trounin.ru

1817 год продолжился для Загоскина новыми театральными произведениями. Зачем-то он взялся написать интермедию «Лебедянская ярмарка», она же прозывается ещё и дивертисментом, то есть служит для увеселения публики, ставится между действиями другой пьесы, чем вносит существенное разнообразие, собой разбавляя общее впечатление от увиденного. Говоря проще, действующим лицам полагалось развлекаться, используя для того словесную перепалку. С другой стороны, так проще удержать зрителя в театре, всегда готового к неожиданностям. Но в том же году Михаил написал отчасти серьёзное произведение «Вечеринка учёных».

Загоскин снова вернулся к литературной теме. Вообще, писать — это достойное человека дело? Или же — дело сугубо постыдное? И кто им должен заниматься? Допустимо ли сановникам на высоких должностях к тому приложить руку? А ежели писать пожелает князь, либо княгиня? Зритель уже понимал — представитель княжеского рода и задумает заниматься писательским ремеслом, ибо имеет к тому пристрастие. Более того, захочет создать академию для писателей, потому и журнал будет издавать соответствующий интересам.

Причём ценит слово таким образом, что не простит ошибок. Особенно по нраву разбираться с пунктуацией. О трудах иных писателей можно целые трактаты созидать, опираясь на определённое место в его тексте, сугубо из-за не по правилам поставленной точки с запятой. Можно разбираться, хоть перебирай предков до самого отдалённого колена. Ведь должно стать понятно, зачем ставить точку с запятой именно тут, и никогда в другом месте. Впору вспомнить такое явление веков последующих, коим станет термин «граммар-наци», всегда имевший для образованного человека значение. То есть как педанта не назови — выбить из его головы блажь порою вовсе не сможешь.

Когда же будет вечеринка учёных? Загоскин к оной и подводит повествование. Зритель должен заранее быть готовым к увиденному. Он не сможет отказаться от просмотра мытарств княгини с искомым ею знаком препинания, коим является точка с запятой. Но и это не станет основным для сюжета действием. Этим Михаил начинал утомлять зрителя. Он писал уже третью пьесу, так и не умея нащупать твёрдой опоры для им рассказываемой истории. Вновь всё накладывается друг на друга, нисколько не способствуя лучшему пониманию.

В итоге зритель должен был внимать мнимой гениальности одного из действующих лиц, выдававшего себя за всем неизвестное лицо, тогда как являлся некогда популярным автором, ныне считаемым за покойного. Всё так бы и осталось без изменений, не случись его стихам кое-кому понравится, да до такой степени, что девица согласится выйти замуж за автора тех строк. Настоящий поэт окажется задет за живое, поскольку собственное авторство станут доказывать посторонние люди. Кто-то из них не опасался оказаться раскрытым, поскольку знал истинно написавшего стихи, к тому же пребывая в курсе — тот человек умер, значит и доказать своё авторство не сможет. Вполне очевидно, справедливость просто обязана восторжествовать, потому поэт обретёт счастье, объявив себя живым и никогда не умиравшим.

Теперь нужно сделать краткий вывод о достигнутом Загоскиным. Он написал удачную пьесу «Комедия против комедии», в последующем пока ещё не успев предложить более занимательного сюжета, к тому же отличающегося хоть какой-то основательностью. И всё же Михаил закрепляется в литературном мире. Он трудится при Императорских театрах и редактирует журнал, куда помещает свои заметки. Совсем скоро он устроится помощником библиотекаря в Императорскую публичную библиотеку. Что до написания пьес — они будут продолжать создаваться, но не по несколько за год, а чаще по одной.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как не написать о провинциалах, собравшихся в столице? Тем более, эта проблема весьма актуальна для России во все времена. У каждого за душой есть нечто вне сердца государства — в провинции едва ли не дворцы. Для России начала XIX века то было и вовсе близким к норме. У помещиков имелась земля, её обрабатывали крестьяне, и жили они в тех местах. До столицы добирались по надобности, более потехи ради. Вот г-н Богатонов подался из имения, дабы частично пристраститься к высшему свету. Да возьмёшь разве путное с провинциала? У него собственный апломб, которому он изменять не собирается.

В столице пристрастие к французскому? В провинции подобного нет. Вернее, есть помещики, имеющие притязание, скорее заслуживающее высмеивания. Богатонов для себя такого не допускал. Ему не знание французского надобно, а уважение всякого мужика, который может отозваться о нём с почтением. Для зрителя требовалось подробнее объяснить причину. Загоскин предложил мадаму, нисколько не чурающуюся говорить на французском языке с ошибками. Главное, она говорит не на русском, сколь бы им умело не владела. Потому-то Богатонов и предпочитал оставаться вне французской речи, в которой он мог быть косноязычным.

Но в Богатонове всё же есть пристрастие к житью на широкую ногу. С тратами он никогда не считается, хотя следовало бы лучше следить за финансами. Даже постарайся его образумить и призвать к экономии — зря потратишь время. Когда ему приказчик скажет, что если так и дальше тратить, то уже сам Богатонов окажется у него в услужении.

А дабы не снижать тему галломании, Михаил ввёл в повествование петиметра. Для читателя нужно пояснить — это такие ценители всего французского, что их саркастически называют малыми господами, как слово «петиметр» дословно и переводится. Не факт, чтобы таковые поклонники всего французского отличались особым знанием предмета их вожделения, однако они стараются из доступных им сил. На деле чаще выходит то нелепым. А разве есть нечто лучше для комедии, ежели не ещё одно высмеивание чрезмерного франкофильства?

Случится Богатоновым всё-таки пристраститься к французскому, пускай и намереваясь отдать дочь замуж за петиметра. Может в том скажется желание воплотить для них самих недоступное. Да вон насколько следует быть похожим на француза? По сути, хватит заученных фраз. Об остальном можно уже и не заботиться. Лишь бы себя преподнести в выгодном свете. За душой у петиметра, чаще всего, ни кола ни двора. Такой вовсе не нужен помещичьей семье, так как ничего не сможет ей дать от себя.

Единственное средство спасёт Богатонова — стремительно заканчивающиеся денежные средства. Стоит финансовому потоку иссякнуть, как петиметр поймёт бесполезность продолжения пользования за чужой счёт нужными ему услугами. Щедрость наконец-то принесёт полезные плоды. Но и хорошего в том окажется мало. Благо, заканчивать пьесу требовалось на позитивной ноте. Потому-то и свершится должное произойти ещё в пределах первого действия — будет дано дозволение жениться дочери на князе, поскольку они были влюблены друг в друга, только никак не могли удовлетворить взыскательности родителей, отчего-то имевших пристрастие к красивой жизни, сколько бы сами не говорили об обратном.

Мог ли Загоскин с подобным сюжетом рассчитывать на зрительское к нему внимание? Ничего действительно нового он не сумел предложить, пойдя по пути драматургов, писавших аналогичные сюжеты задолго до того — ещё в годы особого расцвета галломании.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Некогда Яков Княжнин обрушился с гневом на Ивана Крылова, посчитав, будто тот написал произведение, его прямо изобличающее в порочных проступках. Отягощённый сообразительностью обязательно бы промолчал, но оного умения не хватило и ставшему впоследствии знаменитым баснописцем. Как мог не воспылать Княжнин, увидев столь похожую на него сатиру? А как начнут другие думать, ежели поймут, что именно похожим на себя Яков увидел? Получается, промолчи тогда Княжнин, всё бы сошло на нет. Теперь же, даже потомок знает, за какие дела к сему сказителю следует проявлять некоторую степень непочтения. Вот на то и указал Якову Крылов, объяснившись, что даже не мог предположить, будто, в им придуманном, кто-то обнаружит схожесть с собственной персоной. Может подобным историческим моментом и вдохновился Михаил Загоскин на пьесу, сделавшую его имя известным каждому завсегдатаю театров. Ведь упоминание Крылова не раз возникает в ходе бесед действующих лиц, вплоть до историй, где Иван обвинялся в прямом заимствовании сюжетов у Лафонтена.

А смысл произведения, названного Михаилом «Комедия против комедии» — объяснить зрителю, насколько глупо искать похожее на действительность. Зачем? Если кому-то нечто покажется обличающим, то не лучше ли промолчать? Другие могут судачить до потери сознания, ничего толком не доказав, покуда сам объект насмешки этого в своих поступках не обнаружит. Однако, представленное в пьесе общество задумало создать произведение, в котором всё будет перевёрнуто с ног на голову. В оном станется показан автор, едва ли не посыпающий голову пеплом, ибо неимоверно стыдится им измышленного. Станутся показаны и зрители, близко к сердцу принимающие происходящее на театральной сцене. Вот над кем надо смеяться, поскольку в них и кроется обличительная сущность сатирических пьес.

Надо ли приводить в пример всяческие психологические эксперименты? Когда человек реагирует на справедливую критику в свой адрес, не желая признаваться, насколько она близка к истине. Коли нечто подобное происходит, значит не надо ничего придумывать — всё так и есть. Тогда отчего столько бури негодования при лицезрении сцен, где девушки или юноши показываются нелепыми? Якобы такое им теперь не является свойственным, либо и вовсе никогда свойственным не было. Тогда, при столь ясном понимании этого, зачем поднимать бурю в стакане? Понятно — автор рассказал смеха ради.

Впрочем, человек — создание мнительное, способное надумать о себе такого, чего и близко за ним не замечается. Только для этого нужно держать рот закрытым и не противоречить! Иначе, всё опровергаемое станет считаться за чистую монету. Такова уж сущность природы людей. К такой мысли и будет вести зрителя Загоскин, дабы обличаемые наконец-то поняли, насколько обличение правдиво, так как оно их задевает. А если задевает, тогда точно является правдой. Это можно назвать парадоксом противоречия. Сделать с сей данностью ничего нельзя.

Какой теперь следует извлечь вывод? Возмутишься — скажут: значит, истинно так, иначе с чего бы стал возмущаться. Промолчишь — скажут: у него есть причины не реагировать, ибо боится признаться в действительности возведённого обвинения. Получается, суждения будут отличаться друг от друга исходными данными — смириться с ними всё равно придётся.

Надо признать, Загоскин вступал в мир литературы и театра с провокационной темы. Теперь он мог всяческий раз ссылаться на «Комедию против комедии», стоит кому-нибудь предъявить ему претензию. Посему, пиши о чём хочешь, тебя постараются обходить стороной. С обличителями лучше лишний раз не связываться!

Автор: Константин Трунин

» Read more

А как читателю будет мрачная история, сказывающая о присущей человеку возможности управлять телесными у духовными резервами? Есть и такой рассказ у Погодина, названный по имени главной виновницы действия — девицы Адели. Любил оную один юноша страшно, позабыв про покой и сон. Он смел мечтать наперёд, представив жизнь, вплоть до гробовой доски. Они побывают везде, увидят многое, прикоснутся к тайнам бытия и достойно покинут этот мир, найдя покой и вечную жизнь в мире ином. Но почему Погодин начинает повествование с того, что сей друг недавно умер? Видимо, имелись роковые стечения обстоятельств. Какие же? Окажется, девушка умерла во цвете лет от горячки. А что юноша? Вот в том и кроется раскрытие возможностей человека, способного совершить такое, к чему нет способности у прочих.

Нечего томить читателя. Нужно раскрыть сюжет. Умрёт юноша по доброй воле, либо не по собственному желанию. Просто у него разорвётся сердце от горя в тот миг, когда он приблизится к телу опочившей девицы. Он скажет жаркую речь, способную проникнуть в сердца его слушавших. И если бы не способность умереть от горя на месте, он бы обязательно нашёл иные возможности для разрешения. Погодин измыслил для него наиболее лучшее из возможного. Тут бы сказать о времени, способном залечить раны, да о вредности скоропалительных решений. Однако, данная история сообщалась не как выдумка, а как имевшее место быть происшествие.

А вот рассказ «Васильев день» — авторская выдумка. Повествование уже потому святочное, что Васильевым днём является тридцать первое декабря, как раз накануне вступления в права нового года. Разумеется, будут в рассказе прочие элементы. Погодин сообщал о девушке, дочери купца, в чей дом забрались разбойники, желая поживиться. На их беду, стоило им спуститься в подвал, их настигала смерть от руки девицы, ловко бившей каждого по голове. Потом девице не желали верить, пока не увидели тела убитых ею разбойников. На том бы и сказа конец, но Погодин расширил повествование далеко, придумав продолжение в виде мести.

В содержании вполне можно увидеть отголоски «Кавказского пленника» Пушкина, тогда должного быть у всех на устах. Девица будет торжественно похищена, о чём никто так и не узнает, пока история благополучно не завершится. К самой девице в лагере разбойников проявит симпатию благородный человек, страдающий хромотой, прибившийся к разбойникам в силу вынужденных причин. Последует побег, девица испытает дополнительные страдания, продолжит оставаться на волоске от преследующих её разбойников, покуда благочестивые люди не помогут ей добраться до дома отца. Надо ли говорить, что разбойников ждёт полагающаяся им кара? Что до девицы, её сердце будет отдано благородному хромому, а тот, к тому же, окажется сыном богатого купца.

Про рассказ «Васильев день» следует говорить шире, нежели для того можно отвести места. Скорее его следует отнести к сказочными мотивам, благо он им полностью соответствует. Добро в итоге победило зло, виновные всё равно были наказаны, а пострадавшим пришлось ещё раз пострадать, так как разбойникам удалось сжечь дом купца, когда для того у них появилась последняя возможность.

В целом, сюжетное наполнение произведений Погодина оставалось на высоком уровне. Михаил брался повествовать с определённой мыслью, не собираясь создавать повествование ради него самого. В итоге выходило оригинально и поучительно. Может и хорошо, что подлинно крупных произведений из-под его пера так и не вышло.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В умелых руках дело спорится: гласит русская пословица. А ежели так, то всего можно добиться, приложи к тому старание. Но всегда ли? Есть у Михаила Погодина два рассказа, противоположные друг другу по должному быть извлечённым выводу. И при этом суть приведённой пословицы не изменится — были бы умелые руки, а желаемый результат тогда всё равно окажется достижим.

Начать лучше с «Суженого», к тому же написанного годом ранее, нежели «Чёрная немочь». Бралась обыденная ситуация — отрок полюбил девицу, пожелал жениться да столкнулся с противодействием родителей. Отрок тот рос сиротой, взятый в дом купца, познавал дело и набирался жизненной мудрости, рано понявший — всё в его руках, коли рукам тем найдёт соответствующее применение. А что до той девицы — принадлежать ей не какому-то достойному её взора вельможе, а как раз сироте, благо он к тому приложит старание. По своему содержанию, рассказ «Суженый» должен относиться к святочным. В сюжете задействовано всё, что для того требуется: поставлена проблематика, явлено чудо и разрешение следует в пределах новогодней ночи.

Отрок найдёт возможность завладеть думами девицы. Явится он к ней не когда-нибудь, а при гадании, и не в своём образе, а предстанет посланцем с иного материального плана. А так как девица впечатлительная, как и её родители, всему будет придано необходимое завершение. Как оказалось, всего-то требовалось пойти на незначительную хитрость, придать действиям мистический антураж, и можно смело идти с невестой под венец. Разве дело мастера не боится? Лишь бы мастер шёл до конца пути, им же изначально назначенным.

Рассказ «Чёрная немочь» повествовал про загадочную болезнь юноши. Казалось бы, рос он в богатой семье, имел великолепные возможности, но отчего-то постоянно чах, отчего его родители проявляли беспокойство. Может влюбился юноша? Да не было никаких девиц в округе, к которым он проявлял симпатию. Может душу его червь терзает дьявольский? И такого за ним не замечали. Так отчего чахнет? Выход оставался один — отправить сына к батюшке, пусть поведает ему о своих печалях и горестях, может тогда станет ясна причина его немочи.

Сразу спрашивается, кто мешал юноше жить во имя присущих ему устремлений? Он не думал любить, сердце ему червь не терзал. Так в чём причина? Окажется, юноша стремился к знаниям. Хотелось ему познавать тайны пространства, находить объяснение виденному, услышанному и ощущаемому. Всему этому мешал строгий нрав отца, не согласного поощрять стремления к знаниям. Таков уж был отец юноши, привыкший заниматься купечеством по заведённым предками порядкам. И сын его должен идти по той же дороге. То есть проводить дни и ночи в торговле, покупая подешевле и продавая с солидным прибытком. К тому не лежала душа юноши, о чём он боялся говорить отцу. Какой толк — размышлял юноша — постоянно прирастать капиталом? Разве живёт семья лучше, нежели прежде? Потребности остаются теми же, а новый прибыток ничему не служит. Хотелось парню духовного роста, дабы прирастал он знаниями вместо капитала.

«Чёрную немочь» Погодина вполне можно принять за манифест соответствующего движения в русском самосознании, довольно опасного для мышления при правлении государя, чьё царствование началось с расправы над поднявшими мятеж декабристами. Но герой Михаила стремился всё же к знаниям, а не к государственным преобразованиям. Что плохого в том, ежели пожелаешь познать сущность бытия? Впрочем, будь герой произведения устремлённым человеком, не наложил бы на себя руки, став дельным мастером слова, либо знатным философом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Удивительно, последние годы жизни Мельников предпочитал писать о купеческих семьях. Впрочем, данный интерес у него был всегда. Сейчас трудно установить, когда Павлу захотелось наполнить художественную литературу образами торгового люда, но вполне ясно — всё привело к созданию монументальной дилогии о старообрядцах. Остались в архиве Мельникова зарисовки, не всегда написанные его рукой, при жизни не публиковавшиеся. Они извлекались после смерти писателя, тогда же публикуемые. Точная датировка устанавливается только для рассказа «Балахонцовы» — 1860 год. В небольшом фрагменте раскрыта часть существования поволжских купцов, успешно ведших дела, не боявшихся хворей, то и дело приходивших на Россию с южных рубежей.

Другой рассказ — «Старина» — повествует про женщину, разменявшую жизнь на вторую сотню лет. Вот близился шестнадцатый год её очередного века. Чем не повод вспомнить о её былом? Оказалось, молодой она была при Анне Иоанновне, в меру успешно жила, был у неё собственный завод. Повествование спешно обрывается, так и не доведённое до конца. Вполне это может оказаться и не произведением Мельникова, а выписанной по его просьбе историей. Но так как рассказ содержался в архиве писателя, какую-то характеристику ему требовалось дать. По свидетельству создателей четырнадцатитомного собрания сочинений Мельникова за 1898 год, рассказ найден ими среди разрозненных рукописных отрывков беллетристического содержания без начала и конца, составлявших пять тетрадей.

Сразу после смерти Павла был опубликован рассказ «Семейство Богачёвых», называвшийся тогда «Семейством Барбашевых». Мельников повествовал о тульских купцах, их становлении и успешном ведении дел. Ими предпринято строительство заводов, как тогда полагалось делать предприимчивым людям. Повествование выдержано в том же духе, что монументальная дилогия. Для простоты восприятия, видимо, была изменена фамилия на более говорящую. О ком, как не о Богачёвых, мог писать Мельников, если речь шла о купцах?

Всё упомянутое трудно назвать рассказами. Но и судить иначе нельзя, поскольку Павлом использованы приёмы художественной литературы. Скорее нужно понимать «Старину», «Балахонцовых» и «Семейство Богачёвых» в качестве необходимого для творчества элемента, на который Мельников мог опираться, создавая «В лесах» и «На горах».

Остаётся сожалеть о малом значении Мельникова в последующем. Никто всерьёз не брался выпускать его собрания сочинений в постцарской России, не претендуя на полноту большую, нежели то предпринималось тем же издательством Вольфа, выпустившего четырнадцать томов. Нет до сих пор в свободном доступе и писем Павла, к которым читатель обязательно бы проявил интерес. Имя Мельникова сошло на нет, если и оставшись в памяти потомков, то благодаря монументальной дилогии, не всегда воспринимаемой в требуемом для её понимания ключе. А про исследование Павлом старообрядчества и сектантства — потомки и вовсе забыли, словно религиозный фанатизм исчез из мыслей людей, перестав их навсегда беспокоить. Вполне очевидно, тайные секты остались тайными, старообрядческие общины продолжили успешное существование.

Дилогия «В лесах» и «На горах» регулярно переиздаётся, нисколько не отражая для читателя образ непосредственно Мельникова. Не воспринимается он и из-за неустоявшегося имени в литературных кругах. Редко его упоминают в качестве Мельникова-Печерского, чаще ставя рядом настоящее имя и им выдуманное: Павел Мельников (Андрей Печерский). Обычно найти его произведения получается случайно, с удивлением их для себя открывая. Тогда-то и появляется желание узнать, о чём этот писатель рассказывал ещё, на помощь приходят собрания сочинений, выпущенные до наступления XX века.

Приходится ставить точку. Павел Мельников-Печерский пока не забыт, и может никогда не будет стёрт из памяти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читатель должен помнить, как дамоклов меч повис над судьбою девицы и гусара, искавших друг в друге возможность поправить финансовое положение и возвыситься в обществе, а на деле пришедших к неутешительному осознанию обоюдной никчёмности. На самом деле ту историю ныне принято объединять в единое произведение «Невеста на ярмарке», тогда как в 1832 году «Счастие в несчастии» могло лишь иллюзорно иметь с ним связь. Но так как произведения сведены в единое повествование, тогда всякая недоговорённость сводится к твёрдому убеждению — читатель продолжал внимать истории, вроде бы завершившейся. Оказалось, свадьба всё-таки состоялась, поскольку нельзя идти против понимания уважения к самому себе. А раз непоправимое произошло, предстоит мириться, как бы не хотелось этим двум обманутым душам взаимного уничтожения. Поэтому Погодин написал письма от лица несчастной жены, показав её путь в бездну нищеты, откуда она не имела возможности выбраться.

Не получив денежную подпитку, гусар ударился в тяжкие. Его долги продолжили расти, расквитаться с ними он не мог. Проблему усугубляла тяга к алкоголю. Гусар пил беспробудно, оставаясь безразличным к делам семьи. У него уже успела родиться дочь, до нужд которой он никогда не нисходил. Обычно такие люди в художественных произведениях завершают жизненный путь ритуальным образом, тем самым избегая позора. Что же, среди гусар стремление к тому в середине начала XIX века нивелировалось, потому-то и приятнее им оказывалось катиться по наклонной, не беспокоясь о косых взглядах. Впрочем, кому было косо смотреть? Если только не таким же выпивохам, каковым он являлся сам. Просто кто-то «сделал партию», а он того совершить не сумел.

Гусара изгонят с позором со службы, он ударится в нищенство. За ним последуют жена и дочь. На дне жизни ничего не изменится. Только почему мать семейства не брала ситуацию под личный контроль? Отчего она не стремилась привести в чувство мужа? У куда девалась непосредственная мать гусара, всегда проявлявшая о нём попечительство? Видимо, дело в том, что рассказ «Счастие в несчастии» писался вне связи с «Невестой на ярмарке». Просто показывалась история женщины, доведённой до необходимости опуститься до нищенки. К сожалению, по авторской воле она умрёт в нужде, прежде похоронив дочь. Так требовалось! И не следует оспаривать стремление Погодина именно к такому исходу. Он вполне мог быть, если всё-таки представить, как жена опустила руки ещё до замужества, узнав о предстоящих ей жизненных невзгодах.

Собственно, а где же сокрыто счастье? Каким бы странным то не показалось, оно раскрылось через покаяние гусара. Да-да, гусар осознал греховность им свершённого. Он не подвёл жизнь под ритуальную смерть, предпочтя пойти по пути сопротивления, либо, иначе размышляя, выбрав наилучший из доступных способов для избавления от нищенства: ушёл в монастырь. Вот там рассказчик якобы и услышал историю и прочитал письма погибшей женщины. Остаётся задуматься, насколько счастье стало соответствовать тому значению, какое в него вложил Погодин.

На самом деле, как бы то не казалось, счастье или несчастье — не есть преданность чему-то определённому. Отнюдь, понятия счастья или несчастья не существует, так как они могут быть понимаемыми только при их одновременном присутствии в жизни человека. И уж делать выводы касательно чего-то, опираясь на переосмысление пройденного жизненного пути — вовсе неуместно. Всегда есть возможность исправить положение, не доводя его до крайности. В случае рассказа Погодина — счастье невозможно ни при каких обстоятельствах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В человеческом обществе издревле принято решать проблемы за счёт других. Не прикладывая никакого старания, кроме стремления к лёгкой наживе. Одним из способов является заведение семейных отношений. Как правило, девица мечтает выйти за статного господина, способного потакать её прихотям. Юношам в той же мере мнится статься объектом страсти дам с состоянием, за счёт чего они поправят положение. В первой половине XIX века такое явление называлось «сделать партию». И уже тогда к нему относились снисходительно, имея множество примеров неудачных браков, так как наделённых положением и финансовыми возможностями было не так много. А особо предприимчивые накручивали себе цену, выдавая значимость их персоны, на самом деле абсолютно дутую.

Объектом желания одной из девиц, описываемых Погодиным, стал гусар, о судьбе которого следует обязательно рассказать подробно. Этот малый — типичный гусар в представлении, сложившемся после войн с Наполеоном. За яркостью внешнего лоска крылась внутренняя пустота. И пусть он жил на широкую ногу, готовый столкнуться с должным последовать крахом, сей гусар думал в один прекрасный момент найти даму с состоянием, тем и очистив душу от грехов молодости. Был бы он для того достаточно умным! Погодин создал портрет тунеядца, что с малых лет ни к чему не стремился. Ежели ему и посчастливилось выбиться в гусары, так благодаря стараниям маменьки, находившей всюду подход, дабы её сына примечали и продвигали. Голова сего гусара оставалась пустой, не склонной думать о завтрашнем дне. Неужели он поймает в расставленные сети лакомую для него добычу?

В этом отношении Погодин решил остудить пыл молодого человека. Девицам нужен статный кавалер в такой же степени. И потому они создают о себе мнение ничем не хуже. Как гусара представят состоятельным господином, так и девицу опишут влиятельной дамой со связями. Разумеется, им такой брак не нужен. Гусар ничего не приобретёт, а девице суждено влачить жалкое существование. Казалось бы, два человека вовремя спохватятся, отменят планируемое мероприятие и разойдутся в стороны, чтобы продолжить «делать партию» с кем-то действительно стоящим. О том должен был думать и читатель, поскольку Погодин подвёл описываемое под обязательно должный последовать разрыв. С пониманием этого Погодин остановит повествование, однако в 1832 году выпустит вторую часть произведения, дав ей название «Счастие в несчастии».

Пока того не произошло, значит, читатель остаётся с осознанием очередной истории, показавшей неблаговидность человеческих порывов. Действительно, рано или поздно всё станет ясным. Гусар едва ли не сразу постарается поправить финансовое положение, тут же осознав невозможность осуществления данного замысла. Да и девица придёт в себя, ибо вышла не за господина, а за «гусара», к тому же должного едва ли не всем, кого она сама знает. Причём этот-то момент и позволит на краткий миг избежать печальных последствий брака, ведь молодых людей опустят с небес на землю, раскрыв истинные лики их происхождения и возможностей. Последуют взаимные обвинения, разрыв станет казаться неизбежным. Осталось осознать, насколько понятие чести ещё присуще русскому обществу. Ежели дано обещание жениться, разве можно взять слова обратно?

Получилась комедия положений, примерно схожая с сюжетами итальянских пьес. И смеяться бы читателю в полный голос, не будь всё излишне серьёзно. Читатель бы и смеялся, позволь Погодин такому случиться. Но русские — не итальянцы, чтобы из скандала выходить с чувством удовлетворения. Наоборот, ссора у русских приводит к вечной вражде, никогда их не покидающей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Далее за тринадцатый год нужно сказать о Жуковского стихах хотя бы вкратце. Что-то с рифмой писал, про силлаботоническое изложение Василий помнил в прежней мере. «К Филону» стих, к «Светлане», «К А. А. Плещееву» снова. Протасовых из Орла в Муратово-село зазвать решил. Ничего доброго о каком-нибудь старце, сказочных сюжетов не искал, слагал ему одному угодной ради цели, раз уж хватало у Жуковского и на это сил. Неожиданно слова обронил о цепях, видя как к огоньку из эфира создание впорхнуло. О воле спросил, словно заключённым став. «Узник к мотыльку, влетевшему в его темницу» — этим сердце раздуло. Для чего заговорил?

Стихотворением «Государыне Императрице Марии Фёдоровне» — весь присущий данному выражению мыслей пафос приложил. «К Ив. Ив. Дмитриеву» о Карамзина да Василия Пушкина стихах. «Уединение» и ворох новых Плещееву посланий. «Рай» небесный под охрану поместил, земной — под Бога защиту. «Обет» — на чей-то благодарный взгляд ответ сложил. «Первое июня» — в радости готов быть, до гроба в цветах. «Нина к супругу в день его рождения» — из становящихся традиционными сказаний. «Путешествие жизни», «К А. А. Протасовой», «К Н. П. Свечину» — и это сказано должно быть к ответу.

«Песня матери над колыбелью сына» имеет странный сюжет. Мать колыбельную поёт, видя отца черты в сыне. Надеждами питается, думая воспитать дитя таким же, но другим человеком. В послании «Плещепуну» искать разумного смысла нет. «К А. П. Киреевской в день рождения Маши» такой же сути нет поныне. Следом «Молитва детей» оглашается, Творца деяние озаряет мир светом. «Русскому царю» послание Жуковский сложил, всё о том же, чтобы русский народ крепче пил. Коли крепче будет пить, тем царскую власть поможет укрепить.

Отставь от глаз печаль, смерти не избежать — послание «Тургеневу, в ответ на его письмо». Стих «Эпимесид» про спасённого богами человека, теперь он каждый год спасителям почёт воздаёт. Но славным тринадцатый год для Жуковского должен был по иной причине стать. «Молитва русского народа» — стихотворение принадлежит руке его. «Боже, Царя храни!» — скажут русские не раз в течение следующего века. Жуковского создателем гимна Российской Империи скоро почитать всякий начнёт.

О прочем теперь разве кратко нужно сообщить, забыв про заботу о ритмике. Вот оставшиеся за тринадцатый год стихи: «Надпись на картинке, изображающей три радости и подаренной Е. И. П.», «Авдотье Петровне Киреевской, «Сиротка», «Здравствуй», «К самому себе», «Стихи, читанные в Муратове на новый 1814 год».

Четырнадцатый год обилен, но и там говорить ни к чему. Написаны стихотворения: «Письмо к ***, «Тост», «Кто б ни был ты», «К доктору Фору», «К 16 января 1814 года», «Стихи из альбомов» — к Саше, к Маше, Воейкову, к арфе, к Саше Арбеневу, «29 января 1814 года», «К А. П. Киреевской», послание на триста строк «К Войекову», «Ответы на вопросы в игру, называемую Секретарь», «La Grande pensee», «К А. А. Протасовой», «К Тургеневу, в ответ на стихи, присланные им вместо письма», «Первое апреля 1814″, «Александре Андреевне Протасовой», «Похождения, или Поход первого апреля», «Поскриптум к посланию А. Ф. Воейкову», «К Марии Александровне Протасовой», «Мой друг утешительный!», «И. П. Черкасову», цикл долбинских стихотворений («Добрый совет в альбом В. А. Азбукину, «Библия», «Бесподобная записка к трём сестрицам в Москву», «Росписка Маши»), эпитафии («Моту», «Хромому», «Пьянице», «Грамотею», «Толстому эгоисту», Завоевателям»), «Желание и наслаждение», «Совесть» ,»Смерть», «В альбом баронессе Е. И. Черкасовой», «Послание к Плещееву», «Послания к кн. Вяземскому и В. Л. Пушкину», «Записка к Свечину», «Записка к баронессе», «Записка к Полонским», «Бесполезная скромность», «Феникс и голубка», «К Кавелину», «К Букильону», «В альбом к Нине», «К князю Вяземскому», «К Вяземскому, ответ на его послание к друзьям», «Младенец» (в альбом графини О. П.), «Любовная карусель, или Пятилетние меланхолические стручья сердечного влюбления», «Императору Александру», «Ноябрь, зимы посол…», «Теон и Эсхин», «Древние и новые греки», «К неизвестной даме в ответ на лестную от неё похвалу», «Максим», «В альбом барону П. И. Черкасову», «Плач о Пиндаре» (быль).

Сказать подробно можно, только есть ли в том необходимость? Жуковский даже рифмовать ленился. Пример? Вот самый яркий — к «А. А. Воейковой» писал: Сашка, Сашка! Вот тебе бумажка. — В таком вот духе большинство, была бы у читателя терпимость. Иногда Василий унывал, лишь этим и бодрился. Выдавал тогда стих он жаркий, не в духе «бумажка — Сашка».

Есть стих «Мотылёк» — тонкий на обыденность намёк. Пока не трогаешь ты вещей красивых, не станет меньше их — тем и счастливых. Есть стих «Что такое закон», им Жуковский намекает, насколько обходится часто он. Есть натянутый канат — на закон аллегория. О том и гласит краткая история. Кому надо срочно, тот под ним пройдёт, а кто наглее — иной найдёт обход. Есть стих «Амур и Мудрость», вроде басенного сюжета, про богиню, что людям без нужды оказалась. Зачем мудрость, если из-за любви не одна человеческая жизнь поломалась? Мудрый урок Жуковский преподносил. Жаль, из-за обилия поэзии для личных нужд он внимание читателя вновь утомил.

Автор: Константин Трунин

» Read more

К Жуковского поэзии есть значимый укор, не даётся её толкового понимания, промелькнут стихи перед глазами, оставив читателя перед осознанием пустоты. В одиннадцатом году Василий сам на оправдательную речь стался скор, прилагая талант поэтического дарования, ведь не чужими — своими устами, в «Певце» объяснил сколь причины ясными быть должны. Умрёт всякий творец, могилу по себе оставив. А может годы минули? Может нужно исходить из былого? Оттого не затронет поэзия читательских теперь сердец, в представлениях никого уже не ославив. Правда иные из потомков минувшее с удовольствием в поэзию свою вернули, особенно ярко вспомнив к месту должного увянуть Полевого. Как в романсе «Жалоба», где и сказано про цвет увядший полевой. Что же, подходить к пониманию поэзии всегда нужно с отягощённой знаниями головой.

За романсом следовал романс. «Цветок» — об угасающей красоте должного вскоре сгинуть создания. «Желание» — рассказ на любителя. Зато «В альбом 8-летней Н. Д. Апухтиной» сказал Жуковский золотые слова. Даётся каждому ребёнка шанс, дитя всегда есть радости источник и взрослых почитания, и хватает на его непосредственность ценителя. К сожалению, через пять лет схлынет сия, прельщающая юнцов, волна. В тот же год к А. А. Протасовой Василий обратился, как бы белый свет ещё одной из их рода не лишился.

«Стонет витязь наш косматый» — витязь перстень захотел сыскать. «Ода» — про Муратово-село. Безымянная песня, чтобы друг не забывал. Петру Вяземскому послание под сотню строк, где строка в одно или два слова обозначалась. Уже от перечисления читатель может устать, не пожелав узнать про творчество Жуковского хоть что-нибудь ещё, если к тому он вообще тягу проявлял. Впрочем, для того изредка и высказывается в сих строках подобная шалость. Греческая баллада «Елена Ивановна Протасова, или Дружба, нетерпение и капуста» — сменяющая русскую французская речь. «Добрая мать» — двумя ангелочками мать Бог наградил. Ну и под «Стихами, присланными с комедиями, которые К*** хотели играть» можно подводить черту за одиннадцатый год. Кажется, набил Жуковский оскомину до хруста, не пытаясь вовсе поэзией увлечь, да тем себя он и не томил, ведь не думал, что это массовый читатель прочтёт.

Год двенадцатый — великий год. Оружие солдата русского тогда блистало. О чём ещё писать, как не про войну? Писал о том Василий смело. В двести строк в «Послании к Плещееву» до славного Тильзита, где мир царь Александр долгожданный обретёт. «Стихи на потрете» того же Плещеева — перо Жуковского украшало. «Элизиум» — песня о рае древних греков, как об этом было не вспомнить в годину сию. И в семь сотен строк «К Батюшкову» послание писал Василий излишне смело. «Нина к своему супругу» — в день его рождения стих. «Речь» Плещееву неизменно посвятил, практически для него властителю. О Македонском сложил «Пиршество Александра, или Сила гармонии». Снова «К Плещееву», где Плещеев Плещепун для него. Или вот к Вяземскому в строках: Петру, что князь московский, шлёт привет поэт Жуковский, — стался Василий лих. Песня «Мечты», к А. Н. Арбеневой два послания, а к Е. А. Протасовой обращение словно к лицу способному смерть наслать дарителю. Всё это следует читать при единственном условии! Не воспринимать всерьёз ничего.

Укорять нужно нас, кто берётся о былом судить. И укорять тех, кто стремится крупицы собирать. Зачем хранить для потомков, допустим, к А. И. Плещеевой обращение? Явно Жуковский писал не для чужих глаз. Лучше к стихотворению «Пловец» внимание проявить. По нему и значение поэзии Жуковского придавать. Унесло чёлн без вёсел в море провидение, к Богу о спасении осталось возвысить несчастному глас. В стихотворении «Друзья!» слово «прости» — слово святое. А после о войне выразил Жуковский мнение своё простое.

Осушай стаканы смело, русский! Пьяный в бой идёт смелее. Бей француза без закуски! Без закуски бьёшь сильнее. О том сложена «Песня в весёлый час». К тому же в «Певце во стане русских воинов» призыв. Война с Наполеоном с отступления для России началась, уже и Москвы от супостата не сохранив. Жуковский всё равно советует браться за вино, стаканы напитком наполнять, тогда бойцу едино всё, сможет Родину он дальше защищать. Петь Василий продолжал, в поражении не видя причины унывать, тем он пример потомкам подавал, что готовы радеющих за Русь за малый промах с нечистотами смешать.

Осталось назвать: «К N. N. при посылке портрета», «Вождю победителей. Писано после сражения под Красным», «К А. А. Плещееву» стихи. Придётся сказать: кто оценит старания поэта, не останется к его творчеству безучастным, тот достоин сказать людям и мысли свои.

Автор: Константин Трунин

» Read more