Author Archives: trounin

Владислав Бахревский «Савва Мамонтов» (2000)

Бахревский Савва Мамонтов

Избыток наличности — верное средство сформировать для последующих поколений правильный образ прошлого, задав ему направление в будущее. Прозябающие таланты так и будут прозябать, если не поднять их с колен. Требуется малое: сытно накормить и дать возможность творить с удовольствием. Не случись в русской истории мецената Саввы Мамонтова, так говорить, допустим, о Васнецове и Шаляпине не пришлось бы. Упоминать других не требуется — это не так важно. Главное: созданная Саввой атмосфера для творчества, представленное для проживания имение. Мамонтов не предъявлял требований, не собирал картин — он получал от своей деятельности эстетическое удовольствие.

Мамонтов был мечтателем. Его творческие способности ограничивались идеями о благополучии последующих поколений. Он всегда брался за проекты, которые для его современников не представляли интереса и экономически оказывались провальными. При этом все понимали, насколько это будет важно в последующем. Посему Мамонтов постоянно находился в поиске важных решений, не подозревая, как лично на нём его проекты скажутся впоследствии. Об этом и рассказывает читателю Владислав Бахревский.

Представленная вниманию биография Саввы Мамонтова выполнена в той же манере, что и биография Виктора Васнецова. Бахревский создаёт художественное произведение, наполняя текст всеми атрибутами беллетристики. Деятели прошлого думают, ведут беседы и страдают от различного рода неприятностей. Отличие биографии именно Саввы Мамонтова состоит в пресыщении повествования от присутствия разных лиц, на единых правах соседствующих на страницах. Фигура Саввы иной раз теряется и отходит на столь дальний план, будто он сам является второстепенным действующим лицом.

Помимо Мамонтова в те времена вёл активную деятельность меценат и собиратель картин русских художников Павел Третьяков, своими усилиями создавший одну из самых больших коллекций изобразительного искусства в Европе, позже передавший её в безвозмездное пользование властям Москвы. Деятельность Третьякова была отражена Бахревским в биографии Виктора Васнецова. Теперь Владислав раскрывает для читателя новые моменты его жизни. Ныне заслуги основателя Третьяковской галереи неоспоримы — пусть его пример даст повод задуматься всем пресыщенным деньгами людям. Никто не запомнит олигархов, крупных бизнесменов и прочих ветрогонов, думающих о накоплении капитала и вложении средств в любые заграничные предметы роскоши, имеющие необоснованно завышенную стоимость.

Рассказав читателю о Третьякове, Бахревский снова возвращается к Мамонтову, чтобы чуть погодя перейти к другой личности. Часть из приведённых в тексте лиц показана в срезе отношения к ним непосредственно Саввы, ставившего крест на всех, кто его предавал. Одним из утративших доверие Мамонтова был Шаляпин, ушедший от него туда, где могли обеспечить возросшие потребности оперного певца. И как бы Шаляпин тепло не отзывался о Савве впоследствии, Мамонтов так и не смог себя пересилить. Он готов был оказывать помощь, рассчитывая на взаимное уважение. Если к нему относились негативно, то подобное к себе отношение стерпеть мог не каждый меценат.

Читатель может усомниться в заслугах Саввы Мамонтова, да и Павла Третьякова тоже. Их деятельность оказалась бесцельной, поскольку вскоре большевики ликвидировали Империю и основали Союз Советских Социалистических Республик, разрушив былое и словно футуристы переиначили понимание прекрасного. Пусть стало так. Важнее иное — имена выкормленных Мамонтовым и Третьяковым творцов ныне у всех на слуху, самим меценатам за это честь и хвала. Бахревскому спасибо за напоминание о важных заслугах, отчего-то забытых и редко вспоминаемых. Осталось найти меценатов наших дней. Где вы? Кто ваши птенцы? Как они себя чувствуют? Довольны ли вы своим вкладом в искусство?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Леонид Юзефович «Зимняя дорога» (2015)

Юзефович Зимняя дорога

Насколько бы человек не старался быть объективным — у него это никогда не получится. Казалось бы, о чём мог рассказать Леонид Юзефович читателю про события времён гражданской войны на территории Якутии? Оказывается, важными для него стали периодически возникающая тема независимости Сибири и желание обелить белого генерала Анатолия Пепеляева. Именно исходя из этого Леонид приводит сохранившиеся свидетельства тех дней. Он по-своему трактует доставшиеся ему документальные подтверждения для его суждений. А как известно — один и тот же текст у двух людей получит различную интерпретацию, сообразно их отношению к действительности.

Наиболее оптимальным решением для понимая некогда произошедшего лучше обратиться к непосредственным участникам. Юзефович воспользовался документами, опираясь на письма, публицистику и художественные произведения, вплоть до выдержек из романа Софрона Данилова «Красавица Амга». Причём, точка зрения Данилова Юзефовича не интересует, как и многое из того, на что следовало обратить внимание. Леонид рассказывает о Пепеляеве и Строде согласно их возможным мыслям, побуждениям и стремлениям. И не так важно, честны ли они были перед другими в словах. Юзефович верит сам и побуждает верить других, словно он не понимает, как человек осознаёт происходящее и насколько склонен негативные эмоции преподносить в оправдывающих выражениях.

Не стоит думать, будто «Зимняя дорога» является романом. Беллетристика на станицах отсутствует. Тут нужно говорить об исследовании исторических документов и личной их трактовки автором, не более того. Юзефович на свой лад пересказывает ему известное, не выходя далее. Поэтому в тексте отсутствует многое из того, о чём читатель хотел бы узнать более подробно. Представленные вниманию Пепеляев и Строд возникают урывками и в разной хронологической последовательности. Тема зимнего похода бедна — состоит из обрывочных свидетельств. Что мог Юзефович изложить — он изложил.

Возможно, следовало понять причины роста напряжения среди якутов, отчего они поделились на белых и красных, как боролись и сколько приложили сил для отстаивания предоставленного им права ощутить собственный контроль над занимаемой территорией. Только зачем этому уделять внимание? Юзефович не стремится разбираться в чём-то ином, кроме имевшегося у него под рукой. Будь он якутом, как Софрон Данилов, то видел бы в противостоянии Пепеляева и Строда иные моменты, а рассказанная им история могла приобрести определённый вес и стать серьёзной аналитической работой. Чего, к сожалению, о «Зимней дороге» сказать нельзя.

Единственное, где Юзефович позволяет себе вольности — это фотографии. Зафиксированные на них моменты Леонид описывает с помощью лишь ему ведомой интуиции. Думается, по такому же принципу он подошёл и ко всем остальным документам, сообразно для себя решая, какие мысли владели людьми и почему всё происходило определённым образом. Остаётся ему верить. Сейчас прошлое понимается в свете наших дней, завтра будет трактоваться иначе. Наглядным доказательством такого утверждения являются аналогичные работы прошлого, под другим углом воспринимавшие тогдашнее противостояние.

Ничего не дав в качестве вводного материала, Юзефович подробно рассказал о жизни Пепеляева и Строда после зимнего похода. Первого посадили в тюрьму, второй стал известным писателем и впоследствии спился. Требовалось ли делать упор на это? Леонид посчитал нужным поступить именно так. Пусть люди боролись за идеалы и горели от повседневности, важнее было показать завершение их жизненного пути, что Леонид и продемонстрировал, посетовав на советскую власть и укорив её.

Хотели одного — получили совершенно другое: в случае главных действующих лиц «Зимней дороги» и в случае самой «Зимней дороги».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Морис Метерлинк «Сокровище смиренных», «Мудрость и судьба» (1896-98)

Метерлинк Сокровище смиренных

Ранняя эссеистика Мориса Метерлинка даёт представление о писателе, как о самобытном философе. Словно он привык размышлять обо всём, преимущественно в наставительном тоне, с намёком на бесполезность выражения противоположного мнения. В суждениях Морис апеллирует к мудрости древних мыслителей и редко опирается на близких ему по времени авторов. Причём совершает он это в присущей ему манере, делая выводы из собственных же суждений. Тщательный анализ умственных изысканий читателю не потребуется — нужная информация располагается на поверхности. Вернее, доводы Метерлинка лишь опираются на выбранных им авторитетов.

Морис честно старается показать наблюдательность. Он подмечает важные для него особенности и делится ими с другими. Но ему трудно говорить о чём-то конкретном, так как для этого нужно иметь твёрдые представления о желаемом. Вот и видит читатель размышления на разные темы, порождённые мимолётными впечатлениями, на основе чего Метерлинк старался родить удобоваримый текст.

«Сокровище смиренных» — первый сборник сочинений-эссе. Сказать определённое про его содержание не получится. Морис рассуждает о высоких материях, разбирается в отношениях между людьми, проникает вглубь душевных переживаний, пробует себя в качестве литературного критика, показывает знание древнегреческих трагедий. Читатель постепенно начинает понимать, что по структуре эссе Метерлинка ближе к потоку сознания, настолько иной раз содержание расходится с его необходимостью присутствия в тексте. Морис говорит о многом, местами интересно, но в общем виде восприятие прочитанного в единую картину не складывается.

«Мудрость и судьба» — второй сборник, написанный с ещё большей уверенностью в суждениях. Тон Метерлинка возмужал. Теперь Морис не просто наставляет читателя, он проповедует. Собирая с мира по нитке, Метерлинк берёт на себя право говорить о нравственности и духовности. Некогда авторитетные для него источники начали подвергаться новому переосмыслению. Морис лично решает за других, что для них лучше. Участниками дум становятся Иисус Христос, Марк Аврелий, Людовик XVI, а также Эмилия Бронте.

В последующих работах Метерлинк сосредоточится на конкретных проблемах, наглядно показывая отчего дошёл до определённых мыслей. На раннем этапе творчества подобный подход у Мориса отсутствует. Он ударяется в крайности. Если эссе оголяют внутренний мир и показывают Метерлинка для читателя без фальшивой шелухи, то в пьесах Морис предпочитал уходить от возможности открытого объяснения раскрываемых им тем. Зритель понимал, к чему его стремился склонить автор, но способен к тому был лишь на доступном ему уровне. Так кажется на первый взгляд.

Предлагаемые Морисом суждения дают представление о нём, как о человеке, который брался за интересующие его темы и старался дать им наиболее верное объяснение. Может сложиться впечатление, будто нет ничего проще, нежели подвести итог словам других и поставить финальную точку. Примерно в таком духе излагает мысли и Морис Метерлинк. Однако, учитывая его подготовку к подобным рассуждениям, ждать откровений не приходится. Всё это будет потом, пока же мысли зреют и обретают форму, благодаря чему их можно будет в следующий раз выразить понятными и доступными словами.

Какой вывод должен сделать читатель из прочитанного? Нужно смело идти по выбранному пути и не обращать внимание на критику. Пусть льют грязь, видят огрехи, просят заняться иным делом. Метерлинк своей литературной деятельностью сыскал себе Нобелевскую премию и дворянство. И ведь было бы из чего расти. Практически все начинают с нуля и ужасают первыми поделками, зато при должном упорстве, в том числе и при отсутствии таланта, добиваются требуемых им результатов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Райдер Хаггард «Она» (1886)

Хаггард Она

Вечная жизнь представляется чем-то ужасным, от чего нельзя избавиться. Она напоминает длинный день, когда по его завершению хочется сомкнуть глаза и заснуть. А если представить, что дни будут следовать друг за другом и никогда не закончатся? Нужен весомый стимул, дабы продолжать существовать. Райдер Хаггард по умолчанию предлагает в качестве таковой причины считать ожидание возвращения любимого человека, должного переродиться через несколько тысяч лет и восполнить сполна пустоту прожитых дней.

Хаггард берёт за основу древнюю историю, начиная повествование с Древнего Египта. Бурными были те времена, происходили значимые события и только они достойны упоминания. Всё последовавшее после стало лишь цепочкой рода Мстителей, передававших последующим поколениям предание о той-которую-следует-наказать. Сия семейная тайна мучила многих, частично сгинувших в безвестности, завещая потомству по достижении двадцати пяти лет продолжать заниматься тем, что у них всё никак не может получиться. Один из главных героев произведения как раз из череды Мстителей, о чём ему суждено узнать в отведённый для того срок.

«Она» — история полная загадок и мистических поворотов сюжета. Это приключенческое произведение схожее со сказочной легендой, где красивые люди стремятся соединить усилия, а им напоминают о бренности бытия их соратники, от природы наделённые отталкивающей внешностью. Когда суть происходящего становится читателю понятной, тогда Райдер Хаггард переходит к драматизации событий, подводя к пониманию, будто нет в мире ничего идеального, кроме веры в возможность существования оного. Давно произошедшее может повториться снова, каким образом не пытайся вернуть утраченное: потеряв раз, потеряешь опять.

Желание вечно жить сталкивается с желанием сталкиваться с вечной жизнью. Для героини произведения, первоначально известной читателю под разнообразными опосредованными упоминаниями, её пребывание на свете омрачилось необходимостью ждать события, пребывая в дали от всех процессов, от чего ей следовало сойти с ума и творить безумства. Хаггард такого допустить не мог, он хотел рассказать о возвышенном чувстве, проистекавшем от упущенного шанса жить в счастье и любви. Читатель оставит в стороне домыслы насчёт идеализации романтических чувств. Может и способна любовь жить более трёх лет, как о том пишут беллетристы.

Увязав прошлое с настоящим, Хаггард отринул идею бессмертия. Что было ранее, то обязано повториться. Может следовало рассматривать побуждающие людей мотивы под другим углом? Отчего не жить вечно, познавая действительность во всём её многообразии? Кому-то такое мнение покажется напоминанием истории о Вечном Жиде, обречённом неприкаянно странствовать и нигде не задерживаться. Описанное Хаггардом исходит от противоположных мотивов. Читатель видит добровольное заточение вдали от цивилизации и каждодневное созерцание одного и того же: значение бессмертия сведено к бессмысленности.

Важнее для сюжета не понимание вечной жизни, главное — невосполнимое чувство обиды. Некогда привязанность одного к другому была нарушена, следствием чего стала расплата. Кто кому должен был мстить остаток дней своих? Задетыми оказались чувства всех задействованных сторон. Кто-то ждёт момент для осуществления права на восстановление справедливости, а кто-то так ничего и не понял, продолжая пребывать в трепетном ожидании возобновления прерванных отношений. Райдер Хаггард встал на сторону наиболее обиженных, пускай и заслуживших постигшую их участь, продемонстрировав пагубность плотских страстей и тысячелетия спустя.

Всему приходит конец. Вечного не существует. Остынут: любовь, месть, человек… человечество… планета… солнце. Схлопнется в точку Вселенная. Будут: новый взрыв, ещё один Хаггард, повторно написанная «Она». Страсти кипят, упорядочивая хаос.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лев Троцкий «Моя жизнь» (1930)

Троцкий Моя жизнь

С малых лет Лев Троцкий, тогда ещё Лейба Бронштейн, переживал за рабочих, с которыми, по его мнению, обращались несправедливо, ущемляя их интересы, навязывая условия сверх положенного и забывая полностью оплачивать труд. Так говорит сам Троцкий в своей автобиографии. До девяти лет он прожил в селе Яновка Херсонской губернии, не зная ничего о происходящем вне её, а после, по настоянию матери, начал учиться, познавая то, чего его родители были лишены. Он практиковался в сочинении стихотворений, выступал в спектаклях и устраивал заговоры против преподавателей. Этим Лев занимался без всякого к тому побуждения. Опять же, с его слов, Троцкий ничего не знал о тяжёлой атмосфере в мире, связанной с ростом напряжения между рабочими и действующими властями технически передовых стран, вплоть до смерти Энгельса в 1895 году, как не знал и о самом Энгельсе. Зато потом он начал принимать активное участие в стачках и прочем, вследствие чего не раз сидел в тюрьме, отбывал наказание в ссылках, неоднократно скрываясь от преследования за границей.

Правдив ли Троцкий перед читателем? Со своей стороны он не может ошибаться. Но проще не говорить до конца, чтобы создать нужное о себе представление. Именно таким образом поступает Троцкий, рассказывая историю жизни. У читателя сложится впечатление, будто автор мемуаров существовал в ограниченной от всего среде. Он борется за что-то, не обосновывая мотивов. Троцкий игнорирует действия царских чиновников, не обращает внимания на политическую составляющую соперников по идеологии, он трудится во имя личных устремлений, словно следует с жаром доказывать правоту пустоте, поскольку истина кроется в доселе невысказанных словах, против чего бы они не были сказаны.

Троцкий борется из желания бороться. Важны ли ему были права рабочих на самом деле? Возможно и нет. Только сам он такого говорить не будет. Он нашёл призвание, а далее необходимо было существовать согласно обозначенным рамкам. Его инструментом стало перо, с которым он никогда более не расставался, находя удовлетворение если не в излитии чернил на бумагу, то в ораторском искусстве, поражая сердца людей живой речью. Даже его автобиография — продукт временного застоя, когда он оказался лишён права заниматься политикой и пребывал в ожидании принятия в качестве политического беженца в европейских странах. Поэтому Троцкий постоянно писал и редко останавливался.

Убеждения человека всегда проистекают изнутри, согласно его видению ситуации. Будучи в Австрии, Троцкий не мог понять, почему местные лидеры рабочих движений лишь номинально являются таковыми. Им следовало активно бороться, вместо чего те сомневались и не были уверены в воплощении устремлений. Время не настало — говорили Троцкому. Они не настоящие революционеры — думал Троцкий. Он желал добиться результатов в ближайшее время, готовый писать и говорить ещё больше. На его мировоззрение могла повлиять лишь прочитанная переписка Маркса и Энгельса, тогда как другие не представляли для него интереса. В том числе и Ленин, чьи тесные ботинки от разнашивал в Швейцарии.

Революция в России случилась сама по себе — в автобиографии Троцкий никак её не объясняет. Он занял своё место и стал служить новому государственному образованию. Отныне он должен был добиться мирного соглашения с Германией «без аннексий и контрибуций», а также оказать отпор белому движению. Никакой конкретики читатель от Троцкого так и не дождётся. Единственным примечательным моментом оказывается упоминание им случая с делегацией от Украины, отдельно решавшей вопрос прекращения конфронтации со странами Запада, покуда Красная Армия ещё не заняла Киев. Представители Украины не удостоились от Троцкого ни одного доброго слова, кроме обвинения в готовности принять любое унижающее их достоинство решение.

Читателю гораздо интереснее проследить крах надежд Троцкого. Как он сам объяснит причину поражения от сопартийцев? Оказывается, его несчастья крылись в некоем своеобразно выбранном пути недомолвок. Разве читатель поверит в истории, когда вместо активных действий, Троцкий постоянно ссылается на неудачи? То он ногу подвернул, то уехал далеко, то ещё что-нибудь. Пока вокруг чахнувшего Ленина велось ожесточённое сражение за власть, Троцкий занимался чем угодно, только не тем, что ему следовало делать. Все обвинения становятся бесполезными, ведь он ничего не делал для закрепления позиций. Куда делось его умение убеждать и вести людей за собой?

Такова жизнь Троцкого. Он — пример ярого революционера, умеющего страстно бороться за дело в разгар событий, но совершенно неспособного к деятельности после.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Игорь Шкляревский «Золотая блесна. Книга радостей и утешений» (2016)

Шкляревский Золотая блесна

Все мы к чему-то стремимся, ставим цели и стараемся их выполнять. Спокойное созерцание происходящего — не наш удел. Может быть потом, когда задуманное осуществится, тогда настанет время для понимания некогда сделанного. Но и в таком случае движение вперёд будет продолжено, покуда не придёт осознание бесполезности борьбы за результаты — итог устремлений был и будет один, именуемый концом дней наших. Именно так думается, стоит взять в руки произведение умудрённого жизнью человека, много повидавшего и, надо думать, ещё больше переосмыслившего. Ныне он позволяет себе вспомнить былое, сходить на рыбалку или за грибами, не придавая значения ударяющемуся из крайности в крайность обществу.

«Золотая блесна» Игоря Шкляревского воистину является книгой радостей и утешений. Она написана языком повседневности, отражает мысли автора и не содержит выдуманных историй. Читатель не найдёт художественной обработки текста, скорее его ждут воспоминания и впечатления. В поисках ответов Шкляревский погружается в прошлое, приводя выкладки, причём он не ограничивается разбором возникновения и развития ловли нахлыстом, его изыскания распространяются и на литературу, вплоть до Гомера.

Форель и сёмга будут обязательно Игорем пойманы. Впрочем, важнее процесс, а в случае успешной ловли, то и наваристая уха. Подкрепившись с автором, читатель отправится в поход за грибами, переночевав перед этим в стоге сена коленками наружу, дабы не засыпать крепко и по первой росе собрать обильный урожай. Радости и утешения дают о себе знать с каждой страницы, побуждая к думам о низменности иных желаний, кроме удовлетворения простейшего, так редко доступного помыслам урбанизированного человека.

Активная жизненная позиция Шкляревского тем удивительнее, что он живёт восьмой десяток лет и продолжает находить время для удовлетворения своих желаний. Ему есть о чём рассказать, даже поделиться опытом, ежели читатель пожелает прислушаться к его советам. Огорчает другое, при общем удовлетворительном впечатлении от «Золотой блесны», внимающего автору так и не покинет ощущение, будто текст предназначен для личного пользования и не направлен на кого-либо, кроме его написавшего. Ловля рыбы и охота за грибами — это замечательно, только помимо есть и другие сюжеты, никак не раскрытые и всего лишь разбавляющие повествование.

Радости Игоря читателю понятны. Нужно было разобраться с утешениями. И они стали читателю понятными. Осталось внять гласу автора и ограничиться в суматохе броуновского движения единичными столкновениями с действительностью, чтобы двигаться по жизни наиболее прямым путём с минимальными отклонениями. Без резких перемен, минуя размен на мелочи, мыслить масштабно и смотреть прямо, не вертя головой, соблюдать тишину и никому не причинять дискомфорта. Пусть другие живут в хаосе, тогда как тебе желательнее упорядоченность, возможная в преддверии рассвета да вдали от квазицивилизованных представителей человечества.

Читателю нужно изредка устраивать разгрузку, позволяя мыслям отдохнуть от дней насущных, внимая историям, вроде написанной Шкляревским. Они позволят задуматься о ценностях и подтолкнут к их переосмыслению, но так и не сподвигнут пойти на решительный пересмотр. Суета заедала и будет заедать, поэтому не стоит искать уникальных рецептов — всему своё время.

«Золотая блесна» — эпизод жизни Шкляревского. Это произведение промелькнуло перед читателем и, словно рыба, погрузилось обратно в омут беспамятства. Стоит порадоваться, что кому-то оно пришлось по душе и его решили выдвинуть на соискание премии «Ясная поляна» от журнала «Знамя», иначе январское пробуждение мгновенно привело к дальнейшей спячке, уже до следующего литературного труда Игоря.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дмитрий Мережковский «Смерть богов. Юлиан Отступник» (1895)

Мережковский Смерть богов

Цикл «Христос и Антихрист» | Книга №1

Боги сменяют богов — старые умирают или оказываются в услужении у новых. Чем прежние были хуже и отчего потребовалось изменять воззрениям? Об этом можно судить по художественному произведению Дмитрия Мережковского, рассказавшего читателю про становление христианства, дотоле гонимого, а после самого ставшего гонителем языческих культов. Император Константин I Великий укрепил веру ариан, Констанций II упрочил положение христиан, а после Юлиан II за два года правления ввёл широкие послабления для всех религиозных течений, подавив доминирование сторонников единосущной Троицы. Что его к тому сподвигло?

Способ изложения истории у Мережковского примечателен стремлением отталкиваться при повествовании от деталей. Только обстоятельство конкретной вещи имеет значение, тогда как весь остальной текст служит мостиком к следующему обстоятельству. Дмитрий словно рассматривает картины и делится увиденным, настолько сюжет насыщен подробностями быта людей того времени. Мельчайшая деталь приковывает внимание — убери из текста, как её место займёт другая. Не каждый читатель готов внимать подобной повествовательной особенности, но нужно пропустить через себя посторонние мысли о невнятности авторской манеры, напоминающей разговор себе под нос.

Возможно Мережковский не набил руку, всё-таки «Юлиан Отступник» был в числе первых его крупных художественных произведений, заложивший, по мнению современников и потомков, основу для становления Дмитрия в качестве философа, разрабатывавшего идею Третьего Завета. Это всё будет потом, а пока читатель знакомится с историей императора, с детских лет не принимавшего христианских убеждений и желавшего вернуться к верованиям предков. И многое тому способствовало — кто в твёрдом уме поверит мистификациям?

Мережковский показывает Юлиана храбрым человеком. Он не боялся бросить вызов, умея побуждать людей совершать невозможное. Сызмальства Юлиан приучил себя к солдатскому образу жизни, пошёл по военной стезе и успешно боролся впоследствии с варварскими племенами Европы и государственными образованиями Азии. Его энергии хватило бы и на усмирение амбиций христиан, живи он дольше. Только мало кто из римских императоров отличился долголетием, чаще они погибали в результате интриг. Например, Констанций II на пути к единоличному правлению устранил братьев Константина I и семерых двоюродных братьев. Сам же умер от лихорадки, что может быть, хоть и сомнительно. Такие же сомнения вызывает смерть Юлиана, согласно Мережковскому павшему от ран. Как было в действительности неизвестно.

Так почему Юлиан не верил ни арианам, ни сторонникам Никейского символа веры? Если принимать за истину текст произведения «Смерть богов», то причина крылась в наглядном сломе традиций, когда живы были веровавшие в иное понимание мироустройства — их речи служили весомым аргументом в споре о божественных материях, порождённых богословскими прениями, бурно протекавшими последующие три века, вплоть до иконоборчества. Мережковский не упоминает корней христианской религии, не придавая значения, откуда пошло понимание единого бога, он лишь даёт представление читателю о замене языческих верований иным толкованием сущего. Поэтому его Юлиан видит происходящее в настоящий момент, вследствие чего склонен идеализировать прошлое.

Герой Мережковского живёт идеей, страстно за неё борется и заботится о целостности страны. Он видит бесчинства среди сограждан, смиряет агрессию соседей и вводит в обиход религиозную терпимость. Так ли важно, о чём говорится в священных книгах, если их содержание при трактовке принимает извращённый вид? Юлиан тоже не мог этого понять, предпочитая допустить многообразие форм осмысления бытия. Боги в его понимании умереть не могли, они продолжали существовать. Гонениям подвергались их последователи, самостоятельно выбравшие кому верить. Много позже византийцы поймут важную роль религии — она позволяет обезопасить границы от врагов, будучи уже их религией. Впрочем, мысль человека не останавливается на месте, а значит и христианство будет развиваться дальше, изменять старое и привносить новое.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ли Юй «Полуночник Вэйян» (1657)

Ли Юй Полуночник Вэйян

Жить нужно так, чтобы получать удовольствие. Вроде нет в этом высказывании противоречия. Вкусно ешь, борешься с красавицами и рассказываешь о свершениях другим. А ежели взглянуть с вершины прожитого опыта, то замечаешь несоответствие достигнутого результата конечным целям. Да, жизнь удалась — мечты сбылись, но о подводном течении мало кто вспомнит. Тишь на поверхности ничего не говорит о внутренних процессах. Буря сменяет бурю, трагедия расцветает на трагедии, будучи порождёнными желаниями одного единственного отростка, побуждающего человека совершать поступки, за которые приходится расплачиваться до гроба. Кто-то скажет, Ли Юй написал незамысловатую эротическую прозу, и ошибётся. Мораль его произведения будет понятна всем — усмиряй плоть и слушайся мудрых, иначе смерть не заставит ждать, либо она придёт, чтобы оскопить похотливых.

Красавец Вэйян задумал прослыть ценителем женской красоты и борцом постельного ринга. Он не ставит иных задач, кроме задуманных. Не требуется ежедневно совершать однотипные обязанности, когда естество призывает оставить дома целомудренную жену и податься налево, дабы найти умелых женщин, чьи навыки позволят избавиться от накопленной сексуальной энергии. Не скажешь, будто Вэйяна не устраивало положение благоверного мужа, да и жена со временем войдёт во вкус, доставляя удовольствие супругу. Суть предлагаемой читателю истории побуждает главного героя пойти против семейных ценностей и попробовать себя с другими представительницами противоположного пола.

Соитие — есть лекарство. Так Ли Юй зачинает историю похождений Вэйяна. И не было бы ничего примечательного, не привнести автор в произведение наставление молодым, дав им наглядный пример. Когда нет преград и всё кажется легкодоступным, тогда могут ли подействовать слова о необходимости смирять желания? Или о предпочтении отстранённого созерцания действительности, вместо активных действий и личного участия? Для наглядного доказательства бесплотности похотливых устремлений Ли Юй написал «Подстилку из плоти», таково иное название «Полуночника Вэйяна».

Не счесть способов прожить жизнь, если речь идёт о Китае. Часть его населения ратует за буддизм, другая за даосизм, иные предпочитают нечто своеобразное. Например, главному герою произведения судьбой предрешено попасть в храм, посетительницы которого желают забеременеть. Как тут не развернуться Вэйяну, видящему женщин, готовых на всё ради зачатия. И как не найти ему среди посетительниц самую красивую женщину, обязанную стать его очередной женой? Он будет стараться, участвовать в играх, «добывать огонь в дальних горах», не прекращая борьбы.

Эротическая составляющая обширна. Конечно, Ли Юй однотипно описывает сцены, где-то приукрашивает, а чаще и вовсе описывает неподвластное человеческому телу. Нужно не упускать из внимания сюжет. Помимо Вэйяна задействованы персонажи, движимые различными побуждениями, в том числе и местью, поскольку не всякий мужчина способен без возражений принимать крах семьи во имя чьих-то похотливых устремлений. И вот на этом фоне Ли Юй создаёт подлинную драму, поучительно демонстрируя печальный итог бездумного воплощения задуманного без предварительного обдумывания.

Вэйян видит осуществление своих желаний, он не встречает сопротивления и успешно продвигается вперёд. Над ним нависло наставление монаха, пытавшегося образумить пыл главного героя. Промежуточные достижения не дают представления о заключительном результате, словно подтверждение мысли о проигранном сражении, как не имеющим значения для победы в войне. У Вэйяна наоборот — его борьба даёт ему возможность ощущать себя хозяином положения, но он всё-таки обязан проиграть. Другого быть не может — вера в это крепнет день ото дня. Ли Юй закрепил надежду на благоразумие среди людей, пускай поздно, но всегда приходящего.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Элис Манро «Слишком много счастья» (2009)

Манро Слишком много счастья

Кто они — герои рассказов Элис Манро? Это страдающие психосоматическими расстройствами люди. Им нужно заниматься чем-то определённым, например бежать без оглядки. Их жизнь развалилась до начала описываемых событий. Читателю предстоит наблюдать за последствиями, вплоть до трагической развязки. Подход к творчеству у Манро не претерпел изменений — он остался на изначальном уровне. Единственное, что отличает поздние работы Элис от ранних — отсутствие в тексте сюжетов из личной жизни, либо их присутствие в минимальном количестве. Даже можно больше сказать, Манро старается не только поделиться суетой чьих-то дней — она вникает в ситуацию и представляет её с противоположной точки зрения.

Манера изложения событий Манро сохраняется. Читатель следит за авторскими размышлениями, чаще всего ни о чём не говорящими. Элис строит маленькую историю, порой не придавая ей определённого смысла. Кто поймёт — тот поймёт, для остальных есть рассказы иного плана. Именно они и создают впечатление о том, что не всё в порядке с окружающим миром — все постепенно осознанно сходят с ума и прилагают усилия к избавлению себя от проблем, всякий раз поступая асоциально. Разрядить оружие в родных, стать сектантом или уподобиться аморфной рыбе — естественное решение для героев Элис Манро.

Куда деться самому автору, сетующему на неприятие его миром большой литературы? Манро сравнивают с Антоном Чеховым, вручают награды и номинируют на Нобелевскую премию (сию возможность не следует исключать). Но Элис не отметилась в меру крупным произведением и не посещала северные канадские поселения (или посещала?), посему из-под её пера не вышло основательно написанных жизненных повествований. Снова читатель встречается с взятыми откуда-то ситуациями, словно созданными для написания по ним сценария. Исключением становится беллетризация жизни Софьи Ковалевской, первого в мире профессора математики женского пола.

Рассказать о России у Манро отчасти получилось. Элис не концентрировала внимание на феминистических воззрениях того времени, всего лишь поведав о неудачах мужа Ковалевской, а также о дальнейшем путешествии на поезде в Швецию, образно описав покрываемую властями Дании эпидемию особо опасного заболевания, вследствие чего Софье пришлось общаться с настроенными по-доброму к ней людьми и прочими, интереса к ней не испытывавшими. Формат длинного изложения Манро даётся плохо, поэтому за ширмой фактов из истории найти сверх доступного нельзя. Элис даёт представление о прошлом героини и говорит о настоящем, подведя черту под заслугами Софьи так, словно не было в её жизни ничего, кроме передвижения из пункта А в пункт Б.

Аналогичным образом движутся и другие действующие лица рассказов Манро. Есть промежуточное положение, имеются исходные данные, а предсказуемая развязка ожидается впереди. Люди живут ради совершения ошибок, иначе им не суждено стать героями историй Элис. Нужно серьёзно оступиться и сильно сожалеть о случившемся, тогда Манро возьмётся поведать страшную тайну, раскрыв секреты, чтобы немного погодя поставить точку, вызывающую у читателя отчуждение. Проблемы действующих лиц проистекают из-за игнорирования кабинетов психоаналитиков — им требуется выговориться, либо эмоционально разгрузиться. Этого в произведениях Манро не наблюдается, вместо них взрыв желания показать внутренний мир буквальным образом.

Всё не так уж сложно, если задуматься. Нужно говорить и не скрывать мыслей от родственников, знакомых и случайных встречных. Не надо копить в себе, скрытничать, строить в одиночку планы на будущее и тем более без посторонней помощи добиваться их осуществления. Не надо верить, будто молчание — золото. Молчание может оказаться составной частью взрывного механизма, другим элементом которого является сам человек.

В сборник «Слишком много счастья» вошли следующие рассказы: Измерения, Вымысел, Венлокский кряж, Глубокие скважины, Свободные радикалы, Лицо, Есть такие женщины, Детская игра, Лес, Слишком много счастья.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Тарковский «Тойота-Креста» (2009-16)

Тарковский Тойота-Креста

Дорога не кончается — кончается дорожное полотно. Начинается гравий, грунт и экстремальное вождение. Есть своя прелесть в езде по пересечённой местности. Есть прелесть и в чтении произведения Михаила Тарковского «Тойота-Креста»: местами беллетристика, временами размышления, но гораздо чаще происходящее на страницах напоминает «пересечённую литературу» — ямы, кочки, туда-сюда, замыленное восприятие и необозримая пропасть без намёка на конец. Понять лучше быт сибиряков или особенности перегона машин из Владивостока в Красноярск не получится. Михаил рассказал о собственных насущных проблемах, вместив их сперва в форму повести, а затем дописав ещё две части до размера романа. Получилось отчасти оригинальное произведение, укладывающееся в рамки понимания современной русской литературы — она именно такая: душевная, себе на уме и написанная из желания написать.

Тема перегона должна была доминировать в «Тойоте-Кресте». Главный герой поступает согласно ожиданиям — он едет в Приморский край, где планирует купить недорогой качественный поддержанный японский автомобиль, стоящий просимых за него денег. Так оно и происходит, покуда Тарковский не уходит мыслями далеко от задуманного и не начинает рассказывать о впечатлениях, даёт действующим лицам возможность пообщаться. И вообще главный герой когда-то снялся в художественном фильме, вследствие чего его сравнивают с неким актёром, которым он собственно и является. Ожидаемый перегон растаял, словно не о нём автор хотел рассказать.

Читатель переходит ко второй части, надеясь наконец-то прикоснуться к опасному путешествию по дорогам Дальнего Востока и Сибири, где процветает криминал и происходят подлинные трагедии: людей грабят и/или убивают; либо ознакомиться с методами работы сотрудников дорожной полиции, качеством еды в общепитах и бензином на автозаправочных станциях, а также о множестве других сопутствующих факторов. Отнюдь, широта сибирских просторов отходит в область заднего стекла. Через ветровое же стекло читателю предлагается история о посещении Египта, а через зеркала заднего вида можно отклониться в сторону шукшинских Сросток.

Перегон потерялся. Осталась ода правому рулю, как определяющему направление движения самосознания сибиряков. Улететь «Тойоте-Кресте» с обрыва на железнодорожные пути, не одумайся Тарковский к третьей части, дав читателю всё то, об отсутствии чего он сокрушался с первых страниц. Владивосток оставлен позади, впереди обледенелая трасса, симпатичная девушка, грызущее главного героя одиночество и расстройство от российских реалий, вносящих разлад в устоявшееся восприятие жизни. Тема перегона начинает соседствовать с распилом — хитроумным ответом населения на потуги чиновников сделать дороже то, что не может столько стоить.

Главный герой будет ехать домой, попадать в неприятности и согреваться тёплой мыслью о встрече с девушкой, с которой он при знакомстве поступил не самым лучшим образом. И снова Тарковский отвлекается, побуждая читателя смотреть куда угодно, только не вперёд. Перегон растаял, распил исчез, проблематика взаимоотношения с властями перестала Михаила мучить. Ямы, кочки, туда-сюда, замыленное восприятие и необозримая пропасть без намёка на конец: всё это вернулось, будто не прошло тех лет, когда Тарковский начинал работать над повестью и временем преобразования произведения в роман. Ничего не изменилось.

Ожидания читателя частично оправдались. Маленький кусочек путешествия в «Тойоте-Кресте» присутствует, как присутствует и громада пространных моментов, отвлекающих от понимания сибирской обыденности. Правый руль или левый — важной роли не играет. Главное, чтобы человек ощущал себя человеком и мог позволить то, что ему хочется. Разумеется, быть обладателем деревянной комплектации и ощущать позвоночником неровности дороги никому не хочется. Некогда машины марки «Тойота» были доступны, теперь не совсем. Нужна ли рыночная экономика? Нужны ли перемены? Ответ очевиден. Но Тарковскому до этого дела нет… его герой полон грусти и продолжает ехать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 251 252 253 254 255 356