Category Archives: Классика

Николай Лесков «Штопальщик» (1882)

Лесков Штопальщик

Предубеждения всегда надуманны. Часто их причина остаётся непонятной. Человеческая реакция возникает бурно, стремясь уничтожить неугодное. Какое бы ранее отношение не существовало, достаточно малейшего сведения о противном, как следует скорая развязка, заставляющая задуматься. Порою это достигает такого масштаба, что впору объявить о неадекватности людей, не считающих нужным объяснять острое неприятие чего-то определённого. Но причина всегда может быть объяснена, о чём обычно не желается рассказывать. Например, имелся в Москве штопальщик по прозванию Лапутин, мастер высокого класса. Всем его работа была на радость, но один барин на него взъелся, заставив сменить фамилию. Для стимула он возвысил его, позволил поправить финансовое положение и трудиться с той поры под вывеской Лепутан. Причину того Лесков объяснил в конце повествования.

Не станем заставлять читателя знакомиться с текстом произведения. Достаточно сказать, что фамилия барина не отличалась от таковой же у штопальщика. Разве можно стерпеть, чтобы благородный человек одинаково звался наравне с мастеровым? Столь высокой чести явно недостойного. Не ясно, из какого дворянского рода происходил барин Лапутин, если вообще не являлся потомком того, кто добился такого положения благодаря ретивости, одобренной при Екатерине II, когда в дворяне мог попасть едва ли не любой. Вполне вероятно, что предок барина Лапутина мог быть из кого-то, чья деятельность не очень-то отличалась от мастеровой. Факт остаётся фактом, людей с фамилией Лапутин в Москве проживало предостаточно.

Штопальщик оказался первым человеком, кого барин заставил стать Лепутаном. В дальнейшем такой же участи удостоились многие, так как Лапутины встречались повсеместно. Проще сменить собственную фамилию, нежели пытаться исправить у всех, кому «посчастливилось» получить такую же. К тому и повёл повествование Лесков, сплетая историю в виде святочного рассказа, к чему он уже не в первый раз проявлял тягу, аналогичным образом написав «Белого орла» и «Дух госпожи Жанлис».

Следует ли бороться с предубеждениями? Они губительны по своей сути и не дают ничего, кроме разрушения имеющегося. Поразительно и такое наблюдение, согласно которому получается, что в итоге предубеждения оказываются разрушенными, всё возвращается на круги своя, но человеческие жизни уже поломаны и восстановлению не подлежат. Когда то становится ясным — остаётся лишь пожалеть о свершившемся. Требовалось всего-то запастись терпением, переждать пору негодования, выработав умение мириться с действительностью. Кому в итоге стало лучше? Умиротворение оказалось временным, самим же собой разрушенным, когда понимание происходящего в действительности наконец-то позволило максимально широко обозреть имеющееся.

Лесков продолжал взирать на непотребства человеческой жизни. Он должен был сожалеть, понимая, какие сюжеты приходится ему использовать. Черпал ли из жизни или иначе обрабатывал нечто похожее, в любом случае на страницы ложилось повествование, призывающее людей не быть настолько категоричными, запрещая существование отличных от их мнения суждений. Ведь в том и заключается беда населяющих планету разумных существ, отчего-то с разумом как раз и находящихся в разладе. Существенных различий между людьми всё равно нет — имеются одни надуманности, порождённые теми самыми предубеждениями.

Поведав в малом, Николай дал представление о большем. Он же показал неизбежность, позволив заглянуть дальше, нежели оно вообще возможно к осуществлению за одну человеческую жизнь. Отнюдь, не смирится настоящий барин Лапутин, то предстоит сделать его детям. Именно они, частично растерявшие отцовский задор, а то и внуки, далёкие от представлений деда, смирятся с неизбежным. И вполне вероятно, кому-то из них предстоит стать штопальщиком.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Лесков «Дух госпожи Жанлис» (1881)

Лесков Дух госпожи Жанлис

Как понял читатель, предвзятое отношение — худшее суждение из всех возможных. Всяких людей хватает, как в России, так и в прочих странах. Теперь Николай предложил обсудить отношение к современной литературе. В самом деле, кто читает творения современников? Как им не противно внимать всей той непотребности, встречаемой на страницах? Подумать только, чем дольше существует человек, тем он сильнее раскрепощается. С ума можно сойти, читая подробности человеческой физиологии, более годной для узкоспециализированной литературы, раскрывающей определённые аспекты человеческого существования. С осуждением надуманных установок выступил и Лесков, рассказав, почему современная литература важна, отчего не следует ею пренебрегать.

Почему ценится старая и классическая литература? Он пережила время упадка, став важной составляющей нынешнего понимания, каким следует быть художественным произведениям. Но задумывался ли читатель, чьи вкусы послужили сохранению именно таких образцов прежней письменности? Должно быть ясно, всё, что не соответствовало представлениям о должном быть, уничтожалось или забывалось. Осталось только то, чему предстоит сохраниться в памяти человечества на продолжительное время вперёд. И так получилось, литература прошлого переполнена от моральных установок, не допускающих человеческой развращённости, если она не создана в глубокой древности, но в аналогичной мере порицающая людские пороки.

Сохранились редкие труды, поныне заставляющие краснеть читателя, их названия произносятся с трепетом и редко удостаиваются непосредственного прочтения, так как слишком высок уровень отторжения, не позволяющий прикоснуться к запретному. Но так ли те произведения уникальны? Наоборот, подобных им хватало, и скорее всего они были не так хороши. Всего лишь, говоря нынешним языком, оказывались переполненными бульварщиной. Похожая литература существовала во все времена, только умирала она вместе с её авторами.

Дабы закрепить представление читателя о подобном, Лесков создал на страницах произведения «Дух госпожи Жанлис» одну из впечатлительных дам, отторгающих современную литературу. Описания локтя ей хватало, чтобы отложить книгу в сторону, предав её забвению. Само слово «любовь» ей казалось противным. Всем этим чрезмерно переполнены романы современных писателей, поэтому она отдавала предпочтение проверенным авторам прошлого. Среди высоко ею ценимых оказывалась госпожа Жанлис, подвергавшая постоянной критике труды Вольтера. Но всему суждено поменяться, стоит случиться спиритическому сеансу. Кого же посоветует героине ею ценимая персона? Как бы то не показалось странным, но дух госпожи Жанлис окажется лишённым пуританства, дав начало новому осмыслению происходящего в литературной среде.

Можно долго рассуждать и бесконечно осуждать, вооружившись чьим-то мнением, как героиня произведения Лескова. Воспитанная на словах других, пропитанная чужими воззрениями, она не желала обрести собственный опыт. Ей хватало слов наставников, чьё мнение она уважала. Живя в темноте, не думала допускать возможности существования иных суждений. Было достаточно единственного представления, полученного собственным опытом, как уважение к прежде написанному растворилось. Не она сама пришла к мнению, будто созданное классиками бесценно и заслуживает обязательного уважения — такое представление ей навязали. В действительности современные писатели заслуживают не меньшего уважения, создающие такую же достойную литературу, но согласно сформировавшимся представлениям — заочно осуждаемую.

Не вся современная литература достойна внимания. И даже та, о которой возвышенно отзываются, может оказаться сомнительного качества пробой пера писателя. Не о том сейчас разговор. Нельзя отказывать в праве на существование произведениям, не зная, какая судьба их ожидает. Вполне вероятно, что ценимое ныне в будущем подвергнется забвению, а вот те художественные работы, которым читатель не придаёт значения — войдут в число шедевров на все времена.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Лесков «Белый орёл» (1880), «Леон дворецкий сын» (1881)

Лесков Белый орёл

Говорить об особом положении русского народа хорошо, но не стоит забывать, насколько преобладает число безответственных людей, губящих всякое благоприятное впечатление. Это среди мастеровых встречаются ответственные рабочие, готовые самозабвенно трудиться, обеспечивая государство славой и ничего за то не требуя. В прочих слоях населения всё далеко не так просто, особенно когда речь касается власть имущих. Что им стоит пообещать? Они и обещают, заранее не собираясь совершать осуществления данного слова. Лесков и про таких деятелей не забывал, им он и посвятил такое произведение, имя которому «Белый орёл».

Имея особый статус, орден Белого орла в Российской Империи не нёс существенных привилегий. Им одарённые получали его в обладание, тем и ограничиваясь. Следовательно, допустимо предположить, таковой можно вручить всякому, ничем себя не обязывая. О том и писал Лесков, от лица одного действующего лица пообещав орден лицу другому. Для того требовалось малое — совершить ряд обозначенных деяний, после чего предстояло оказаться представленным к награде. Само собой, выполнив поставленную задачу, герой произведения окажется с единственной заслугой, прозываемой «утёртым носом». Не стоило рваться, не запросив гарантий получения награды. Да никто никогда в том не утруждается: выполняй, либо иди на четыре стороны.

У Николая имелся яркий пример, связанный с деятельностью одного из пензенских губернаторов. Тот за долгий срок нахождения на руководящей должности никого не удосужился облагодетельствовать. За раздачей обещаний никаких наград не следовало. А если кто и получил в итоге орден Белого орла, то скорее всего он сам. Читатель обязан усвоить элементарную истину — ежели стал жертвой шутки, в следующий раз будь осмотрительнее. Власть имущим от обид холодно не становится, у них даже уши не горят. Они всего лишь добиваются им требуемого, забывая обо всём остальном. Как раз они и распоряжаются чистить ружья кирпичом, поскольку им глубоко безразлично, какими то последствиями обернётся в случае войны.

Схожим повествованием Лесков наполнил произведение «Леон дворецкий сын, застольный хищник». На первый взгляд читателю кажется, что перед ним рассказ про лакеев, чьё мастерство передаётся по наследству от отца к сыну. Они умельцы особого рода, ничем не уступающие по значению мастеровым. Но пока в Туле созидают прекрасные творения рук человеческих, эти с особым умением прикипают к хозяйскому телу, становясь неотъемлемой частью его существования. При более пристальном внимании понимание происходящего на страницах расширяется. Не просто лакей перед читателем. Лакей для него — описательная характеристика. Таковые могут быть кем угодно и находиться рядом с любым человеком, если то им сулит получение выгод. Этим личностями и ордена не нужны, поскольку им приятнее получать крохи с господского стола, в числе коих и разномастные награды перепадают.

Тут приведено не совсем точное описание изложенного Николаем. Но нельзя толком представить, какой цели желал достичь непосредственно Лесков. Он итак шёл по краю, рискуя получить негативные отклики о творчестве, тем более к нему итак проявляли интерес, связанный с опубликованным сказом «Левша». Будучи постоянно в противостоянии с действующей системой, Николай приоткрывал завесу тайны над должным оставаться без внимания. А на самом деле, ничем особенным Николай не удивлял. Описываемых им деятелей хватало не только среди русского народа, таковых предостаточно в среде всех наций на планете: есть среди них талантливые, а есть и посредственности, как есть заботящиеся об общем благе, так и не считающие себя кому-либо чем-то обязанными.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Лесков «Левша» (1881)

Лесков Левша

«Левша» — самое знаменитое произведение Николая Лескова, чтением которого чаще всего и ограничивается читатель. Оно сродни «Аленькому цветочку» Сергея Аксакова — вроде бы творение глубоко личное, но всегда воспринимаемое за неотделимую составляющую народного творчества. Как не подходи к смысловому наполнению, обязательно встретишь множественные разночтения. Неважно о чём писал Лесков до и после, так как то становится на фоне «Левши» вторичным и порою даже воспринимается лишним. Ошибочность сего мнения не подлежит опровержению, ведь читатель всё понимает так, как ему о том будет рассказано, поскольку лишён права на собственное мнение, да к таковому он вовсе и не стремится.

Началом действия Николай определил сказ о добродушном правителе России Александре Павловиче, что всему дивился, будучи гостем на англицкой земле. Что ему не покажи — всё вызывало восторг. Благо при нём был казак Платов, скептически относившийся к англицким диковинам. Именно ему принадлежит открытие, опозорившее англичан. Самое дивное среди имеющихся у них див оказалось выполненным тульским мастером Москвиным. Вот тогда-то и появится перед взором Александра Павловича блоха, заводимая ключиком. Заплатит за неё он миллион серебром, ещё и за футляр доплатив, ибо жадность англичан не так-то просто утолить. А потом о той блохе и вовсе все забудут, покуда не найдёт её среди прочих диковин новый русский царь Николай Павлович, которому и будет объяснено Платовым, откуда она взялась.

Современникам Лескова таковой сказ не мог понравиться. Сугубо из-за отношения к Николаю Павловичу, что был хорошо известен за жестокое и недальновидное правление, сковывавшее Россию, едва ли не отбрасывая страну на уровень допетровских времён. У Лескова он показан радетелем за русскую землю, верящий в её народ и готовый на всё, лишь бы утереть нос англичанам. Благо он хорошо знал, насколько способные в Туле мастера, которым под силу не только подобную блоху выковать, но создать нечто ещё более уникальное. Собственно, возникает интрига! Смогут ли русские превзойти создателей блохи? Читатель знает — смогут. Другое дело, к чему это в дальнейшем приведёт.

В том и не люб должен быть сказ Лескова для современников, увидевших в Николае Павловиче не только радетеля, а к тому же и человека, обделяющего государство ценою тщеславия. Блоху, выкупленную за миллион, он бесплатно подарил обратно, отправив вместе с нею за границу одного из тульских мастеровых, попавшего под горячую руку Платова. Лесков усилил нажим на негативное восприятие, показав отношение к левше, высоко ценимого в Англии, но уподобленного сору под ногами в России. Получается так, что английские мастера на вес золота, поскольку их мало. Зато в России собственным мастерам цены нет, так как их настолько много, что можно смело сгноить, не заметив потери.

Только одно останется непонятным. Как в стране, переполненной гениальными людьми, царствуют порядки, характеризуемые недальновидностью? Этот вопрос вопросов так и не удалось разрешить до наших дней. В России продолжают гордиться соотечественниками, нисколько не заботясь об их благосостоянии. Как прозябали талантливые мастера, так и остаются без признания, обречённые выполнять не годящуюся для их способностей работу. Зато иностранные специалисты, ничем не лучше российских, в самой России пестуются, ибо те знают себе цену.

Прав Лесков и в том, показав, почему Российская Империя проиграла Крымскую войну. Очевидность заключалось в банальном — какое бы отличное ружьё на имел на вооружении русский солдат, он ухаживает за ним так, словно в руках у него нечто посредственное. Причём не сам он на такое отважился — так ему сказало делать начальство. И проблема России в том и заключается, что талантливый народ должен следовать указаниям выбившихся на руководящие должности людей, только на то и способных, как раздавать распоряжения, более ничего не умея.

Один раз, уже после смерти Николая Лескова, народ получил в руки власть и распорядился ей таким образом, создав сильнейшее государство на планете, заложившее основы существования другой страны, продолжающей пользоваться достижениями канувших в былое поколений. И пока народ снова не получит в свои руки власть, до той поры не видать нового расцвета. Почему? Вспомните обстоятельства смерти левши. Ценя русский народ, им же он оказался предан, растерзан и смешан с дорожной пылью, ибо такие указания шли сверху, против чего никто не смел возражать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Авсоний — Стихотворения (IV век)

Авсоний Стихотворения

Авсоний пережил века, но так он и остался безызвестным. Судьба поэта нелегка, когда потомкам не становится он интересным. Авсоний Децим Магн — кто он? Чем славен путь его, ныне похвальбы достойный? То объясняется легко. Ответ на то вполне пристойный. Не тот велик, кому преграды не страшны. Не славен тот, кто даром слова обладает. Мимо поэзии Авсония можно пройти, потомок ничего от того не потеряет. Объяснение тому ниже облаков, и даже ниже травы. Истину потомок услышать готов, и высказать готов возражения свои. Так правду, потомок, знай, о величии просто гласящую. Другим, ты, её передай, веками читателей манящую. Суть успеха прошлого всегда в одном, чьи деяния сохранились, лишь его труды мы прочтём, остальные словно в былом растворились. Жребий слепой определил кому славным быть среди последующих поколений, повезло малому количеству из некогда живших людей, потому теперь с благоговением читаем обрывки их стихотворений, делясь хотя бы о таком великой радостью своей.

Чем славен Авсоний? Век четвёртый — время его. Родился он в римской провинции, где ныне стоит славный город Бордо. Поэтом от Бога себя не считал, не для того он жил на свете, он городами управлял, за сына императора он был в ответе. А ежели возвышенно он говорил, то записать желал то непременно, да разве он был из тех один, кто в Риме речи вёл надменно? Возьми любое, о чём хочешь громогласно заявить, и заяви, хотя бы так ты не сможешь забыть. На тему любую, хоть всю перечисли родню, вспомни и то, что предстоит сделать на дню, либо вовсе перечисли императоров или названия каждого месяца в каждом году, покажи тем самому себе образованность не зря полученную свою.

Овидий сквозит, не зря вспоминается данный поэт. Величие его прольёт на манеру стихосложения Авсония свет. Без мудрости великой, сугубо с формой играя, строки на слоги разной длины склоняя, Авсоний писал, решая задачи поэзии истинной суть, чего редко касается, вирши созидающий хотя бы как-нибудь. Лишь кажется, будто просто достаточно в рифму сказать, а как же ударение? А стихотворный размер кому тогда соблюдать? Но то не про Авсония, рифмой тогда никто не говорил, потому трудно понять латинского поэта, как бы его другой поэт не переводил. Усвоим содержание поэзии, ибо нет сложностей в том, такого уровня поэзию сейчас мы не найдём.

Но тут не об Авсонии речь. Авсоний важен, но речь не о нём. Хвалить нужно тех, в чьих переводах его мы прочтём. Это Ярхо, Брюсов и, безусловно, Гаспаров Михаил, что жизнь поэзии античной посвятил. Он жил, как дышал, и дышал, ибо жил, имя ему — Гаспаров Михаил. Он брался, не боясь услышать грозный окрик толпы, и слагал так, делая доступными гигантов поэзии древних столпы. И пусть не каждый поймёт, ежели то вообще необходимо, если такая поэзия не по духу, пусть каждый пройдёт мимо.

Теперь же, для грусти время пришло. Что раньше ценилось, теперь не оценит никто. Когда-то недавно, сроком малым давно, труд Гаспарова для читателя — важной яркости пятно. И вот прошли годы, блекнет всё, как блекнет труд человека, некогда оценили, забыв до наступления лучшего века. Даже на уровне государства, та самая печаль, ныне не ценят поэтов, что до безумия жаль. Не ценят и писателей, восхваляя кого угодно. Хочется спросить высших лиц страны: разве так можно?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Павел Мельников-Печерский «В лесах. Части III и IV» (1871-74)

Мельников Печерский В лесах

Прежде сказанное нисколько не изменяется, оставаясь тем же. Мельников продолжил писать, ожидая солидной оплаты за каждый отдельный лист. Для этого он щедро описывал особенности староверов, вне всякой меры углубляясь в детали. Понятнее от того они не станут. И для этого Мельников приведёт историю, озадачив пониманием, что особых отличий не имеется, всё сводится к разным образом исполняемым обрядам. Тогда какова суть рассказываемой истории? Её уже итак не осталось, поскольку читатель должен был запутаться, потеряв нить повествования. Сомнительно, чтобы Мельников вообще чему-то придавал значение, кроме необходимости наполнять текст ещё большим количеством слов. Заданный ритм он не нарушит и после поставленной точки. Впереди его ожидала работа над не менее масштабным произведением «На горах».

Некоторые суждения кажутся читателю надуманными. Порою Мельников принимался описывать такое, чему сложно поверить. Одним из таких моментов стало упоминание женской терпимости. Окажется так, что как не веди себя мужья — жёны всё стерпят. Ежели бросит и оставит на прозябание, так они и рады тому будут, ибо так лучше для мужа станет. Где это найти в тексте? Скорее следует говорить о выхваченном из повествования эпизоде, существенной роли ни на что не оказывающий. Впрочем, с таким суждением можно подойти к любой представленной на страницах сцене. Имеется лишь незначительное количество исключений.

Знает ли читатель, как тяжела доля сироты в поселениях староверов? Он становился хуже раба, всеми понукаемый и исполняющий прихоти каждого. Мельников с удовольствием описал страдания такого человека, сумев найти продолжение, более ему полезное, нежели просто отправить на армейскую службу и с тем закончить сказ. Кем мог стать сирота, прояви малейшее усердие? Например, вполне мог оказаться знающим письмо. А коли наделён такой способностью, значит должен занять важное положение в тамошнем обществе. И, вполне логично, получит возможность избавиться от прежних обязательств, налагая обязательства уже на других. Получается, Мельников рассказал поучительную историю, заодно обеспечив собственный заработок за каждый отдельно взятый лист. И было бы то хорошо, придерживайся схожего повествования он в дальнейшем, не возвращаясь опять до обрядов староверов.

Отчего не упомянуть на страницах сказание про град Китеж? Особенно учитывая, что про сей город все давно забыли. Некогда, когда татарское иго разлилось по Руси, Китеж ушёл под воду, не уступив завоевателю своих земель. С той поры в народе появилась вера, что когда-нибудь град станет вновь доступным, стоит уйти татарам восвояси. Но те ушли, а Китеж так и не появился, став одной из легенд староверов. Пусть тому имеется более рациональное объяснение, только Мельников не для того о нём взялся рассказывать. Он хватался за всякую возможность, позволяющую заполнять страницы. Даже кажется, не будь сего подводного града — Мельников всё-равно мог найти, о чём другом написать.

Известно ли читателю, каким образом староверы писали тайные послания? Они могли использовать молоко, тем вводя в заблуждение. Порою кажется, отчего Мельников не создавал произведения схожим способом? Или он всё-таки использовал приёмы, не совсем схожие с правдой? Зачем-то ведь он решил свести понимание верований староверов на нет. Долго показывая их людьми с особым складом мышления, живущими подобно христианам, но с некоторыми отличиями. Теперь же выходило так, будто не стоило то никаких забот. Всё отличие сводится к иллюзорности. Потому и вспоминается град Китеж — обыкновенный город для одних и элемент сказания для других. Он как бы есть и его как бы нет — остаётся лишь верить. А Мельникову оставалось продолжать писать — стоимость печатного листа возросла.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Аксаков «Аленький цветочек» (1858)

Аксаков Аленький цветочек

Фантазия во сказках — это будущее человечества. Не надо улыбаться. Возьмите любой сюжет — он обязательно сбудется. К тому и надо стремиться. Взять для примера «Аленький цветочек». Вроде бы ничего примечательного, избитая тысячелетиями повествовательная линия. Так то оно так, но для рассмотрения предлагается вариант от Аксакова. И что видит читатель? Перед ним могущественные артефакты, позволяющие осуществиться части человеческих желаний, некоторые из них до сих пор не реализованы. Если надписи ныне появляются в воздухе, способные изменяться по заданному алгоритму, то с мгновенным переносом из одной точки в любую другую — громадное затруднение.

Поехать за три моря и привезти самый красивый в мире цветок — не самое удивительное, что можно встретить в сказках. Русское народное творчество рождало и не такое. Чего стоят живые мертвецы, преследовавшие людей в заморских путешествиях. Вообще странно не встретить на страницах «Аленького цветочка» истинно российских персонажей — порождений мрачного мира. Вместо злокозненных существ, на страницах присутствует в меру благодушный зверь, предпочитающий угождать всем прихотям девушки, уподобляясь на веки обязанному служить её прихотям рабу.

Гофман и Гауф успели оставить свой след в литературе, ставшие хорошо известными в России едва ли не сразу, вместе с выходом публикуемых ими произведений. Спустя три десятка лет написать в их духе уже не казалось чем-то затруднительным. Особенно учитывая, что именно конец пятидесятых годов XIX века — пробуждение интереса к славянским сказкам. Они ещё не успели сформироваться и принять определённый вид. Поэтому Аксаков создал нечто своё, далёкое от представлений последующих поколений.

Выделить «Аленький цветочек» не получится. Если опять же не соотносить его с ожидающим человека завтрашним днём. Вот перед читателем героиня, живущая уединённо. Она получает ей требуемое, не прилагая усилий. К чему не прикоснётся, всё показывается ей в лучшем виде. Но она одинока, насколько бы не ощущала, что где-то рядом находятся люди. Каждый из ей известных по голосу — имеющий обоснованные комплексы человек. Требуется малое — найти общие интересы, после чего недостатки перестанут иметь значение. И уже тогда, как бы не складывалась жизнь, наступит счастье совместного существования. Так и происходит в «Аленьком цветочке».

Читатель скажет: требуется серьёзный подход к понимаю представленного Аксаковым текста, нужен тщательный разбор, придание важности каждому слову. Зачем? Лучше отстраниться и наконец-то порадоваться за Сергея, отдалившегося от приевшихся ему сюжетов. Надо обязательно заметить — никто в сказке не занимается ужением рыбы. Безусловно, допустимо найти аллюзию, поняв под оной поиск зверем суженой, способной полюбить его за внутреннее содержание. Но это совсем не то, нисколько не претендующее даже на близкое подобие. И слово «суженый» не стоит понимать производным от значения «поймать», пусть между ними и присутствует смысловое соответствие.

Ищите в бедах руку злодеев: советует Аксаков. Злодеи есть в отдалении и в непосредственной близости. Они друг с другом не связаны, но заинтересованы в необходимости причинять страдания из-за зависти или других причин, имеющих значение только для них. Для купца злодеи — это старшая и средняя дочь, они же — для младшей сестры, для зверя — некая ведьма, наложившая заклятие. А в совокупности — добра ждать ни от кого не приходится, поскольку каждый вынужден страдать и причинять окружающим зло. Единственный полностью положительный персонаж — младшая дочь купца, готовая принести себя в жертву по первому требованию. Стоит задаться вопросом: насколько самопожертвование соответствует образу благочестивого человека? Так оно должно быть, пока же подобное чаще происходит в сказках. Но так как мы условились ждать проявление подобного в будущем, то обязательно случится история, описанная Аксаковым.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Аксаков «Воспоминания» (1856)

Аксаков Воспоминания

Писать мемуары трудно. Нужно показать истинного или подложного себя, в том числе представить настоящими или выдуманными знакомых тебе людей. Много хуже, если являешься в меру известной широким кругам личностью. Прежде Аксаков будто бы писал выдуманную историю. Теперь же решил выйти из тени. Хотя все прекрасно понимали, что изменились только имена, тогда как Багров-внук просто поменял фамилию. То объясняется ещё и тем, как Аксаков подходил к изложению событий. Снова ключевым моментом становится страсть Сергея к ужению рыбы. Приходится мириться с данной особенностью сего автора. Не мог он обойти столь сильно интересующее его увлечение.

Аксаков рассказывает про юные годы. Сперва он обучался в Казани, а потом занимался с преподавателями по индивидуальной программе. Обосновывается это проблемами со здоровьем. Но — всё есть лирика, отдаляющая внимание от действительно интересных занятий, ожиданием которых Аксаков постоянно томим. Не нужны ему науки, мало интересные в силу свойственной им скучности. Куда лучше предаться мечтам о ружейной охоте и собирательстве грибов, либо вспомнить факт, согласно которому Аксаков осознаёт надуманность всего окружающего. Казалось бы, незыблемое не может потерпеть крушение. Однако, даже любимая с детства сказка про аленький цветочек оказывается хорошо известным в Европе сюжетом про красивую девушку и безобразного монстра.

И всё же Сергей понимал необходимость получения образования, осознавая трудности в постижении знаний. Ему требовалась абсолютная тишина, желательно с закрытыми окнами и дверьми, чтобы он не услышал или не увидел чего-то, способного отвлечь его внимание. Стоило заголосить птицам или мелькнуть их образу перед глазами, как Аксаков забывался, не способный более концентрироваться на изучаемом предмете. Хорошо, что данное обстоятельство понимали учителя, дававшие время успокоиться и собраться с мыслями, дабы продолжать заниматься изучением русского языка, литературы и математики.

Наклонность Сергея к писательскому ремеслу толком в им совершаемом не прослеживалась. Скорее он мог стать актёром, нежели автором художественных произведений. Впрочем, говорить так преждевременно. Ещё не стало понятно, способен ли Аксаков измыслить нечто своё, не связанное с им увиденным или испытанным. Переиначить ему известное — ещё не значит одарить мир достойным похвал предметом искусства. Как не относись к подобным устремлениям — нужно постараться доказать хотя бы какую-то полезность.

Почему же «Воспоминания» получились менее примечательными, уступив по интересности даже «Детским годам Багрова-внука»? Сергей не утратил желания сообщать интригующие моменты прошлого. Ему мешало осознание груза ответственности, давившего небывалым весом. Уже не сошлёшься на то, что описываемые им люди умерли или достаточно постарели. Теперь придётся упоминаемым в тексте лицам смотреть в глаза и искать способы для возобновления общения. Таковое тогда было время, не позволяющее чрезмерного проявления вольности. Слово «честь» не являлось пустым звуком. Оказаться среди презираемых не хотел и Аксаков.

Но раз написано, значит нужно публиковать. Обойдя острые углы, поставив в центр повествования себя, Сергей унижался теперь сам, не отвлекая внимание читателя на других. Ежели кто и появляется в повествовании, он описывается в положительных тонах. Один Аксаков становился на ноги — трудно понять каким образом. Сергей так и сообщает: ноги у него были больными, отчего он не мог учиться наравне со всеми. Из-за этого и оставалось ему постигать учебные дисциплины в малом, отдавая предпочтение иным занятиям, получающим значительное количество места в воспоминаниях.

Далее сообщать о становлении казалось сомнительным действием. Врагов наживать Аксаков явно не хотел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Херасков «Селим и Селима» (1770), «Пилигримы» (1795)

Херасков Пилигримы

Творить душа желает. Дано задание: писать. Да вот никто не знает, как лучше текст располагать. Сказать ли в рифму или прозой изложить? Описать прошлое, настоящее или ожидание перемен? Можно порыв сей в ящик долгий отложить. А можно пересмотреть перечень желанных тем. И ежели душа устала от поиска необходимых сюжетов античных дней, восточная тематика готова быть взятой к рассмотрению, либо описать возникло желание будни странствующих людей, пора приступать к очередному пространному стихотворению.

Говорить о пустоте строк у Хераскова устаёшь, надеешься важную для сюжета деталь найти, хотя бы тогда наконец-то поймёшь, с какой стороны к рассмотрению любой поэмы Михаила подойти. Что «Селим и Селима», что «Пилигримы» его, написанные с промежутком в двадцать пять лет, слов много, а по сути — ничего, не составишь при ознакомлении даже куцых замет. Не вяжется строка, или большего ожидал. Привыкший видеть размах фантазии, развёрнутой обильно. Херасков в поэмах краткую выжимку мыслей давал. А требовалось сказать… и сказать обязательно сильно.

И при малом объёме получается увлечь, что у Хераскова не получалось, для того нужно уметь, дабы окончание с началом связалось. Отнюдь, задав ход, устремившись рифмовать, должных быть важными эпизодов выискивая разнообразие, Михаил желал о чём-то нужном сказать, подбирая хотя бы какое-то слов сочетание. Читатель подумает, и на аналогичное критику намекнёт, замечание сделав справедливое: не важно, кто в итоге поймёт, нужно всегда сохранять отношение к творчеству терпеливое. Но нет причин для негодования, Херасков не принижается, остаётся сослать на дефицит к Михаила стихам внимания, он чаще литературоведам для их мучений является.

Скажем отдельно, Херасков творил по мере необходимости. К какой бы теме он не подходил, излагал в пределах допустимости. Не ведая точно, предполагая, в общих чертах изложив, складывая строки — с рифмой играя, частично основную идею забыв, он брался, конца не обозначив, рифму к словам подбирая, опять смысл содержания утратив, но к завершению повествования необходимое всё же вспоминая. Куда бы не шли действующие лица, о чём бы не думали они. Чувствительности в их поступках мало, реализуют души стремления автора, а не свои, причём не бодро, скорее вяло.

Читатель устал. Желал ли он браться за поэмы Михаила? Он точно не знал, не думая, какая воли потребуется сила. Корпеть над строчками… зачем? Внимать серьёзно и находить сокрытое где-то между? Чаще приходится разбираться со списком данных свыше тем, воплощая поселившуюся некогда прежде надежду. Терпения и понимания, коли узок интерес. Гораздо лучше отвлечься, внимание переключив, в драматургии Херасков имел больший вес — взбудораженные успокоятся, остыв.

Понятно, излив чарку воды, про избранные поэмы не дав представления, допущения высказав свои, дай и разбор хотя бы одного требуемого стихотворения. Придётся разочаровать, призвав к чтению самостоятельному, потому как если и подходить к творчества Хераскова изучению, не абы какому, а основательному, пройтись предстоит не по одному стихотворению.

Говоря доступнее: не всё то имеет важность, чему оная придаётся. Ко всему написанному не следует относиться серьёзно. На критически относящегося по-другому критически относящийся найдётся. Лучше избегать острых углов, если это возможно. Потому в общих чертах, к конкретике не прибегая, толком путного не изложив, частично разговора о некоторых произведения избегая, подобием кошмарного сна забыв, оставим хотя бы это без рассмотрения, встречая читающей братии насмешки, увидевшей литературный труд в виде прозаического стихотворения, написанного без какой-либо спешки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Херасков «Плоды наук» (1757-61)

Херасков Плоды наук

Академизм — он чем-то страшен, всегда он чем-то приукрашен, он отчего-то каждый раз похож, и потому отличий не найдёшь. Написано порою так, что скуку навевает. Автор произведений бесконечно схожее читать нам предлагает. Во-первых, стремится прославить начинания нынешних дней. Во-вторых, показать, что достойные ныне живут средь людей. А дабы было с чем сравнить, к античным сюжетам стремится близким быть. Будто не прошло тысячелетий, жить продолжают олимпийцы-боги, прежние пробуждая в человеке тревоги. Равнение на прошлое, устремляя взгляд вперёд, такой в академизме выбран подход. Благо просвещение коснулось учёных умов, можно без фальши говорить, не жалея для украшательства слов.

Один титан мысли всеми хвалим — царь Пётр, славный преобразованием своим. Тому объяснение существует — оно очевидно. За него нисколько не будет стыдно. Наоборот, кто не хвалил Петра на протяжении тех лет, тому не добиться признания, какой бы не был он поэт. Благо академизм позволял сочинять по схеме определённой, делая разницу между правдой и вымыслом условной. А может от незнания то происходило, ибо никто не докажет, что имевшее место раньше на самом деле было. Но власть монарха — особый резон: больше нужен сладкоголосый поэт-пустозвон. По правде сказать, подобные поэты всякой власти нужны, только их имена забудут, ежели перемены коснутся страны.

И вот Херасков — эстет от академизма. Ему нисколько не завидно. Он вправе сочинять, знает толк в прославленьи определённых лиц, готов он падать перед ними ниц. Не так их много, чтобы каждого не учесть. Важнее прочего — сказать в адрес всякого лесть. Не позволяет академизм умалить чужих заслуг, не для того он есть, чтобы оскорблять деянья чьих-то рук. Всегда на помощь приходит античное нечто, позволяя сочинять стихи бесконечно. Херасков в тех же красках, как писали до и после него, отразил в первой поэме признанье своё. Сразу о Петре он возгласил, описав, каким сей муж наиславнейшим был.

Поднять страну, с Европой на один уровень встав, необходимые науки в требуемом объёме приняв. В отдалённых перспективах то поспособствует России преображению, при Хераскове заметных, не поддающихся сомнению. Как оду славным делам не пропеть? Задуманное Петром реализовано ведь. Поднялось государство, устрашает врагов, не допустят более посрамления достоинства её сынов. Поднял Пётр и флот, грозу омывающих Россию морей, сделав край россиян гораздо сильней. Не только на суше теперь позиции предстоит закреплять, водная гладь позволит соперника в страхе держать.

По традиции, создавая оду, говоря о чём-то и не говоря ничего, Херасков изливал строчки поэмы легко. Рифма цеплялась за античность, куда устремлял Михаил взгляд, находя сравнения, чаще невпопад. Основную линию повествования он всё-таки раскрыл, не вызвав удивления, для того он сей стих и сложил. Краткость — не по академизма запросам, не дозволяющим возникнуть вопросам. Заранее понятно, с чего начнёт и к чему поведёт повествование автор строк, иного он никак сделать не мог. Такое в литературе царило тогда направление, потому к творчеству Хераскова не может быть применено сомнение.

Воздавая хвалу, находя причину для поднятия духа, Михаил находил выражения для услаждения читательского слуха. Не чернил и не ругал, к высшим материям обращаясь, прибегая к словам, собственной прозорливостью восхищаясь. Но так писали все, кто приближен к монаршим особам был, отчего каждый из них за талантливого поэта слыл. И Херасков творил, не дозволяя себе лишнего произносить. Вот потому потомки легко смогут его имя быстро забыть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 44 45 46 47 48 98