Category Archives: Классика

Михаил Херасков — Эпистолы, сонеты, стансы, эпиграммы (1755-63)

Херасков Поэзия

Поэзия — нужна ли людям вовсе? Кто бы о поэзии мыслить желал. Не о поэзии мыслят, говоря о вольных стихах больше, которые только ленивый в младости не сочинял. И Херасков брался за стихи, чем-то пытаясь знакомых озадачить, пусть пробы его казались до невесомости легки, да думал бы кто о них судачить. Ветра сотрясение — не стих: скажи такое поэту. Увидишь, будет он на обиду лих, заполнит после он из обиды прореху, воспылав яростью к твоей персоне, верлибром кляня осудившее естество, ибо каждый поэт — сиделец на троне. Вот, пожалуй, и всё.

Обсудим эпистолы, как назывались письма в стихах. Порою проще выстраивать мысли с помощью рифмованных строк. Может быстрее думы, записанные так, окажутся у других на устах. Чего не смог претворить в жизнь Тредиаковский, то Херасков отчасти смог. Никаких заумных построений — типа силлабо-тонических ухищрений. Пусть лучше скажут: Херасков гений. Да нет к тому и в малом побуждений. Слагал Михаил в духе академизма, ценимого очень тогда. Важным требованием для лиризма является будто мысль о прошлом будет всегда. Потому, «Письмо» слагая, припоминая мифы греческие, в словесах великолепных утопая, сам Херасков отражал мысли, словно отеческие. Говорил он ясно, кому нужно поэзию творениями наполнять, коли это действительно важно, кому не надо — тот не должен сочинять.

Из других эпистол: «К сатирической музе», «К Евтерпе», «О клеветнике». В каждую из них вкладывал смысл Михаил. Говорил он без напряжения. Говорил налегке. Кажется, сам себя словесами изрядно он утомил.

Два сонета за Херасковым отмечены, традиционно краткие они, вниманием к себе не обеспечены, скончалось оное ещё в современные для Михаила дни. Чего сердце юноши не сложит, каким образом не посмеет душу бередить, страдания и радости бесконечно приумножит. Иного и не может быть. Логика одного из сонетов проста, важно уметь покоряться воле небес, ежели даже война или вовсе войны без, главное — признать происходящее за должное быть, ничему не мешать, по течению плыть, всё равно ничего не суждено изменить.

Мудростью Херасков и стансы наполнял, два на памяти потомка коих, в них он не менее важное сказал, нисколько читателя не расстроив. К Богу взывать пришлось. Как же без Бога в те дни? Иных слов отчего-то не нашлось, выражая мысли свои. Противоположной сутью второй стих блистал, в котором укорялся всяк, кто сил ни к чему не прилагал, всё пытаясь провидения разглядеть знак. Воистину, сидя ровно и, не потревожив дыханием травы, желая изобилия из претворённых в жизнь чудес, разевать на чужое счастье рты, сможет даже самый распоследний балбес.

Остаются эпиграммы, их тоже нужно хоть немного обсудить, измерить мизерные граммы, без которых нельзя Хераскова ещё сильнее полюбить. Из них можно узнать, кто мил для Михаила, почему не терпит он завистливых людей, в чём вообще должна быть измерима человека сила, и просто о натуре Херасков скажет своей.

«Кто более себя в опасности ввергает?» — эпиграмма первая по счёту. Пусть каждый теперь знает, что страстям нельзя находить в мыслях собственных работу. Потому и кажется опасность осуществимой, ибо видится настоящей она, а останется в воображении мнимой, словно и близкой не пробыла и дня.

«На кривотолков» — эпиграмма по счёту вторая, направленная против завистников и клеветников, от сумбура немного изнемогая, для выражения мысли Херасков нашёл достаточно слов.

Третья эпиграмма про картёжника, что век весь в карты проиграл, про судью-безбожника, что взятки век весь без зазрения совести брал, про автора стихов, что век весь на лире слагал мотив. Кто из ни стать идеалом для читателя готов? Самому ему решать, чашу весов в нужную сторону склонив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Херасков — Басни (1756-64)

Херасков Басни

Басни — круговорот в природе однотипных тем. Они — отражение общественных проблем. Меняются годы, век разменивает век, а человек — всё тот же человек. И сколько сил не прилагай, сюжет краше сделать не старайся, повторишь прежде измышленное, как в мудрствовании не упражняйся. Поступить всегда можно, сославшись на авторство Эзопа… Никто того проверять не станет. Сошлись на Федра к тому же… Желающий проверять быстро отстанет. И, дабы было проще, над рифмой не пытайся гадать — максимально просто надо строчки между собою слагать. Всё ясно теперь, остальное приложится, и читатель от басен Хераскова нисколько не расстроится.

Басен тринадцать, на подбор они стоят. Порою сюжеты басен о насущном сумбурны — словно молчат. Какую не возьми, мудрость их вроде бы ясна. Но знакома и эта басня, и знакома басня вон та. Может запутался читатель, басенных сюжетов перечитав, от единообразия пресытившись — довольно устав. И дабы голословным не казаться, нужно по самим басням кратко взглядом пробежаться.

Раньше прочих басен Херасков эзопову «Сороку в чужих перьях» на русский язык переложил. И сразу читателя он ею утомил. Кому до сих пор неизвестен сюжет про птицу, вознамерившуюся красотою павлина блистать? Не думала та птица, что участь обладателя перьев цветных — в суп попасть. Как не старайся сорока забыть о последствиях баловства, похлёбка из неё выйдет очень вкусна.

В шестидесятом году сложил Михаил басню «Вдова в суде», о женщине, потерявшей мужа на войне. Теперь она существование жалкое влачит. Нет у неё защиты, от бед никто не оградит. Ей говорят: иди судиться за права, разве не для того тебе дана голова? Отвечала им женщина, укоряя долю за средств отсутствие, отчего бесполезно от тех разговоров напутствие. Чем заплатит суду она? Нет выхода теперь, увы, вдова не сможет постоять за себя одна.

Тогда же басню «Два покойника» Михаил сложил, ею читателя слегка утомил. Поведал про товарища, что при другом товарище жил, ему в рот заглядывал и с ним из одной кружки пил. И когда пришла пора умирать, не смог сей товарищ себя пропитать. Всю жизнь за чужой счёт жил, теперь обессилел и вслед за благодетелем благополучно опочил.

У Хераскова есть басня «Дровосек», в оной он мудрость всем понятную изрек. Проще говоря, до пота трудился лесоруб, пытаясь создать нечто важное для людей, да никому не стался он нужен со спицей, без которой ствол бы лучше оставался целей.

Прочие басни — это шестьдесят четвёртый год. Видимо, имел тогда Михаил мало прочих забот. Посему, никуда не торопясь, разберём им оставленную из спутанного повествования вязь.

«Источник и ручей» — басня про два начала, внимать спору которых душа устала. Есть ручей — кичливый быстротою течения и мощью потока, думал он — посмеётся над источником жестоко. Не знал, как ответит источник ему, проиграв сразу борьбу. Пусть источник слаб и не протягивается далеко, зато в нём есть полезное, что в ручье не оценит никто.

«Фонтанна и речка» — спор о красоте в басне раскрыт. Кому лучше: кто на воле или кому запертым навечно быть предстоит?

«Две собаки» — басня на извечную тему, неискоренимую в обществе проблему. Отчего больше любим тот, кто ничего полезного людям не несёт? А кто верно служит и проявляет заботу, на шею того человек готов камень привязать и бросить с плоту? Понять то трудно, не сумев найти ответа. Минует ещё не одна тысяча лет, останется актуальной басня эта.

В басне «Человек и хомяк» — человек обвинил хомяка в том, что тот полвека спит, и может быть с набитым ртом. Справедливо ответил хомяк на укор! Лучше так, чем полвека в гульбе и лени провести. Вот где позор!

В басне «Верблюд и слон» — верблюд своим ростом гордился. К басне «Две щепки» читатель уже выискивать суть утомился. Как и в басне «Котёл, собака, две кошки», почти стали мерещиться автору мошки. И вот басня «Комар», где предлагалось представить, будто вместо писка комар сможет слухи разносить. Да! Тяжело сразу стало бы всем угодить.

«Порох и водка» — завершающая из басен улов. Поспорили порох и водка, кто срывает больше голов. Разрешение спора сути особой не несёт. Впрочем, может кто-то для победы одной из сторон повод нужный найдёт.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Херасков «Нума Помпилий» (1768)

Херасков Нума Помпилий

Поэтом ты быть можешь славным, но, покуда ты — поэт, поверь, до тебя дела в мире этом не было и не будет, нет! Посему бери перо покрепче в руки, и не на пьесу замахивайся, а на повесть, чтобы суметь повергнуть читателя в смятение. Пиши о том, о чём трепещут сообщать другие. У каждого писателя имелась определённая тема, за которую опасались браться остальные. Для академической поры в русской литературе имелось не так уж много примеров, когда писатели брались учить, к тому же надеясь добиться внимания императора. И Херасков не стал стесняться, вполне вознамерившись написать о царях древности таким образом, чтобы им подивилась сама царица Екатерина, восседавшая тогда на троне Российской Империи. Настрой начальных лет правления Екатерины радовал современников. Они всерьёз смели думать, насколько либерально настроенный правитель оказался у власти. Как же не сообщить столь замечательному государю о том, как сделать всё лучше, нежели оно вообще может быть? Вот и составил Херасков первое своё крупное прозаическое произведение, обратившись к опыту мифических римских царей, вторым из которых считается Нума Помпилий.

О Нуме известно мало, а все сведения — есть общее понятие, вероятно относимое к его годам правления. Чем бы не прославился сей правитель, для Хераскова он, прежде всего, великодушный государь, способный воздать каждому по потребности и заботиться о благополучии всякого из сограждан. Оказывался Нума во строках Михаила простым парнем из полей, кому милее слушать шелест деревьев и смотреть на движение облаков, всячески воспевая красоту природы. И такого человека люди призвали стать над ними царём, из им понятных соображений предпочтя такого, нежели доверить управление мужам, знавшим о политике значительно больше. Вдумчивый читатель, конечно, понимал, какая истинная причина могла побудить римлян выбрать Нуму, ибо им казалось, что таким правителем проще помыкать. И Херасков таковое предположение оправдывал, правда видя в подобном отношении царя к согражданам лучшее из возможного, словно забыв про поговорку о пальце, который не следует класть в рот, ибо, вместе с ним, окажется отхваченной по локоть и рука.

У всякого народа есть в истории такой правитель, о котором вспоминается с воодушевлением. Для римлян таким, вероятно, являлся Нума Помпилий. К сожалению, его труды были уничтожены при вскрытии могилы. Вполне очевидно — это было сделано специально. Теперь нам неизвестно, о чём он мог мыслить на самом деле. Это не останавливало Михаила от предположений. Херасков раз за разом забывал, оглашая оды в честь правителя, сумевшего забыть о принципах, на которых зиждется власть, подменяя понятия. Может не Нума задумал дать людям волю распоряжаться правами граждан? Не сами ли римляне заставили Нуму покориться их желаниям? Всё-таки речь про римлян, всегда любивших собственные желания, осуществлению которых никто помешать не мог. Собственно, закат Рима с того и начался, что каждый мог выбиться в императоры, едва ли не из солдат, а то и солидно заплатив за право именоваться государем. И, как бы не хотелось считать иначе, Нума был не столько мудрым, сколько податливым, чья воля не могла вести Рим к процветанию — скорее городу суждено было сгинуть, как сгинули все те города, которые Рим впоследствии поглощал.

Поэтому следует остановиться и вынести самое верное суждение — Михаил Херасков допустил ему желаемое. Никаких иных суждений из текста выделить не получится, ежели к тому не иметь специального желания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мадлен Фелисите Жанлис «Меланхолия и воображение» (1803)

Жанлис Меланхолия и воображение

Новелла переведена Николаем Карамзиным в 1803 году

Как же так получалось, что в произведениях графини Жанлис переплетались разные сюжеты и литературные жанры? Вроде бы склонная к романтическим представлениям, она могла создавать творения в духе сентиментальных представлений об искусстве. Примером тому служит новелла «Меланхолия и воображение», казавшаяся до той поры пропитанной духом романтизма, пока не наступит время завершать повествование. Вот тогда и проявится под пером графини Жанлис неумолимое стремление добиться сочувствия от читателя. И не столь важно, ежели прежде герои её произведений умирали. Теперь всё сталось несколько иначе. Смерть обязательно станет причиной новой смерти, поскольку читателя требовалось взбудоражить.

Как вообще складывается любовное чувство? Необязательно объект влечения увидеть лично, вдохнуть его благоухание и поймать момент осязания. Вполне получится влюбиться, стоит посмотреть на изображение, проникнуться запечатлённым на холсте образом, как всем остальным чувствам даст требуемое воображение. Вот тогда и поселяется в душе горе-любовников меланхолия, никак не способная поддаться разрушению. Не исправит положение и отъезд в далёкие края, ни не менее долгая разлука. И стоит двум сердцам сблизиться когда-нибудь потом, жар их чувств вспыхнет снова. Будет даже удивительным наблюдать, каким образом юноша, полюбивший по портрету, окажется обладателем взаимной симпатии от той прелестной девушки.

Встречаться молодым не получится. Им предстоит продолжать страдать от меланхолии. Они расстанутся, не питая надежды на воссоединение. Удивительным окажется факт иной! Сблизились они на похоронах, встретившись взглядом при гробе. Не станет ли ещё одним удивлением, когда читателю будет сообщено, что их следующая встреча случится опять на похоронах, только не кого-то из близких, либо посторонних? Умрёт как раз девушка, не справившаяся с одолевавшим её жаром простуды. Тут-то и становилось для читателя понятным: он отныне являлся свидетелем сентиментальной сцены. Чему предстояло внимать тогда дальше? Потоку слёз юноши? Как бы не так. Графиня Жанлис посчитала нужным усилить производимое впечатление. Однако, не довела желание сие до конца.

Да, юноша стался болен и мог погибнуть во цвете лет. Он так и должен был поступить, каким образом будут сводить героев в могилу другие авторы, придерживающиеся в творчестве самого жестокого сентиментализма. Было бы прекрасно, упади юноша на гроб любимой хладным трупом, не пережив предстоящей разлуки. Его сердце могло разорваться от отчаяния, отчего читатель пришёл бы в крайнюю степень отрешённости. К такому окончанию графиня Жанлис повествование подводить не решилась. Кому-то ведь полагается скончать дни в тоске и каждодневном посещении могилы умершей девушки. Посему — может оно и к лучшему — молодой человек решит носить цветы, пока жизнь в нём самом не угаснет.

Как и откуда графиня Жанлис могла почерпнуть подобный сюжет? Есть мнение — на такую тему ходил анекдот. Не зная его содержания, не станем делать никаких выводов. Вполне может быть и такое суждение, что зримый несколько веков назад литературный жанр, коим являлся сентиментализм, активно высмеивался современниками. Впрочем, современникам свойственно высмеивать с ними происходящее, ничего подобного в своём окружении не замечая. Беда то как раз будет заключаться в следующем — потомки без сомнения начнут принимать литературные произведения тех дней за содержание надежд и чаяний общества. Да вот ничего подобного и быть не должно. Мало ли каких тенденций придерживались писатели, то ни о чём другом не говорит, как о временном явлении, корни которого не столь уж и нужны, и не столь уж на самом деле важны.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мадлен Фелисите Жанлис «Всё на беду» (1802)

Жанлис Всё на беду

Повесть переведена Николаем Карамзиным в 1802 году

Как рассказывать бесконечную историю? Берите пример с графини Жанлис, каким образом все и поступают, научившись многократно пережёвывать единственный сюжет, изменяя лишь обстоятельства. Как так? Графиня Жанлис сообщила историю эмигранта, отовсюду гонимого, для чего каждый раз находился соответствующий предлог. Этаким образом получится объехать весь свет, всюду оказавшись неугодным. Но графиня Жанлис предпочла не расползаться мыслью, ограничившись мытарствами главного героя в пределах границ запада Европы. Итак, перед читателем британец, погнавшийся за наследством умершего дядюшки, ещё не осознавая, какими проблемами то для него обернётся.

В самом деле, отправляться из хлебосольной Британии, где находишься на солидном положении, в Гасконь, — ту самую, нелестно характеризуемую самими французами, сугубо из-за скверного нрава гасконцев, — есть не самое лучшее измышление. Пускай и существует возможность принять в наследство богатое имение с виноградниками. Собственно, всё начнёт происходить на беду. Приехав, главный герой увидит наследство уже поделённым без него. Придётся возвращаться с пустыми руками домой. Да вот и там его имущество как-то разделили, восприняв отъезд во Францию за побег, что и стало поводом для отнятия имущественных прав. Таков уж сюжет у графини Жанлис — она в полном авторском праве на абсолютно любые действия, способные придти ей в голову.

Чем заниматься главному герою? Возвращаться в Гасконь, обосноваться в глухом углу и разводить виноградники с нуля. И вроде дело у него пойдёт. На беду случится во Франции революция, главного героя заподозрят в симпатиях к роялистам, с каковыми революционеры не церемонились, отправляя таковых под нож гильотины. Хочешь или нет, но придётся всё бросать и спешно бежать. Куда? В вольную Швейцарию, где всегда можно найти подходящий тебе кантон. Так ли это? Читатель догадывался о должной последовать чехарде из переездов по швейцарским пределам. Собственно, о том графиня Жанлис и примется повествовать.

Всё на беду! Швейцарцы каких только не найдут причин. Ежели во Франции главного героя принимали за роялиста, то жители кантонов заподозрят в нём сочувствующего революционерам. Куда дальше бежать? Главный герой решит возвратиться на Туманный Альбион под другим именем. Чем это закончится? Взятое имя окажется полным соответствием прозвания лютого разбойника. Тут бы и накинули петлю на шею главного героя, не найди он людей, способных доказать его настоящее происхождение.

Вроде бы история подошла к тому, с чего начиналась. И пора ставить заключительную точку. Однако, графиня Жанлис измыслит новое обстоятельство, вынуждающее главного героя претерпевать неудачи. Отчего не дать ему ребёнка, рождённого женщиной в годах, продолжившей амурные приключения где-то в неведомых краях? Теперь все будут думать о главном герое плохое, пребывая в твёрдой уверенностью об его подлинном отцовстве — со всеми вытекающими размышлениями, вроде связи молодого человека с не очень уж и молодой женщиной. Ну и прочая, и прочая, и прочая.

Даже когда графиня Жанлис завершает историю, читатель уже не верит в благополучное окончание, поскольку видит, как вновь начинают сгущаться тучи над главным героем. Одно мешает продолжать внимать таковой истории — начинает одолевать скука от однообразия. Сюжет вполне допустимо усовершенствовать, разбавив повествование рядом дополнительных обстоятельств, неизменно повторяющихся, зато каждый раз вносящих хотя бы малый элемент неожиданности.

Немудрено увидеть, как главный герой повторит путь, снова прибыв в Гасконь, затем в швейцарские кантоны и снова окажется на английской территории. История действительно способна длиться бесконечно. Главное, был бы смысл продолжать в таком духе повествование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мадлен Фелисите Жанлис «Роза, или Палаты и хижина» (1802)

Жанлис Роза или Палаты и хижина

Сей анекдот переведён Николаем Карамзиным в 1802 году

О графине Жанлис русскому читателю известно многое, и при этом всё равно графиня Жанлис остаётся для него переполненной загадочностью. Кем же была мадам Стефани-Фелисите Дюкре де Сент-Обен, больше известная под именем как раз графини Жанлис? Несмотря на зрелый возраст, в каковом она встретила XIX век, её основной сборник сочинений (как того желается думать) вышел при власти Наполеона, который принял обратно беглянку, спасавшуюся от революции вне пределов Франции, поскольку революционный порыв сограждан умертвил её мужа, как мог поступить и с нею. Набравшись впечатлений, теперь снова во Франции, графиня Жанлис могла сказывать разные романтические истории, будто бы где-то от кого-то услышанные. Таким образом свет увидел многотомный сборник морализаторских историй. Именно из него брал Николай Карамзин произведения для ознакомления русского читателя с современной французской литературой. Среди прочего выступил и анекдот, поведанный графине Жанлис одной немецкой барышней, именованный в переводе следующим образом — «Роза, или Палаты и хижина».

Суть анекдота проста. Она даже смешна, ежели попытаться поверить рассказываемому. С другой стороны, подобное легко могло произойти на немецких землях, где каких только королевств не случалось, порою в оных и король мог статься беднее крестьянина. Разве не так? Вот и в рассказе графини Жанлис случилось брести крестьянке с младенцем, желая найти не кров, но кроху пропитания. Дабы накормить ребёнка, женщина сама должна была поесть. И вот-вот смерть порывалась нависнуть над путниками, чьё нутро томил голод. Погибнуть бы им и стать кормом для диких зверей. Да случилось следующее — встретилась им влиятельная дама, вполне себе принцесса, на редкость добрая и отзывчивая. Накормила та принцесса ребёнка собственной грудью, проявив сочувствие.

В том и заключается анекдот, ибо влиятельные дамы своих детей грудью не кормили, приглашая для исполнения подобной обязанности крестьянок. А тут такое! Читатель может и верил. В самом деле, каких только чудес не случается в маленьких немецких королевствах. Вполне можно допустить, будто принцесса накормила грудью крестьянского малыша. Что же за этим могло последовать?

Малыш благополучно стал крепчать от питательного молока из королевских кровей. К сожалению, его мать через несколько дней скончалась. Поговаривают, якобы её одолела хворь. Читатель же думал, будто крестьянке предложили откушать, чему та не воспротивилась, отъев изрядно… отчего и околела в жутких животных коликах. Да не к тому далее графиня Жанлис поведёт разговор, так как анекдот требовал продолжения.

Давая зачин, графиня Жанлис вела читателя по дороге представлений о романтическом содержании литературных произведений. Разумеется, нужно предположить, будто окрепший ребёнок будет воспитываться среди дворян, получив в итоге право выбраться из низшего сословия, связав судьбу с, допустим, графом. Ведь для того книги тогда и читались, чтобы тонуть в грёзах человеческой фантазии. Довольно очевидно, рассказываемое является сказкой. Хотя, опять же, отчего подобному не случиться где-то на просторах немецкой земли?

К тому и подводила графиня Жанлис читателя. Крестьянскому ребёнку потребуется выбирать: выходить замуж за графа и расцвести в полную силу или избрать в супруги горячо любимого человека из крестьян, тем снизойдя на ту ступень, откуда провидение её старалось вывести. Какой же выбор будет сделан? Отнюдь, прагматизмом графиня Жанлис не радует читателя. Не даёт представления и о том, как быстро придёт разочарование от остывшей любви и заедающего крестьянского быта. Окажется, что золушкам не всегда желается найти принца на белом коне, порою они должны соглашаться и на конюха.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой — Прочие произведения третьей части Нового живописца… (1831)

Полевой Три дня в двадцати годах

Пьесы Полевого — своеобразное творчество, не совсем удачно выходящее из-под пера Николая. Он честно старается, но всё это остаётся в рамках сумбура, должного восприниматься в качестве сатиры. Нравоучительный тон автора тонет в краткости, может потому и не получая должного развития. Либо и вовсе Полевой стремился поддеть чьи-то чувства, скорее обрушиваясь с критикой, которая и должна была быть понятной современнику.

Первой пьесой, помещённой в третью часть «Нового живописца общества и литературы» стали сцены из обыкновенной человеческой жизни «Три дня в двадцати годах». Николай показал сверстников в разные отрезки их жизни, приведя фактическое начало их дружеские отношений, заканчивая тем, к чему они и должны были придти, что зависело от обстоятельств и изменения социального положения. Уже во втором действии «День второй (через десять лет после первого)» говорится, как прежде была произнесена клятва в вечной дружбе, а теперь их мир не берёт. Соответственно и в третьем действии «День третий (через десять лет после второго)» — некоторые из действующих лиц умерли, иные достигли вершин, а прочие пребывают в жалком положении.

По типу пьесы были предложены комические сцены из провинциальной и столичной жизни «Рекомендательное письмо». Сия тема должна быть знакома всякому, когда к нему приезжает родственник из откуда-то, неся с собою послание от кого-то там, будто бы просительного характера. Для пущего юмора — ведь сцены комические — Полевой показал товарища, серьёзно намеревающегося найти тёплое местечко в столице, для чего везёт рекомендательное письмо. Как же должен смеяться внимающий сей истории, узнав, что в том письме содержится не рекомендация, а сетование на посылаемого товарища, ибо он тут у всех навяз на зубах и его просто послали куда подальше.

Из прочего в содержании третьей части «Нового живописца общества и литературы» — это один из основных её разделов, именуемый «Всякой всячиной». Основное место отводилось под пародию на юридическую манеру изложения, датированную 1829 годом и названную следующим образом — «Верный список с записки, (поданной столоначальником Цыпкиным стряпчему Неглаголину, о деле купца Шилотычкина с коллежским регистратором Прижимаевым, при посылке дела)». Надо сказать, с той поры юридической слог в русском языке не претерпел изменений, оставаясь точно таким же.

Остальное из «Всякой всячины» — это приказные анекдоты, то есть смешные истории из жизни приказчиков, представляющие опосредованный интерес, особенно с учётом произошедших изменений, согласно которым само понимание профессии приказчика стало архаизмом. В целом, содержание анекдотов несло ценное зерно обывателю тех дней, тогда как суть сводилась к тому, как всякого хозяина лавки стремятся разорить, пытаясь накопленное чужим трудом присвоить методом применения наименьшего усилия.

На этом с третьей частью «Нового живописца общества и литературы» можно заканчивать. Николай Полевой показал новый талант, вполне подтверждающий то стремление, к которому он и прежде продвигался. Становилось понятно, настолько требуется обнажать язвы общества — уже за счёт намеренного вызова на откровенный разговор привлекать внимание общественности. Полевой становился в позу непримиримого борца с творящейся нецелесообразностью, чем вызывал негативные к себе оценки. Остаётся непонятным, зачем он шёл напролом, стремясь говорить без каких-либо аллегорий, стараясь максимально доступным образом объяснить происходящее. Ведь Николай вполне мог предпочесть отвлечённое, хотя бы басни.

Впрочем, должно быть понятно. На баснях поправить финансовое положение не получится. Нужно постоянно писать и без устали создавать тексты для наполнения периодических изданий. А на этом пути — хочешь и ли не хочешь — но требуется говорить очень много.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «Проект, или Предположение» (1831)

Полевой Проект или Предположение

Есть ещё один любопытный документ, помещённый в конец третьей части «Нового живописца общества и литературы», полностью именуемый следующим образом «Проект, или Предположение (о том, чтобы невесты не засиживались в родительских домах, и не оставались вечно невестами; с присовокуплением практических исследований о том: от чего многие достойные девушки замуж не выходят», составленное С. К. Затейкиным, членом многих сообществ. Проблема понималась однозначно — однозначно, она есть. Её разрешение призывает к необходимости пересмотреть традиции, сложившиеся на тот момент в высшем свете Российской Империи, поскольку среди крестьян таковой проблемы вовсе не имелось.

В тексте предлагалось обратиться к опыту древних законов. Как римляне справлялись с распространением в обществе безбрачия? Дабы остудить пыл горячих голов и призывать их быть остуженными — налагался штраф, ежели человек пребывал вне брака. В противовес этому, ежели женщина имела большое потомство, за то она удостаивалась солидной награды. Но таков опыт прошлого, не совсем применимый к настоящему. Всё-таки нужно смотреть иначе на действительность. Надо озаботиться, как всё-таки сводить людей в брак, делая то для их же блага.

Сейчас получается, что брак изначально не является равнозначным, поскольку супруги в нём находятся на разных позициях. Кажется, один из них должен уступать другому. Так и происходит! Либо жена находится в услужении у мужа, либо муж старается во всём угождать жене. Такой рецепт семейного счастья не кажется автору разумным. Но и не в этом суть. Само заключение брака стало зависимым сугубо от единственного фактора — от приданного. Ежели оным невеста не располагает в нужном количестве, то пребывать ей в девах до самой смерти.

Как же так получается? Девушка красива внешне, талантлива в умениях, но зависти от подруг не испытывает, ежели не располагает приданным, ибо никто на неё всё равно не обратит внимания. А вот будь девушка страшна, неряха, имей солидного родителя в чинах, то такая устанет отбиваться от женихов. Посему очевидно — невестами вполне торгуют, так как иначе и брать их никто не станет. Соответственно, девушкам не нужно ни к чему стремиться — это не придаст им веса в глазах избранника.

Собственно, какими являют себя женихи? Они в той же степени ленивы и не склонны к познанию каких-либо наук, как и не обладают ретивостью на службе. Зачем? Всё это можно решить, стоит удачно сделать партию. А коли жених не найдёт себе девушку с состоянием, то предпочтёт до старости жить без супружества. Так отчего не соединить сердца девушек без приданного и тех женихов, остающихся без так их и не постигшего улучшения благосостояния за счёт женитьбы?

Посему проект г-на Затейкина вполне очевиден — отметить само понимание приданного. Этого проклятия не должно существовать. Оно ломает жизни людей, принуждая жить холостой жизнью, нисколько не способствуя улучшению общественного благосостояния. Но и читателю должно быть понятно, из каких побуждений г-н Затейкин взялся помогать молодым людям. Просто г-н Затейкин — старый холостяк, обречённый умереть, так и не связав себя за жизнь брачными узами.

Теперь можно сказать, насколько Затейкин имел несчастье жить в столь жестокое для него время. Годы спустя его чаяния осуществятся. Уже не будут искать женихи невесту с приданным, да и сами невесты станут искать мужа из любовного пристрастия, нежели заглядывая ему в кошелёк. Сугубо поэтому — и никак иначе — проект г-на Затейкина теперь удел истории.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой — Сочинения Филиппа Бесстыдова (1831)

Полевой Венец педагогии

В третьей части «Нового живописца общества и литературы» были помещены ещё два философских труда, оба приписываемые перу Филиппа Бесстыдова: «Быть и казаться» (философско-морально-педагогическое рассуждение, сочинённое бакалавром гуманистики и бывшим учителем элоквенции и космографии) и «Венец педагогии, или Проект такого воспитания, которое может довести к истинному счастью и благоденствию общество человеческое». Ставилась задача понять, какой толк имеется в умствовании. Приводятся слова великих философов античности, как тот Аристотель, сказавший, будто у него нет друзей, либо как тот Сократ, знающий, что ничего не знает.

Деяния человека оцениваются по результату. В разное время ценность его разнилась. Иногда почёта удостаивался располагающий большими финансовыми возможностями, некогда и за воспитание потомства казалась возможной слава. Но за мудрствование всерьёз никогда не награждали, ежели не считать предвзятого мнения потомков, толком и не представляющих, для чего извлекалась на свет та или иная мудрость. Одно точно — практически ни один из философов богатым не становился. Опять же, если не рассуждать о деятельности древнегреческих софистов, делавших состояния на пустословии.

Однако, такой философ, коим являлся Зенон, несмотря на мучения от подагры, неизменно изрекал, насколько хорошо просто жить. И вообще, просто жить хорошо, несмотря на образ существования, хоть мудрствуя при том, либо сохраняя молчание. Всё не такое — каким кажется глазам, ушам и прочим органам познания окружающего. Посему, постигать мудрость — есть уже мудрость.

В «Венце педагогии» продолжился разговор о счастье, начатый Полевым в труде «Сумасшедшие и не сумасшедшие». Вместе с тем, Николай предложил задуматься, насколько следует понимать действительность, чего даже два человека одинаково сделать не могут. Суть заключается в банальном — каждый понимает жизнь на свой лад, имея собственную точку зрения. Это ли не означает необходимость терпимо относиться к точке зрения оппонента? Разве не является правильным узнавать множество суждений, чем настаивать на существовании единственной, словно бы верной? Как должно быть понятно, верной она будет во всех сопутствующих нюансах только для одного человека — её выразившего.

Следуя сим мыслям, Полевой — или Филипп Бесстыдов, от лица которого составлены сии философские трактаты — предлагает ознакомиться с рядом афоризмов. Сразу рекомендуется никогда не противоречить, ибо ни в чём нельзя быть подлинно уверенным. Следуя этой логике — нужно придерживаться стороны, стараясь не вмешиваться в ссору других. Будет разумным и предположить самое разумное поведение — быть со всеми в мире. К тому же, ни в коем случае не следует противиться воле сильных и богатых. И самое главное — нельзя мешать текущему ходу вещей. Ежели всем этим установлениям следовать — быть человеку счастливым, а то и сумасшедшим. Главное, ничего не изменится, зато душевное спокойствие не так сильно окажется терзаемым, чем с бесплотными попытками навязать свою волю прочим.

Продолжая тему мудрствования, понимая при том невозможность подлинного осознания сущности бытия, предлагается стремиться к обогащению умственным знанием, не делая из этого смысла жизни. Следует обогащаться действительно полезными умениями, к числу которых относятся языки, музыка, танцы и гимнастика. Проще говоря, от человека требуется быть разносторонне развитым. Пригодится в жизни и умение декламации и даже карточной игры.

Сочинениями Филиппа Бесстыдова философская нагрузка заканчивалась. На следующих страницах «Нового живописца общества и литературы» приводились привычные для читателя небольшие драматургические произведения, которые для удобства лучше называть пьесками. Как видно, Полевой старался сам быть всесторонне развитым, давая пищу для всевозможного читателя, только бы тот проявил интерес к выпускам издания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «Сумасшедшие и не сумасшедшие» (1831)

Полевой Сумасшедшие и не сумасшедшие

Градус философствования не угасал. Третья часть «Нового живописца общества и литературы» всё больше принимала вид философского труда. Особенно то стало ясно по рассуждению Полевого «Сумасшедшие и не сумасшедшие», заставившее читателя серьёзно задуматься. Правда ли, что лучше статься сумасшедшим, нежели пребывать в здравом рассудке и жить в мире, безусловно переполненным от сумасшествия? Ведь сумасшедшим предстать легко — достаточно отказаться от негативного восприятия действительности. Зачем негодовать на повседневность, находить отрицательное в действиях других людей, тогда как можно просто сделать вид, якобы всё происходящее — есть благо?

Вот взять истинно сумасшедших людей. В чём им не повезло? Они живут в счастливом осознании своего существования, может его и не осознавая, как не понимая и доставшегося на их долю счастья. С другой стороны, чтобы понимать счастье — нужно его действительно понимать. Но понимать следует и сопутствующие тому обстоятельства. Нисколько не трудно быть счастливым в счастье. Хотя, и в счастье счастливым быть нельзя, так как человек всегда стремится разрушить собственное миропонимание, упорно не желая считать, будто он окружён лучшим из возможного. Это нечто вроде болезни, то есть сумасшествия. Сколько не дай человеку счастья, он всё равно найдёт повод для недовольства.

Полевой предлагает другое решение. Пусть человека окружает неблагоприятная обстановка, нисколько не способствующая счастью. Ежели так, то нужно постараться оказаться счастливым именно при данной ситуации. Сложно? А на деле так и выходит, что счастливым может быть только тот, кто способен оказаться выше одолевающего его негатива. В том есть доля сумасшествия. При том, иначе счастье познать нельзя, не обладая знанием про несчастье. Получается, в счастье счастливым способен оказаться только дурак. Вот и должно быть сделано соответствующее умозаключение.

В качестве доказательства Николай предложил жизненную позицию слепого друга. Тот от рождения не способен к зрительному восприятию мира. Он ничего не знает о том, что так тяготит человека, обладающего зрением. Впору выразить сокрушающее суждение, посетовав, насколько бы преобразился мир, будь человечество слепым. По сути, все придирки человека — недовольство от им увиденного. Само понятие красоты портит настроение всякий раз, стоит по отношению к чему-то высказать недовольство. А ежели не воспринимать собеседников по зрительному восприятию, относясь к ним по другим критериям? Точно можно предполагать, насколько всему суждено перемениться, не задействовав совершенно лишнюю шкалу ценностей, когда приходится судить о людях.

Ежели для чего и нужны человеку глаза, то точно не для способности увидеть прекрасное. Не смотрят люди на солнце, небо, природу и прочее, предпочитая использовать глаза не по их назначению. Взирать человек предпочитает на недостатки, неизменно подмечая в прекрасном всё самое ужасное, делая на том акцент. И это лишь малый пример, приводимый Николаем, тогда как помимо глаз у человека есть другие органы чувств, используемые в сходной мере. И ум свой он использует не тем образом, каким бы то следовало делать.

К чему вообще Полевой решил об этом сообщать? Возможно, он беспокоился за супружество. Может не за своё, а за чьё-то другое. Ведь человек выбирает себе в спутники жизни по зову сердца, понимая под этим определением любое другое чувство, кроме истинно того самого зова, выражаемого сердцем. Если бы выбирать спутника жизни иным образом, каковым это делается, то и быть тогда человеку счастливым. Пока же приходится сожалеть, что доводы рассудка в данном деле редко берутся в расчёт, потом уже будет поздно к ним взывать, посыпая голову пеплом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 24 25 26 27 28 98