-то надеяться — если не помогут, то хоть мешать не будут.

Так и едут герои «Степи» вперёд: думают, верят, хранят надежду. Не встречались бы им на пути люди с их неустроенной жизнью, но встречаются.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что может хотеть от жизни человек? Сегодня ему требуется одно, завтра другое. Некогда желаемое оказывается помехой. И не может случиться обретения подлинно нужного, поскольку такового существовать не может. Яркое стремление постепенно сходит на нет, вплоть до полного отторжения. И остаётся человек с разбитым сердцем и израненной душой, укоряя других, подменивших крепкое плечо эмоциональным разладом. Причина обнаруживается не в себе, ибо самообман всегда преобладает. Если любившие друг друга решают расстаться, значит виноват он — думает она, виновата она — думает он. В защиту личного мнения писатель напишет книгу, как поступила Жорж Санд, оправдываясь и выдвигая обвинения.

Редко кто откровенно пишет о личной жизни. Может оказаться, что и Жорж Санд подменяет детали. Всё-таки «Она и он» относится к беллетристике. Автор опирается на известные ему обстоятельства, выдумывая остальной текст. Как бы после Жорж Санд не утверждала и не говорила, будто главная героиня является её альтер эго, а в качестве остальных действующих лиц представлены определённые знакомые писательницы. Читатель обязательно домыслит подразумевающееся, приняв содержание произведения за правдивое изложение действительности. Но надо понимать — мнение одной стороны не может считаться объективным. Даже заслушал второго участника — объективности окажется ещё меньше. Мнения очевидцев более смажут общую картину. Подлинной правды, как известно, не бывает.

Читателю ясно — главная героиня права в собственных суждениях. А разве бывает, чтобы кто-то в них ошибался? Героиня стремится к лучшему, встречается с интересными людьми, заводит связи, вступает в интимные отношения, теряет любовников и снова стремится к повторению прежних отношений с кем-нибудь ещё. Её не интересуют важные персоны, живущие постоянством и не терпящие суеты — они не могут дать ей простора для мысли, ярких эмоций и требуемого для художественной работы материала. Героине нужен человек с бурей страстей, не умеющий согласовывать поступки с доводами рассудка и видящий конец там, где как раз и находится начало. Поскольку развязка наступает раньше осмысления, участники отношений тонут в обидах, не стремясь придти к спасительному решению, предпочитая заявить о приоритете Я, забыв, что союз двоих скрепляется нерушимым договором, редко воспринимаемым всерьёз и чаще нужного разрываемым из-за неспособности следовать его трудным для выполнения пунктам.

Проблема решения о прекращении отношений всегда сопровождает человека. В редких случаях на неё способны оказать влияние сдерживающие факторы: религия, мораль, общественные установки. Ничего подобного во Франции XIX века должного значения не имело, поэтому человек был свободен в праве заводить интимные связи, крутить любовь и бросать, при первом на то желании, объект былой страсти. Он же был в праве принять яд, коли не видел иного пути для продолжения жизни. Ветер гулял в головах людей. Они, обладая чем-то, не ценили этого, а после, потеряв, громко сожалели.

Жорж Санд так и не смогла осознать собственных ошибок. Написанный в защиту, роман «Она и он» не смягчил отношения к её проступкам. Писательница хотела показать, насколько ей нужно было проявлять заботу о других, усмиряя свой гордый нрав, дабы излишне не навредить партнёрам по отношениям. Святость поступков главной героини произведения будет трактоваться читателем согласного его личного опыта и способности правильно интерпретировать бытующие среди интимных партнёров отношения. Проблематика отношений действительно сложна для осознания, пока один из двоих не научится поступать согласно желаниям второго, иначе последует разлад и смертельная вражда в последующем. Она не хотела идти на уступки, он — тоже. Правых нет, виноваты оба.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Необычайное случается — его обязательно надо объяснить. И ежели не хватает сообразительности, придумываются таинственные материи. Действительность отдаётся на откуп существам другого порядка, привыкшим вмешиваться в жизнь людей. В Поднебесной за таковых считали духов мертвецов и проказничающих лис, умеющих принимать обличье человека. Сосед внезапно разбогател, ему везёт в делах, значит он пользуется благосклонностью потусторонних сил. Даже начни сосед чахнуть, беднеть и претерпевать неудачи, тут тоже не обошлось без чуждых материй. Всё поддаётся осмыслению, достаточно проявить фантазию. Так и рождался в китайских сказаниях мир неподвластных человеку созданий, умеющих более должного, одаряющих всем по желанию и лишающих всего в определённое время.

Пу Сунлин бережно собирал старинные китайские предания, придумывал собственные и приглашал знакомых поделиться таинственными историями. Первая их публикация случилась уже после его смерти. Рассказы были поделены на четыре раздела: Лисьи чары, Монахи-волшебники, Странные истории и Рассказы о людях необычайных. За редкими исключениями повествование всегда касалось сказочных происшествий, виной которым были если не лисы и духи мертвецов, то странствующие даосы. Чаще всего владельцы таинственных сил пользовались мастерством иллюзии, обращая наваждения вспять, когда в смысле проделок отпадала надобность.

В рассказах Пу Сунлина постоянно возникает соперничество: лисы, воплощающие благо, не переносят духов мертвецов, высасывающих жизненные силы. Они не могут влиять друг на друга. Борьба происходит через человека, должного лично принимать решение, кому он склонен доверять. Но доверять он должен лишь себе, поскольку будет обманут лисами и мертвецами, насколько бы тепло они к нему не относились. Не у каждого получается устоять перед обещанием сытой жизни, богатства и высокого положения в обществе. Достаточно проявить упорство и подозрительность, как морок рассеивается и вместо хором он видит заброшенное строение, вместо вязанок с монетами — камни или листья.

Третья действующая сила — даосы. Стоит предполагать, что под ними подразумеваются некие иные монахи, настолько их поведение отличается от всего того, что стоит понимать под исповедующими дао, либо это истинные волшебники, не являющиеся людьми, скорее предстающие отражением скрытой от понимания стороной должного быть, то есть у Пу Сунлина они позволяют миру находиться в равновесии: в противовес мира людей воплощая в себе мир потусторонних существ. Их проказы нельзя отнести к положительным или отрицательным, скорее их поступки построены на желании озорства. Они могут наказывать хитрых, обманывать доверчивых или спокойно созерцать действительность, позволяя раскрыть свой секрет после того, как они оставят телесную оболочку.

Усугубляет положение людей желание потусторонних сил вступать с ними в тесные связи, преимущественно с целью продолжения рода. А так как закономерность геометрической прогрессии отменить нельзя, Ху (созвучно китайскому слову «лиса») успешно плодятся и передают детям зачатки хвоста. Не сразу наследственность выветривается, что позволяет нескольким поколениям использовать в жизни ряд нечеловеческих способностей. Эта особенность накладывает свой отпечаток на их существование. Не являясь истинными воплощениями потустороннего мира, они вскоре утрачивают повадки предков, уподобляясь окружающим их людям.

В историях, рассказанных Пу Сунлином, кроется надежда китайцев на существование силы, способной дать им такое, чего нет у других. Пусть такой силой оказываются лисы, духи мертвецов и монахи-волшебники. Всё-таки не дьявол, заставляющий расписываться кровью, и не боги, играющие судьбами людей по наитию чесоточных пяточных паразитов. У китайцев за человеком остаётся право прогнать наваждение, будто ничего не было. Люди всегда остаются главной действующей силой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С января 1847 года по июль 1848 года Уильям Теккерей публиковал в журнале «Punch» по три-четыре главы «Ярмарки тщеславия». В то время так было принято писать, что сравнимо с нынешними подписными изданиями, предлагающими покупателям уже не литературные произведения собирать, а пополнять коллекции разнообразной мелочью сомнительной полезности. Писал Теккерей размеренно, отталкиваясь в повествовании от названий глав, поэтому читатель в любой момент может освежить память, пробежавшись по разделу с содержанием книги. Обыкновенно «Ярмарку тщеславия» делят на два тома. В первый вошли главы с первой по тридцать четвёртую, написанные Теккереем за десять месяцев, во второй — по заключительную шестьдесят седьмую главу, созданные за последующие десять месяцев.

С первых страниц Теккерей уверяет читателя, что в его романе нет главного героя. Его действительно нет. В виду объёма произведения главных героев обязательно должно быть больше. Возможно, в середине XIX века бытовало мнение о необходимости описывать похождения определённого лица, а не группы действующих лиц. Но так как главные герои всё-таки есть, а произведение не строится на переходе от одного персонажа к следующему, постоянно возвращаясь к ранее описанным лицам, то в «Ярмарке тщеславия» имеется центральная повествовательная линия, сама по себе являющаяся эквивалентом главного героя. Получается, на первое место Теккерей вывел определённый сюжет.

В чём суть предлагаемой писателем истории? Уильям взял для начала добродетельную девушку, переполненную ощущением ленивости, желающую быть чем-то больше, нежели гувернанткой со знанием иностранных языков. И всё к тому располагает, кроме английского высшего общества, не способного принять в свои ряды человека низкого происхождения. Отсюда и проистекают все несчастья девушки, вынужденной горько сожалеть о доставшейся ей участи и надеяться на обретение благосклонности какого-нибудь джентльмена.

Описываемые в «Ярмарке тщеславия» события происходят во время войны с Наполеоном. Общество это немного беспокоит, практически никак не отражаясь на жизни действующих лиц. Однако, событийность надо насыщать чем-то существенным, не ограничиваясь воплощением амбиций гувернантки. Не помешает отправить героев произведения на фронт, показав на их примере ужасы боевых действий, трусость избранных членов общества и достойно завершить их жизненный путь. Повествованию требовалась хотя бы одна трагедия, так пусть она наконец-то появится на страницах. Негоже лить снобистские слёзы, должны быть и кровавые.

А ежели в сюжете проливается кровь, значит должен быть и разлад среди родственников, желательно бесповоротный и вековечный. Своего рода бунт против устоев системы, с желанием показать право на собственное мнение в доказательство избранности. Прощения ошибкам молодости не бывает, в какой бы горячности они не совершались. Может позже будет достигнуто взаимопонимание согласно традициям сериальной литературы: штиль предвосхищает бурю, а буря — штиль. Что-то обязательно должно происходить, причём действующие лица будут страдать и, немного погодя, понимать совершённые ими ошибки.

Но самое основное, что исповедовали английские классики, они писали, уделяя внимание каждой мелочи, лишь бы набрать требуемое количество текста для очередного выпуска журнала. Не всегда о нужном, чаще о второстепенном, а то и просто ни о чём. И Теккерей писал чаще о пустом, изредка придавая событиям нужное направление, будто-то бы описывая важные детали, после дополняя материал всем, чем получится. Это не упрёк — это действительность тех дней. Не одни английские писатели тем были озабочены, их поддерживали авторы из соседней Франции, аналогично создававшие многостраничные опусы, если не для журналов, то для издателей, оплачивавших литературный труд построчно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нет тягостнее чувства, нежели чёрная меланхолия, толкающая наложить на себя руки, забывшись под прикрытием желанного покоя. Нет соответствия между желаемым и происходящим в действительности — основной провоцирующий фактор такой меланхолии. Будь у человека хоть крупное состояние, оно не сможет уберечь от мрачных мыслей. Нужно с рождения быть ей подверженным, тогда, как не старайся уберечь, неотвратимое случится. Человек утолит печаль собственноручно или запрётся в четырёх стенах. Но пока такое не произошло, есть смысл за ним понаблюдать. Один из примеров предлагает Стендаль в романе «Арманс».

Арманс — имя кузины главного героя, в которую он влюблён. Она — дочь погибшего на войне русского генерала, сирота, бедна, ей восемнадцать лет. Главный герой, Октав, двадцати лет, выпускник Политехнической школы, себе на уме, по мнению учившихся с ним — псих. Оба они постоянно думают о самоубийстве, либо уходе в монастырь. Делают попытки к прекращению жизни: принимаю яд или стреляются. Напитаны романтизмом до противного, на происходящее вокруг не обращают внимания. Им безразлична политика и чехарда смены империй, республик и реставраций. Они представлены сами себе, их давит чёрная меланхолия, выход видят лишь в прекращении созерцания друг друга.

Оторванность от происходящего не заставляет действующих лиц задумываться касательно значения для общества. Погружение в мысли и отказ видеть что-то другое, кроме переживаний, само представляет опасность. Задумчивость на дороге легко обращается в инцидент, едва не послужив причиной ранней гибели Октава. Ему всё безразлично, возможно следовало опомниться и решительнее шагнуть к карете, дабы колесо не просто коснулось тела, а раздавило грудную клетку. Мученику мыслей не дано понять, насколько необходимо сберегать тело, иначе придётся стать мучимым физическими недостатками. При отсутствии желания бороться за жизнь, чёрная меланхолия его окончательно пожрёт.

Непонятным образом Октаву и Арманс симпатизирует борьба греков за освобождение от османского ига. Она их даже вдохновляет. Это единственный момент, показывающий читателю главных действующих лиц чем-то заинтересованных. Может нет смысла сводить напрасно счёты с жизнью, когда можно принести себя в жертву во имя других? Так думается, желается и мечтается, но не осуществляется. В думах чёрных меланхоликов чуждая им отвага — проекция собственного видения, положенная на понимание самоубийственных актов неповиновения, обречённых на прекращение мучения участников борьбы. В глазах Октава и Арманс сопротивление греков — такое же отражение чёрной меланхолии, но осуществляемой во имя явственной цели, а не из романтических представлений о пустоте бытия.

Нет в жизни главных действующих лиц определяющего предназначение события. Видя пыл других, сами они его лишены. И следовало бы оступаться, пробуя себя в разных сферах, набивать шишки, морально возвышаться поисками достойного дела. Не бояться, что кто-то подумает не так, как им того хочется. Коли обольют помоями или худо отзовутся, хуже от того не станет. Их же смелости хватает на сражение с руками, вливающими в сосуд яд и подносящих его к губам, либо нажимающих на курок, поднесённого ко рту оружия. Нет пользы и нет толка от чёрной меланхолии. Общество того времени ничего против неё не имело, поощряя дуэли и прочие негативно сказывающиеся на здоровье мероприятия.

Стендаль не нашёл средства для спасения Октава и Арманс. Может он и не хотел этого делать. Написанная им история оказалась наполненной трагическими событиями, спровоцированными неустроенностью молодых людей. Или им претило жить в неспокойное время, либо они стали отражением неопределённости французского народа, раздираемого противоречиями в лихорадке перемен, съедавших лучших из своих представителей. Как не быть подверженным меланхолии, когда будущее полнится неопределённостью?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если детские годы вспоминаются добрым словом, значит нужно о них помнить. И помнить до той поры, пока способен удерживать в памяти важные фрагменты. А когда приходит осознание, что былое забывается, значит нужно собрать воспоминания и оформить их для потомства отдельным изданием. Собственно, в «Юнкерах» Александр Куприн рассказал о буднях одного учащегося, по фамилии Александров, в Московском Александровском училище, в котором он учился сам. Стоит думать, происходящее в произведении с главным героем, также происходило и с самим Куприным. А коли так — речь идёт о личном восприятии некогда случившегося. Былое не вымарать, но его позволительно приукрасить.

Уже не кадет, теперь первокурсник, главный герой продолжает сохранять склонность к нарушению дисциплины. По негласным правилам училища в проступках надо сознаваться, когда того требует кто-либо из наставников, дабы страдал виновный, а не безвинные. Оттого и горестно читателю видеть, как, ещё не успевший накуролесить, молодой человек вынужден отправиться в карцер, благодаря славе возмутителя спокойствия. Куприн создаёт портрет повесы, сразу представляя главного героя в свойственной ему легкомысленности.

Действительно, ничего не сдерживает Александрова. Жил он всегда без забот, учится в меру сносно и не представляет дальнейшую жизнь. Его не интересует успеваемость. Его и девушки-то интересуют вследствие должной на то необходимости, хоть отношениям он не придаёт серьёзного значения. Легко пережить отказ и наладить отношения с другими. Спустя год картина мира для главного героя произведения перевернётся и он возьмётся за ум, ибо возникнет необходимость думать об обязательствах перед будущей молодой женой, которую нельзя содержать на выплачиваемое низшим офицерским чинам жалованье.

Всё окружающее Александрова идеально. Происходящее подчинено чётким законам и нужно им соответствовать. Нет в военной профессии негатива, покуда юнкеров муштруют наставники, вбивая благородство и высокую мораль в подсознание подрастающего поколения. Может потом эти молодые люди разочаруются в системе и встанут на путь деградации, но во время учёбы о подобном не будет идти речи. Какими бы оболтусами они не являлись — их дух обязан соответствовать планке училища: всегда бодрый вид, строевой шаг, образец для других.

Имеется у главного героя ещё одна важная склонность. Он ощущает потребность к писательству. Данное увлечение смотрится искусственно внедрённым в происходящее. Словно между делом, Александр Куприн описывает трудности самовыражения и дальнейшие попытки пристроить написанные истории: первый роман главный герой продал за полтора рубля и более его никогда не видел. Если эту часть произведения рассматривать, как становление самого Куприна в качестве писателя, то, несомненно, читатель узнаёт ценную информацию. Откуда можно было бы узнать про то, как успешная публикация стоила талантливому юнкеру дополнительного отбывания в карцере?

Главный герой обязан задуматься о жизни после выпуска из училища. Он должен получить требуемый выпускной балл, иначе его распределят на малопривлекательное место службы, вроде пехотного полка в Великих Грязях. Конечно, старания главный герой приложит. Куприн этому поспособствует. Пускай и выйдет из посредственного юнкера посредственный же офицер. Читателю и без того понятно, по какому пути желает пойти представленный на страницах Александров. Ему суждено создавать художественные произведения, в том числе и о себе самом.

Александр Куприн сохранил для потомков частицу воспоминаний. Он рассказал о стране, которой уже не существовало, о порядках, которых более не существует, и о жизни, которой больше не будет существовать. Тем и ценны «Юнкера».

Автор: Константин Трунин

» Read more