trounin.ru

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №9

Эмиль Золя тоже фальшивил. Искать натурализм в «Нана» не стоит. Его нет. Есть только некая история о девушке лёгкого поведения, не имевшей ничего кроме красивого тела. Но и тело показывается единожды, тогда как в другие моменты Золя повествует на отвлечённые темы, мало связанные с развратом: копание картофеля, побои от любовника, страдания чужих мужей и прочие посторонние разговоры действующих лиц. Основное, чего хотел добиться Эмиль, так это назвать театр борделем, окрасив увеселительное заведение в пошлые тона. И, само собой, свести в могилу главную героиню, как он успешно делал это в предыдущих книгах цикла «Ругон-Маккары».

Нана, она же Анна Купо — дочь Жервезы Купо (главной героини «Западни»), внучка Антуана Маккара и правнучка Аделаиды Фук (оба этих персонажа известны по книге «Карьера Ругонов»). Её судьба была предрешена задолго до появления на свет. Эмиль Золя так выстраивает сюжет, что злосчастное ответвление рода Фуков обречено на страдания. Если это проявляется не сразу, то по ходу повествования точно. Нана же с малых лет была порядочной девочкой, почти в одно мгновение сломленная и вынужденная забыть о прежней жизни, когда родители начали спиваться и поставили своего ребёнка в стеснённые обстоятельства. Всё это читатель хорошо знает после ознакомления с «Западнёй», которая отчасти служит вводной частью к «Нана», где с первых страниц показывается испортившийся нрав главной героини, без каких-либо объяснений.

Эмиль Золя в череде предшествующих книг старался делать основной любовную линию. Получалось это у него не очень хорошо, но он не отступал от намеченного плана. В «Нана» тоже есть любовь, но подаётся она в слегка извращённом виде. Собственно, главная героиня повествования ничего определённого не желает, кроме призрачных идеалов, о которых если и задумывается, то почти сразу забывает. Когда ей дарят особняк — хорошо, появляется любовник — отлично. Нана изредка стремится к обогащению, чаще же становится жертвой собственных страстей.

Особого разврата в «Нана» нет. Эмиль Золя не мог шокировать общество того времени своими откровениями. Описываемое им скорее является вольной фантазией на тему возможного падения нравов в отдельно взятых заведениях, предлагавших зрителям представления с обнажёнными девушками на сцене. Сам Золя говорит, что у Нана нет талантов, кроме чего-то неуловимого, отчего она всегда будет находиться в центре внимания и приковывать взгляды мужчин. Такую девушку действительно многие захотят взять на попечение, ещё не осознавая к чему это может привести.

Сюжетная канва пролегает от начала до конца без изгибов. Читатель лишь будет часто тонуть в застоявшейся воде, поскольку Золя в духе французских классиков заботился не о содержании, а о количестве текста, получая плату исходя из объёма произведения. Именно поэтому в «Нана» так много лишних элементов и сцен, совершенно неважных для повествования, но позволивших автору создать нужное ему количество дополнительных глав.

Нельзя обойти вниманием финал книги. Эмиль Золя снова предсказуем. Почему он так суров к главным героям? Многие из них не заслуживают столь удручающего завершения жизни. Конечно, кто-то сам себя доводил до смерти. но ведь Нана жила беспутно, не имея никаких целей, да и пороков у неё не было. Просто автору захотелось оборвать возможность продолжения, поставив заключительную точку в ещё одной линии семейства потомков Антуана Маккара, должных освободить место для других, так как дети пьяниц обязаны сгинуть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сборник рассказов Ивана Бунина «Тёмные аллеи» преимущественно состоит из опубликованных в газетах и журналах произведений с 1937 по 1953 годы. Некоторые из них не нашли отклика в прессе, либо не имели цели попасть в периодику, поэтому были добавлены уже непосредственно в сам сборник.

Никаких возвышенных чувств читатель в представленных работах Ивана Бунина не найдёт. Наоборот, его ждёт наитемнейшая сторона человеческой души, куда лучше не заходить, если желаешь прослыть добропорядочным и непорочным человеком. Однако, при наличии желания прикоснуться к тайному, по «Тёмным аллеям» вполне можно прогуляться. Чем же Бунин на этот раз удивит читателя? Какие мысли он вывернет наизнанку, показывая себя настоящего?

Скорее Бунин топчет любовь, чем её превозносит. Отношения для действующих лиц — незначительный эпизод в череде других аналогичных. Женские сердца оказываются разбитыми, а мужской кураж продолжает витать, приводя к краху жизни следующих жертв.

Впору создать образ бунинского героя и бунинской же девушки. Когда мужчина предстаёт без всяких обязательств с желанием лишь потешить себя одной или парой встреч интимного характера, тогда женщина всегда идёт ему навстречу, немного переживая и давая лёгкий отпор, чтобы всё равно оказаться постели, отдав самое драгоценное, что у неё есть. Может и нет такой идиллии в жизни, но на страницах «Тёмных аллей» берётся оптимальная ситуация, предусматривающая ожидание радужных перспектив, без осознания скорого наступления горьких последствий.

Раз за разом повторяется одна ситуация. Где-то она сумбурна, а где-то противна до глубины естества. Бунин был обижен на мир? Были растоптаны его ожидания? Теперь он сам с удовольствием ломает судьбы другим. Пусть не реальных людей, но персонажей на страницах собственных рассказов. Редкое действующее лицо отдаёт отчёт в своих действиях, подчиняясь воле автора и осуществляя противное их же личности. Бунин настойчиво требует развратных поступков, пренебрегая разумностью людей, должных осознавать и восставать против подобного отношения к себе со стороны совершенно посторонних людей.

Впрочем, Бунин мог быть развращён влиянием Франции, где примерно одновременно с ним пребывал Генри Миллер. Читатель, знакомый с «Тропиком Рака», легко поймёт о чём Бунин предпочёл умолчать, ограничиваясь намёками на половой акт. Но «Тропик Рака» и «Тёмные аллеи» — это суть единого мышления, только Бунин старался сохранять приличие в одном, допуская попустительство в другом.

Лёгкость отношений действующих лиц — основа каждого рассказа. Чувствуется желание автора показать геров, осознающих к чему приведут их поступки. Они, скрепя сердцем, это принимают и потворствуют страстям Ивана Бунина. Разве может горевать женщина, вынужденная с ребёнком ходить по деревням и побираться, или дитя порочной связи обивать пороги, будучи прогнан родителем, или ожидать уехавшего, некогда страстного, ухажёра, понимая бесплотность надежд? Конечно, мужчины в рассказах Бунина напыщенные и часто глупые, не придающие своим поступкам и крупицы разумности.

И вот минует десять рассказов, затем ещё десять, а разнообразия не случается. Некогда живой и яркий герой превращается в картонный шаблон, применяемый автором к точно такой же шаблонной ситуации с привлечением шаблонной героини. Меняются имена, место действия и обрамляющие текст слова, а остальное повторяется. Главное, Бунину хватало средств на существование, а всё остальное не имеет весомого значения. Потомкам отчего-то сей разврат понравился. Почему бы и нет. Это бунинский вариант классики, давший дорогу похожим на «Тёмные аллеи» произведениям.

Натурализм? Весьма сомнительно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Великий Моурави» | Книга №5

Анна Антоновская уделила много внимания жизни Саакадзе, продолжая описывать его жизнь. Она сказала ранее так много, что теперь главному герою практически не уделяется внимания. Антоновская больше обращает взор читателя в сторону врагов Великого Моурави: царя Картли-Кахетии Теймураза I и персидского шаха Аббаса. А также к другим историческим лицам, включая детей Саакадзе. Но сам Георгий толком не прописан. Пятая книга подводит читателя к Базалетскому бою, заставившему радетеля за объединение Грузии навсегда покинуть родную страну и переехать в земли Османов. Скоро Саакадзе погибнет, а пока продолжает думать о нуждах народа.

На самом деле в истории действительно мало уделяется внимания деятельности современников Саакадзе. Чем они занимались, о чём думали и какие совершали поступки? Если читатель плохо знаком с историей Грузии, то он также плохо осведомлён касательно Персии и прочих сопредельных государств. А ведь политическая борьба ведётся и в самых глухих местах, поэтому стоит ли удивляться, что подобное происходило в цивилизованных странах. Проблематика Грузии заключается больше в том, что она напрямую вела сражение с иноверцами за сохранение христианской религии и старалась отстоять независимость населяющих её людей.

Саакадзе, допустим, хотел добиться большего — объединить грузинские народности в одно государство. Он был бы рад дожить до сего светлого момента, но был слишком честным человеком, не желавшим замечать необходимость самостоятельно встать у власти и совершить задуманное непосредственно сверху. Вместо этого он раз за разом совершал одну ошибку, позволяя садиться на царский трон себялюбцам, ведущим борьбу за обретение личных благ, покуда до народа они не нисходили. И когда Саакадзе наконец-то согласился принять регалии правителя, то было уже поздно. Собственно, потому и случилось сражение у озера Базалети, на берегах которого сошлись интересы царских особ.

Непринуждённо и незаметно случился военный конфликт, будто и не должен он был произойти. Манера изложения Антоновской настолько размыта и отстранена от описываемых ей же событий, что читатель скорее утонет в потоке сторонних сюжетов, нежели будет подготовлен к основному эпизоду из жизни главного действующего лица. Долго приходится внимать распрям и перетягиванию одеяла… и вдруг неожиданно разгорается бой. Также мгновенно остывает пыл. И вновь следует размытое повествование. Антоновская чрезмерно сконцентрировалась на деталях того времени, оставив без внимания суть происходивших процессов.

В повествовании присутствует ещё одна сила, которой боялся Саакадзе. Его опасения были направлены в сторону церкви. Либо не думал Георгий воспользоваться помощью религиозных деятелей, способных объединить страну духовно, а может страшился чего-то другого. Трудно об этом говорить с полной уверенностью. Антоновская лишь даёт понимание читателю тлетворного влияния церкви, способной отвратить взоры грузин от Великого Моурави. Сказалось ли тут мировоззрение самой Антоновской, жившей в стране, порицавшей культ веры в Бога? Вполне может быть и так.

Базалетский бой происходит под занавес повествования. Все устремления Саакадзе должны найти опору или рассыпаться во прах. У истории есть ответ на этот вопрос — с ним может ознакомиться и читатель. Сделает он это до чтения, во время или после — не имеет значения. Однако, сухие сведения об этой битве дадут читателю больше пищи для размышлений, нежели ещё одна книга из magnum opus Антоновской. Детали, разумеется, имеют большое значение. Только они не должны так преобладать над основной сутью, как это было сделано автором произведения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Случилось так, что Сергей Довлатов обнаружил старый чемодан, о существовании которого он давным-давно забыл. Стоило его открыть, как на писателя нахлынули воспоминания. Когда-то он привёз с собой из Советского Союза в США только этот чемодан, куда уместилось всё самое ценное: креповые финские носки, номенклатурные полуботинки, приличный двубортный костюм, офицерский ремень, куртка Фернана Леже, поплиновая рубашка, зимняя шапка и шофёрские перчатки. Что-то из этих вещей ему подарили, а что-то он украл, либо получил в результате самых разных злоключений.

Короткий сборник из восьми рассказов — отражение советской действительности. Со стороны Довлатова всё воспринималось именно таким образом. Он не склонен был видеть позитивное, поскольку старался оставаться на плаву, вынужденно подчиняясь обстоятельствам. Его мысли подвергались цензуре, а сам он не мог себя никак выразить, оставаясь вне системы ценностей государства, в котором жил. Сомнительно, чтобы жизнь в другой стране значительно отличалась, родись Довлатов именно там. Его взгляд также бы оставался легковесным, понимающим действительность под толстым слоем сатиры.

Безусловно, больно осознавать никчёмность, когда ты пытаешься поступать на благо общества, и вместо этого служишь ковриком при входе, позволяя вытирать ноги. Если желаешь больше денег — начинаешь заниматься спекуляцией, а коли душит жаба — тыришь чужую обувь. Главное данные обстоятельства обставить так, чтобы читатель так и не понял, насколько дурными были поступки самого писателя. Конечно, рвать на себе волосы не выход, но и поливать грязью то, что сложилось в результате долгих лет существования нескольких поколений — неправильно.

Гнилой продукт рано или поздно всё равно будет выброшен, либо заменён на новый. Советский Союз скрипел, утратив первоначальные идеалы. Была извращена сама суть его возникновения. Не все это понимали, но Довлатов прочувствовал на себе полностью. Сергей не просто ведёт повествование, он чуть ли не рассказывает анекдоты. Понятен его сарказм, выставляющий дураками действующих лиц. В смешных историях адекватным выглядит только главный герой или рассказчик — так и у Довлатова: он умнее окружающих.

Опять же, созданный писателем образ отлично вписывается в обыденность Советского Союза. Этот человек является идеальным представителем данной страны. Он не передовик и не рвётся в бой, а просто созерцает действительность, смиренно принимая происходящее за должное. Ему хочется жить лучше и он старается. Только трудно выпрыгнуть из штанов, если у тебя их нет и ты не можешь их нигде раздобыть.

Всё складывалось закономерно. Довлатову было тесно в большой стране. Он желал перемен. И вот перед ним чемодан со старыми вещами. Многое ли изменилось в его жизни и насколько это сильно теперь заметно? Основное, что понимает читатель — Довлатов наконец-то почувствовал себя свободным человеком, который может идти куда хочется, поступать — как считает нужным, и жить — вдыхая полной грудью.

Своеобразная ностальгия вышла под пером Сергея Довлатова. Он точно не желал вернуться домой, но вспомнить ему всё-таки было приятно. Замечательно, если человек способен с улыбкой говорить о прошлом, каким бы неудачным оно лично для него не было. Для каждого из нас уготована своя судьба — мало кто о ней потом расскажет потомкам. Довлатов умел находить ладные слова. Остальное же — предания старины глубокой.

Сейчас популярно говорить, что у каждого на столе или в сумке. Постарайтесь рассказать об этом в духе Довлатова, с богатым сопутствующим текстом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Коридор подстанции рядом с комнатой диспетчера мерными шагами обходит полицейский. Таких всегда присылают на охрану трупов, чья смерть похожа на криминальную, где надо сохранить всё в неизменном виде. Огнестрельное ранение является прямым доказательством отклонения версии травмы бытового характера. Мог самостоятельно прострелить себя на охоте, но ему могли и помочь в этом. Боюсь, диспетчер этой ночью не заснёт, наблюдая караваны людей в погонах, любопытных с улицы и заполняющих коридор истошными криками родственников умершего. Меня уже было хотели пригласить в качестве понятого, но я отказался по причине острой занятости. Главное сейчас, успеть добраться до туалета, а потом расчехлить пакет со сладким, что-то меня уже начало потряхивать от всего этого. Особенно сказался последний вызов, внёсший существенную сумятицу в самочувствие.

Простой смены ждать не приходится, это я понял ещё с самого утра. Нет, даже раньше, когда смотрел сон перед пробуждением. То непонятное ощущение внутренней пустоты и падения в бездну должно было к чему-то привести. Я не суеверный и не верю в разного рода предсказания, только реалии отчего-то каждый раз пытаются меня переубедить. Когда я открывал дверь в туалет, до моего слуха донёсся номер бригады по громкой связи. В туалет я всё равно схожу – не хочется на морозе прятаться за автомобиль где-нибудь в глухом углу города. Быстро добегаю до комнаты отдыха, где на столе стоит пакет, извлекаю из него весь кулёк со сладким. Не стал разбираться с узлом, рвать оболочку тоже не стал. Пусть лежит в машине, ничего с ним не случится.

Диспетчер протянул мне карту, куда я не стал заглядывать, сразу направляясь к автомобилю. Впрочем, водителя в машине нет. Надо его искать. Оказывается, он с упоением впился в тарелку, только-только вынутую из микроволновой печи. Зверский оскал и злобный взгляд его глаз не дали мне ничего сказать, так как всё было понятно и без этого. Я попросил его быстрее разделаться с котлетой да выгонять машину из гаража. У меня появилось время достать несколько пряников. Хоть я ел совсем недавно, но организм хочет есть всегда. С моим дробным питанием я давно превратился в автомат по поглощению еды. Каждый час появляется желание есть. Самое удивительное – ешь много, ешь всё, а не толстеешь. В иные дни наоборот сбавляешь вес. Любая диета запрещает тот или иной продукт, практически все против белого хлеба и сливочного масла, но я могу этим питаться целый день, отчего жировых отложений всё равно не будет.
» Read more

Если человек желает писать, то пусть пишет. Пусть это будет его фантазия или реальная жизнь — его право об этом писать. Чем больше противоречивых чувств возникнет у других, тем лучше. Писатель обязан держать читателя в напряжении, даже если оно касается отвращения к его же творчеству. Это всё так эфемерно и настолько многогранно, что также заслуживает уважения. Допустим, жизнь классика шведской литературы Августа Стриндберга была наполнена событиями, часть из которых он отразил в своих произведениях. Может и к лучшему, когда на тебя сваливается череда неприятностей — это позволяет чувствовать себя богатым, хоть и несчастным.

Так тонко описывать себя, как получается у Стриндберга — подлинное искусство. И совсем неважно, что читатель готов автора разорвать на куски, поскольку внимать его розовым переживаниям не хватает никаких сил. Ярче всего пропитан эмоциями роман «Слово безумца в свою защиту», в котором Стриндберг вспоминает знакомство с женой и развитие их отношений, вплоть до отвращения. И ведь начало описывается настолько невесомым, что не предполагаешь к чему приведёт возвышенное светлое чувство обожествления женщины.

Странник по натуре — Стриндберг путешествует. Его родной дом — Швеция, но сам он принадлежит всему миру. Он влюбился в финку, будучи в гостях у лица дворянского происхождения. Как же мечется главный герой повествования, списанный с самого автора, трясясь от лихорадки в постели, покуда его жена не желает дать облегчения. Как же случилось, что из некогда горячо любимой женщины она превратилась в выводящую из себя распутницу? Выпить бы яду, да прекратить мучающий жар, да напоить ядом её, чтобы свершилось возмездие за годы страданий. Это обстоятельство служит отправной точкой к желанию автора разобраться с ситуацией.

Будучи рохлей и жеманным человеком, Стриндберг остро чувствует происходящее вокруг. Если кто бросит на него мимолётный взгляд, то это уже не просто так — значит за этим что-то обязательно стоит. Накала страстей не наблюдается, есть лишь бесконечное умилительное сюсюканье главного героя и остальных действующих лиц, таких же жеманных, как и он сам. Не единожды Стриндберг пишет о мыслях о самоубийстве, будто это является отличным выходом из любой ситуации. Главный герой и рад бы отравиться, да отрава его не берёт. Даже смертельная доза опиатов не причиняет ему вреда. Любовь ли даёт ему силы жить или сам автор банально приукрашивает действительность?

Главной ошибкой становится нежелание главного героя смириться с охлаждением отношений, вследствие чего следует их разорвать. Ему выпьют чрезмерное количество крови, пока он не придёт к согласию с собой. Некогда кроткая и нежная женщина окажется развратной особой, склонной опускаться до игры в театре, пьянства и лесбиянства. Происходит и моральное возвышение главного героя, уже не видящего происходящее в розовом цвете. Его начинает убивать действительность. И теперь в самом деле можно наложить на себя руки, чтобы не мучиться. Но теперь всё поменялось: ушёл запал молодости, пришло время зрелости.

Отчасти счастливый брак на глазах читателя превращается в узаконенную проституцию. Спать с женой становится привилегий и обходится главного герою дорого. Под занавес повествования Стриндберг делится рецептом семейного счастья — надо лупить жену, только тогда она будет шёлковой, а если позволять вольности, то придётся испить чашу горести до дна.

С другой стороны, не будь в жизни Стриндберга именно такой жены, которую он описывает в романе, то не было бы и множества его произведений, так как именно провал на личном фронте вынуждал его писать, писать и ещё раз писать.

Крохотный роман «Одинокий» позволяет посмотреть на Стринберга после развода. Теперь у него всё хорошо, он наконец-то обрёл спокойствие. Одиночество его радует. Ему нравится встречаться со стариками, читать Бальзака, смотреть в бинокль, обдумывать собственную Виа Долороза. Стринберг продолжает оставаться собой. Он как и прежде нудит, категорично относится к женщинам (то они неразумные, то глупые), называет животных «грязными тварями», а людей, что мирятся с обстоятельствами, удостаивает сострадания.

Совсем иначе воспринимается малая форма Стринберга. Этот человек умел доходчиво донести до читателя гложущие его мысли, придавая им нужный вид. Его беспокоили не только набирающие оборот феминизм и социализм, но и жадность церкви. В биографии писателя есть эпизоды, благодаря которым можно узнать, что он принимал участие в судебных процессах, из которых выходил победителем, будучи обвиняемым лицом,

Давайте людям просимое, если просят, иначе вам самим дадут камень, когда настанет ваш черёд просить. Такой вывод следует из новеллы «Высшая цель». Читатель с головой погружается в будни служителя церкви, понимающего принцип действия двойных стандартов, но продолжающего укорять паству за грехи. И когда одна из прихожанок говорит ему про тот самый камень, что он вручил ей вместо оказания помощи, как очень скоро и сам священник сталкивается с буллой Папы, обязавшей священников развестись с жёнами. Юмор ситуации в том, что спустя год, по негласному указанию Папы, бывшим верным мужьям разрешили завести любовниц. Главный герой новеллы мгновенно прозрел и изрёк такую истину, от которой любой верующий придёт в недоумение, а атеисты кивнут в знак согласия.

«Священный бык, или торжество лжи» продолжает арелигиозную тематику. Стриндберг предлагает читателю совершить путешествие в Древний Египет, где наглядно продемонстрирует человеческое стремление идеализировать, лишь бы не замечать действительность. Для примера берётся священный бык, по сути являющийся обыкновенным животным без божественного начала. Этот бык спрятан от глаз прихожан и ему отдаются почести, приносятся жертвоприношения. Истина же банальна, но паства её не способна понять. Скорее тебя разорвут, нежели согласятся с очевидной нелепостью своих убеждений.

На злобу дня и должной быть актуальной на все века является новелла «Здоровая кровь». Стриндберг использует эзоповский приём, придавая угнетаемым образ шиповника, а процветающим за их счёт — розы. Буквально же понимая, с одной стороны пролетариат, с другой — капиталисты. Если взять другие примеры, то это ничего не изменит. Суть басни, как говорится, такова — устрани преграды, как розы завянут, а шиповник займёт полагающееся ему пространство.

Остальные новеллы Стринберга не такие яркие. «Триумф», «Последний выстрел», «Ночное бдение», «Детская сказка», «Сказание о Сен-Готарде», «Листок бумаги» скорее исторические и их суть поймут люди, хорошо знакомые с некогда происходившими в Швеции событиями. Тоже самое касается пьес «Эрик XIV» и «Соната призраков».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вы варите макароны, у вас пропал кот, вам звонит озабоченная или вы не знаете о вкусовых пристрастиях жены, бродите по окрестностям, вспоминаете события Второй Мировой войны — это и есть «Хроники Заводной Птицы». Доподлинно точно удаётся установить жанровую принадлежность произведения — поток сознания. В остальном же Харуки Мураками на новый лад заводит сказ о своих любимых сюжетах. Вот и вышли у него хроники Заводной Птицы. Почему именно Птицы? Так это прозвище главного героя, постоянно представляющего пружину внутри механизма, случайно обнаруженного во дворе. И ведь завод не кончается. Мураками подходит к истории с разных сторон, будто планировал написать о чём-то определённом, да каждый раз так и не заканчивал начатое. В итоге получился набор завязанных на авторе историй, ничего определённого не рассказывающие.

В очередной раз не можешь понять озабоченность Мураками. Отчего героини его произведений такие падкие на сексуальные действия? Когда в повествовании появляется женский персонаж, то он обречён вскоре начать ублажать главного героя, причём оральным способом. Это наиважнейший элемент в творчестве Мураками, без которого Харуки не обходится. Соответственно, секс превалирует во всём. Можно включить внутренний фильтр и игнорировать подобное в сюжете, но зачем молчать о том, что волнует автора на самом деле. Поэтому стоит ли удивляться, когда главный герой остаётся наедине со своими проблемами.

Допустим, у главного героя пропал кот. Ладно бы пропал, но кто бы его при этом искал. Вместо кота Мураками находит ещё один женский персонаж, также повёрнутый на ранее обозначенной теме. Дальше кот забывается напрочь, изредка проскальзывая в сюжете. Кота всё нет и нет. И Мураками решает разбавить поток сознания деталями из агрессии японцев на Китай, Монголию и Советский Союз. Между делом, просто для того, чтобы это было. Может Мураками задумывал нечто историческое, но предпочёл всё слить в кучу в одной из своих книг. Почему бы и нет.

Весьма доходчиво Мураками повествует о конфликте главного героя с женой — они прожили шесть лет, так и не узнав друг друга. Для чего это было нужно? Ровно в той же степени, дабы просветить читателя касательно проблематики нарушения менструального цикла. Тоже между делом и для почему бы и нет. Мураками многословен, но всё сводится к пустоте. Нет в тексте ничего кроме слов. Если случается возможность поведать истории от левых персонажей, то Мураками этим не побрезгует. Почему бы не рассказать о Мальте, Крите и Корсике? Пусть читатель думает, что читает интеллектуальную литературу.

Если быть честным, то поток сознания жанр настолько специфический, что и отзывов он заслуживает точно таких же, как и само произведение. Нужно писать о ерунде, для чего можно смотреть в окно, открывать книги на случайной странице и заполнять пространство чем угодно, лишь бы было. Может у вас действительно пропал кот и вам после этого позвонила озабоченная незнакомка, а тут ещё жена недовольна цветом купленной туалетной бумаги? Остаётся пойти варить макароны, да посетовать на проблемы с работой, прогуляться по улице и увидеть магическое в обыденном. А если ещё и представить себя на дне колодца, да прыщ на лице принять за катастрофу, то можно написать произведение и посильнее «Хроник Заводной Птицы». Получится у вас не так как у Мураками, ведь не будет же вам каждая встречная снимать штаны и пищать от накатывающего желания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Малая форма повествования прекрасна прежде всего тем, что автор знает о чём хочет рассказать и не прибегает к хитрым уловкам, лишь бы увеличить объём текста. При отсутствии должного обрамления из алмаза получается бриллиант. И была бы ему высокая цена, продавай его писатель в ювелирной лавке, богато украсив собственную работу. Мир литературы более требователен: дороже стоит шелуха, нежели играющий чёткими гранями сюжет. Да и читатель любит внимать пространным словесам автора, требуя продолжения и без того затасканной истории. Как быть в такой ситуации мастерам краткости? Не унывать, ведь и для них найдутся ценители.

Стефан Цвейг всегда умел коротко и ёмко донести свои идеи. Его малую форму принято называть новеллами. За свою жизнь он их написал не так много, но все они имеют ощутимый вес, если читатель пожелает поглубже вникнуть в предлагаемый ему материал. Говорить об однотипности историй Цвейга не приходится — все они разнятся и общее между ними только имя автора, поэтому если и анализировать, то каждую новеллу в отдельности.

— Жгучая тайна (1913)

Героем повествования является двенадцатилетний мальчик, потерявший отца. Его мать встречается с бароном. Ребёнку кажется, будто от него что-то скрывают. На ночь его запирают в комнате, когда же он рядом, то говорят между собой шёпотом, чтобы он ничего не услышал. Жуткие картины предстают перед взором ребёнка — иной раз он склонен думать о недобрых намерениях барона, чересчур кровожадно взирающего на мать.

Запертый с малых лет в четырёх стенах, мальчик ничего не знают об окружающем его мире. Он — выросший на грядке цветок, взлелеянный сеятелем. К сожалению, мать никогда не уделяла ему достаточно внимания, предпочитая беседам умывание и подтирание. Какой же монстр может вырасти из такого ребёнка в итоге? Он может достичь просветления, сбежав на улицу и столкнувшись с действительностью, либо поранить острыми шипами чувства близких людей.

Понять исходные мотивы данной новеллы довольно легко. Такой сюжет издавна известен человечеству. Цвейгу осталось придать ему новую форму. Трудно верится, что Цвейг сам верит в им описываемое. Может в тексте стоит искать аллюзии на происходящие в мире изменения? Под мальчиком следует понимать пролетариат, под бароном — капиталистов, а мать — связывающее их обстоятельство? Как вариант — вполне возможно.

— Невозвратимое мгновение (1927)

Многострадальный наполеоновский маршал Эммануэль Груши за одну секунду решил судьбу своего императора, потерпевшего из-за его недальновидности поражение при Ватерлоо. Даже Цвейг не стал писать о нём много, ограничившись новеллой. Вместо добротной истории читателю предлагается отрывок мгновения, в силу мастерства писателя растянутый до необходимых для новеллы размеров.

Поступил ли Груши на благо Европы или совершил непростительную ошибку? Ответ на данный вопрос Цвейг не даёт. В руках маршала была треть армии Наполнеона. Груши предпочёл гоняться за иллюзорной прусской армией, выполняя приказ императора. Когда же от его действий стало зависеть многое и он впервые получил возможность самостоятельно принимать решения, он продолжил преследовать пруссаков.

И вот перед читателем теряющий надежду Наполеон, в чьих силах было вернуть некогда утерянное, а теперь осталось принимать неизбежное. Цвейг мог создать потрясающую историю, но не стал этого делать, ограничившись новеллой. Судьба Наполеона известна и так, про него напишут много и без Цвейга. А вот до Груши дела никому не было, поэтому Цвейг взялся за восстановление исторической справедливости.

Дела великих решаются за мгновение при независящих от них обстоятельствах.

— Двадцать четыре часа из жизни женщины (1927)

Цвейг мог создать сюжет любой сложности. Чем хуже погрузиться в ощущение безнадёжности? Краткий «Амок» можно возродить и в другом виде. Жажда маниакального движения вперёд ничем не отличается от азарта. Вот об азарте и рассказывает данная новелла, а также о женщине, которая пыталась поставить обречённого человека на ноги.

Истинное желание делать добро такое же опасное, как сам азарт. Даже можно смело поставить между ними знак равенства. На глазах читателя в порыве страстных желаний сходятся два человека. Она — увлечённая падшими натурами, и он — презирающий обстоятельства, поскольку не собирается возвращаться в стан порядочных людей. Противоположности притянусь и снова оттолкнулись.

Читатель так и не поймёт, зачем Цвейг это писал, ежели не брать в расчёт стремление писателя создавать произведения про одержимость и неприятие обстоятельств. Нужно себя постоянно подстёгивать, ведь жизнь полна приключений. Вместо сидения дома можно сходить в казино и наметить объект для наблюдения. Дальше полный полёт фантазии. Легко представить крах надежд и труп под проливным дождём, либо себя в постели с павшим созданием. И ведь своя история обязательно будет и у подверженного азарту игрока.

Отнюдь не двадцать четыре часа из жизни женщины: Цвейг тоже умел шить простыни.

— Лепорелла (1935)

Цвейг и мистика. Заманчивое сочетание? О какой ещё напасти мог написать этот автор? Не Эдгар По, конечно, и не Говард Лавкрафт. Однако, есть и у Цвейга свои козыри.

Перед читателем разворачивается радужная пастораль, постепенно приобретающая зловещие оттенки. Некогда счастливый дом становится мрачнее. Связано это с одной из его обитательниц — служанкой, желающей чувствовать себя достойным человеком. Немного ласки и широкая улыбка, как настроение у всех поднимется. А если быть хмурым и не делиться положительными эмоциями, то доведёт ли до добра такая ситуация?

Мрак порождает мрак. Насилие рождает насилие. Боязнь подчинённых приводит к печальным последствиям. Трудно говорить о такой пробирающей новелле. Да и не получается это делать. Стоит её читать самостоятельно.

— Легенда о сёстрах-близнецах (1942)

Данная история случилась давно, ещё при римлянах. Цвейг не жалеет страниц для предыстории, чтобы показать суть описываемого. В одной семье родились близнецы, взявшие от матери красоту, а от отца — стремление добиваться желаемого. Перед ними должны падать ниц все мужчины, восхваляя их достоинства. Во всём сёстры становились соперницами. Казалось, ничем хорошим это не закончится.

Цвейг поступил проще. Он не стал разводить сестёр, а заставил их люто враждовать. Коли одна не могла превзойти сестру в чём-то, то поступала противоположным образом. Так одна стала символом добропорядочности, а другая — разврата. Их нельзя было отличить по внешнему виду, о внутреннем же оставалось только гадать. Как знать, может не стремились они к тому, чем занимались.

Ладный слог автора доносит до читателя каждый сюжетный поворот. Удастся ли сёстрам найти общий язык? И кто тогда из них окажется победительницей? Разврат или порядочность… как знать. Точку зрения Цвейга можно оспорить, но он в излюбленной манере всего лишь пересказывает чужую историю.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О, дайте мне, пожалуйста, сил,
всё описать, покуда не забыл.

Жизнь — кладезь информации. Зачем читать выдуманные истории, когда всегда можно ознакомиться с воспоминаниями людей? Каждый выбирает на своё усмотрение. Писателям порой нечего о себе рассказать, тогда их фантазия изыскивает образы из неуловимых пределов собственного естества, либо обращается к человеческой культуре вообще, на новый лад позволяя пересказывать плоды чужих творческих мук. Василий Аксёнов был из тех, кто предпочитал говорить о собственной жизни, подвергнув прошлое соответствующим изменениям, чтобы читатель самостоятельно догадывался о моментах биографии автора. Роман «Таинственная страсть» стал чертой, которую Аксёнов подвёл под своей жизнью. На страницах книги его друзья, реалии действительности и уходящий в минус позитивный заряд настроения.

Нужно с юмором относиться к прошлому. Каким бы оно не выглядело сейчас, нагружать себе депрессией всё равно не следует. Разве может молодость восприниматься негативно? Отчего, некогда лёгкому на подъём, ныне впадать в уныние? Аксёнова окружали замечательные люди, о которых будут помнить и без лишних напоминаний. Василию осталось оговорить игнорируемые обществом обстоятельства их жизни, наложив на советские годы при Хрущёве и Брежневе.

Аксёнов легко играет со словами, продолжая создавать произведения в излюбленной манере. Уже не первый раз этого удостаиваются фамилии действующих лиц, чтобы позже не один раз подвергнуться критическому разбору. Также легко Аксёнов обходится с речью, помещая в текст бранные выражения и не стесняясь выражать эмоции красным словцом, даря читателю возможность ещё раз улыбнуться. Впрочем, наблюдая в «Таинственной страсти» за экспрессией Хрущёва в отношении к современному искусству, получаешь дополнительный толчок к восприятию романа Аксёнова.

Именно на лёгкости строится роман. И когда слог автора становился легче воздуха, текст мгновенно нагружался серьёзным разбором происходящего вокруг. Поступь действующих лиц стремительно возносит их на Олимп всеобщего внимания, сталкивая в противоречиях с властью, не желающей видеть в числе граждан страны им подобных. Всё должно быть чётко и лаконично, а в творчестве преобладать соцреализм. До того ли крылатым талантам, жадно выискивающим рифмы для создания ещё одного нетленного стихотворения?

Аксёнов негативно относится к происходящему в Советском Союзе. Он это видит и открыто об этом говорит, раскладывая по пунктам, что его конкретно не устраивает. Только это совершенно не чувствуется в сюжете, покуда действующие лица переполняются от энергии и совершают безумства, не боясь пострадать. Их время было прекрасно той атмосферой, в которой они жили, какой бы она не была на самом деле. Человек может найти отрицательное и даже будет склонен с ним бороться, но смириться никогда не согласится. Главное не капать желчью и не делиться болью, ведь лучше быть не могло. Значит, нужно осознать прошлое и принять его. У будущих поколений будут другие проблемы.

«Наша цепь — коммунизм» гласит одна из страниц. Есть в таком понимании ощутимая доля сатиры. Ею пронизана вся книга. Грусть приходит лишь когда настаёт пора прощаться с действующими лицами: люди смертны и этого у них не отнять. Аксёнов оставался последним, кто обязан был рассказать о их совместном прошлом. Его сразила смерть «Вертикалова» в сорок два года, также тяжело он перенёс смерть «Роберта Эра». Былое минуло вместе со страной, настало время иной действительности, о которой теперь рассказывают следующие поколения писателей. Для шестидесятников мир казался не таким, каким его воспринимают люди, чья молодость пришлась на девяностые.

Светлое постоянно маячит где-то впереди. Нужно стремиться к стабильности. К сожалению, человека всегда всё не устраивает, включая стабильность.

Автор: Константин Трунин

» Read more