Author Archives: trounin

Константин Паустовский «Северная повесть» (1938)

Паустовский Северная повесть

Потомки ничем не обязаны предкам. Жизнь разводит людей, заставляя их искать повод для вражды. И нет лучшего аргумента к возрождению противоречий, каким является память. Именно так случается в действительности. В художественных произведениях иначе — родственная кровь требует сближения и восстановления прежде оборванных связей. На страницах создаётся идиллия, весьма редко встречающаяся в таком же виде на самом деле. Вот и у Паустовского всё начинается с восстания декабристов в суровое для России время и заканчивается в современные автору дни, когда страна оказалась окутанной человеческой дружбой (sic!).

Место действия Константин выбрал далёкое — Аландские острова (архипелаг на юге Финляндии), где располагался Камчатский полк. Через эти земли пробирались в Швецию участники восстания декабристов. В центре повествования оказались Бестужев и Тихонов, офицер и солдат. Ничем не обязанные друг другу, они приняли смерть при разных обстоятельствах, в результате чего их похоронили в одной могиле. Но гибель сих людей всё-таки имела связь, о чём предстоит узнать далёким потомкам.

Судьба складывается на пользу литературных персонажей, оказывающихся в необходимом месте в нужное время. О чём требовалось забыть, то продолжает толкать вперёд. Разросшийся род мог бы забыть предков, умерших вдали от родной земли, но такого не случается. Желание найти пропавшего родственника даёт жизни движение, заменяя собственное существование. Потому у Паустовского всё подходит к тому, что могиле быть обнаруженной, а семьям восстановленными. Но требовалось ли это действующим лицам произведения? Автор за них решил, как именно им мыслить, отложив прочие дела в долгий ящик, с коими пусть не они сами разбираются, а занимаются следующие поколения.

За бурными событиями XIX века расцветает богатый революциями XX век. Поиски приходится продолжать на фоне матросских бунтов, обеспечивающих одному из действующих лиц быстрый рост в званиях. Иначе ему не найти желаемого, покуда он не получит управление над передвижениями корабля. Остаётся сконцентрироваться на единственной задаче — необходимости распутать клубок, завязанный на мимолётной интимной связи Бестужева за два дня до смерти, а после пойти по следам Тихонова, разыскивая его родственников близ Петрограда.

Прошло порядка ста лет с восстания декабристов. Зачем семьям объединяться? Они связаны мгновением, когда более в их истории схожего нет. Разве нет более важных дел, нежели установление уже ставшей бесполезной истины? Безусловно, идея представляет интерес, она прекрасно реализована, но мысли не могут обрести покой, не видя за порывами персонажей настоящей сути, кроме притворного желания помнить о тонкой ниточке, толком ничего и не связывавшей, дабы ныне ей придать вид крепкого каната, способного удержать тех, кто и не думал вспоминать о прошлом.

Если допустить сближение родственников (давайте их называть именно так), то чем это грозит в будущем? Паустовский может считать, будто на данной почве зародится дружба, помогающая сохранять стойкость в трудную минуту. Читатель же будет думать иначе, понимая, как скоро ставшее известным обрастёт домыслами, породив множество допущений, с которыми другие члены семьи соглашаться откажутся, вследствие чего важный эпизод станет основой драмы. Забытому потому и полагается оставаться забытым, дабы не вспомнили, попутно додумав обстоятельства, к действительности не имеющие отношения.

Было ли в реальности нечто похожее, о чём рассказал Паустовский? Обязательно подобное с кем-то произошло. В это не верится, но жизнь человека подвержена парадоксальности, чему сложно поверить, но поверить всё-таки можно. А вот литературным сюжетам доверия нет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Константин Паустовский «Мещёрская сторона» (1939)

Паустовский Мещёрская сторона

Повесть можно написать всего лишь созерцая некий предмет. Для Паустовского таковым послужила карта Мещёрского края. Он проследил её содержание, чтобы поделиться наблюдениями с читателем. Какой видел он сей край сам, тот отличался от представленного. Причиной тому является прошествие лет — датой съёмки обозначен 1870 год. Многое минуло за столь короткий срок. Ещё больше минуло с давних пор, поскольку некогда Мещёры тянулись с севера на юг и с востока на запад, а не как сейчас — «раскинулись» на малом отрезке между Рязанью и Владимиром.

Нет в Мещёрах примечательного. Не видит в них Константин особенности. Ему они приятны воспоминаниями, по следам которых он и взялся о них судить с высоты достигнутого. Как же получилось так, что понадобилась старая карта, тогда как можно было спросить о интересующем у старожилов? Приходится махнуть рукой. Какой толк от издавна живущих в этом краю людей? Разве укажут они правильное направление, понятное им одним? Лучше вооружиться картой, самостоятельно внося в неё изменения по мере продвижения. Паустовскому лучше судить о работе на местности, нежели его читателю.

Кстати, о читателе. Внимать рассказываемому Константином трудно, если Мещёрский край не был виден лично. Что это за хвойный лес такой? Почему так уважительно к нему относятся? Ведь с первых строк заявлено — обыкновенная природа, без возможности чем-то её выделить. В условиях обыденного созерцания Паустовский плывёт по волнам памяти, нисколько не стремясь взволновать обращённое к его повествованию внимание. Захотелось высказаться, припомнить детали. Ничего не поделаешь — подобным образом Константин написал большую часть книг.

Коли рассказ про лес, тогда нужно поведать о приметах, поделиться знанием определения сторон света или ещё о чём-то, тем отвлекая внимание читателя, получающего более информации, когда действия на местности возвращают Паустовского к анализированию содержащейся на карте информации. Вот Мшары — покрытые мхом болота. Точно ли они нанесены? В чём их примечательность? Читатель, видевший оные, сверяет собственные представления с точкой зрения на них у Константина. Если сходится — отлично, а если нет — годы не щадят природу, изменяя её лик для каждого последующего поколения.

Паустовский не спешит. «Мещёрская сторона» — скорее не повесть, а несколько собранных вместе очерков, связанных одной темой. Когда карта откладывалась в сторону, перед читателем предстаёт железная дорога или снимаемый Константином дом. Появились новые объекты для выражения мыслей о них, что хорошо вписывается в общий повествовательный фон. Разбираться или укорять автора за им излагаемое никто не станет. Говоря разобравшись, Паустовский умел переносить мысли на бумагу, тогда как основная часть людей их продолжает держать в голове. Взялся бы каждый за писательское ремесло, так переполнилась бы литература от увиденных под разными углами мещёрских сторон.

Обсуждать и понимать содержание не требуется. Оно представляет авторское восприятие природы, проявляемое через рефлексию. Константин разгружался от отягощающих его дум, тем давая творческим способностям лучше раскрыться. «Мещёрскую сторону» можно принять за черновик. Паустовский продолжал развивать писательский талант, умея рассказывать о самом обычном, о чём другой не подберёт текста и на несколько страниц. Нужно только иметь представление о чём пишешь, как образы сами заполнят пустые листы. А когда образы имеют вид Мещёр, то отчего не расписать ручку?

Взять бы читателю да пройтись по краю, описанному Паустовским, после сравнивая впечатления. Но не сразу, а спустя десяток лет. Сойдутся ли во мнении человек нынешний и некогда живший?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чарльз Вильямс «Сооруди себе рыжий парик» (1954)

Вильямс Сооруди себе рыжий парик

Всякий персонаж Вильямса — предатель. Нельзя шагу ступить, чтобы не оказаться в дураках. Начиная путь с желания продать автомобиль, главный герой будет втянут в череду событий, выбраться из которых без проблем с законом не получится. Предстояло плёвое дело — ограбить дом женщины, убившей мужа-банкира. По свидетельствам нанимателя там должна быть большая сумма денег. А какой американец не мечтает спешно разбогатеть? Правда, совершая противоправное действие, их мозг постоянно точит мысль об электрическом стуле. Но жизнь разрушена, перспектив никаких, поэтому риск кажется оправданным.

Чарльз рассказывает историю от первого лица. Его герой — бывший спортсмен, иногда до сих пор узнаваемый на улице. Прошлое никак не помогает ему, лишь служа утешением в минуты особо тягостных раздумий. Может и не быть ему участником описанных в произведении событий, не знай о нём замыслившая преступление девушка, сама настроенная крайне решительно. Кто она? Рассказанная ею история окажется вымыслом, чему главный герой поверит, как поверит всем прочим, узнавая детали недавно случившегося ограбления банка.

Читатель всерьёз воспримет информацию, будто полиция в США всеведущая и всесильная. Она сразу берёт след, стоит случиться правонарушению. Без каких-либо уведомлений, просто понимая, когда и куда следует направиться, дабы обезвредить совершившего проступок человека. Под таким видом Вильямс представляет сюжетную канву, развивающуюся на страхах главного героя, бегущего без оглядки и глубоко прячущегося, надеясь отсидеться и переждать поднятого его действиями шума.

Внутренние переживания ломают миропонимание представленного читателю героя. Он настолько подвержен паническим атакам, подаваемых под видом действительно происходящего, что немудрено оказаться ему в доме с жёлтыми стенами. Разве может быть иначе? Порученное ему задание рушится с проникновения в дом. Должная отсутствовать, хозяйка в пьяном угаре слушает музыку, её пытается убить другой проникший в дом человек, а после ложь громоздится на ложь, где не понять истинной картины происходящего.

Главному герою произведения требуется разобраться, поскольку никто не говорит правду. Он узнаёт подробности из газет и по радио, тогда как хозяйка (так и не ограбленного им дома) становится новым компаньоном. Кто же затеял всё происходящее на самом деле? Первоначальный заказчик уже мёртв, прочие убийцы заключены под стражу, осталось сорвать куш. До последних страниц читатель не узнает о сером кардинале, но не узнает его и по завершению произведения, если не собирается обдумать поведанную Чарльзом Вильямсом историю.

Без позитивного начала не будет и положительного завершения. Лёгкие деньги — зло: таков итог, преподанный читателю. Но разве в лёгких деньгах причина следующих за надеждой на их обретение неудач? Во всём следует винить главного героя, решившего добиться лучшего, в результате лишившись последнего. Он имел возможность выйти из дела, очистить совесть и продолжить бедствовать в качестве честного гражданина. Его всё равно продолжали удерживать деньги, из-за чего он не решался отказать себе в праве на владение ими.

Не нужно стараться перехитрить человека, умеющего это делать лучше тебя. Пока ты стараешься менять реальность вокруг, реальность изменяет тебе. Ежели поймёшь, останешься при прежнем. Коли продолжишь, рыжим окажешься сам. Перебороть обстоятельства получается редким люди, обычно предпочитающим молчать о достигнутом. Кому не везёт, те стремятся излить о том душу миру. Вот в такой ситуации и оказывается главный герой произведения Чарльза Вильямса. Не умея добиться желаемого, он расписывается в неудачах. Сожаление тем он не вызовет. Впрочем, произведение написано не его рукой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя – Письма (1880-1902)

Золя Письма

Пришло время подвести черту под творчеством Эмиля Золя. Жизнь его прошла от сомнений к выработке твёрдых убеждений. Ему всё давалось с трудом, но он быстро перестал впадать в хандру, забыв о сплине, стоило столкнуться с негативными откликами о создаваемых им произведениях. Обретя почву под ногами, Золя более не позволял чужому суждению звучать громче собственного, но ничего не мог поделать с общественным мнением, выше которого ему не под силу оказывалось встать. Никто не желал примиряться с категоричными высказываниями Эмиля, находя в них проявление свойственных только Золя представлений о действительности. Он видел правду, как хотел её представлять. И жил с этим ощущением, никогда никому не уступая.

Надо ли говорить о людях, адресатах его сообщений? Персональное обращение от Золя — признание в значимости. Получавшие письма обязаны были примириться с категоричными утверждениями, если имели с Эмилем расхождение во мнении. А если выступали против, то их ответ повисал в пустоте, не находя цели, поскольку переубедить Золя не представлялось возможным. Допускалось лишь снижение накала в отношениях, причём в одностороннем порядке. Только какой человек откажется от убеждений, перейдя на сторону зрения другого? Как не соглашался Золя, так предпочитали обмениваться гневными высказываниями все остальные собеседники.

Борьба за истину не прекращалась. И в чём была сия истина? Золя отстаивал позиции натурализма, отказывая в праве на возрождение романтизму, классицизму и академизму. Он сохранял однобокость суждения по данному и по всякому другому вопросу. Взять хотя бы дело Дрейфуса, нисколько не повлиявшее на Золя, нежели он изначально для себя решил. Эмиль понимал — действующая власть ошибается в желаниях, суд специально подыгрывает стоящим над ним политическим лицам. Замкнутая среда требовала возмущения, воплотившееся в риторике Золя. Похоронив романтизм, Эмиль с той же успешностью низводил мнение о политиках к отрицательному значению их деятельности.

Поступая против, Золя понимал, всему суждено повториться вновь. Вернётся романтизм в литературу, а за ним придёт ложь на все уровни жизни. Потом снова победит натурализм. Снова и снова, пока существует людской род. Народятся защитники прежде повергаемого, дабы насаждать некогда изгнанное, дабы следующие поколения повторили деяния предков, вернув происходящее на положенное ранее ему место. Родись Золя раньше или позже, то иметь ему иные суждения, но судьбою решено дать нам представление о человеке, чей пыл не мог самостоятельно остыть.

Творчество стало для Эмиля всем. Он бесплатно раздавал брошюры о деле Дрейфуса, не публиковал их за границей. Франция оказалась жизненно важным социумом, кем бы себя в душе он не ощущал. Может он потому ярко жил, что его отцом был итальянец? Париж не давал Эмилю требуемого им ощущения прекрасного, потому ставшее для него отвратительной частью социума. Борясь с одиночеством, Золя находил друзей, продолжая оставаться вдали от всех. Он один мог сказать о присущих ему склонностях, тогда как более никто с той же степенью убеждённости о том не мог заявить.

Мир не чёрный и не белый, но он не содержит и разных оттенков. Мир — это отражение жизни, постоянно наполненной повторяющимися человеческими стремлениями. Нет нужды задумываться, как лучше поступать, нужно мыслить относительно нынешнего состояния людей. Как жил человек в прошлом, каким образом он будет жить в будущем: пустые размышления. Существует только сейчас! Эмиль понимал данную истину, не соглашаясь с прочими суждениями. Пусть правда управляет социумом, какой бы горькой она не была. А ложь оставим романтически настроенным людям, лишь им верить фантазиям во имя всеобщего блага. Жизнь же отвратительна в любых проявлениях, поскольку человечество обречено на гибель, и чем больше лжи, тем скорее планета вздохнёт с облегчением, и чем больше правды, тем это произойдёт ещё быстрее.

Так как поступать? Согласно представлениям Золя. Жить в каждодневной борьбе за лучшую долю для каждого из нас. Именно для каждого из нас, а не сугубо для себя и своей семьи.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя – Письма (1870-79)

Золя Письма

За минувшие годы Эмилем написано достаточно, чтобы можно было обходиться в понимании его представлений без использования писем. Золя более не писал пространных посланий, оставив мальчишеские мечтания в прошлом. Он составлял короткие заметки, обычно выражающиеся желанием донести определённое видение ситуации. Известны следующие адресаты: Эдмон Гонкур, Антони Валабрег, Филипп Солари, Поль Алексис, Луи Ульбах, Гюстав Флобер, Иван Тургенев, Михаил Стасюлевич, Людовик Галеви, Альбер Милло, Александр Пароди, Жорис-Карл Гюисманс, Леон Энник, Поль Бурже, Александр Бутик, Анри Сеар, Эдмондо де Амичис, Гюстав Риве, Луиджи Капуана, Пьер Лаффитт, Мари Ван Кастель де Молленстем, Жюль Труба и госпожа Шарпантье.

1870 год стал огорчением для Золя, умер Жюль де Гонкур. Причиной смерти принято считать эмоциональное расстройство от провалившегося последнего опубликованного при его жизни романа. К концу того же года Эмиль выдвинул свою кандидатуру на выборах в провинции. В 1871 году Эоля переполнялся от решимости основать собственную газету в Марселе. Он находился в Бордо и имел ряд противоречий с властью. В это время в Париже дом Эмиля подвергся нападению, его имущество разграбили, чему причиной была завершающая стадия вторжения прусской армии. В ноябре начал готовиться судебный процесс против Золя, инициированный вследствие многочисленных жалоб, поданных на писателя из-за содержания романа «Добыча».

Золя не уставал удивляться: он только говорит правду, и за правду он должен принимать общественное осуждение. Он ничего не придумывал. Его современникам хорошо известны прототипы описанных им действующих лиц. Они легко узнаются, поэтому не должно быть столь шумного резонанса. Недавно вышла отдельной книгой «Карьера Ругонов», в периодике печаталась «Добыча», а впереди неисчислимое количество дальнейших сюжетов, должных раскрыть на страницах цикла «Ругон-Маккары» большую часть задуманного Эмилем семейства. Сколько же придётся испытывать судьбу на прочность, показывая людям их настоящее?

В 1874 году Золя через Тургенева готовился к публикации в России в «Вестнике Европы». Его произведения на русском и французском должны выходить одновременно, а то и опережая издаваемое во Франции. Азарт Эмиля вскоре угаснет, так как русский издатель Стасюлевич не оправдает его надежд. Предлагаемый текст будет изменяться, подаваться в искажающем смысл виде и прочее, что аналогично раздражало Золя в периодических парижских изданиях. Зачем читать газеты и журналы, если сообщаемое в них не совпадает с итоговым вариантом в виде отдельной книги?

Хватило Эмилю переживаний и из-за «Западни», негативно принятой читателем. Самое время уйти в минор, и Золя поддался отчаянью, устав бороться за право излагать на страницах произведений истинное положение. Публике нужна любовная история? В качестве разрядки написана «Страница любви». Излагая столь романтический сюжет, Эмиль обдумывал содержание нового скандального произведения «Нана», намереваясь показать жизнь продажных женщин из низов, стремящихся оказаться в кругах повыше.

А как быть читателю, если ему запрещают читать произведения Золя? Нужно дождаться разрешающего мгновения. Молодой человек может подрасти, а прочим достаточно оказаться там, где к этому изданию не относятся с таким же негативом. Не следует идти против окружающих тебя людей, если не желаешь оказаться на месте Эмиля. Он боролся и обличал, но с годами его борьба за нравы общества стала достоянием истории, как и многое из им описанного. Изменились люди, стали иначе смотреть на действительность, но всё равно продолжили находить в творчестве Золя затрагивающие душу моменты. Нельзя спокойно смотреть на чем-то недовольного человека: нужно с ним разделить его мнение, либо стоять за сохранение имеющегося.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя – Письма (1863-69)

Золя Письма

Из скромного мечтателя, обитателя наполненной людьми пустыни, Эмиль Золя перешёл к одиночеству иного толка. Он крепко ухватился за возможность писать художественные произведения и публицистические статьи, зарабатывая сверх им мысленного — двести франков в месяц. В 1863 году он ещё сохранял робость к издателям, раболепно просил оценить его работы. Прочим писателям, если ему не нравилось их творчество, он громко о том заявлял, находя тем не врагов, а становясь едва ли не приятным для них собеседником, ибо позже Эмиль смягчался и словно наставлял заблудших на путь истинный. К 1869 году тон Золя возрос, побуждая оспаривать неугодные ему точки зрения, ни с кем не желая считаться. Адресатами Эмиля в означенный период стали Жюль Кларети, Антони Валабрег, Мариус Ру, братья Гонкур, Арсен Уссэ, Гюстав Флобер, редакторы и издатели.

Профессиональным писателем Золя пока не стал. Он устроился и продолжительное время трудился в рекламном агентстве, зарабатывая на жизнь хотя бы этим. Ему желалось писать книги, но идеи пережёвывали сами себя. К 1864 году Эмиль всё-таки дал дорогу «Сказкам Нинон», чтобы после вступить в один из первых важных конфликтов. Золя желал делиться частью гонорара с иллюстратором, которым был высоко им возносимый Эдуард Мане. Издатель не понимал, почему процент с продаж должен идти художнику, выполнившему сдельную работу. Для Золя же ответ очевиден, он желал поддерживать человека, чьё искусство должно широко прославиться. И, как знать, заслуга Золя в том будет велика, особенно учитывая, что именно его труд заслужил быть украшенным кистью сего художника.

К 1865 году Золя загорелся идеей критики литературных произведений. Он самостоятельно желал формировать общественное представление о художественном искусстве. Его интереса удостаивались писатели натуралисты, тогда как значение творений последователей романтизма он всё более принижал. Эмиль сблизился с братьями Гонкур, прося у них книги для рецензирования, а Жюль и Эдмон то с удовольствием делали, приглашая Золя посещать театральные представления, в том числе и по их произведениям. Разве не был Эмиль счастлив? Из мечтателя он перешёл в статус созерцателя, видевшего наяву, прежде ему казавшееся недостижимым.

Периодика угнетала Золя, если предстояло публиковать очередное произведение. Не хотелось ему видеть свой труд разбитым на множество частей, тогда как гораздо лучше помещать его в виде разделённого на шесть изданий. И читателю будет так проще воспринимать текст.

1869 год — расцвет творчества Эмиля. Отныне издатели публиковали произведения без согласования с ним, выпуская на стороне под другим названием, либо допускали к чтению посторонних лиц, что особенно сказалось на миропонимании Золя из-за скандального романа «Мадлена Фера», омрачившегося судебным преследование до того, как произведение начало публиковаться. Эмиль не понимал, почему за одобренное цензурой к нему высказываются претензии. И как вообще можно судить о том, что ещё не прочитано?

Следует оговориться наперёд о ещё не начатом цикле «Ругон-Маккары»? Золя уже был готов к его созданию, но не знал, каким образом данный замысел будет реализован. В его письмах до 1869 года не сохранилось размышлений об истории одной семьи времён Второй империи. Но читатель понимает, лёгкой работа не будет. Негативная реакция общества на эксперименты Эмиля ещё даст о себе знать. Коли людям не понравилась реальность на страницах прежних произведений, то больше гнева им придётся испытать, наблюдая за Ругонами, наживающимися за счёт других, и Маккарами, деградирующими в условиях социальной неустроенности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя — Письма (1858-60)

Золя Письма

Мир полон возможностей, но нужно уметь распорядиться своей жизнью, дабы добиться благосклонности. Кем был Золя в восемнадцать лет? Мечтателем о лучшей доле. Он беден, сидел на шее у матери. Ему желалось получить образование адвоката и безустанно работать, лишь бы заработать на существование. Он писал пьесы и стихи, делясь ими с друзьями. На первых порах переписка Золя представляла общение с Полем Сезанном и Батистеном Байлем. Они принимали его многословие, отделываясь отписками. Эмиль их звал в Париж, они же сомневались, продолжая отказываться или сохранять молчание. Погружённый в одиночество, Золя ощущал пропасть, разверзшуюся под ним из-за отсутствия какого-либо таланта.

Диплом — ключ к жизни. Этой истиной старательно нагружают человека уже который век. Под действие этого заблуждения подпал и Эмиль. Хуже всего — необходимость найти призвание в будущей работе, для чего человек предварительно обучается. Разве мог Золя смириться с необходимостью каждодневного физического труда? Когда он в письмах предстаёт именно писателем, поскольку стремится много говорить, делясь с собеседниками обуревающими его чувствами. Ему требовалось изливать душу, пускай он не получит ответ.

В 1860 году Золя исполнилось двадцать лет. Он продолжал оставаться в подвешенном состоянии. Ему нравились «Опыты» Монтеня. Он увлекался Данте, Горацием, Шекспиром. Даже зачитывался Жорж Санд. Уже мечтал об утопическом обществе и статусе божества, отказывающегося от возносимого к нему почёта. Одно у него не получалось — зарабатывать деньги. Приходилось предаваться сочинению писем, открывая сокровенные фантазии, на удивление сохранившиеся.

Почему друзья не ехали в Париж? Сезанну Эмиль расписывал прелести столичной жизни. Можно копировать лучшие картины, зарабатывая на продаже реплик. Нужно каких-то восемьдесят франков, которых хватит на аренду комнаты, покупку художественных принадлежностей, посещение мастерской и прочие нужды. Золя был согласен посещать с Сезанном занятия по художественному искусству. Байлю он ничего предложить не мог, ибо этот друг склонял выбор в пользу математики. Где уж ему найти интересное времяпровождение в окружении маляра Поля и рифмоплёта Эмиля.

Впрочем, как раз Байль знакомился с мировоззрением Золя. Только ему сообщалась информация о представлении Эмилем окружающего мира. Золя едва ли не в каждом письме писал об одиночестве и сомнениях: вокруг него люди, а он как в пустыне. Он не видел красоты, принимая её за специально кем-то измышленное. Пройди мимо Венера Милосская, он бы в её существование не поверил. Не верил Золя и в способность музы прокормить его, поскольку он скорее умрёт от голода, нежели заработает первый франк. Ему оставалось согласиться на любую работу, какую только получится найти, лишь бы платили более тысячи франков в год.

Эмиль всё больше погружался в мир литературы. Он читал и старался анализировать. Мир пока ещё делился для него на чёрное и белое. Если и пытался творить, то ни на кого не обращая внимания — должно получиться своё, отличное от всего прочего. Он желал найти смысл бытия, этому посвящая им создаваемое. В душе продолжал оставаться поэтом, отдаваясь написанию поэм. В его словах встречались упоминания об ожидающих выхода книгах собственного сочинения. Он задумывался о псевдониме: имя Эмиль Золя не казалось ему серьёзным, дабы быть помещённым на обложку.

Внутренний критицизм Золя приводил к отрицанию собственного значения. К нему могли относиться негативно, что не сказывалось на нём. Важнее он считал личное отношение к определённым людям, в том числе и к друзьям, тем уже их всех приобщая к определённому кругу, которым следовало гордиться. Не ради себя, но сугубо избранных им ради. Ценность была не в дружбе Золя-Сезанн или Золя-Байль, а в том, что через Эмиля Поль и Батистен оказывались в определённых для них рамках хорошего общества.

Ничего из себя не представляя, Золя смел высказывать суждения о литературном творчестве. Одним из секретов является необходимость создавать новое, не обращая внимания не прежде созданное. Нет смысла править двадцать написанных стихотворений, если есть возможность написать несколько новых. Прошлое следует оставить прошлому, как бы за него не приходилось краснеть. Люди не рождаются идеальными! Идеальными они становятся в результате движения к цели таковым быть. Так зачем жить канувшим в Лету, ежели даже твоё лицо будут помнить не юным, а наделённым морщинами? А то и не вспомнят вовсе.

К концу 1860 года Золя закончил обучение и впал в уныние. Куда бы он не приходил, никто не брал его на работу. Он, как и ранее, соглашался на любые условия, но всё равно не встречал заинтересованность. И вот в таких условиях Эмиль продолжал находить отдохновение в мыслях о литературе. Он видел, как классицизм оказался вытесненным романтизмом: следовательно, вскоре появится до того невиданное. Золя ощущал наступление реализма на позиции утопающих в фантазиях писателей.

Данный год примечателен ещё и письмом к Виктору Гюго. Коротко, дабы не отвлекать внимание великого человека, Золя попросил оценить пару вложенных в письмо стихотворений. История хранит в тайне ответ титана романтической мысли.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя — Разное (1870-97)

Золя Смесь

Если автор нечто из своего наследия считает нужным оставить без внимания, точно таким же образом нужно понимать читающим его творчество людям. Бывают исключения, их получится собрать изрядное количество. Золя к таковым относиться не должен, он излишне написал произведений, статей и произнёс речей, чтобы стремиться разобрать всё им оставленное в чрезмерном внимании к деталям. Но раз после смерти Эмиля исследователи посчитали необходимым включить некоторые статьи в собрание сочинений, либо иной материал, касающийся его жизни, то нет нужды обходить стороной.

Особое внимание к произнесённым на похоронах речам. Пусть Золя не запомнился долгой жизнью, он всё же пережил многих, кем смел восхищаться и к кому просил проявлять симпатию своего собственного читателя. Эмиль почти не затрагивал человеческих качеств, концентрируя внимание слушателей на творческих способностях. Не жалел Золя слов на похоронах Ги де Мопассана (1893), Эдмона Гонкура (1896) и Альфонса Доде (1897). Сохранилась речь по поводу открытия памятника Мопассану (1897). Перечисленные мастера обязаны были стяжать славу в полном объёме, но не всякому писателю таковое доступно при жизни. Их труд проходил через внутренние терзания, заставляя терзаться от следующей за публикацией реакцией, чтобы всё ими пережитое стало украшением для надгробной плиты, поскольку, лишь вне требовавшегося ранее интереса, к читателю наконец-то приходит желание знакомиться с произведениями уже умерших людей.

Статья «Человеческая комедия Бальзака» (1870) показывает, как Золя относился к Оноре. Но об этом читатель знает из других работ Эмиля. Тут Золя позволил себе назвать Бальзака наделённым пророческой способностью. Выписываемые им типажи казались невозможными в его дни, но после они обратились в реальность, сохранилось и их чрезмерное наделение следованием определённой модели поведения. Люди начали становиться сконцентрированными на одном, забывая о прочем. Пытался Золя дать оценку и всему циклу произведений «Человеческая комедия», но сомнительно, чтобы Эмилю он покорился полностью.

Статьи «Его сельское величество», «Наши поэты», «Да здравствует Франция», «Добрые старые времена» (все 1870) это разговор с властью. Разгар противоречий между Францией и Пруссией никого не мог оставить спокойным. Понятно, в статье о поэтах Золя размышлял о конкретном предмете. Остальные так или иначе связаны с военными действиями. Вторая империя в следующем году падёт, поэтому неудивительно видеть желание солдат воевать не за императора Наполеона III, а за Родину. Они защищали не какие-то идеалы, им нужно было обеспечить неприкосновенность дома и семьи, только ради того оказывая сопротивление.

Для «Вестника Европы» Золя написал статью «Французская революция в книге Тэна» (1878). Вполне может быть так, что это тот самый случай, когда франкоязычному читателю может быть недоступна хотя бы малая частица из обилия оставленных Эмилем трудов. Причина того в том, что на языке оригинала статья не сохранилась. Её содержание — это краткий пересказ цикла книг «Происхождение современной Франции», сопровождаемый мыслями самого Золя.

Можно проявить внимание и к статье «Жерминаль» (1885). Она открывает Эмиля Золя со стороны интереса к нему драматургов. Видимо, в XIX веке вместо экранизации, чей расцвет пришёлся на XX век, успешность произведения оценивалась по постановкам на сцене. Этот опыт не мешало бы закрепить навсегда, покуда существует театральное искусство. Есть определённые трудности, которых не избежать. И Золя было от чего негодовать, наблюдая за переносом расширенной версии в условия, буквально, краткого изложения, причём с изменением смысла, так как у драматурга обязательно присутствует личное видение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя «Истина шествует» (1897-99)

Золя Истина шествует

Сборник «Истина шествует» состоит из четырнадцати статей, изначально публиковавшихся отдельно. В своей борьбе Золя не мог рассчитывать на поддержку, но он не хотел замалчивать положение справедливости, угнетаемой властями Франции. Европа была охвачена делом Дрейфуса, повсеместно находились сочувствующие и поддерживающие. Судебный процесс сразу вышел за рамки, став причиной социального напряжения. Золя взялся судить за других, считая своё слово весомым, иначе не быть ему столь громогласным. Пусть прошло время, поднятое тогда быстро забылось, заслуги Эмиля в тех событиях можно считать определяющими. Он не боялся за сказанное оказаться в тюрьме, либо быть изгнанным из страны. Иноязычному читателю ныне доступно пять статей: «Письмо юным», «Письмо Франции», «Я обвиняю. Письмо господину Феликсу Фору, Президенту Республики», «Письмо госпоже Альфред Дрейфус», «Мой отец».

Золя видел не поддающееся пониманию развитие событий. В ясном деле, где виновный католик выгораживался, обвинялся еврей, не имевший отношения к возводимым на него наговорам. Под молот общественного осуждения подпал Дрейфус, отводя тем внимание от Фердинанда Эстерхази, прикладывавшего руку к шпионажу в пользу Германии. Эмиль не проявлял беспокойства, пока суд не вынес обвинительный приговор.

Почему же виновным оказался именно Дрейфус? Разумом то понять трудно. В ходе судебных заседаний стало известно, что его почерк не похож на тот, который предъявили графологам для сличения, установивших их полное сходство. Кто всё-таки ошибался, и ошибался ли хоть кто-нибудь? Золя понимал — не было ошибки или неверно истолкованных обстоятельств: Дрейфус оказался жертвой политических процессов. Если не судом, то иным образом следует установить истину. Пусть же она шествует из периодического издания в издание, из брошюры в брошюру!

Эмиль обращался к молодым французам, к президенту, к стране. Он без жалости указывал на ошибки, не имея иного инструмента для воздействия, кроме собственных слов. Говоря, Золя не приводил никаких доказательств, кроме его же логических измышлений. Восставая против действующего режима, Эмиль сам говорил, что осознаёт последствие им сообщаемого. Он будет счастлив пострадать за правду, какой бы лживой она другим не казалась.

Франция ослепла. Где искать справедливость, ежели такое происходит на твоих глазах? Активная гражданская позиция побуждала Золя действовать, он призывал других полемизировать с собой на площадках любого уровня. Пусть то будет трибуна или суд непосредственно над Эмилем: шествующую истину нельзя остановить.

В январе 1898 года Золя опубликовал в газете «Орор» статью «Я обвиняю», наиболее известное его публицистическое произведение. Он представил перечень лиц, считаемых им виновными в приговоре Альфреду Дрейфусу. Они противились наказанию для Эстерхази. Но виновными были многие, в том числе журналисты. Никто из них не заслуживает снисхождения. Франция оказалась переполненной мошенниками и плутами. Кажется, французы забыли о достоинстве человека. Забыли о свободе, равенстве и братстве, некогда толкавших их предков на баррикады.

Перелом в дело внёс Эмиль Лубе, избранный очередным президентом Франции в 1899 году. Он помиловал Дрейфуса. Усилия Золя не прошли даром. Его указания на ошибочность суждений следствия имели значение. Эмилю осталось опубликовать открытое письмо госпоже Альфред Дрейфус, напомнив гражданам Франции, насколько он прав был в своих суждениях.

Последней работой в сборнике, интересующей читателя, является цикл защитительный статей, должных снять обвинения с отца Золя. Общественная деятельность дала повод разобраться в прошлом Эмиля, сделав объектом нападок его родителя. Но что о нём мог знать Золя? Ему было семь лет, когда отец умер. Пришлось поднимать документы, дабы вновь не оказаться голословным. Сражение за истину для Золя продолжилось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя «Новый поход» (1895-96)

Золя Новый поход

Выражать мнение нужно. Найдутся желающие его поддержать, но всегда будет более хулителей. Эмиль Золя не проявлял заботу, будто может быть неправильно понятым. Он снова писал для «Фигаро», создав тем очередной поход против желающих принизить значение достижений французского народа. Из написанных им семнадцати статей, иноязычному читателю доступно восемь: «Добродетель Республики», «Одинокий», «К молодёжи», «Жаба», «Живопись», «Элита и политика», «В защиту евреев», «Права романиста». Не сказать, чтобы в них Золя показал себя сражающимся со сложившимися условиями человеком, он всего лишь выражал частное мнение.

Кто заслуживает внимания, тот его не имеет. Современники обходили стороной писателя Верлена, сильнее интересуясь делаемым политиками. Золя хотел бы видеть чиновников и главу государства кристально честными, работающими при прозрачных стенах, дабы всё становилось ясным. Только это оказывалось невозможным. Жизнь политика окутывается тайной, где на показ выставляется далеко не то, чему свидетелем должен был становиться гражданин. Причины того понятны, стоит ли снова говорить об отношении Эмиля к «слугам народа»?

Человеку полагается каждодневно шлифовать своё мастерство. Оставим в стороне политиков, замыкающихся на определённых задачах. Золя – писатель, поэтому следует говорить о литературе. Эмиль призывает трудиться над собой. Он сам писал каждый день, чего желал всем остальным, следующим по его пути. Если встретиться обидная критика, к ней нужно относиться снисходительно. Коли критикуем, значит ты привлекаешь внимание. А зачем говорить о ком-то, ничего из себя не представляющем? Огромный вред причиняют критики юные и ядовитые. К первым нужно проявить снисхождение, а вот вторых использовать для питания внутренней жабы.

Выражающим сомнение в современном искусстве, Золя поясняет, как художественное ремесло изменилось за прошедшие тридцать лет. Нужно судить не за счёт постоянных наблюдений, а брать определённые временные отрезки, сравнивая прежнее положение с текущим. Достаточно вспомнить некогда осуждаемых обществом и возносимых Золя художников, которых ныне хвалят, не понимая, какое достижение за минувшие годы свершилось буквально на глазах. Теперь же, когда всё приняло привычный вид, насколько нужно быть невежественным, смея заявлять о стагнации?

Дело Дрейфуса побудило Золя написать статью «В защиту евреев». Она предваряет последующие публицистические работы, объединённые в сборник «Истина шествует». Пока ещё Эмиль сдержан в высказываниях, не желая принимать негативное восприятие общества. Для него евреи — исторически сформировавшийся народ, существующий вне определённой территории, вследствие чего терпит притеснения по национальному признаку. Разбираться в причинах этого Золя не пытается. Он видит только принижение человеческих качеств, неизменно находя весомые слова, должные заставить читателя понять ход его мыслей.

В заключении осталось защитить собственные права. Золя не раз обвиняли в плагиате. Этого Эмиль не мог понять. Как ему писать произведение, не опираясь на определённые труды? Каким образом он даст верное представление, не озадачившись поиском информации? Поддерживая чьё-то мнение, он нисколько не перенимает чужое творчество, позволяя иному мнению влиять на даваемое им самим мировоззрение. Позиция Золя должна быть ясна читателю, привыкшему видеть взвешенное отношение Эмиля к отображению действительности на страницах произведений. Потому он и славен натуралистическим уклоном, что ничего не измышляет, давая внимать сугубо происходящему с обществом на самом деле.

Надо оговориться, Золя пошёл в последний поход, продолжив испытывать судьбу на прочность. Недалёк год его смерти, связанный с деятельностью вразрез общественных ценностей. Не мог Эмиль жить вне дискуссий, старательно привлекая мнение французов к собственной персоне. Находясь в оппозиции к большинству, он и не поймёт, когда ему перекроют доступ к воздуху, заменив оный отравляющей примесью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 181 182 183 184 185 356