trounin.ru

В 1798 году Иммануил Кант написал критику в ответ господину надворному советнику профессору Хуфеланду под заголовком «О способности духа силою только воли побеждать болезненные ощущения», в котором выразил собственное понимание умения предотвращать болезни — Диететики. Доходчиво было им сообщено о пользе сурового обращения с организмом и желательного негативного на него воздействия, дабы жить долго и принимать любые отклонения в здоровье за неизбежное явление. Кант строго придерживался распорядка дня и, будучи болезным, прожил долгую и плодотворную жизнь. Главное, чему следует уделить внимание — Иммануил исходил из собственных наблюдений и никого не побуждал поступать подобно ему.

Панацеи от всех болезней не существует, как нет средств, позволяющих дожить до старости здоровым. Но люди не отчаиваются и продолжают искать. Кто-то пропагандирует питие мочи, омолаживая сим организм, а, речь будет о нём, Рон Хаббард разработал науку душевного здоровья Дианетику. Он расписывает её эффективность с фанатичным упорством, приводя в качестве доказательства упоминания специально проведённых научных исследований. Со слов Хаббарда человек разумный наделён способностью силой воли исправить плохое зрение, остановить кровь из раны и, надо полагать, растворить камни в почках. Нужно захотеть — тогда всё окажется возможным.

Хаббард опирается на Теорию эволюции Дарвина, видя в борьбе за жизнь ключ к пониманию Дианетики. Он ругает Павлова и скептически относится к опытам над собаками. Зато ему люб психоанализ Фрейда и гипнотическое воздействие без воздействия гипноза. Хаббард считает обязательным участие посредников в виде обученных людей (читай — лекарей с сертификатом о прослушанных курсах). Никаких явных доказательств действенности Дианетики Рон не приводит, но в форме лечебных сеансов пытается убедить в обратном. Опять же, нужно захотеть, иначе не стоит пробовать.

Нельзя оспорить утверждение, будто человек способен заставить себя преодолеть боль, повысить потенциал и добиться практиками фантастических результатов. Хаббард именно на это и ссылается. Но мало наблюдательности, чтобы сделанные им выводы пропагандировать и продвигать с обещаниями научить человека контролировать происходящие внутри его тела процессы. Не тот подход был им выбран. От этого и страдает восприятие Дианетики, на деле способной оказать влияние лишь для излечения ипохондрии.

Хаббард считает, что лучшим способом познать окружающий мир, является подобие ролевых игр. Человек должен примерить роль других, дабы с их позиции взглянуть на жизнь. Когда случается конфликт в семье, её членам следует поменяться ролями и заново проиграть ситуацию. Подобный совет идеален для любых ситуаций. Он применим к политикам и всем прочим, кто не может придти к единому мнению. Однако, затруднительно представить, чтобы излечение спины могло быть построено на применении аналогичной схемы. Возможно, Хаббард говорит о достижении гармонии между людьми, исходя из утверждения — стресс, как фактор патологических изменений в органах. Значит и боль в спине провоцируется обстоятельствами, должными быть устранёнными.

Позиция Хаббарда понятна. Он сам считает, если Дианетика в течение двадцати лет не приживётся, то человек чуть ли не обречён влачить через века болезное тело, страдающее от неспособности наладить над ним контроль. Слишком одиозен Рон в такого рода предположениях. Наученный осознанию многих практик на Востоке, он их часть решил привить жителям Запада. Может тогда ему следовало стать адептом даосизма? Хаббард бы учил заниматься ежедневным монотонным трудом до прихода просветления. И тогда человек забудет обо всех проблемах, ведь проблем не может быть, когда ты тридцать лет занимаешься лишь созерцанием стены или, предположим, читаешь единственное произведение, например Дианетику.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всеволод Гаршин писал о том, что видел и чувствовал. На его долю выпало достаточное количество событий, о которых можно было рассказать. Ему довелось принимать участие в войне с Турцией, прослыть человеком со слабым психическим здоровьем и видеть трагические исходы близких ему людей. Оттого и являются основными темами его рассказов отчаяние от абсурда действительности и связанное с этим желание самоустраниться.

Толчком к началу творческой деятельности для Гаршина стало участие в боевых действиях. Добираясь до театра сражений, ему пришлось хлебнуть достаточное количество неприятностей. Он видел самодурство офицеров и недалёкость ума солдат, отчего здравомыслящий человек мог лишиться способности адекватно воспринимать происходящее. Так оно с Гаршиным позже и случится, пока же он маршировал, тонул при форсировании затопленных дорог и внимал всему вокруг, перенеся впечатления на бумагу. Герой первого рассказа стремился выжить и не сойти с ума, как и в своё время автор.

Побуждением к написанию рассказов для Гаршина служили разные обстоятельства. Это могло быть самоубийство двоюродного брата или личные впечатления от посещения психиатрической больницы в качестве пациента. Гаршин понимал тонкость человеческой способности воспринимать обыденность, склоняясь к пессимистическим сюжетам. Даже в сказках Всеволод наказывал главных действующих лиц за их вольнодумства и стремление жить напоказ: опрокидывал хвастливых обратно в заслуживающее их болото, лишал ценных частей тела за неуместную похвальбу или браваду, избивал гордых и уничтожал неспособных примириться с общественными установками.

Гаршин понимал — люди всегда будут стремиться отличаться друг от друга. Некогда лучшие друзья, со временем, полностью поменяют образ жизни и от прежней дружбы ничего кроме воспоминаний не останется. Всеволод не призывает находить точки соприкосновения — этого нельзя сделать, к каким бы способам человечество не прибегало. Нет возможности заставить всех мыслить однотипно. Поэтому одни будут стремиться наладить тёплую атмосферу в трудовом коллективе, быть опорой для семьи и поступать на благо потомства, а другим проще жить ради себя, получать удовольствие и нежиться от осознания достигнутой независимости. Гаршин приводит наглядные примеры такого суждения в нескольких рассказах на мирную и военную тематику.

Рост народных волнений мог оказать на Всеволода давление. Его психическое здоровье от того и должно было страдать, что знакомые предпочитали уходить из жизни раньше положенного срока, либо их казнили или отправляли в ссылку за высказывания против действующего режима. Когда перспективы кажутся туманными, то как быть человеку, остро реагирующему на подобные происшествия? Страдать приходилось не только людям. Однажды правительство издало распоряжение об убиении цыганами потешных медведей. Гаршину должно было тяжело понимать подобное. Он вложил горечь в осознание столь жестокого акта человеческой глупости — иное животное полезнее иного никчёмного люда. Но разве об этом кто-то задумывается? Чаще псевдополезную деятельность разворачивают те, кто не осознаёт предмета, куда пытается запустить требующие излечения от зуда лапы.

Нравственным героям рассказов Гаршина тяжело даётся понимание нужности обществу. Их облик чаще облит грязью. Они стремятся забыть прошлое или забыться вечным сном. Тому стремлению обязательно будут мешать. Найдутся другие нравственные герои, ещё не испытавшие злых козней. Опять встречаются люди с противоположными взглядами на жизнь и пытаются переубедить собеседников. Снисходительность отрешённых сталкивается с положительным настроем готовых жить при любых обстоятельствах. И нет надежды на достижение согласия. Гаршин понимал, но перебороть себя не мог, выбирая сторону проигравших. Всеволоду казалось проще отказаться от борьбы, что он и сделал в возрасте тридцати трёх лет.

Перечень рассказов Гаршина: Attalea princeps, Встреча, Денщик и офицер, Из воспоминаний рядового Иванова, Красный цветок, Лягушка-путешественница, Медведи, Надежда Николаевна, Ночь, Происшествие, Сигнал, Сказание о гордом Аггее, Сказка о жабе и розе; То, чего не было; Трус, Художники, Четыре дня.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Аки свинью кромсали близнецы молодого человека, вонзая в его тело старый мясницкий нож, полосуя живот, проворачивая лезвие и приходя в недоумение от отсутствия крови. Удар следовал за ударом, минуя сердце, ибо сердце человека располагается не там, где оно находится у свиньи. Поэтому близнецы продолжали кромсать тело, изрезав душу и дав ей право первой просочиться через раны. Они ждали появление крови. И не могли дождаться. Вслед за душой тело покинуло сознание, после померк свет в глазах. И хлынула кровь, топя захлёбывающихся от её обилия близнецов. Об этом событии было объявлено заранее.

Зачем придумывать сюжеты, если жизнь сама их предоставляет? Маркес описал один из известных ему случаев убийства, случившегося за тридцать лет до издания «Хроники объявленной смерти». Всё было настолько ясно, что ему осталось сесть на написание и лично проиграть все обстоятельства заново. Для этого он использует фигуру приезжего, решившего разобраться с причиной произошедшего. Цель повести — необходимо понять, почему был убит человек и отчего этому никто не помешал.

Маркес лукавит с первой строки. Никто не знал о готовящейся бойне. Об этом известно лишь рассказчику, поскольку он решил собрать все свидетельства. Шаг за шагом, начиная с пробуждения должного быть убитым, читатель следит за разворачиванием действия. Детали обрисовываются и дают полное понимание происходящего. Цепочка событий запускается с порыва откровения, сделанного сестрой близнецов, признавшейся в позорном поступке. А далее Маркес выпускает на волю описание порядков своей страны, обязывающих мстить за поруганную честь и запрещающих посторонним помогать или мешать.

Хотели ли близнецы становиться убийцами? Желал ли принимать смерть должный быть убитым? Никто этого не хотел и не желал, но близнецы обязаны были убить, а должный быть убитым — умереть. Это кажется естественным и вместе с тем кажется противоестественным. Взывать к благоразумию оказалось бесполезно — никто не мог помешать близнецам, даже должный быть убитым. Пока точился мясницкий нож, его цель спокойно ожидала в постели свершения участи. Может и имелись сомнения у близнецов, только им следовало сперва пустить немного крови, а кровь всё никак не могла излиться из тела.

Читатель обязательно подумает о царящем в умах действующих лиц безумстве. И это на самом деле так. Вселенная Маркеса крепко связана с судьбой Макондо, продолжающего существовать на момент должного произойти убийства. Габриэль упоминает семейство Буэндиа, говорит о клепающем золотые украшения дяде. Значит недалеко Полковник ждёт письмо и где-то кто-то разносит порочащие всех слухи. Кажущегося безумства нет и в помине, перед читателем нравы Колумбии, возможно правдивые, либо чрезмерно возведённые до абсурда. Но убийство всё-таки произойдёт и близнецы не будут скрываться от правосудия. Какой может быть абсурд при благоразумном поведении?

Маркес написал произведение так, что нет необходимости заглядывать в конец истории. Он действительно известен изначально. Нужно помочь рассказчику в изложении фактов и сообразно ему подумать о случившемся. Виной ли местные нравы или причина кроется в ином? Если в ином, то как его трактовать и к каким требуется придти выводам? Не стоит думать о роке и нисходить в рассуждениях до простой констатации нравов людей в отдельно взятой местности — действующие лица являются людьми, они воспитаны в духе морали человечности и не должны были так низко падать из примитивного желания воздать виновному за попрание репутации семьи.

Придти к единому мнению не получится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

При Советском Союзе строили, укрупняли и позволяли гражданам соразмерно пользоваться в разумном количестве общими ресурсами. Тогда нефть и газ истинно были народными достояниями, цены не зависели от спекулятивной рыночной экономики и будущее худо-бедно имело конечную цель. А после грянул развал страны, тяжело стало всем, особенно на селе. Некогда совместное хозяйство постановили оформить на конкретных владельцев, расцвёл криминал во всех сферах и Россия получила курс в сторону мрачных перспектив. Подобную тяжёлую для восприятия тему не так легко реализовать в формате художественной литературы. Борис Екимов сделал попытку, отчасти заполнив зияющие дыры прошлого, показав действительность жизни девяностых годов. Есть о чём задуматься, сравнить былое с настоящим, учитывая злосчастный промежуток между последствиями одного застоя и перед ожиданием очередного витка засилья следующего времени без резких перемен.

Село цвело в окружении возведённой для его нужд инфраструктуры. Оно слыло основой — третьей составной частью по мнению изначальных строителей советского государства. Предприятие на предприятии, транспортная развязка на транспортной развязке — всё для села. Город слыл другой частью, являясь центром промышленного производства. Остальное приспосабливалось под нужды армии. Связанные в единый кулак крестьянин, рабочий и солдат не могли существовать раздельно. Спустя годы они уже не видят смысла быть частями единого целого, черпая необходимость в существовании из им лишь явственно понятных причин. Многое пришло в упадок — было ликвидировано.

Ныне люди отчаянно желают вернуть утраченное великолепие. Поставить село на ноги, заново обустроить заводы и возродить престиж службы в армии. Но пока результат не заметен. Село в упадке, вместо заводов растёт количество торговых площадей: население предпочитает потреблять, не желая производить.

Теперь же читатель должен вспомнить или представить, как обстояло дело после развала Союза, когда думать о чьих-то проблемах не приходилось, со своими бы разобраться. Твой участок земли отдадут в руки других — и ты ничего против не скажешь. Выращенную продукцию не продашь, тебя обдерут по дороге — и хорошо если живым домой отпустят. Заработную плату выдают произведённой продукцией — и тут ситуация патовая. Екимов живо обрисовывает тогдашние проблемы, разбавляя и без того депрессивное повествование.

В Задонье имеется своя собственная особенность. Местные крестьяне живут совместно с представителями кавказских народностей. Долгое время они мирно сосуществовали и всегда находили общий язык, покуда Советский Союз исповедовал принцип единства всех крестьян и рабочих. Грянувший развал не сразу сказался, ведь старики продолжали хранить верность старым традициям. Суть добрососедства не получается донести до молодого поколения — оно иначе воспринимает жизнь. Больно читателю видеть дерзкое отношение к собственности, присваиваемой по принципу «у меня лучше лежать будет». И не важно, что увести овец из прихоти или заявить право на чужое может любой желающий, коли совесть для него приравнена к атавизму.

Екимов не ограничивается только этим. Он смотрит глубже. Изредка на страницах «Осени в Задонье» появляются радужные моменты, словно молочные реки могут существовать, даря людям повод почувствовать благосклонность судьбы. Есть отсылки к легендам, дающим представление о цикличности процессов, будто Борис позволяет верить в скорый приход положительных изменений, пускай и обречённых впоследствии снова придти к упадку. Может оттого и вынесена Осень в название — пришла пора пожинать плоды, готовиться к зиме и надеяться на весну, предваряющую лето. Только Осень ещё и пора хандры да плохого настроения. Греет ожидание смены холода на тепло — иначе быть не может.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сталинградская битва глазами военного журналиста Василия Гроссмана предстаёт перед читателем от самых истоков. С первых страниц события начинают разворачиваться с замыслов глав германского и итальянского государств, обсуждающих нападение на Советский Союз. Гроссман настолько подробен, что выуживает мысли из голов Гитлера и Муссолини, находя множество обоюдных нелестных впечатлений. За ширмой политической возни не сразу проглядывается въедливое желание автора разобраться абсолютно со всем, касающимся Второй Мировой войны. А после его уже было не остановить. Поток информации обрушился на читателя. Читатель видит себя на полях сражений среди солдат, в подвалах домов вместе с местными жителями. И всегда рядом находится Василий Гроссман, хронологически верно выстраивающий повествование.

До войны далеко. Ничего не нарушает мирной жизни советских людей. Они занимаются своими делами. Учатся, работают, думают о настоящем. Их мысли проплывают мимо, изредка волнуя душу. Физики занимаются физикой, находясь в думах о физическом. Студенты пытаются грызть гранит науки, отрабатывая право на это в колхозе. Подобная неспешность так и не ускорится. Медленно придёт весть о войне, неторопливо потянутся будни, всем найдётся дело и никому не придётся скучать. Гроссман способен из обыденной поездки по железной дороге сделать насыщенную картину, пускай и не всегда целенаправленно нанося краску, размазывая по холсту размышления о предвестниках текущих событий.

У Гроссмана нет белого и чёрного. Для Василия человек является человеком, принявшим определённые воззрения вследствие происходящих с ним по мере взросления событий. Коли кто-то родился в канун Октябрьской революции или осознанно принял слом Империи в угоду нужд рабочего класса, тому придётся восхвалять правящий режим, поскольку, если скинуть шоры с глаз, он действенно повлиял на людей, изменив их до неузнаваемости. А ежели кто родился в Веймарской республике, прозябал от гиперинфляции и хотел скинуть иго капиталистических держав, тот аналогично восхвалял лидеров Третьего рейха, пообещавших ему скорые перемены. Сам Гроссман склонен восхвалять заслуги Советского Союза, согласно выше обозначенных причин.

Когда Гроссман переходит к Сталинградской битве, то показывает её со всех сторон. Первыми город покинули животные, потом часть жителей, а далее пришла война. Василий в прежней манере последовательно подробно отражает происходящие процессы. Солдаты страдают от неурядиц, мирное население продолжает склочно поносить друг друга. Всему Гроссман уделяет внимание, удовлетворяя любопытство читателя. За кажущимся обилием слов скрыта короткая суть описываемого: так было раньше, так есть сейчас, завтра это повторится; говорить, предупреждать, наглядно демонстрировать, соотносить с прошлым — бесполезно. Читатель разумно возразит, припомнив автору стремление природы к равновесию — дурная кровь сама выйдет, либо напряжение выльется в катаклизм. В обоих случаях значительное число живых душ прекратит существование. Гроссман своими размышлениями побуждает читателя домысливать. О чём не сказал он, о том скажут другие.

«За правое дело» рядом читателей принимается с долей упрёка за идеализирование Гроссманом сталинской действительности. В произведении обильно хвалится государственный строй, радужные побуждения населяющих страну людей и излишнее стремление приносить себя в жертву во имя идеалов. Может показаться, что лучше жить так, нежели осознавать над собой гнёт хлипкой финансовой системы, грозящей к вечеру рухнуть и погрузить тебя во мрак беспросветной кабалы, ибо заводы переоборудованы в торговые центры и заработать на жизнь честным способом уже не получится. Снова Гроссман даёт пищу для дум: ругать способен каждый, а смириться согласны единицы.

Осознав смысл борьбы за правое дело, следует переходить к продолжению повествования — «Жизнь и судьба».

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Джека Лондона имелось определённое пренебрежение к литературным критикам. Отыграться на них он решил наиболее привычным для него способом — он написал книгу. Главный герой произведения «Морской волк» за тридцать пять лет не сделал ничего, чем можно было бы гордиться. Он не приспособлен к жизни, не умеет сочинять беллетристику и ему суждено утонуть близ Сан-Франциско. Два средства могут побудить главного героя к жизни — замкнутая среда и суровый начальник. Так оно и происходит. Учителем жизни для литературного критика становится жестокосердный Морской волк, хозяин шхуны и властитель попавших на неё людей.

Понимание творчества Джека Лондона, как и других писателей, постоянно изменяется. Сегодня произведение автора может понравиться, а завтра разонравиться, либо сейчас читатель будет сетовать на что-то определённое, чтобы после недоумевать, каким образом такое мнение вообще могло у него возникнуть. Восприятие любого текста зависит от множества сопутствующих факторов, учитывающих степень знакомства с трудами автора и общую начитанность. Ежели при первом знакомстве произведения Лондона кажутся литературой для детей, то глубокое проникновение в мысли Джека заставляет думать иначе.

Читать и перечитывать постоянно никто не призывает, тогда пострадает общая начитанность, вследствие чего кругозор будет сужен, что отразится негативно на всестороннем понимании как творчества самого Джека Лондона, так и других авторов. Собственно, подобного рода рассуждения полезны всякому читателю, волей случая взявшего в определённый момент конкретную книгу. Пусть ей в настоящее время оказалось произведение «Морской волк».

Понимание действительности подвержено тем же закономерностям. Оно зависит от знакомства с условиями жизни и приобретённым опытом. Стоит согласиться, примеряя на себя определённую роль, что человек не всегда годится к выполнению возложенных на него обязанностей, поскольку не понимает, почему ему это следует делать. Беря за основу профессию литературного критика, Лондон мягко высмеял ценителя работ романтического жанра, видящего в обыденном мечтательном упоении достойный восхищения труд. По идее, пережив испытания, закалив характер и распрощавшись с иллюзиями, представленный Джеком герой обязан заново переосмыслить былые увлечения. Таковые выводы остались вне «Морского волка».

Действительно, главный герой мужает с каждой страницей. Он забыл себя и стал типичным моряком, находящим прелесть в солёном привкусе на губах и продувном ветре. Теперь он не гнушается убивать дубиной морских котиков и способен выжить в экстремальных условиях. Достойный восхищения литературный критик раскрывается перед читателем, вспомнивший о прежних занятиях, благодаря встрече с писательницей, оказавшейся с ним на борту судна. Читатель отныне с любопытством следит за судьбой противоречивых начал, должных исходить из разных побуждений, в итоге приходящих к выводу, что делают они общее дело, а их враг — это невежество людей, едва разбирающих буквы на бумаге, зато считающих собственное мнение неоспоримой истиной.

Джек Лондон не смущается преподносить историю под видом мирного сосуществование критиков и писателей — это противно духу литературы. Должны быть творцы текстов и их толкователи, причём без излишнего стремления восхищаться работой друг друга. Ругать чужое творчество не следует, но мало кто от этого удерживается. Впрочем, Лондон всё-таки исходил из других побуждений. Он строил историю человека, попавшего в неблагоприятную ситуацию, потом прикипевшего к женщине, уже как мужчина, а не как литературный критик.

Любовь обязательно победит. Так всегда происходит в художественной литературе, редко заглядывающей далее трёх лет совместного существования действующих лиц. И как знать, может тогда литературный критик победит в главном герое «Морского волка», либо в нём проснётся писатель. Лишь бы он не пришёл к социалистическим убеждениям — до хорошего это не доведёт. Но об этом Джек Лондон напишет как-нибудь потом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вергилий, создатель пособий по сельскому хозяйству и животноводству, переквалифицировавшийся в поэта эпических песен, прочно вошёл в перечень обязанных быть прочитанными авторов. Его пример нам всем наглядное доказательство, как привычное и банальное превратить в великое и вечное. Кажущееся обыденным, пропускаемое мимо внимания, в будущем обязательно пригодится потомкам, как средство познания некогда происходившего. Многие поэтические произведения стали источником таковых сведений, среди них работы Вергилия по праву занимают одно из ведущих мест, когда речь заходит о Древнем Риме.

В первых работах поэта читатель отмечает обилие пасторальных эпизодов. Вергилий скорее отражает ему известное, нежели стремится поэтизировать быт обитателей сельской местности. Перед взором возникают пахари, животноводы, пасечники, садоводы. Все тонкости их профессионального ремесла становятся известными читателю, вплоть до правил пересадки. разведения, борьбы с болезнями и точного указания на момент сбора. В плане понимания дальнейшего падения Древнего Рима и тёмных веков Европы, подобного рода информацию было больше негде найти, поэтому старания Вергилия стали благом. Иначе кто бы объяснил людям хитрости разведения овец и выращивания винограда, опираясь не на сам факт получения результата, а с оглядкой на свойства почвы и фазы Луны?

Можно читать стихотворную форму Вергилия с улыбкой, не находя для себя ничего полезного. Разве читатель осознает преимущества разведения пчёл, крупного рогатого скота и лошадей, пытаясь стать ближе к поэзии древности? Вергилий никого не превозносит, словно пиши он в наше время, то его герои боролись бы с эрозией почвы, колорадским жуком, соблюдали агротехнику и правила безопасности труда на производстве. Именно таково содержание поэм «Буколики» и «Георгики». Ничего особенного — пособие в доступной для понимая форме. Опять же, для тёмной Европы это имело существенное значение. Может быть, когда человечество снова погрузится в невежество, простота строк Вергилия обретёт важное значение.

Иначе воспринимается «Энеида». Данное произведение относится к героизации римского народа, чьи предки могли быть выходцами из Трои, потерпевшими поражение от греков. Вергилий взялся рассказать об этом подробным образом. Опирался он, правда, на произведения Гомера и древнегреческих трагиков, едва ли не полностью перенеся написанное ими в свой труд, дополнив действие новыми моментами.

Из текста следует, что Эней, опечаленный доверием троянцев, поверивших хитрому Улиссу, осознавал к чему может привести принятие в дар деревянной фигуры коня. О чём никто не знал на самом деле, оказывается было на уме у части населения Трои. Историю не перепишешь, как и «Илиаду» Гомера, но её можно дополнить новой информацией, чем Вергилий и воспользовался, создавая первые строчки «Энеиды». В дальнейшем для работы была использована «Одиссея»: Эней шёл по пятам за Улиссом и останавливался в тех же местах, претерпевая аналогичные испытания, лицезрея на последствия деяний хитрого грека. Эней также побывал в чертогах Харона. Получается, Вергилий остался верен себе, переиначивая общеизвестное.

«Энеида» оживает с прибытием Энея в италийские земли. Легко предположить откуда Вергилий брал материал для дальнейших похождений Энея, чья суть свелась к выполнению пророчества и борьбе с италиками. Поскольку Рим в I веке до н.э. постоянно был сотрясаем гражданскими войнами, то истоки следует искать в одной из них. Но так ли это важно? Вергилий создавал эпическое произведение, достойное римлян. Стоит ли сетовать на заимствование сюжета из других произведений? Римляне привыкли брать от завоёванных народов всё самое лучшее, редко привнося своё. Так поступил и Вергилий, его примером вдохновятся поэты последующих поколений, например Овидий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В погоне за невозможным совершаются деяния. Так было в древности, так сохраняется и поныне. Шумерский царь Гильгамеш добился для родного города независимости. Он сумел оставить о себе память, предпринимая походы в далёкие земли. Ему было под силу восстать на богов и даже стать выше них, но он упал к воротам пристанища мёртвых и упустил бессмертие. О нём слагали песни, передавали из уст в уста сказания. Теперь читатель будет всегда помнить имя правителя Урука, кто первым узнал о Всемирном потопе. Гильгамеш действительно видел всё, о чём мог помыслить человек его времени.

Подобный герой обязан был быть причастным к божественному началу. Авторы сохранившегося текста прямо указывают на это. Перед читателем на две трети бог — значит он наделён необычными способностями и по праву руководит городом-государством. Не было ему равных, покуда не родился Энкиду, ставший смертельным врагом, в дикой неистовости способный повергнуть вспять человеческие достижения, обратив в примитив до него созданное. И тут Гильгамеш проявил способностью к обуздыванию стихийных явления, сумев оградить город от опасности, обратив несущего гибель в верного соратника.

Не только люди и природа покорились Гильгамешу, даже боги обходили его стороной. Царь Урука не считал себя обязанным кому-то подчиняться, либо выполнять требования. Родившись, он стал хозяином положения и более никому не позволял себе указывать. Заслуги деятелей прошлого оказались обращены во прах. Боги могли создать мир, вылепить из глины человека и продолжать поддерживать деяния рук своих. Что до того Гильгамешу? Он восстал против природы, а значит ему оказались безразличными божественные защита и подмога. Плохого урожая не будет, если правильно наладить сельское хозяйство; ветер не лишит почву питательных свойств, коли возведёшь на его пути высокую стену или посадишь могучие кедры; отпадёт нужда просить отсрочить неминуемое, стоит осознать величие людской молвы.

В дошедших до нас строчках сохранилось немного текста. Трактовать его можно разными способами. Пусть Гильгамеш воспринимается важным деятелем, действительно повергавшим основы бытия. Обеспечь он себе вечную жизнь, как человечество в короткий срок могло добиться существенных результатов и значительно преобразиться, забыв о вражде и не мигрируя от одного правителя к другому.

Царь Урука стремился к великим делам, находил соратников и боролся за право на лучшую долю. Надо полагать, население его города подвергалось лишениям, да вот не дошло о том никаких свидетельств. Возможно, весь народ воплотил в себе сущность Гильгамеша. Не он, а шумеры отразили нападение диких, заросших волосами, варваров, а после, объединившись с ними, сообща продолжили заботиться о благополучии, отправляясь в походы за строительной древесиной, пока не стали считаться единым народом, по причине ассимиляции, ставших их частью, врагов. Именно таким образом надо трактовать «Эпос о Гильгамеше». Последующие описанные в произведении события аналогично раскрываются перед читателем, формируя картину прошлого без акцентирования на личности главного героя.

Достаточно сломали копий в спорах об эпосе про Гильгамеша. В сюжете присутствуют основополагающие эпизоды, также использованные позже при написании Ветхого Завета. Не только всемирным потопом ограничивается дело, речь доходит вплоть до дум о райском саде и первых людях, коварном змее и тому подобном. Причина кажется очевидной — древняя история воспринимается проще, нежели нарастающее лавиной дерево событий. Был катаклизм, уничтоживший былое и положивший начало новой жизни. Гильгамеш успел застать легендарного человека, спасшегося в ковчеге и взявшего с собой прочих созданий. На том и подходит к концу сказание о царе Урука, узнавшего сверх достаточного и принявшего смерть с достоинством.

Автор: Константин Трунин

» Read more