trounin.ru

Посмертно опубликованная повесть «Два Ивана» показывает окончание жизненного пути Нарежного. Недооценённый современниками, он оказал некоторое влияние на ближайших потомков, вдохновлявшихся его творчеством, дабы те уже своими работами вытеснили из читательского внимания представление о нём. Спустя века, читая Нарежного, не можешь уловить былой прелести. Не раскрываясь, он отражал проблемы общества, проистекавшие из особенности поведения людей вообще. Внимать им можно и сейчас, поскольку человек, как бы не менялся внутренне, остался в прежней мере прежде всего человеком.

В центре сюжета два Ивана и их пристрастие к сутяжничеству. Судиться могли по любому поводу, чаще из корыстных побуждений. Об особенностях их поведения пусть рассказывает сам Василий, тогда как читателю стоит отвлечься от произведения и совершить экскурс в прошлое.

Русский человек всегда был склонен выяснять отношения на публичных слушаниях. То родилось не недавно, а пришло на землю Русскую вместе с ним. Знакомство с берестяными грамотами подтверждает это. Изучение редакций «Русской правды» наводит на аналогичные выводы. Неизвестно, в какой именно момент желание судиться стало восприниматься с усмешкой. Может быть причину стоит искать в середине XIII века, когда нашествие Батыя уничтожило русский народ, оставив после кого угодно, только не тех, кто населял Русь до того.

С той поры страсть к тяжбам сошла на нет. Если у кого после и искали защиту, то у Бога. В любых решениях уповали на милость Всевышнего, былое трактовали сугубо из необходимости опираться на благоволение Его же. И вот на страницах Нарежного старинная русская забава возрождается. Она выглядит не очень красиво, ведь доказывающий свою правоту человек чаще представляется в смешном образе. Он обижен и оскорблён, пытается пойти против сложившихся условий и не согласен принять ему даваемое, вследствие чего не может восприниматься серьёзно.

Таким остаётся русский человек, продолжающий сохранять внутреннее презрение к тяжбам. Это не признак боязни совершить лишнее движение или оказаться пострадавшим из-за противоправных действий. Национальный характер так просто не изменить, ежели не пройтись по представителям народа подобно ордам Батыя. Однако, остаются те, кто всё равно склонен к сутяжничеству. Над ними вне воли приходится смеяться, оставаясь уверенным, что хотя бы кто-то не опасается выставить себя на посмешище, добиваясь при том положительных результатов.

Похоже ли описываемое действие в повести «Два Ивана» на тут представленное? Возможно, было бы Нарежным доходчиво изложено им написанное. В любом случае, читателю важнее общая обстановка произведения, уморительная без дополнительных разъяснений.

Читатель обязательно спросит — точно ли речь о русских нравах? Придётся согласиться. Нарежный не давал представления об этом. Его героями чаще являются обитатели украинского и польского ландшафта. К чему склонны тамошние жители — судить только с ними знакомому лично. Впрочем, сутяжничать славяне всегда любили. Да не всех славян коснулись монголо-татарские военные походы. Западные народы оного и вовсе не испытали, в том числе и территория, где происходит действие повести. Доподлинно известно, что галицкие и волынские земли печальной участи большей части Руси избежали, а значит сохранили все те черты, от которых в русских почти ничего не осталось.

Нарежного стоит поблагодарить уже за само пробуждение подобных мыслей в читателе. Многое становится яснее и понятнее, почему количество противоречий постоянно возрастает. Покуда один народ старается сдерживать себя, другие склонны к нападкам на него. Коли сутяжничество в крови, искоренить его не так легко. Батыя бы на мешающих спокойно созерцать действительность.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Позвольте молодым людям ошибаться. Пусть ломают жизнь, совершают неверные поступки и горько после сожалеют о содеянном. Пока не позволить осуществляться ими желаемому, до той поры они будут к тому стремиться всей душой, не принимая возражений. Но стоит воспротивиться, встать на пути и высказать заботу о нежелательности неблагоразумия, как это обернётся ещё большими печальными последствиями, грозящими крахом для всех. Трагедия создаётся без дополнительного участия, хотя молодые люди могли совершить единственно верный шаг, тем породив всеобщее счастье. И когда не случается благого, жизнь наносит разрушающий бытие удар.

Не отмеченный способностью связать слова в увлекательную историю, Нарежный дал читателю почувствовать переполненные сентиментализмом прозаические строчки. В угол повествования поставлен исход взаимоотношения влюблённых действующих лиц, не имевших возможности сойтись и жить до старости в окружении переполняемых теплотой взаимных чувств. Различие в социальном положении стало непреодолимым препятствием, пока ещё непонятным юноше. На том и строится история, что оправиться от пережитых эмоций он никогда не сможет, поражённый в сердце случившейся трагедией в тот момент, когда преграды перед обретением счастья наконец-то пали.

Юноша застаёт агонию, свершившуюся до его прибытия. Перед ним последствия любви, которую более не возродить. Почему он не успел, как такое могло произойти? Нарежный о том рассказывает, неизменно возвращаясь с повествованием от другого персонажа, дополняя действие новыми деталями. От подробностей читателю легче не станет. Приходится разделять страдание главного героя от переживаемых им горестей. Всему бы быть, свершись необходимое раньше. Не пяти минут не хватило, но месяц такой же короткий срок. Ежели он упускается, то обретение утраченного воспринимается через необходимость принять более страшное. В меру благой случайности сия история обошлась без внимания к столь тяжёлым эпизодам для проявления сострадания.

Не нужно судить о произошедшем на страницах, применяя к ней ум зрелого человека. Зачем размышлять о делах молодости, не понимая её именно от лица плохо знающего про жизнь юноши? Кто перешёл тот трепетный момент и осознал последствия канувшей в прошлое влюблённости, тот поймёт. У кого таковой влюблённости не имелось, будет относиться к ней крайне серьёзно, не допуская мысли о скоротечности чувства и обретении столь же кратковременного счастья с другим столь же пленяющим воображение человеком. Только осознание всего этого не способно уберечь молодых людей от повторения с ними всё тех же ломающих восприятие ситуаций, неизменно сопровождающих взросление каждого из нас.

Нарежный отразил для читателя понимание сего, воспользовавшись возможностью поведать историю от лица стороннего рассказчика. Он знал про данную ситуацию, проявлял к ней интерес, и застал её окончание в церкви, обнаружив там не находящихся пред алтарём лиц, дающих клятву верности, а гробы, стоящие посередине обтянутого тканью помещения. Кто в тех гробах, рассказчик догадывается сразу, а после узнает все те подробности, что сообщены Нарежным в повести «Мария». Осталось испытать боль за случившееся, вроде бы завершившееся смягчением сердец, добившихся понимания чувств нуждавшихся в любви людей. Как всегда, требуемое свершается, когда в том более нет необходимости.

Поэтому призыв разрешить молодым совершать ошибки остаётся в силе. Какими бы те заблуждения не отразились последствиями, главное, чтобы горе детей исходило от их собственных деяний, а не было спровоцировано заботой родителей, тем убивающих в молодых людях душу, покуда заставляют их сердца оставаться запертыми в клетке. Если голубям суждено пасть в когтях поджидающей за дверью опасности, то главное их об этом предупредить, а решать уже им.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда всё плохо, приходит время читать плутовские романы: действующие лица несчастны, попадают в неприятные ситуации и в итоге оказываются выше всех возможных для них условий. Порою так высоко заносит их авторская воля, что королям приходится уступать для них трон, либо судьба иначе к ним благосклонно отнесётся. Снова Нарежный не стал придумывать нового, пройдя по проверенной прежними поколениями писателей тропе. Его герой начнёт со школы, потеряет родителя и в ходе дальнейших приключений добьётся совсем уж мало похожих на правду регалий.

Нарежный знакомит читателя с бурсой — это особый вид учебного учреждения, ученики которого называются бурсаками. Представленный на страницах главный герой произведения становится посетителем подобной школы и внимает всем происходящим в её стенах событиям. Он скоро узнаёт внутреннюю структуру, схожую с римской, и начинает жить в новых для него реалиях. Как и в прочих литературных трудах на тему обучения, действие касается становления персонажа, внимающего жестоким порядкам, выраженных желанием подростков самоутверждаться за счёт слабых. Главному герою приходилось страдать, так как умственными способностями он похвастаться не мог.

Забитый и обманываемый главный герой с упорством несгибаемого человека будет противостоять действительности. Он — молчаливый созерцатель, потому ему проще оказывается пройти этапы взросления. Особой милости от автора он удостоится ближе к окончанию обучения. Нарежный вспомнит о необходимости наполнять плутовской роман характерным для него содержанием, поэтому всё, знаемое главным героем ранее, обесценивается. Его родитель окажется приёмным, умрёт в момент передачи сообщения об этой своей особенности. Полный надежд, персонаж выбрасывается Нарежным за стены учебного учреждения без каких-либо надежд на карьерный рост, ежели таковой предусматривался.

Осталось задействовать умение фантазировать, пуская главного героя в приключения. Где он только не побывает, чего только не сумеет осуществить. Задача ставилась единственная — возвысить бурсака, чем бы он не занимался. Герой может любить и создавать условия для женитьбы, а мог оказывать услуги королю, не подозревая, к каким последствиям всё это приведёт. Вектор его развития неизбежно направлен в сторону Польши, посему счастье ему искать среди панов, злотых и евреев, над чем ему предстоит утверждать свою волю.

Нарежный находит для повествования лишние элементы. Читателю ясно — автор взялся рассказать увлекательную историю. Только вместо правдивого изложения действительности, Василий пошёл по тому же пути, по которому шли авторы романтического толка, опиравшиеся на прошлое сугубо из возможности наполнить его вероятными событиями, на самом деле никогда не происходившими и не имевшими шанса быть случившимися.

Кому хочется, тот спокойно перескажет происходящие с главным героем события. Ничего в том нет страшного, поскольку приключения подобного рода быстро забываются. Не дано персонажам из плутовских романов остаться в памяти, если они не представляют из себя нечто необычное. Персонажи Нарежного проходят безлико и навсегда стираются из воспоминаний, будто они никогда не были наполнены жизнью: дышали, пока дыхание в них поддерживалось.

Пока не приходится удивляться, почему Нарежный так спешно оказался забыт потомками. Не цензура тому виной, запретившая публиковать большую часть «Российского Жилблаза». Василию не хватило времени для раскрытия таланта. «Бурсак» подвинул его к цели, но жить писателю оставалось излишне мало, чтобы противопоставить желание писать необходимости прекратить существование. Не став мастером плутовского романа, Нережный попробует себя в других литературных жанрах, несколько раз отметившись самобытными и интересными работами. Других добрых слов найти не получается. И не станем их искать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Обилие написанных трагедий подвигло Сумарокова на идею придать им обличье «Любовной гадательной книжки». Но дабы не наугад открывать, вслепую находя нужное указание судьбы на желаемое к совершению действие, Александр создал схему и определил способ бросания игральных костей. Метод предназначался только для разрешения любовных затруднений, тогда как по всем прочим вопросам, видимо, следовало продолжать обращаться к «Псалтырю». Об употреблении задумки Сумарокова точных свидетельств не сохранилось, однако предложенный им способ занятен и технически прост.

Сумароков взял за основу для выдержек шесть своих трагедий: «Хорев», «Синав и Трувор», «Семира», «Ярополк и Димиза», «Вышеслав», «Димитрий Самозванец». Знакомиться с ними полностью не требуется, поскольку для гадания знание их содержания не имеет значения. Молодой человек просто метал кости и согласно схеме получал предсказание. В качестве развлечения данная забава должна была соответствовать нуждам влюблённых тех дней. Серьёзно к результатам гадания всё равно относиться не стоит.

Аналогичным образом может поступить любой автор, насобирав красиво сказанных моментов из своего наследия, чему ценители его творчества будут только рады. Может быть за выполнение этой задачи возьмётся кто-нибудь другой, была бы у него подобная задумка. Посему, благодаря Сумарокову, теперь можно смело вооружиться идеей и разложить творчество любимых авторов на составляющее его выражения и постигать тайны Вселенной. Почему бы и нет.

Помимо гаданий, есть у Саморокова «Мнение во сновидении о французских трагедиях». Александр обратился письмом к Вольтеру, чему свидетелем стал читатель. Не станем говорить о богатстве слов, сообщаемых французскому деятелю от литературы, поскольку зная, каким образом Сумароков умеет слагать оды, оного таланта в прозаическом отражении сновидений заметить нельзя. Формулировки, вроде «первое явление прекрасно, второе явление прекрасно», ничем примечательным быть не могут.

«Разбора» Сумарокова удостоились работы современных французских драматургов, вроде самого Вольтера и Расина. Часто в тексте встречается прямое цитирование на французском языке, остающееся для читателя неясным, если ему он неведом. Сумароков оговаривается, постановки драм ему увиделись так, будто он на них присутствовал. Впрочем, он же перед этим говорил, как его отвратило драматическое искусство само по себе и в виде театральных постановок тоже.

Имея опыт в сочинении пьес, Александр говорил мнением знатока. Он не оценивал французских литераторов в общем, предпочитая разбирать сцены по отдельности. Такое буквоедство оказывается примечательным для прочих буквоедов, готовых уделять внимание малейшим деталям, оценивая их значение выше, нежели их сочетание с другими фрагментами произведения, составляющих его единство. Поэтому не следует искать от Сумарокова объективного взгляда, не готового понять представляемое драматургами действие. И тем более нет смысла говорить о произведениях одного автора, как отражении его подхода к творчеству.

Примечателен момент, согласно которому Сумароков возносил Еврипида, именно с ним сравнивая некоторых французских авторов. Это не особо удивительно, учитывая огромное влияние трагедий античных драматургов, чьи сюжеты на свой лад пересказывали писатели XVIII века, почти никак не отражая собственную современность. Впрочем, драматургу крайне трудно повествовать о своём времени, так как зрители редко готовы взирать на собственную жизнь ещё и повторяемую для них на театральной сцене.

Говорить о кризисе жанра Сумарокову было рано, хотя он в своём творчестве к такому пришёл вне желания и воли. Разочарование Александра вполне оправдано, ежели его трагедиям не удалось привлечь широкий читательский интерес. Поэтому он сам проявлял пристрастие к работам французов, где театральные представления становились важным событием для зрительской публики.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В горах Кавказа или не в горах, но где Кавказ и где Кавказа воздух горный, там жил в тиши и в кандалах изгнанник молодой — изгнанник гордый. Он принял дар судьбы, тому случиться суждено, мир большой не принадлежал ему, теперь же всё кругом его. Не думал о побеге, пленён он духом красоты, забыв, как стал участником войны. В забвении сей пленник, не видит далее оков, не у людей в плену — с людьми он разделяет кров. Питается тем, что посылает небо, земля дарует пищу для его услад, такой у Пушкина герой — он самой малости всегда бывает рад. Бежать не нужно, ибо некуда бежать, везде он человек, и более ему никем не стать.

Но где же радость между строк? Почему пленник столь угрюм? Уж не девушка ли стала причиной мыслей его и его дум? О чём мыслить, когда кругом все радостью полны? Счастливы ли люди, не познавшие известной ему суеты? Никто не спешит, век человека на Кавказе долог, и даже старик в здешних местах с глубокими морщинами на лице остаётся в душе молод. Печалят нравы местных, обычаев народа изменить нельзя, как может кровь родная в аул соседний быть против воли отдана? О том судить поэту или пленнику в горах Кавказа, а не читателю — свидетелю сего рассказа.

Иного нет, есть данное на веки естество, как не желай, сменить нам не дано его. И не проникнуться нам пониманием чуждого уклада, другая нам для услады ушей дана награда. Кто не видал Кавказ, не ощущал аромат ветра с вершин, тот его увидит, уловив дуновение, не будет жаждой томим. Опишет для него Пушкин красоты тех мест. Опишет уныло красоты тех мест. Где радость для глаз, почему сквозит поэма тягостной грустью? Готов читатель внимать, и не видит красот. Потому он не видит, забывая о грузе нависших над главным героем забот.

Сидит тот привязанный, не может уйти. Желал бы, не встал бы, с ума б не сойти. Идти ему разве положено? Кто о том ведает? Один Пушкин о том расскажет-поведает. Но нет жара в душе, не пылает сердце пожаром, пленник не желает быть свободным, не желает свободу получать он задаром. Он не знает, зачем дан ему подарок судьбы, нет за ним правды, нет за ним лжи. Велено ждать, ибо русские идут, ибо Ермолова они ведут за собою. Будет битва меж гор, не покорятся горцы, на века не дадут установиться покою. Главный герой, пленник не гор и не пленник страны родной, он — пленник выбора, не знающий дома, потому он угрюмый такой.

Пушкин позволит бежать, даст пилу для того он девице, пусть пилит герой, разомнёт ослабшую силу в деснице. Станет пилить и падут цепи с него. И куда он пойдёт, ждёт его кто? К русскими идти, так с ним дочь Кавказа, он сын Кавказа отныне, не гор обитатель, найти обиталище сможет в низине. Найдёт себе место, оковы снять ему не дано, он с оковами сросся, всё неволей стало давно.

Таково понимание, оно спорно и ладно бы так, человек всюду не человек, всюду он, словно бы, злак. Прорасти бы ему, дать богатые всходы, усеять земли плодами, которыми станут народы. Да беда в том другая, не уйти от неё, сколько не желай счастья обресть, века пройдут, дети твои станут братьям своим о вражде ими задуманной нести весть. Свободы ведь нет — хоть пили цепь, хоть не пили. Ты, читатель, наконец-то это пойми.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Безумие к человеку приходит с первым разговором о деньгах. Если он серьёзно считает, будто может поправить финансовое положение за счёт увеличения имеющейся у него наличности, то недолог тот момент, когда он окажется в помещении с жёлтыми стенами или с решёткой вместо окна. Жизнь для него отныне подчиняется единственному правилу — думать, где найти деньги, порою преступным способом. Учитывая, что малой суммой человек ограничиться не в состоянии, он не может отделаться от маниакального желания раздобыть больше ему потребного. Итог его дум обычно приводит к разочарованию от всего окружающего. Но самое опасное, когда человек начинает думать, будто ему должны платить за оказываемые им услуги столько, чтобы ему наконец-то хватило на всевозможные траты. Допустим, можно пойти на сделку, соглашаясь принять любые условия. Кто теперь будет продолжать утверждать, что, разговаривая о деньгах, человек не кажется безумным в своих утверждениях?

Человек желает верить, будто существуют способы, позволяющие легко заработать большие деньги, не прилагая при этом никаких существенных усилий. Ныне таких возможностей неисчислимое количество, хотя разумный представитель социума понимает, что если хочешь с чего-то получить прибыль, значит ты должен владеть тем, из чего её можно извлечь. Если речь о лотереях, то выигрывает её создатель. Если о бирже — её организатор. Если казино — его хозяин. Все остальные изначально в проигрыше, ежели фортуна не надумает всерьёз повернуться лицом к счастливчикам, для которых звёзды иногда сходятся. Опять же, разумный человек понимает, когда люди видят осчастливленных судьбой, они надеются на подобное проявление удачи касательно их, попадаясь таким образом на удочку предприимчивых дельцов.

Азартными людьми владеет безумие. Им бы жить мирной жизнью, рассчитывая лишь на собственные скромные силы. Но разве такое допустимо при имеющихся шансах за мгновение озолотиться? Особенно владея знанием, способным принести долгожданное богатство. Для главного героя повести Пушкина таковым знанием стала информация о существовании секрета у престарелой бабушки. Теперь жизнь для него превратилась в жажду самому овладеть подобной тайной, дабы перестать испытывать финансовые затруднения.

Представленный Пушкиным герой не может обладать принципами. Он подлинно безумен, поскольку готов совершить любое действие, только бы добиться желаемого. Его не остановит ответственность, он лишён морали и не помнит о совести. Потребуется кого убить — убьёт, пытать — будет пытать, стать рабом — станет, жениться — женится. Возможно, он даже примет смерть, ибо безумие навсегда поселилось в нём.

Осталось рассказать читателю, каким может оказаться подобный человек, в представленной для него возможности стать обладателем крупной суммы денег. Для этого нет необходимости воплощать на страницах произведения мистические моменты, ведь сумасшедшему свойственны бредовые мысли, видения и поступки. Ему будет мнится, якобы он узнал требуемое, ему благоволит удача, что он всё делал согласно велению внутреннего голоса. Затуманенный разум не отличит действительность от иллюзорности, а будучи простаком — не заметит шулерских уловок распорядителя карточной игры.

Поэтому происходящее на страницах «Пиковой дамы» следует понимать в качестве предостережения. Азарт не доводит до добра, и не надо верить в существование благоприятных моментов. Сколько существует человечество, столько времени одни его представители обманывают других, за их счёт обогащаясь. Посему, если человек действительно собирается сказочно разбогатеть, пусть начинает думать об этом заранее, создавая возможности для одурачивания доверчивых. Конечно, так не правильно рассуждать, но у человека есть два варианта отношения к себе подобным: обманывать или быть обманутым. По отношению к деньгам — три варианта: довольствоваться малым, довольствоваться большим или пытаться малое разменять на большее, тем лишаясь всего.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» | Повесть №5

Выбранный человеком путь неизменно приводит к неизбежному. Согласен он с этим или нет — предначертанное исполнится. Это так, если речь о художественной литературе, где роль творца возложена на плечи писателя. Достаточно измыслить обстоятельства, как они начинают оживать на бумаге, становясь после известными всем, кто с ними ознакомится. И пусть в жизни всё иначе, ибо нет счастья человеку, сколько бы он на него не надеялся, ведь некому ему дать им просимое, поскольку жизнь его ещё никем не написана.

Пушкин измыслил историю, наполненную всем, о чём он ранее рассказал в «Повестях покойного Ивана Петровича Белкина». Тут и явь, подобная сну «Гробовщика», и украденная девушка, как то было в «Станционном смотрителе», и подмена суженых, чем-то далёким схожее с «Барышней-крестьянкой», и, конечно, муки совести из «Выстрела». Всё это частично нашло отражение в «Метели», на первый взгляд — необычном произведении, но при ближайшем рассмотрении — таким же, словно прочие повести. Снова событиями управляет авторская воля, желающая воплотить на страницах должное произойти.

Такого не бывает, поскольку не может произойти стольких совпадений. Пушкин наградил «слепотой» всех действующих лиц, лишив их способности адекватно размышлять. Провоцируя развитие неблагоприятных событий, каждое из них потворствовало началу непоправимых последствий, сделав продолжение жизни причиной сокрушения из-за позволенного быть случившимся. Остаётся принимать смерть на поле боя, так как смысл жизни потерян, либо бродить по малознакомым местам, пытаясь заново обрести оный смысл.

Найти то, чего не знаю, и там, где не помню, можно назвать забавой из русских сказок. Искомое находится и узнаётся, поскольку того желает автор. Удивительно видеть реакцию читателя, готового поверить в навязываемый ему вымысел. Чего только не бывает — таково оправдание случившегося на страницах «Метели».

За ладным авторским слогом кроется больше, чем способна позволить проза. Нужна поэтика с рвущей подсознание рифмой. Вырази Пушкин мысли стихами, ему бы обязательно поверили, ибо нельзя сомневаться в даруемых вдохновением строках. И выла бы метель, и слепила глаза, и выли бы волки за снежной стеной. Вместо этого всё внимание постоянно случающимся совпадениям, с излишне настроенным на поиски счастья автором.

Пушкин исходил из необходимости сообщить читателю впечатление. Без какого-либо доказательства его оправданности. Единожды Александр дал описанным событиям обратный ход, будто бы рассказанное им привиделось главному герою. В остальных четырёх повестях от имени Белкина он об этом напоминать не стал. Нет этого и в «Метели», хотя представленное вниманию читателя столь же похоже на сон.

Надежда всегда остаётся. Дуэль или разбушевавшаяся погода — причина понять, насколько судьба благосклонна хранить человека. Но не стоит забывать, предопределённое возможно в уме, и никогда на самом деле. Прочее — морок, представленный в качестве правды, всё равно оставаясь вымыслом. За то и ценит человек художественную литературу, позволяющую забыть о реальности, находя на страницах произведений кажущееся доступным.

С пониманием этого стоит завершить знакомство с повестями, написанными Пушкиным во время его пребывания вдали от разразившейся в стране холеры. Точку следует поставить окончательно, дабы после увидеть, как мало Александр искал счастья впоследствии. Впрочем, ему было к чему стремиться. И душа его успеет сказать об этом в стихах. Ведь читатель понял, что должному обязательно предстоит случиться, разразится ли метель или нет, Пушкин пойдёт по тому пути, какой он выбрал. Остаётся читать, пытаться понять и делиться этим мнением с желающими о нём знать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» | Повесть №4

Чтобы ценить жизнь, нужно знать её цену, но не стоит жизнь ничего, даже знай ей цену. Понимал ли Пушкин, чем рисковал, становясь участником многочисленных дуэлей? Он снисходительно взирал на соперников, тем осознавая важность скоротечности настоящего. Ему было необходимо понимать бесценность с ним происходивших событий, дабы освободиться от груза мыслей, остававшихся неизвестными его современникам. К 1830 году Пушкину было зачем жить, поэтому на протяжении последующих шести лет он от дуэлей воздерживался, как и главный герой повести «Выстрел».

Не мстите по горячим следам, так как это ничего не даст, кроме морального удовлетворения. Смерть сама по себе ничего не означает, особенно когда умирает обидчик. Лучше не сводить счёты, разрешая противоречия радикальным способом. Ведь известно, на место одной неприятности тут же встаёт другая, порою более противная. А если решение крепкое, то лучше осознавать, что где-то есть человек, знающий о вас и готовый принять удар в неподходящий для того момент. Следует стать проклятием, ночным кошмаром и кем угодно, из-за кого остаток дней тому человеку придётся провести в постоянной тревоге.

Так появляется смысл в жизни, выраженный необходимостью существования. Зачем искать неизбежное, если оно придёт в соответствующий для того час? Жизнь потому и даётся человеку, ибо ему предстоит нести бремя ответственности за других, не желающих то осознавать. Но не сбережения, а напоминания о бренности бытия ради. Ни совесть, ни закон, ни персональная установка не дадут требуемый результат, покуда не станет ясна тщетность действий, никуда в действительности не ведущих.

Скепсис надо оставить окружающим. Разменивать жизнь на желания других, как потворствовать чуждой спеси: думать могут о чём угодно, всегда оставаясь правыми лишь для себя одних. Мотивы поступков пусть остаются неясными, ибо это способствует человеческому познанию действительности, остающейся такой же неясной, покуда кто-то не осмыслит тобою сделанного, тем устыдившись за свойственную людям недальновидность.

И только тогда, когда придёт время мести, мстить не следует, поскольку не достоин мести человек, готовый её принять. И не достоин мстить человек, строивший планы мести, существуя для единственного мгновения её осуществления. О таком красиво рассказывать истории, показывая благородство действующих лиц или принятие ими неизбежного, но никак не становясь тем самым человеком, что собрался мстить, либо стать жертвой мести.

Что до того Пушкину? Он показал эпизод чьей-то жизни, будто бы сообщив требуемую для истории мораль, которую вынесет читатель из произведения «Выстрел». И читатель всё поймёт, не задаваясь о том лишними рассуждениями. Жил человек, берёг себя для мести, ожидая лучшего дня для её осуществления, после навсегда пропав. Стоило бы укорить Александра, не сообщи он детали последовавших потом событий. И спросит тогда читатель — а куда делась прежняя спесь с обидчика, представленного ныне в виде безвинной жертвы, обязанной принять отложенную кару?

Не существует единой модели поведения для всех. Каждый человек отличается свойственными ему особенностями. Это надо всегда помнить и напоминать об этом другим. Воспринимать «Выстрел» следует частным случаем, зафиксированным для будущих поколений Пушкиным. Действующие в повести лица жили словно в назидание потомкам. Они бы всё равно умерли, зато умирали с осознанием совершённых ими ошибок. Может на их примере поймут другие, как ничтожна жизнь во имя чего-то, когда ничтожно то, во имя чего стремится жить человек. Поэтому выстрела не будет: хватит повести.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» | Повесть №3

Повеселив «Гробовщиком» и расстроив «Станционным смотрителем», Пушкин ещё раз решил позабавить читателя, на этот раз рассказав историю «Барышни-крестьянки», лукавой девушки, не знавшей, к чему приведут её незатейливые шалости. Всё началось с того, что она решила предстать перед симпатичным барином-соседом в виде простушки, а закончилось неизменно должным произойти радужным событием. Но не стоит торопиться, ведь Пушкин умеет разрушать страсти действующих лиц, ставя их перед осознанием действительного положения дел.

Произведение изначально не предвещало беды, хотя Александр и оговорился относительно вражды между семействами. Молодые всегда смотрят на взрослых без должного понимания затаённых теми некогда обид. Ещё не наступила пора осмысления жизни, ежели не пришлось испытать настоящей влюблённости. Это потом будет трагедия, выраженная через конфликт интересов. Про такое Пушкин и не собирался говорить, он позволил случиться только великому счастью, чем опять взбудоражил впечатлительного читателя, снова показав историю, в которой всё заранее предопределено.

Неважно, каким образом герои произведения будут поступать. Итог их взаимоотношений сведётся к одному решению. До того допустимо совершать любые безумства. Кому же Пушкин отвёл роль ведущей стороны? Разумеется, сию роль взяла на себя главная героиня. Именно она придумала разыграть барина-соседа, дабы лично увидеть, отчего он так всем люб оказывался.

Знал ли Пушкин, к какому финалу подведёт повествование? Раз героиню не сдерживала воля родителя, может и не предусматривался в сюжете конфликт двух семейств? Стоит предположить, будто Пушкин мог внести порцию разрушающих моментов. От его воли зависело, когда побудить читателя к негодованию. Ожидание оного не покинет внимающего истории. Александру ничего не стоило внести мелодраматические нотки, но читательское желание было удовлетворено в полном объёме: приходится дивиться умелому подведению итогов.

«Барышня-крестьянка» вполне могла быть названа «Барин-камергер». Тогда невинная шалость главного героя стала бы читателем трактоваться иначе, да и смысл рассказываемой истории изменился. Позволительное девушке — редко позволительно молодому мужчине. И расти обоюдной лжи паутиной, не прояви главная героиня прозорливости. А получилось так, что барин-сосед с удовольствием обманывался, словно не понимая, насколько легко им управлять.

Пусть читатель не возмущается, узнавая, как умно намекнул Пушкин, указав, какие браки должны заключаться. Мужчине отводится второстепенная роль, ему не следует разбираться в происходящем, ибо обо всём за него сможет рассудить жена. Во всяком прочем случае обязательно последуют скандалы и ничем хорошим не закончится.

Почему, знакомясь с произведением, мысли постоянно стараются развить повествование дальше? С читательской точки зрения, Александр оборвал рассказ о событиях на самом важном месте, не позволяя размышлять над случившимся с главными героями. Обсуждение произошедшего породит ненужные вопросы, тогда как есть смысл подумать о будущем барышни и барина, обретших возможность соединиться. В это верилось и не верилось одновременно. Пушкин позволил действию повернуться к чаяниям молодых, иначе внимать читателю не о благе совершения шалости, а о её кровавых последствиях.

Будь Пушкин мягче, иметь подобное счастье всем его героям. Но редко кому из них везло, к тому же ещё и без серьёзных волнений и происшествий. Поэтому стоит списать благое завершение истории на желание Александра в то время видеть людей счастливыми. Просто он не довёл повествование до конца, где и развернулось бы то, о чём он предложил читателю домысливать самостоятельно. И хочется думать, якобы речь шла о любви с последующим браком, без прочих поворотов сюжета. Только нет на то надежды. Героям Пушкина и в его сказках-то не сильно везло.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» | Повесть №2

Станционный смотритель — должность ответственная, требующая умения чувствовать себя униженным, неизменно пребывая в состоянии покорности желаниям других. Чем не повод сохранять угрюмое выражение на лице? Пушкин не стал сводить ситуацию к шуткам, ведь сложившаяся с главным героем ситуация переполнена от трагизма человеческой обыденности, показанной в виде наиболее приближенной к действительности.

Историю читателю рассказывает сам Белкин, узнавший её от станционного смотрителя, чью красавицу-дочь хитростью вывез гусар. И быть той истории забытой, не реши Пушкин опубликовать её. Ныне говорят о некоем «маленьком человеке», образ которого показан и в данном произведении. О том можно продолжительно спорить, не видя в таком определении какого-либо смысла, поскольку человек всегда зависим от обстоятельств, какое бы социальное положение не занимал.

Предстоит наблюдать за гореванием отца, не желавшего мириться с потерей и отправившегося на поиски гусара. Пушкин мог довести повествование до подлинной трагедии, не позволяя обстоятельствам указывать действующим лицам, как им стоит поступать. И опять, вспоминания «Гробовщика», происходящее на страницах никак не изменяется, требуя принять случившееся в качестве неизбежно должного произойти.

Читатель думает, почему отец легко отпустил дочь в первый раз, а затем в той же мере легко расставшись с нею, не сумел внести ясность в происходящее. Тогда на историю следует смотреть под другим углом, не придавая значения развивающейся на страницах драме. Дочь всё равно покинула бы отчий дом. Конечно, она могла видеться с родителем, не отгороженная от него преградой. Но в случае «Станционного смотрителя» произошло обоюдное согласие со свершившимся. Такие дочери всегда покидают родное гнездо, будто бы облегчая тем бремя прежде ответственных за них людей.

Тогда почему читатель негодует на судьбу, огорчаясь на случившуюся на страницах несправедливость? К тому его побуждает автор, умело показывая происходящее именно так, чтобы главный герой казался бессильным перед обстоятельствами существом, которому нужно принять случившееся и продолжать жить с осознанием некогда свершившегося с ним неприятного инцидента. Читатель этому верит, забывая, каким впечатлительным он становится, стоит показать ему чем-то угнетаемого человека, пробуждая тем желание воздать виновным по заслугам. Были бы виновные при этом теми, кем их представляет создатель художественного произведения.

Стоит понять и такой момент, что рассказывающий историю Белкин может быть впечатлительным человеком, близко к сердцу принимающим подобные происшествия. Станционный смотритель мог без рыданий поведать ему о произошедшем с ним несчастье, тогда как рассказчик после придаст повествованию нотки сентиментализма, высказав миру собственные обиды, будто бы им осознаваемые и требующие пристального внимания. Может Белкин познал несчастную любовь, навсегда её потеряв? Или такая имелась в жизни Пушкина? Осознав, пришлось расписаться в неспособности отстоять право на неё, отдав другому.

Потери неизбежны, какими бы они не были. Потерять единственную дочь — обидно. Но и слушать о чужом горе тяжело, понимая невозможность повлиять на ситуацию. Пушкин добился требуемого эффекта: ознакомившийся с историей читатель останется под впечатлением. Возникнут вопросы, будут обвинения, а потом наступит смирение. Не так всё грустно, каким оно показывается на страницах «Станционного смотрителя». Лучше видеть в повести воспитательный эффект, подготавливающий человека к необходимости принимать неизбежные потери. Всякое в жизни случается, к чему нельзя морально подготовиться. Это не означает, будто нужно начинать бороться или сразу смириться, не испытав внутреннего дискомфорта. Всему требуется свой черёд. Вот и станционный смотритель у Пушкина испытал все стадии душевных терзаний, прежде чем придти к единственно правильному решению.

Автор: Константин Трунин

» Read more