trounin.ru

Не умеешь работать в детективном жанре — не берись. Паустовский продолжал плавать среди художественной литературы, собираясь выполнить непосильные для себя задачи. Ему предложили написать авантюрное произведение со шпионами. Он не стал отказываться. Но как рассказывать о том, о чём не имеешь представления? Придётся разбавлять повествование лично виденным. Так герои произведения пройдут по местам памяти Константина, затронув ряд социальных проблем общества. Во всём остальном следует признать, что «Блистающие облака» примечательны выписанными портретами советских граждан, но никак не образами американцев и китайцев.

Зачин у истории сумбурный. Погиб лётчик, у него был дневник, на страницах которого он делился уникальными наблюдениями. Он никогда не брал его в полёты, оставляя на хранение у сестры. Теперь лётчик разбился, значит нужно добыть записи, предварительно разыскав сестру. Отчего ранее не озаботились научными изысканиями, не спрашивая установившего их владельца? Такая им была цена. Увидевшего в них ценность и решившего сделать благое дело для государства, Паустовский отправит на поиски, проведя через публичные дома, психиатрические учреждения и прочие сомнительные заведения, дабы всё-таки разыскать дневник лётчика.

Впрочем, прежде требовалось нащупать почву для сюжета. Для этого Константин повествует от лица австралийского арестанта, рассказывая о заграничных тюрьмах, где над женщинами ставят эксперименты, добиваясь осуществления безболезненных родов. Не имеет значения, как это укладывается в последующую канву с поисками записей. Паустовский ещё не имел представления, куда направит повествование дальше. Позже, когда первые главы окажутся написанными, их будет жалко оставить без внимания читателя, поскольку написаны они хорошо и достойны быть прочитанными, пусть без особого смыслового наполнения.

Но чем же примечательны наблюдения лётчика? Он тщательно изучил сопротивление воздушной среды или на основе наблюдения за птицами придумал способ быстрого передвижения человека на летательном аппарате в небесном пространстве? Или он наблюдал искусные орнаменты северных земель, несущие некое скрытое в них послание? Важного значения то для читателя не имеет. Наполнение дневника даётся для примерного представления о необходимости его поисков. Поэтому нужно отправить главного героя, пока уникальные записи не покинули страну. Стало известно, что сестра лётчика имеет связь с американским дельцом.

Решено начать с Ростова. Читатель получит исчерпывающую информацию о тамошних евреях, прочувствует перенесённые ими страдания, изрядно посочувствует ударам судьбы. Только не к одним евреям это придётся испытывать. Предстоит узнать о горькой участи женщин лёгкого поведения, чьи судьбы ломались вне зависимости от их на то желания. Им пришлось заниматься сим постыдным трудом. Если читателю кажется, что Паустовский зря использовал в повествовании столь провокационных личностей, то не следует забывать, каким порочным предстаёт разыскиваемый американец, пользовавшийся услугами именно таких советских граждан.

Поиски продолжатся. Впереди Таганрог, а затем Одесса. Ладное повествование перейдёт в сумбурное изложение. Константин потеряется, не зная куда вести историю дальше. Ему требовалось довести поиски до конца, только более не хотелось их продолжать. Придётся возвращаться назад, вносить правки в ранее рассказанные события, тем способствуя продвижению сюжета. Помогут отстранённые истории, повествующие о посторонних происшествиях.

Будет ли найден американец? Окажется ли востребованным дневник лётчика? Сомнительно, чтобы читатель продолжал искренне верить в необходимость совершаемого на страницах действия. Паустовскому требовалось выполнять обязательства, поэтому он продолжал писать историю. Этому есть ещё одно объяснение, связанное с преобладанием среди читателей людей без требований к интеллектуальной составляющей художественных произведений. Пусть будет действие, всё остальное останется наполнением.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читатели детективов любят говорить, что они думали именно на того, на кого в итоге указал автор. И не задумываются такие читатели, насколько стремился им в том потворствовать сам автор. Не скажешь, чтобы Бретт Холлидей поставил перед собой такую же задачу. Он просто дал интересную вводную, полностью провалив всё далее им описываемое. Когда пришла пора кого-то обвинить в совершённом преступлении, то был выбран случайный человек, на месте которого могло оказаться любое из действующих лиц.

Что же ждёт читателя? Майкла Шейна начали одолевать звонками. Он понимал, ничего не произошло, но готово случиться. И через короткое время он обнаруживает труп девушки, просившей его незадолго до того о встрече. Кто же убил её? Она сама неоднократно обращалась в полицию, дабы стражи порядка защитили ей жизнь. Шейну предстоит выяснить, как жила убитая и отчего она обзавелась столь огромным количеством врагов. Всякому сочувствию будет отказано, поскольку никакого сочувствия к жертве читатель более проявлять не будет. Однако, кто же убил?

Каждого подозреваемого убитая шантажировала. Кого-то провокационными снимками, а кому-то грозила раскрыть секрет прежних прегрешений. Дело осложнилось участием в событиях криминального лидера, возможно заказавшего убийство, теперь не желающего видеть дальнейшее развитие истории, опасаясь за созданную репутацию уважаемого в обществе человека. Шейн напрямую столкнётся с его противодействием, едва не оказавшись убитым. Всё это нагнетает интригу.

Никто не сидит сложа руки. Всем желается отвести от себя подозрения. Что же делает Шейн? Он, словно классический детектив, оставит решение на последний момент, сам ещё не понимая, кто окажется виновным в убийстве. Виновному самому полагается заявить об этом при стечении людей. Иного не остаётся, поэтому Холлидей задействует изобретение последних лет, тем показывая прогресс детективного дела, прибегающего для установления истины к помощи технического прогресса.

Наблюдать за самим Майклом Шейном желательно с начала его пути в литературных произведениях Бретта. Но есть ли у читателя такая возможность? Излишне много детективных серий, главные действующие лица которых оказывают одинаково сильное впечатление, заставляя пристально следить за всем, что бы с ними не происходило. Так можно говорить и о Майкле Шейне, постепенно раскрываемого автором перед читателем, заодно давая представление об окружающем его мире.

На страницах появляются прочие действующие лица, становящиеся неотъемлемой частью каждой последующей истории. Вот и в произведении «Как это случилось» читатель видит репортёра Тимоти Рурке, без чьей помощи Шейн практически никогда не обходится, заодно извещая прессу о должных ей быть любопытными случаями в Майами и окрестностях сего города. Не обходится и без шефа полиции, постоянно становящегося ведущим лицом в расследованиях, обычно резонансных, иначе зачем бы за них брался Майкл Шейн? Конечно, то происходит не специально, а согласно авторского желания.

Итак, возвращаясь к убийству всем ненавистной девушки, особенности её прежнего существования не так уж важны для сюжета. Бретт тем наполнял повествование, не давая пищи для размышлений. Может тут причина в недостаточной подкованности? Пусть «Как это случилось» двадцать первое произведение о детективе Майкле Шейне, но чего-то ему всё равно не хватает. Либо Холлидей устал, а может он продолжает нарабатывать материал, дабы после преображать описываемый им город в рамки нуара, чего было никак не избежать.

Вот имя убийцы становится известным. Читатель проявит к нему сочувствие и сделает собственный вывод: не надо доводить людей до отчаянья.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кто бы мог подумать, что тот, кого взялся отыскать Майкл Шейн, стал причиной раздора в богатом семействе, судьба членов которого теперь зависит от слов другого пропавшего человека, две недели назад потерпевшего крушение в море, а сегодня вернувшегося и сразу исчезнувшего. В каком направлении двигаться, дабы выяснить причину произошедшего? Бретт Холлидей решил помочь найти дневник, где должны быть записаны все интересующие детектива обстоятельства. Тогда станет ясно, куда делся первый искомый и в силу каких причин убит второй исчезнувший.

Майкл Шейн столкнулся со стеной молчания. Никто не желает делиться с ним деталями. Но никто и не знает точно, чем это грозит каждому из них. Имеется большая тайна, должная быть скрываемой неопределённо долго. Она является ключом к происходящему, и именно её читатель не должен знать до последних страниц, дабы не утратить интерес к чтению. Впрочем, даже знай об оной, было бы только приятнее следить за попытками детектива выяснить, о чём ему не желают рассказывать.

Тайна действительно велика. Она напрямую касается первого пропавшего человека. Когда будет казаться, якобы он постороннее лицо в происходящем, всего лишь вставшем на пути решения другой проблемы, то не надо торопить события. Бретт Холлидей обязательно увяжет сюжетные линии, подведя их к выводам, наиболее правдивым. Конечно, не так важно, каким образом поможет в расследовании дневник, поскольку он не содержит упоминания важной для всех тайны. Опять же, не будем торопить события. Сюжету предстоит пережить ещё раз смерть действующего лица, дабы усугубить понимание происходящих событий.

Пока выясняются детали, Майкл Шейн отчаянно пытается добраться до дневника, оказавшегося в распоряжении газетчиков. Ему необходимо его прочитать, дабы разрешить ряд возникших затруднений. Только как не погибнуть, ежели его обладателей убивают, либо калечат? Достанется и Майклу Шейну. Читатель после поймёт, насколько действительность излишне мало содержит удивительного, ибо всегда нужно исходить из самого банального и очевидного. Странно и то, что с такой характеристикой у Бретта Холлидея получилось написать интригующее до последнего детективное произведение.

Кому же выгодна смерть второго пропавшего? Он был человеком твёрдых убеждений, верил в Бога и никогда не обманывал. Причиной его гибели стала информация, на первый взгляд очевидная. Он точно знал дату смерти одного из выживших в крушении и умершего до прибытия на берег. Кажется, данные сведения имеют первостепенную важность. Только это не так. Не в том причина гибели сего человека. Ему была известна основная тайна, о которой он не стал писать в дневнике. Майклу Шейну предстоит понять всё, в том числе и почему некто продолжал убивать людей.

Самое поразительное, действующие лица на самом деле не знают всего происходящего. Каждый из них наделён определёнными опасениями, тем стремясь защитить прежде себя или родственника. Читатель выступает такой же заинтересованной стороной, только желающей разобраться в деталях, настолько же мало ему известных изначально, но и по окончании расследования не всё останется полностью выясненным.

Бретт Холлидей позволил оказаться на страницах ещё одной интриге. Он дал зародиться сомнениям в честности Майкла Шейна. Излишне ретиво он занимался расследованием, слишком много желая на нём заработать. Ему будет светить порядочная сумма денег, должная обязательно быть выплаченной. Напряжение спадёт с читателя, когда время нуара перейдёт в краткий момент отдыха в радужных красках. Всем воздастся по заслугам, ибо в Майами всегда хотя бы кто-то один будет воплощением справедливости — в данном конкретном случае речь о Майкле Шейне.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Космос: он пугает. Пугает не величиной пространства, а трудностью осознания его существования. В таких масштабах допустимо любое развитие событий, в том числе и далёкое от логики. Почему бы не допустить таковое, представив читателю нечто в духе братьев Стругацких? Загадочность должна исходить от инопланетян, таких нам непонятных. Поэтому будет тяжело расследовать «Дело о невинном убийце», где личность преступника известна, но он не является обвиняемым. Или не менее трудно разобраться в «Деле о единственном подозреваемом», где вина должного оказаться преступником не столь уж очевидна.

Главный герой Адррея Силенгинского на глазах читателя осваивает профессию галактического сыщика. Сперва ему поручается задание разобраться в непостижимой умом ситуации, а после ему просто начнут доверять всё, где обнаруживаются проблемы с адекватным пониманием произошедшего. В типичной для русских писателей манере, Андрей не сразу говорит по существу, делясь изначально думами о космосе, после переживаниями главного героя и только потом подводя к должному стать занимательным.

Проблематика космического детектива, в исполнении Силенгинского, заключается в многовариантности. Не обо всех размышлениях галактического сыщика следует знать читателю, поскольку в один прекрасный момент приходит осознание, что любое из предположений вполне является верным, если бы не желание автора придумать нечто ещё эдакое, к чему якобы и вела цепочка рассуждений. В итоге происходящее запутывается, принимая излишне растянутый вид, где точка, завершающая расследование, взята с потолка, так как всё представленное на страницах ранее более походило на истину.

Что же представляют из себя преступления? Например, в «Деле о невинном убийце» надо выяснить, кто тронул за спину инопланетянина. Никакого юмора! Сей инопланетянин, согласно условиям его эволюции, мгновенно убивает всякого, оказавшегося позади него в момент прикосновения. Разумеется, убитый о том знал. Значит, он самоубийца, либо кому-то насолил. Подозревать можно ограниченный круг лиц, ибо изначально детектив казался герметичным, пока сыщику не потребовалось посетить ближайшую планету, чем испортил себе интригу «Убийства в восточном экспрессе», либо оную усилил. Так это или нет? Так до конца ясным и не станет, ведь читатель к окончанию расследования перестаёт уставать перебирать представленные Силенгинским варианты.

Физиология инопланетян занимает особое место в фантастике. Достаточно вспомнить цикл «Космический госпиталь» Джеймса Уайта, построенный по сходному принципу, использованному Силенгинским, но с более мощной подачей, без посторонних размышлений о сути человека и поиске его места во Вселенной. Когда в «Деле о единственном подозреваемом» причиной смерти объявлено отравляющее вещество, то нужно перед этим разобраться, насколько восприимчивы к человеческим ядам инопланетяне. Главный герой в том разберётся, все ему будут помогать, но действие так и останется стоять на мёртвой точке, будто ничего в мире не происходит, пока сыщик не разберётся в ситуации.

Почему же тянет сравнивать творчество Андрея с другими писателями? Объяснений может быть несколько. Во-первых, краткость предложенных им историй. Во-вторых, главный герой успевает перебрать излишне много вариантов, отчего читателю не остаётся места для проявления собственного воображения. Поэтому приходится припоминать, где подобные сюжеты были замечены ранее. Благо, фантастика не сбавляет обороты, предоставляя для удовлетворения любопытства почти неограниченное количество продуктов человеческой фантазии. Измыслить нечто самобытное представляет всё большую сложность.

Остаётся пожелать Андрею Силенгинскому не останавливаться в творческих изысканиях. Выбранная им тема хоть и не столь уж необычна, зато достойна занять твёрдое место среди читательских ожиданий видеть детективы, где на первый взгляд очевидное обязано быть подвергнуто сомнению.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Одинокий герой — образец американской культуры, которому никогда не утратить актуальности. Такие герои рождались на американском континенте всегда, стоило на него ступить европейцу. Немудрено, что и в середине XX века находились люди, способные взвалить на свои плечи тяжесть мира. Так ли оно было, или это отражение художественных изысканий? Разговор о том заранее бесплотен, лучше видеть наглядное представление об одиночках, боровшихся за справедливость и находивших правильное решение для разрешения самой щекотливой ситуации.

Майкл Шейн — персонаж серии детективов Бретта Холлидея. Этот рыжий обаятельный парень пленяет очарованием шевелюры, дерзкими поступками и верой в непогрешимость совершаемых им действий. Таковым его рисует непосредственно автор. На деле всё могло быть иначе. Но мир нуара, мрачного до отвращения, просто обязан порождать правильных героев, способных воздать преступникам, вне зависимости от того, насколько они будут стремиться уйти от ответственности.

Для первого рассмотрения предлагается остановиться на произведении «Виновнее дьявола». Казалось бы, Шейна наняли, чтобы установить, кто украл секретную формулы краски, передав её фирме-конкуренту. Не самое трудное дело омрачается рядом смертей, виновника в которых установить легко. Только читателя интересует основной поставленный вопрос — кого следует винить в краже формулы.

Происходящее на страницах пропитано атмосферой лжи. Верить никому нельзя, поскольку каждое действующее лицо не желает быть в чём-то обвинённым, хотя грехов за всеми персонажами с избытком. Оными не обделён и Майкл Шейн, чья тяга к спиртным напиткам сразу бросается в глаза. Несмотря на это, он никогда не бывает пьян, всего лишь не пьёт ничего кроме алкоголя и кофе.

Продвижение по сюжету схоже с хронологией жизни главного героя. Читатель следует за ним всюду, видит все его действия и понимает происходящее так, как оно сразу же обрисовывается. Бретт Холлидей на оставляет неясных моментов — всякому предмету или персонажу он даёт полную характеристику, если не описывая лишнего, то отражая самые яркие внешние особенности.

Допустимо сказать, что происходящее в произведении — своего рода трэш. Жестокости хватает! Показываемый автором мир излишне мрачен и не кажется достоверным. Знакомясь с литературным трудом Холлидея читатель понимает, сцены создаются ради них самих, когда поступить можно было бы более логично и не подвергать ничью жизнь опасности.

Персонажи Бретта всегда яркие, пусть и мрачен доставшийся им для обитания мир. Они обладают положительными и отрицательными чертами, то есть являются обыкновенными людьми, без стремления к хорошему или плохому, ибо преследуют конкретные цели, добиваясь их честными и бесчестными способами. Тот же Майкл Шейн способен поступить с негативными последствиями, будто бы выгораживая себя перед обществом. Впрочем, оправдываться ни перед кем не требуется — он сам периодически становится жертвой обстоятельств, которые заранее прогнозировал и за счёт этого скорее добивался требуемых ему результатов расследования.

И кто же виновнее дьявола? Тот, кому это выгоднее. Читатель будет безусловно удивлён выводами Шейна, поскольку извлекать пользу можно разными способами, в том числе и кажущимися сомнительными, но вполне позволительными, если от этого всем станет лучше. Да, мрачный мир наполнен радужными красками человеческих желаний. Пусть кто-то тянется к выпивке, а другому приятнее время проводить в интимном увеселении, либо выбивать из седла находящихся на пике возможностей людей. Всему в конце концов будет обозначен должный финальный исход, ибо не может быть такого, чтобы главный герой произведения Бретта Холлидея не разобрался в ситуации.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ходячие мертвецы, кровожадные вампиры, ожившие мумии, матёрые садисты? Или может читатель желает чего-нибудь в духе «Скуби-ду»? Или вы устали от фантазий Говарда Лавкрафта? Тогда познакомьтесь с ещё одной гранью таланта Генри Каттнера. Может показаться, будто автором для чтения предлагается набор коротких детективных историй. Отчасти так и есть. На страницах оживают подлинные чудовища. Они вполне реальны и часто их существование не требует доказательств. Но есть у Каттнера и истинно мистические мотивы. Вниманию предложено девять историй: Бамбуковая смерть, Дьявольская езда, Тайна Кралица, Власть змеи, Кто приходит по ночам, Гробы для шестерых, Смех мёртвых, Злодей без лица, Ужас в доме. Кричать придётся!

Каттнер строит сюжет каждой истории с помощью необычных обстоятельств. Это может быть собака, через чьё тело прорастает бамбук, девушка с отрезанным языком и пропущенной вместо него уздечкой, закреплённой на шее, похороненная среди вурдалаков невеста очнувшегося после лихорадки молодого человека, рассылка по разным адресам частей человеческого тела, либо картина, ведущая в мир ужасов. Без крепких нервов за подобные сюжеты лучше не браться, особенно при объяснении автором сути рассказов, в основном обыденной: наследство, признание, положение в обществе.

Обилие приводимого Каттнером на страницах насилия поможет читателю понять творимые людьми жестокости. Была бы причина в психических отклонениях, но о ней нет речи. Действующие лица желают власти над другими, используя для этого шокирующие методы. Нужно быть одарённым человеком, чтобы догадаться совершить нечто сходное с тем, что предлагает Каттнер. Неужели он не прибегал к сторонним источникам и до всего догадывался сам? А может тому способствовала переписка с Лавкрафтом?

Оригинальность рассказов ограничивается компонентом первоначального мистического восприятия. Действующие лица всегда осознают нависшую над ними опасность, продолжая идти к неприятностям. Желание докопаться до истины приводит к ряду жертв, а после преступник изобличается или убивает узнавших правду. Поэтому концовки у Каттнера однотипные, кроме редких исключений. Тайное нашло объяснение, после чего следует завершение.

Можно смело утверждать, что в сходной манере писал рассказы классик американской литературы Эдгар По. В его произведениях такая же загадочность. Тёмные стороны человеческой души смело выворачивались наизнанку. Читателю предстояло к концу повествования узнать, к чему ведёт автор. Поэтому рассказы Генри Каттнера подойдут тем, кто желает пощекотать нервы или потревожить душу нотами живодёрства.

В действительно мистических рассказах прослеживается стремление Каттнера к отражению слабости человеческой природы перед силами загробного мира. Над людьми нависает рок необходимости смириться с неизбежным. Если живая плоть должна кормить мёртвую — значит будет кормить. Если предстоит обрести пагубное бессмертие — этого не дано избежать. Снова упоминать творчество Эдгара По не требуется — подобными словами можно охарактеризовать и его рассказы тоже.

И всё-таки мистика не воспринимается имеющей право на существование. Читатель уверен, Каттнер в очередной раз оборвал повествование на интригующем моменте, не открыв самой настоящей правды, не показав, кому выгодно было происходящее на страницах. Поскольку в действительности не существует созданий тьмы, созданных человеком для самозапугивания, и внимая рассказам Каттнера, где сущность мрачных материй объясняется человеческим стремлением к наживе, — не получается полностью поверить в мистическую составляющую. А вот чем Каттнер пугает, так это садизмом действующих лиц. От него не может не стыть кровь…

Об одном приходится сожалеть — трудно установить хронологию написания рассказов. Уж не в годы ли Второй Мировой войны они писались? Тогда об ужасах выдумок Каттнера не может быть и речи. Реальность была страшнее!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Девяностые годы: ослабленная Россия, внутренняя борьба, преобладание криминальных сюжетов в литературе. Что видят — о том и пишут, как краткая характеристика для авторов-современников тех событий. Случались налёты на инкассаторов и даже доходило дело до террористических актов. Это кажется понятным. Только стоит сменить фокус восприятия, и окажется, что подобная криминогенная обстановка на российскую художественную прозу оказывала непосредственное влияние, а вот в западной литературе, где подобного быть не должно, читатель находит эмоциональную разрядку от аналогичных рассказанных историй, откровенно нафантазированных. Почему бы не рассматривать вариант экспансии русскоязычных литераторов на прилавки книжных магазинов Франции и США? Ведь в их произведениях всё присутствует в требуемых пропорциях.

Игорь Христофоров пишет о теракте, должном произойти, если требования террористов не будут выполнены. В их руках опасное оружие, которое они могут применить и внести сумятицу в жизнь всего населения планеты. Их аппетиты ограничиваются малым, и деньги играют лишь второстепенную роль. Преступник всегда остаётся человеком, какими бы способами он не добивался желаемого. Он всегда действует ради определённой цели, более для него важной, чем осознание права существовать всех остальных. Вот Христофоров и подводит читателя к понимаю этого, медленно разворачивая детективную составляющую произведения. На первых страницах происходит ограбление и побег, а затем всё складывается в единое целое.

Да, тему Христофоров выбрал спорную. Может читатель и поверит в предлагаемые им для террористов методы борьбы. Пусть грядущий теракт и подготовка к нему идут в качестве фона, важнее осознание способностей российских спецслужб, готовых наносить предупреждающие удары и действовать изнутри. Ещё важнее портреты людей, ратующих за спокойствие сограждан. Несколько людей с ответственным подходом будет постоянно находиться перед читателем, включая их слабости: кто-то коллекционирует зажимы для галстуков, а кто-то переживает за оставленного дома кота. Христофоров использует подобные мелочи, позволяя читателю не столько внимать развитию событий, сколько видеть в описываемом близость к реальности.

Когда речь о терроризме, то странно видеть в центре повествования кота, чья шея болит и не даёт ему спокойно ожидать хозяина. Казалось бы, Христофоров пишет не о том, чего хочет видеть читатель. Впрочем, читатель всё равно не знает, чего ему хочется. Поэтому симпатии кот начнёт вызывать непроизвольно, тем более учитывая обстоятельства, имеющие важное значение для сюжета. Христофоров вообще не пишет лишнего — всё в тексте взаимосвязано и последовательно становится понятным, даже если сперва и возникало чувство неприятия.

«Страх» имеет чёткое разделение на две части. В первой ведётся расследование и подготавливается план мероприятий, дабы обезвредить преступников и не позволить осуществиться их замыслам. Вторая часть перенасыщена действием, но градус восприятия значительно снижается, поскольку основное уже произошло и надо следить за развитием предсказуемых событий. И тут Христофоров удивляет, дополняя события курьёзными сценами и приводимыми фактами из разряда познавательных.

Радует, когда писатель верит сам и позволяет верить героям своего произведения. Действующие лица сохраняют позитивный настрой при имеющихся трудностях. Им не платят зарплату — они продолжают работать. Им обещают улучшение условий — они надеются на это. Если произойдёт неприятность — она будет устранена. Потому и держаться люди друг друга, ибо без веры утонут, а так хотя бы плавают на поверхности.

Непоправимое может произойти в любой момент. Очень трудно чужие замыслы заранее распознать. Конечно, Христофоров не везде строит повествование правдоподобным образом. Но люди привыкли верить, что всё легко исправить. В настоящей жизни обезвредить опасность всегда проблематично.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В детективе убийцей всегда оказывается тот участник действия, который менее других вызывает подозрение, что достигается путём разнообразных уловок, всегда сводящихся к применению автором умения недоговаривать. Так же поступает и Эрл Дерр Биггерс, интригуя читателя убийством участника группы путешественников вокруг света. Кто же мог совершить коварный поступок по отношению к глухому старику, никогда не переходившего дорогу другим? Этим-то и озадачивается инспектор Дафф, сотрудник Скотленд Ярда. Ему предстоит принять участие в путешествии по странам, чтобы установить, кто мог совершить преступление. Виновным может оказаться каждый, разумеется!

Читатель предвкушает интригу. Но с первых страниц он отмечает своеобразную глупость людей, не придающих значения пропаже ключей и всего остального, будто двери созданы лишь в качестве преграды для ветра. Получается, убить старика мог кто угодно. Разве это будет затруднительно, если достаточно одного замысла? Преград-то нет. Биггерс расстраивает, удручая читателя и разбавляя интригу игрой в «это-совершили-целенаправленно, содеявшего-зло-никто-не-узнает-до-последней-страницы». Пусть инспектор Дафф прилагает усилия, пожинает плоды нерасторопности, взаимодействует с заграничной полицией и всюду видит желание преступника устранить свидетелей — читатель так и не станет ближе к разгадке.

Инспектор Дафф важен для сюжета. Однако, внимающий расследованию ожидает вступления в дело инспектора из Гонолулу, потрясающего своей харизмой, Чарли Чана, китайца. Освежающий ветер Гавайи не сравнится с жемчужиной мудрости, патокой изливающейся с пухлого лица одного из главных действующих лиц. Хоть его роль и оказывается малозначительной, как и выводы, сделанные на основании возникших из пустоты домыслов. Важно ведь именно умение проанализировать найденные доказательства и суметь выстроить из них требуемую цепочку умозаключений. Не будь в сюжете Чарли Чана, то не быть данному детективу Биггерса интересным.

Юмор красит расследование. Он заметен во второй половине произведения. Читатель может изрядно устать от совершающихся событий, как и от встречающихся на страницах образчиков эпистолярного жанра, чаще совершенно неуместных. Пока внимание не начинает привлекать Чарли Чан, терпящий неудачи из-за ошибок приставленного к нему молодого японца, чья безалаберность, помноженная на ретивость, добавляет происходящему своеобразный колорит взаимоотношения азиатских культур.

Когда инспектор из Гонолулу приступает к мероприятиям по установлению личности преступника, многое и без того уже произошло. Биггерс, как автор детектива, постоянно обращал внимание читателя на участников кругосветного путешествия, заставляя сомневаться в каждом из них. И ведь на самом деле убить глухого старика могли они все вместе, если бы не тот самый пресловутый приём недоговорённости. Поэтому читатель даже не удивится, когда всё станет на свои места.

Особо дополняет повествование различие между британцами и американцами. Изначально взявшийся за дело инспектор Дафф расстроен прежде всего из-за необходимости общаться с представителями американской нации, доставляющими чрезмерное количество неудобств своей непоседливостью и стремлением постоянно двигаться вперёд. Отчего-то Даффа повергает в ужас и размер их государства, кажущегося ему громадным, что плохо вяжется со стремлением англичан управлять событиями во всех доступных им местах планеты. Такие мелочи могут сформировать у читателя ложное понимание.

Под обложкой одного детектива следствие ведут сразу четыре инспектора. Кто-то из них падёт, кто-то окажется на пороге смерти, а кому-то удастся проявить чудеса изворотливости и буквально поймать преступника на его неосторожности. Убийство глухого старика проистекало от должных к тому причин, оно было обставлено весьма сомнительными обстоятельствами, зато дальнейший ход расследования оказался наполнен драматическими событиями. Посему Биггерса осталось похвалить — за создание Чарли Чана особенно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В детективах Леонида Словина не существует положительных персонажей. Большие сомнения вызывают и основные действующие лица, работающие в правоохранительных органах, о которых автор далее разумного не распространяется. Каждый раз перед читателем ставится задача, должная быть решена в кратчайший срок. Начиная с одного, Словин закручивает повествование, вскрывая до того неизвестные обстоятельства. На деле оказывается всё до жути предсказуемым, поскольку верить в безвинность пострадавших не приходится, стоит ознакомиться с очередной повестью Леонида. Но как ещё ознакомиться с работой транспортной милиции, если не с помощью хотя бы таких произведений?

Словин исходит из окружавшей его действительности. Он смотрит на будни Союза глазами советского человека. Из того же произрастают и преступления, связанные с контрабандой вещей, мышиной вознёй научных исследовательских институтов, общей безалаберностью и своеобразными особенностями экономики страны.

Разумно утверждение, гласящее о невозможности существования в детективах того времени ярких одиночек, самостоятельно выполняющих роль радетелей за справедливость. Данная задача осуществлялась законно организованной группой людей, использовавшей доступные ей инструменты для выяснения обстоятельств преступления с последующей передачей в суд. Словин, как и другие авторы детективов, полностью раскрывает детали антиобщественной деятельности, не позволяя читателю сомневаться в истинности предлагаемых им суждений. Вся цепочка, приведшая к преступлению, обязательно становится известной к концу повествования, чаще всего оборачивая желания заявителей против них же.

Иначе воспринимаются ранние произведения Словина, где главный герой его повестей Денисов морально страдает от необходимости покинуть любимый завод и перейти в ряды милиции. Он умеет подмечать детали и грамотно выстраивать ход совершённого преступления, а также склонен проявлять находчивость, что позволяет ему обезвредить преступника, если он вооружён или собирается совершить нежелательный поступок. В последующих произведениях Денисов уже не вспоминает о прошлом, всегда думая прежде всего о необходимости найти решение расследуемого им дела.

Работа транспортной милиции имеет ряд отличительных особенностей. Её сотрудники всегда в окружении огромного количества людей и им приходится решать задачи, связывая воедино эпизоды разных преступлений, прибегая к совместным мероприятиям, постоянно домысливая за других, продолжая ведение дела на собственном участке. Тот же Денисов не занимается высматриванием находящихся в розыске людей, а целенаправленно попадает туда, где мгновение назад произошло убийство, или сам будет среди тех, кто некоторое время спустя окажется убийцей, убитым и важными свидетелями, причём именно Денисов может послужить пусковым механизмом для развития последующих драматических событий.

Другой аспект работы — разбирательство с заявлениями, кои иногда кажутся результатом застоя в головах людей, делающих удивлённые глаза, если им указать на неполадки. И было бы на том заявление отработано, не будь Словин писателем, чья профессиональная деятельность заставляет найти в непримечательном нечто громкое, достойное общественного резонанса. Никто не упрекнёт Леонида. Пусть ход следствия сумбурен и надуман, зато автором детектива проясняется важная для обсуждения проблематика, требующая решения уже не в головах граждан, а на уровне государства.

Махровые беды творились с населением Сююза в последние десятилетия его существования. Нет ничего удивительного, что они вылились в богатые на криминал девяностые. Пиши Словин эти же повести позже, то достаточно было внести ряд изменений и всё бы аналогично сошло за правду. Но читатель знакомится с происходящим незадолго до этого, поэтому представленные вниманию сотрудники милиции не чувствуют преград в работе и не отвлекаются на посторонние проблемы.

В сборник «Обратный след» вошли следующие повести: Однодневная командировка, ЧП в вагоне 7270, Свидетельство Лабрюйера, Подставное лицо, Обратный след.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кто убил — не важно. Важны последствия совершённого преступления. Его мотивы кажутся очевидными. Жертва осознавала до чего её может довести тяга к лучшей жизни. Пострадавших оказалось больше, нежели предполагалось. Былого не вернуть, последствий не исправить — драма на охоте превратилась в тюремную драму, послужив в итоге причиной драмы многих. В том числе и тех, кто взялся вспомнить прошлое.

В двадцать четыре года Антон Чехов написал детектив, обозначив в нём все те моменты, которые в дальнейшем он будет закреплять в краткой форме: вялое начало, привлекающая внимание середина и ошарашивание читателя под занавес. Сам Чехов, от лица редактора, делится впечатлениями о «Драме на охоте», высказывая о ней всё то, что подумает читатель, вплоть до финальных выводов, зреющих по мере продвижения по повествованию. Получается, Чехов представил историю пришедшего к нему человека, лишив читателя малейшего права на мнение. Он сам рассказал об огрехах в сюжете и поставил окончательную точку. Читателю осталось лишь определиться с личным мнением и посетовать на жестокости судьбы, играющей с людьми без их на то желания.

А дело происходило следующим образом. К редактору периодического издания пришёл бывший следователь, принеся на досуге написанную им беллетризацию одного случая из собственной практики. Не почёта ради, а сугубо из нужды хотя бы сим способом заработать на пропитание. Такая вводная может иметь место в литературных произведениях, придавая описываемому большую правдивость, но и привнося в повествование ощутимую ложь. Автор должен рассказывать без посредников или иначе преподносить действие. Сам Чехов провоцирует читателя сомневаться в его суждениях, вплоть до того, что именно автор и является преступником, до чего в итоге действие так и не доходит. Как знать, кто в этой истории на самом деле прав, ведь и тот, кто докопался до истины, мог сам её перед этим закопать.

Таковы домыслы читателя, знающего, что художественная литература раскрывает далеко не то, о чём следует думать. Писатели склонны возбуждать интерес приёмами ложной правдивости, налаживая честный диалог с читателем. И читатель верит, хотя должен всегда во всём сомневаться, чего бы происходящее на страницах произведения не касалось. Портреты действующих лиц могут быть правдивы, но в этом никак нельзя убедиться. Пускай герои будут коварными, лишёнными ума, влюблёнными, случайными прохожими — с их помощью автор выстроит требуемую историю, причём сделает это довольно жизненно, если исходить из возможности любого стечения обстоятельств.

Читать нужно с середины — так заверяет сам Чехов. Если читатель не верит, то, по мере знакомства с произведением, в этом убедится. Заявленная в названии драма случится ближе к окончанию повествования и возродит в читателе едва не истлевшую веру в яркий набор событий и поражающий воображение финал. При всех глупостях, совершаемых действующими лицами, и несуразностях, будто скуки ради привнесённых в происходящее, начинающееся расследование приковывает внимание, предлагая такую цепочку связанных друг с другом происшествий, которую приходится принимать без возражений.

У «Драмы на охоте» есть смысл и понятна мотивация действующих лиц. Это действительно могло произойти, поскольку не могло не произойти. Читатель продолжает сомневаться, но всё-таки верит, не имея иного выбора. Чехов обеспечил интригу и умело выстроил повествование, расстроив предположения о том, якобы ему не под силу работать с крупной формой. Впрочем, сомнения в этом читателя всё равно не покидают, стоит ему ознакомиться с лишними сценами в пьесах и столкнуться с затянутостью некоторых рассказов. Иногда у Чехова получалось — «Драма на охоте» является тому ярким доказательством.

Автор: Константин Трунин

» Read more